✵❖✵
Дыхание Кали стало поверхностным. Она внимательно наблюдала за бродячей актрисой, изучающей пол тюремной камеры. Или, скорее, делающей вид, что изучает пол камеры. Положение, в которое попала воровка, являлось весьма плачевным. Несколько минут спустя, как ее грубо толкнули за решетку, вновь явился Блондинчик в сопровождении нескольких стражников и служанок. Ее вывели в отдельное помещение, раздели чуть ли не до гола, забрали все отмычки (даже припрятанные на такой случай заколки-невидимки в волосах и нижнем белье) и заставили натянуть на себя какое-то тряпье. Если Калипсо до этого чувствовала себя более-менее бодро, то сейчас ее состояние начало постепенно ухудшаться. Все тело болело при любом движении, даже дыхании, но она терпела. Она не показывала слабости перед врагами, не в ее это стиле. После чего, нацепив на ее руки громоздкие цепи, ее вновь вернули в ту же камеру, где сидела Лия, с подозрением наблюдавшая за происходящим. Почему ее так не обыскали, как воровку? Что ж, маг и рыцарь наверняка определили, кто из двух особ намного опаснее. Лучше обезвредить заранее, чем потом жалеть о неосмотрительности. Девушка с золотыми глазами тоже усвоила этот урок. Если говорить вкратце, сейчас у Кали было ровным счетом ничего, помимо сломанных ребер, вкуса крови во рту, побитой гордости и сокамерницы, явно нежелающей помогать ей выбраться на волю. Даже от хорошего настроения не осталось и следа. Но на его место пришла пустота и осмысление, которое граничит с чувством собственного отстоинства. Так глупо и легко она еще никогда не попалась. Что сказала бы ее наставница? Несмотря на появившуюся общую бледность, щеки Кали начинают пылать от стыда, но девушка по привычке встала в плохо освещенный угол, поэтому артистка этого не замечает. Щипач задумалась, а вдруг это конец? Неужто ее убьют? Смерть северянку не особо пугала, но неужели она больше не увидит близких? Воровка и до этого попадала в передряги, но, если не могла выбраться самостоятельно, на помощь приходили ее товарищи. Но успеют ли друзья понять, что их старшая в беде и спасти ее? Бубнеж барда, делающей вид, будто она что-то ищет, перебил мысли Кали. Воровка знала, что действия Офелии бессмысленны, это было скорее способом скоротать время. Обстановка удручала, поэтому спустя некоторое время северянка вновь вспоминала свою семью. Неужели жизнь УЖЕ начала пролетать перед ее глазами? Команда Умбры — одна из тех немногих, кто некогда поклялся чтить кодекс и служить благородному покровителю темных искусств. Пусть они и не связаны кровью, но зато соединены душами, они — части одной тени. Раньше их было пятеро — как пальцев на руке, ибо так сложилось в уставе Ордена Пяти. Роли в команде определяются еще в раннем детстве, именно тогда и умер один из них — Лидер. Никто вне команды не имел права претендовать на членство в ней, если того не одобрил Оракул, но «Потеряв перст, не надейся, что он вновь отрастет». Так Умбра и осталась четырехпалой — работу большого, хоть и негласно, принял на себя указательный- то есть Калипсо. Сейчас же, повзрослев, все «пальцы» из Умбры покинули храм, но не забыли его. Будь милосерден, оставайся в тени, не кради у нищего, не убивай невинного, служи во благо семьи, всегда улыбайся и радуй отца нашего Моркетта своими успехами, одаривая золотом идолы его. Калипсо работала и оттачивала свои навыки. Чем только девушка не занималась, придумывая себе имена и личность: грабеж для себя, пиратство, охрана, поиск людей и артефактов, и многое другое. Но не забывает она и про Орден, выполняя и их поручения. Одно из которых заключалось в поиске мага-отступника Рута. Нет, ему ничего не угрожало, наоборот, Храм просто хотел знать кто он, где он и как выглядит, чтобы в дальнейшем связаться с ним, если будет на то необходимость. Уж любят Старшие братства молодых, магов и отступников. А белобрысый сумел собрать в себе все эти качества, будь он неладен. А ведь Кали своей проделкой просто хотела выманить его из чертовой библиотеки треклятой крепости Анатоля. Только он сделал это раньше, чем та предполагала. Эдгар — третий из Умбры, а по совместительству скупщик, посоветовал еще и присмотреться к безделушкам мага, ведь никто же не запрещал… сделать его комнату чуть просторнее, прихватив пару финтифлюшек? По плану Калипсо, она должна была вернуться с награбленным к Эдгару, с помощью него продать все барахло подороже и самой собрать достоверную информацию о маге, наконец выползшего из своей берлоги, а позже навестить и остальных ребят — Софию и Оливера, врача и алхимика команды, пополнить у них запас расходников, а также прихватить пару флаконов яда. Хоть дева и была суровых северных кровей, но Кали не любила убивать ни животных, ни людей, ни даже монстров, было их жалко, вот и все. Однако сейчас, когда последние стали плодиться, словно кролики, и, потеряв всякий страх, стали нападать на всех, до кого можно дотянуться, необходимо было защищать себя. Твари гибнут от отравы так же хорошо, как и люди. Надо лишь смазать ею клинок и понять, куда надо бить. А зная, что в сумке у тебя есть фляжка с подслащенной водой, противоядие, марлевая повязка и кусочек мыла, уверенности в движениях прибавляется. Но что Калипсо делать сейчас? Вещей нет, камера с виду крепкая, хотя по ветхости каменной кладки так и не скажешь. Прутья клетки — новые и блестящие, будто хозяин крепости заранее подготовился к прибытию пленников, в первую очередь восстановив тюрьмы. Одно преимущество — стражники не патрулируют коридор, что является и минусом, уболтать, оглушить несчастного и выхватить ключи никак не получится. Да и с цепями на руках особо не повоюешь. Никаких других выходов нет, ни маленького окошка, ни места, куда справлять нужду. О последнем ей и думать не хотелось. — Пташка моя, ты хоть что-то нашла? — тихо поинтересовалась Кали, заранее зная ответ. Она поморщилась и замерла, стараясь не шевелиться. При каждом движении, даже когда говорила, ей было больно. А когда во рту начинала скапливаться кровь, она ее тут же сплевывала. Красная жидкость начала беспокоить девушку. Последовательница Моркетта надеялась, что сломанные ребра не задели легкие. — Что я могу здесь найти? Дай-ка подумать, — пропела Лия, повернувшись к ней. Прядь волос упала ей на лицо, но она тут же отбросила ее, состроив задумчивую мину. — Что мы здесь видим? Огромное количество пыли, которая забивает мой нос, из-за чего я постоянно чихаю! Не похоже на возможность выбраться отсюда, правда? М-м, тут есть еще странного рода жижа, отвратительная как на вид, так и на запах. Можно ли ее использовать? Только если размазать ее по твоему лицу, дабы смыть эту жалкую пародию на грим… Или что у тебя там вообще такое? — Что за тон, южаночка? — Кали нахмурилась. Хоть она и услышала лишь обрывки фраз, но суть все же уловила. А грубость в свой адрес гордый вор не любила, однако настроения для колкого ответа не было, поэтому Щипач лишь хищно скалилась. — Не грим, а камуфляж. Руну видишь? — Воровка указала рукой на лоб, назад зачесав волосы одним движением. — Скрытый смысл. Не поймешь ты… А какой в руне вообще был смысл? Кали не помнила, да и сейчас было в общем-то все равно. Для служителей Моркетта выбор собственного знака и нанесение его на лицо перед всем храмом был больше волнительным красивым ритуалом и детским праздником, устраиваемым Лидерами Братства для поздравления ребят со вступлением во взрослую жизнь и признанием их полноценными членами ордена, чем чем-то жизнь определяющее. То же, кстати, и относилось к камуфляжному макияжу. Лишь взрослые члены ордена, достойные выполнять задания, могли наносить его на лицо. Но для кого-то руна все же имела значение, та же София, чей знак не было видно на темной коже, из-за чего девушка стала окрашивать свое лицо белой краской, имитируя череп. — Даже, если бы я и разбиралась в магических рунах, — между тем говорила Лия, — твоя практически стерлась и стала неузнаваема. Если бы смысл и был, то теперь его давно нет. Не важно! Все равно то, что ты мазюкаешь на лице — безвкусица. Ты не знаешь, как это вредно для кожи? Ты когда в последний раз смывала с себя всю эту… копоть? Калипсо сдержалась от комментария в сторону барда, которая сама выглядела не чище поросенка. — Ладно, забудем! Потом могу посоветовать тебе пару средств и способов для очистки кожи лица, которую применяют у нас на родине. Но сейчас вернемся к твоему вопросу. Что ты говорила? Ах, да, найти любую вещь, что поможет нам выбраться отсюда? Так вот, я остановилась на пыли и жиже… — Офелия, прикусив губу, осмотрелась и, уставившись в угол камеры, просияла. На мгновение Кали ей даже поверила и посмотрела в ту же сторону, что и она, но там было пусто. — Прекрасная гигантская паутина! Что может быть лучше? Знаешь, что паучий шелк гигантских пауков используется ткачами Южного Королевства для пошива накидок первосвященников Императора? Они очень дорогие, а внешне похожи на расплавленное золото. Но о чем это я! Здесь нам паутина тоже не пригодится. И к чему мы пришли, мои дорогие слушатели? Офелия развела руками и, грациозно поклонившись, легко отведя подол платья, улыбнулась, взглянув на побледневшую Калипсо. Ей было очень плохо, она чувствовала, как ей не хватает воздуха, но держалась из последних сил. — Что в камере ничего не имеется такого, что могло бы вам помочь выйти отсюда! Вау, какой неожиданный поворот сюжета! Как теперь будет выкручиваться воровка из данной ситуации? — Лучезарная улыбка и блеск в глазах в миг пропали, явив Кали презрение и чистую ненависть. — А, мне же плевать, точно. Когда нас придут допрашивать, все станет на свои места. Преступник будет наказан, а невиновный — выпущен на волю. — Сама законопослушность, — измученно выдавила Кали. За пару часов северянка закатывала глаза так часто, что сбилась со счета. Сколько вообще времени прошло с того момента, как ее поймали? У Калипсо начали подкашиваться ноги, поэтому она аккуратно села на нары, опершись о стену. — Хм, может быть. Кто знает? Лия двинулась к двери камеры и, ухватившись за прутья решетки, дернула ее на себя. Она прислонила лицо, внимательно всмотревшись в коридор, освещенный факелами, и покачала головой. Именно в этот момент в ее волосах сверкнула золотистая заколка. Кали так и замерла, заметив сие чудо. Она сощурилась, внимательно всматриваясь в украшение. Золото, настоящее золото, украшенное серебряным узором и драгоценными камнями. Жалко такую вещицу оставлять в темном подземелье, но нет, она думала о другом. Если эта заколка в нижней своей части, что скрыта под волосами барда, имеет подходящий размер и толщину, то с помощью нее получиться вскрыть замок. Вот только как уговорить эту высокомерную женщину поделиться сокровищем? Она не даст, точно. Южане, как она слышала, ревностно относятся ко всем своим личным вещам, особенно к золотым украшениям. Было бы здорово просто стащить из ее волос, только как? Сейчас Кали ранена, так что на свою природную ловкость она может не рассчитывать. Да и актриса отреагирует сразу же: заколка удерживает всю копну темных волос, которые тотчас же упадут ей на оголенные плечи и лицо. Есть ли смысл забрать заколку силой? Сейчас воровке больно даже дышать, что уж говорить о применении силы. Но ведь это вопрос жизни, смерти и свободы, а сейчас перед ней просто бард и изнеженная южным солнцем девчонка, а не опытный воин, так чего ей бояться? Воровка может или рискнуть, или все-таки договориться с Офелией. Вот только вряд ли бард забыла, что именно из-за Калипсо та и попала в грязную сырую тюрьму, а не поет про подвиги героев в какой-нибудь теплой и уютной таверне. Щипач уверена, что начни она вскрывать замок, артистка тотчас поднимет шум и позовет стражников. Выруби ее. Кали дернулась, будто от пощечины. По спине и по шее тут же пробежали цепкие мурашки, а комната вокруг поплыла. Она начала задыхаться, будто ее ударили под дых. Северянка зажмурилась и, не обращая на пульсирующую боль в области грудины, мотнула головой. Но картинка перед глазами не изменилась. Все плыло, будто комната должна измениться, будто она сейчас схватилась за кинжал и должна переместиться в другое место. Но… кинжал не у нее. Тогда, что это такое? Чего ты сидишь? Просто выруби… Забери заколку… Забери меня! Состояние вернулось в «норму», но кто это был? Она не знала, но голос был странно знакомый. Он доносился издалека, будто эхо, пробивающееся сквозь толщу воды, постоянно прерывался и исчезал. Кто бы это ни был, но бард его не слышала, продолжала изучать коридор и говорить о чем-то своем. — Так если подумать, они скоро должны прийти. Не будут же они держать меня здесь до завтрашнего дня! — лепетала она, постукивая пальцами по прутьям решетки. Ты тратишь время… Действуй. Он был прав. Голос дал ей сил. Воровка сделала шаг вперед, чувствуя, как внутри нее что-то больно сжимается. Совесть? Ребра? Они скребут и раздирают изнутри, будто приказывая остановиться. Она не должна этого делать, девчонка и так достаточно настрадалась от нее, так зачем идти на такое? Она разве заслужила? А заслужила ли Кали такую участь, быть пойманной в клетку? Да, но нет, не заслужила! Либо бард, либо она, иного выхода быть не может. Надо подойти со спины, перехватить эту тонкую шею и начать давить цепями. Воровке и самой будет больно, но если такова цена свободы — она стерпит. Сокамерница не умрет, лишь потеряет сознание и лишиться драгоценности. Ничего такого. — Хм, интересно, — прошептала Офелия, прижимаясь к прутьям еще сильнее. — Я что-то слышу. Янтарные глаза Кали будто сверкнули в темноте. Она была близка. Оставалось только протянуть руки, резко обхватить и стиснуть ее тонкую шею. Всего ничего. Либо бард, либо она, иного выхода нет.✵❖✵
Офелия слышала приглушенные голоса и шаги, — ей всегда говорили, что у нее потрясающий слух. Говорили двое, но вот шло трое, уверенной тяжелой поступью, поскрипывая броней. Первая мысль — это рыцари. Точно такой же скрежет, как у брони, что носил светловолосый воин, поймавший ее за то, чего она не совершала. Но ничего. Судя по всему, время справедливого суда пришло, ее определенно выпустят, а девчонку, сейчас притаившуюся в темноте камеры, осудят за воровство. Бард обернулась с довольной улыбкой, желая сообщить радостную новость. Но улыбка ее быстро растаяла. Кали стояла точно за ее спиной с протянутыми руками, закованными в кандалы. Лицо, мертвецки бледное, покрытое черной краской и грязью больше напоминало лик монстра, пришедшего по душу Соловья из самых страшных сказок. Губы, на которых заметно поблескивали капельки крови были слегка приоткрыты, а одышка у «демона» только нарастала. Несмотря на критическое состояние тела, она смогла незаметно подкрасться сзади и даже протянуть к ней руки. Оковы громоздкие, невозможно их не услышать, особенно ей, заметивших приближение стражников! Но факт оставался фактом, она не услышала и поставила себя в опасное положение, загнав себя в ловушку. В голове стоял вопрос — как воровка так незаметно подкралась, оказавшись у нее за спиной? Офелия не знала, но была серьезно напугана взглядом сокамерницы, взглядом, наполненным пустой отрешенностью, отчаянием и сожалением. Так смотрят только те, которым терять более нечего. Так смотрят люди, готовые убивать. Офелия не раздумывая резко оттолкнула ее от себя, вжавшись спиной в прутья железной решетки, наблюдая как воровка с болезненным криком падает и скручивается на полу. Она сплюнула на пол кровь, смешавшуюся с вязкой слюной. Но нет, виной этому не была южанка, она не могла настолько сильно толкнуть! — Прибью, — прорычала Кали от злобы и, прижав руку к левому боку, стала медленно подниматься с пола. Барда обуяли не страх и паника, а злоба и отвращение — к ситуации, в которой она оказалась, к сокамернице, шипящей на полу. Мозг истерично подкидывал ей различные сюжеты и то, что с ней может произойти. Она представила как цепи, будто холодные и цепкие руки, сдавливают ее шею, перекрывая путь воздуху. Представила, как перед глазами темнеет, так всегда было, когда Мастер доводил ее до изнеможения своими играми и пытками. Вообразила, как теряет сознание, замирая на склизком и грязном полу. Причем последнее ее оскорбило сильнее предыдущих мыслей. Она, подданная Императора, гордая представительница народа Южного Королевства и один из Пташек Мастера, валяющаяся в грязи? Грязь. Все люди пришли из нее, к ней же и вернуться рано или поздно. Она дала обещание, что в грязь не вернется. Слишком рано, остались незавершенные дела и контракты, которые она просто обязана закрыть. Освободить свою жизнь и душу от контроля Мастера, очистить свое имя перед Императором и его народом. Однако смерть всегда приходит слишком рано. Это она тоже прекрасно понимала. — Не приближайся ко мне, мерзавка! — прошипела Офелия, мельком оглядываясь на освещенный коридор. Шаги приближались. Ей надо продержаться всего минуту до прихода рыцарей Ремдрагона, но как? Оружия у нее никакого не было, помимо ума и слов, так и разящих наповал. — Не закапывай свою шкуру еще глубже. — И что ты мне сделаешь, южаночка? — криво усмехнулась Кали, стоя на дрожащих ногах. — Ты уж прости, но у меня выбора нет. — Есть. Прямо сюда сейчас идут рыцари. Много. И, поверь мне, им явно не понравится то, что они могут увидеть. Пусть тебя накажут лишь за воровство, не приписывай в список своих провалов еще и покушение на убийство! — Покушение? Тц, сдалась мне твоя жизнь, безмозглая. — Покачнулась, сделала шаг вперед. Офелия сглотнула, чувствуя как на спине выступил пот. — Тогда зачем? Что, обезумевшая маньячка перед приговором захотела повеселиться?! Кали с отвращением сплюнула и поморщилась. Такое сравнение ей определенно не пришлось по вкусу. — Да за кого ты меня принимаешь? — За кого?! — Бард так громко и возмущенно воскликнула, что воровка нервно дернулась, прикрывая руками уши. — Дай-ка подумать! За бессовестную воровку, которая при первой же встречи обманула, подставила, подкинув в мою сумку чужое имущество?! За лгунью и манипулятивную сволочь, которая заставила меня ползать в пыли и грязи тюремной камеры? Так еще и за безумную убийцу, которая только что хотела меня придушить себе на потеху?! — Я не… — Тишина! — гаркнул еще один голос, раздавшийся из глубины освещенного коридора. Офелия с удовольствием заметила, как бледное лицо воровки исказилось от злости и понимания простого факта — она проиграла. В пору девушке победоносно улыбаться и показательно насмехаться, но смысла в этом нет, так что она придержала собственную радость и обернулась к коридору, облегченно выдыхая и делая шаг назад от прутьев клетки. Первым шел, как и в прошлый раз, светловолосый воин, которого Кали прозвала Блондинчиком. Он окинул взглядом Офелию и, взглянув на кого-то оставшегося в тени, кивнул головой: — Любуйся. Это она? — Надо же, и впрямь она! Сердце Соловья на мгновение остановилось и рухнуло камнем вниз, так сильно у нее перехватило дыхание от осознания собственного позора. На нее, выйдя из тени, смотрел, довольный до чертиков, Хебарон, ставший крупнее в несколько раз и отрастивший бороду. Рыжие волосы, чистые и блестящие, сияли в свете факелов, напоминая теплое танцующее пламя. Глаза зеленые, практически изумрудные, смотрели на девушку с теплом и плохо скрываемым дружелюбием. И почему в каждую их встречу она выглядит так плохо, а он — будто произведение искусства, идеально. — Это уже наша традиция встречаться в самых неожиданных местах, да? — устало проговорила девушка, проведя рукой по лицу. — И снова я в не самом лучшем виде… — Поверь, бывало и хуже, — усмехнулся он, на что получил в ответ жгучий взгляд сапфировых глаз. — Знаешь, как только среди вещей, собранных у «преступников» я нашел лютню с чертовски знакомым узором, я сначала не поверил своей догадке. Потом, ты уж прости, пролистал твою записную книжку. Думаю, немного существует бардов на территории семи королевств, которые знают диалект Южного Королевства. Еще меньше людей с именем Офелия. — Так значит это она? — фыркнул светловолосый рыцарь, холодно взглянув на нее. — Может госпожа бард соизволит объяснить, почему она участвовала в краже магических свитков нашего мага? — Я пыталась объяснить, но ваши люди излишне грубо ударили меня по голове. Увы, сознание я теряю быстро! Хебарон нахмурился и взглянул на своего товарища. Тот многозначительный взгляд со стороны гордо проигнорировал. — Ты снова за свое, сэр Услин Рикардо? — Мы можем это обсудить позже, сэр Нирта. А пока, — он кивнул, — говори. — Да-да, я пока тихо умру здесь в уголке, спасибо за дозволение… — прошипела сзади Кали, но никто не обратил на нее внимания. — Позвольте представить должным образом. — Она гордо подняла подбородок, выпрямила спину и присела в легком реверансе. — Я — Соловей, бродячая артистка, прибывшая из Южного Королевства для изучения старых легенд и баллад. Зовут меня Офелия Маттеи. Прибыла в Анатоль в качестве барда и хотела попасть к леди Калипс, ибо до моих ушей дошел слух! Госпожа искала кого-то, кто сведущ в культуре и готов работать на благо возрождающейся земли, петь о подвигах благородных рыцарей, — при этом он взглянула на Рикардо, припоминая, как тот «благородно» приказал вырубить ее стражникам», — и… кхм, помочь с обустройством замка… — Неужели? — Я что-то такое слышал, — кивнул Нирта, подмигнув подруге. Она бы улыбнулась, но лишь смущенно моргнула, опустив глаза в пол и сложив руки. Играй смущенную и недалекую дурочку в правильные моменты — упростишь себе жизнь. — А что насчет свитков? — продолжал допытываться рыцарь, не отводя от нее настойчивого взгляда. — Видите ли, я их не брала, даже толком в руках не держала! Стало быть, я как раз двигалась по главной дороге, желая поскорее попасть в замок и просить об аудиенции с госпожой, но на пути мне попалась эта… — Офелия поморщилась, украдкой кинув взгляд за плечо туда, где в углу камеры ссутулившись тихо сидела воровка, — женщина. Она спросила у меня, как пройти в таверну, на что я порекомендовала ей уютное место — «Черный всадник». Отвернулась буквально на секунду, как она успела, судя по всему, засунуть в мою сумку эти ваши злополучные свитки! Я и заметить не успела, двинулась дальше с плохим предчувствием. Для спокойствия решила проверить свои вещи и… — Нашла то, чего тебе не принадлежало, — закончил Хебарон, кивнув головой. — А после прискакал благородный рыцарь, собираясь исполнить свой долг и поймать воровку. Но поймал не ту. — В подтверждение ее слов нет никаких улик, — отрезал сэр Услин. — Так же, как и у тебя в подтверждение ее вины. Я ручаюсь за нее, Рикардо, она не воровка. Офелия улыбнулась, с благодарностью взглянув на друга. Приятно осознавать и слышать, что в тебя все еще кто-то верит. Даже не смотря на прошлые их конфликты и недомолвки, как с ее стороны, так и со стороны бывшего наемника. То, что он все еще прикрывал ее зад — несказанно радовало. — Хорошо, я доверюсь. Но! — Рыцарь Рикардо внимательно взглянул на барда, заставив ее внутренне сжаться. Голубые глаза, глубокие и холодные, вызвавшие странный холод, сковавший ее тело. — Если я узнаю, что ты причастна хоть к чему-то противозаконному, снова окажешься в этой камере. И на этот раз тебя никто не спасет. Это случится только тогда, когда ее схватят за шпионаж. Но нет, вот уже несколько лет Соловей шпионит для Мастера на благо Императора и, отправляя письма под видом поэм и бардовских песен на всеобщем языке через цепочку информаторов, никто ее не поймал и не осудил. Все считают ее просто хорошей певицей, под маской которой скрывается очередная лгунья, из последних сил цепляющуюся за последний шанс, чтобы выжить. — Ваша правда, сэр Услин, ценю ваше благородство и преданность закону. — Она склонила голову. — Вот увидите, я вас не разочарую. Рыцарь поморщился. В его взгляде определенно читалось сомнение и недоверие, но ему ничего не оставалось, кроме как кивнуть и, достав громоздкие ключи, открыть клетку. Офелия, тут же ощутив желание поскорее покинуть зловонное и гадкое место, тут же подлетела к решетчатой двери, на что сэр Нирта довольно хохотнул. Ей было плевать, пусть веселится сколько угодно, только бы поскорее снять с себя грязную одежду, отмыть тело и оказаться в уютной кровати! Только дверь со скрипом открылась, Соловей тут же выпорхнула из клетки и, отойдя от светловолосого рыцаря, встала рядом с Хебароном, с благодарностью поглядывая на него снизу вверх. Он явно хотел что-то ей сказать, но не решался, пока находился рядом с Рикардо и… — Ой! — Офелия удивленно схватилась за крепкую руку Нирты, уставившись на еще одного человека в коридоре. Да, шло трое, это она хорошо помнила. И вот, третий человек, облаченный в легкую робу, стоял в стороне, утомленно наблюдая за происходящим. Усталый взгляд, вялые движения, но, что самое примечательное, белые, словно облака, волосы и ресницы. Неужели маг, о котором говорили рыцари? — О, не обращайте на меня внимания, — без капли неудобства отмахнулся он, показательно зевнув. — Конечно же я подожду, пока вы все не решите дружно покинуть этот коридор. У меня ведь совсем нет дел, и я никуда не тороплюсь.✵❖✵
— Конечно же я подожду, пока вы не решите дружно покинуть этот коридор. У меня ведь совсем нет дел, и я никуда не тороплюсь. Кали вздрогнула, услышав знакомый голос, и вжалась спиной в нары. Зачем он сюда пришел? Что значит «Я подожду, пока вы все не покинете коридор»? Он пришел к ней? Захотел отомстить? Поиздеваться? Или?.. Сотни мыслей крутились в голове северянки и каждая была мрачнее предыдущей. Теперь она начала паниковать, и только от одного его голоса — спокойного и холодного. По спине бежали цепкие мурашки, кусающие каждый сантиметр ее кожи. Но что она может сейчас? Свернуть себе шею в надежде прекратить страдания и спасения от возможных пыток? Нет, собственноручно лишиться жизни — не ее удел. Она должна выдержать и не сломаться, лишь тогда девушка сможет смело шагать во тьме до самого трона Моркетта, там, с теплой улыбкой на лице, Темный Отец обнимет свою верную дочь и пригласит ее занять место среди лучших. Но этот маг, он ее чертовски пугал. Было в нем нечто такое, заставляющее истерично посмеиваться и оглядываться по сторонам. От него веет опасностью, несмотря на внешнюю отрешенность и усталость. Рут силен — достаточно вспомнить, как легко он стянул ее с крыши и с какой силой и скоростью она при этом ударилась о землю. Да упади она плашмя — Щипач бы просто разбилась! Действовал колдун наверняка. Он подарил деве боль в груди, что медленно ее уничтожала. И о нет, это не слащавая фигура речи о разбитом сердце, а всего лишь гадкое напоминание о сломанных костях и, очевидно, чего-то и похуже них. Маг, прислуживающий сэру Калипсу, может вне темницы и был хорошим человеком, но наставница вбила в голову девушке простую, однако верную фразу: «Где ярче свет — там гуще тени». Но северянке сейчас предстояло познакомиться лишь с тенью молодого отступника. Сможет ли воровка покорить ее? Соберись, Солас тебя поглоти! Ты — дева с Северных краев, одна из лучших в Храме! Где твоя гордость, Щипач?! Кали бесшумно, насколько это было возможно в ее положении, встала со своего места. Она услышала тихий хруст, но нет, звук издавали не колени, а настрадавшиеся ребра, будто молившие ее успокоиться и просто сесть, куда угодно, но лишь бы принять сидячую позу. Однако, дева, поморщившись, проглотила скопившуюся кровь и побрела в сторону стены. В ушах тихо шумело, а виски пульсировали. Взглядом она пыталась найти южаночку, но та, вцепившись в руку своего давнего знакомого, быстро направилась прочь по коридору, радуясь долгожданной свободе. Возможно, в глубине души воровка и могла за нее порадоваться, но слишком уж оскорбили ее последние слова. Она — безумная убийца? Какой абсурд! На убийцу-то она не похожа. Вот только почему повиновалась странному голосу, возникшему в ее голове? И так безропотно, покорно, будто так и было нужно. Будто она это делала уже раньше. Эхом по коридору разнесся звук закрывающейся двери. Блондинчик, все это время стоявший у входа в открытую камеру, с отвращением взглянул на воровку и не оборачиваясь обратился к магу: — Ты уверен, что готов остаться с ней один на один? — Поверь, в таком состоянии она мне ничего не сделает. Можешь идти. Кали оскалилась. Самоуверенности Руту не занимать, но он еще не знает, на что способны дети Моркетта, когда их загоняют в угол. Она вскинула голову и, спиной опершись о стену, стала следить за его тенью, извивающейся на полу из-за факелов. Его силуэт то увеличивался, практически доставая до ее босых ступней, то уменьшался, скрываясь за пределами ее клетки. Кали хотелось вновь взглянуть на него, всмотреться в его голубые глаза, такие холодные, словно бурная река, не покрывающаяся льдом даже зимой. Мерзавец специально растягивал время, проверяя ее выносливость. Воровка ждать умела. Сидеть на позиции, преследовать, выжидать. Она занималась этим практически всю свою жизнь. Раздались мягкие шаги. Каменная крошка тихо хрустнула под его сапогами, когда он медленно подошел к клетке. Блондинчик его пропустил и, не говоря ни слова, протянул ключи, тут же отходя к стене коридора. Рут принял их и, стиснув в руке, положил в карман в мантии. Он прошел в камеру, осторожно закрывая за собой дверь. Все это время он непрерывно смотрел на нее, будто пытаясь найти ответ на свой вопрос. — Можете идти, сэр Услин, — тихо произнес он, сложив руки на груди. Блондинчик недовольно поморщился, но приказ выполнил. Кинув последний предупредительный взгляд в сторону воровки, развернулся на пятках и двинулся прочь. Лишь только когда дверь коридора во второй раз захлопнулась, наступила абсолютная тишина. Кали смотрела на него в ответ спокойно и гордо, будто она пришла на деловую встречу, а не на собственный допрос. Лучше покажи стальную уверенность, чем страх, медленно разъедающий сердце по кусочку. — Кто ты? — тихо начинает спрашивать он, не отрывая взгляда. Ответом ему становится тягучее молчание и наглая ухмылка, появляющаяся на губах девушки. Вот так просто раскрывать свои карты она не намерена. Точно не сейчас, когда ее жизнь висит на волоске. Маг, тем временем, продолжал говорить. — Как зовут? Откуда ты родом? — Катерина? Лиза? Иктоми? Кажется память отшибло. — У девушки снова начала кружиться голова, поэтому она отвела руку, нащупала туго натянутую цепь, что удерживала нары на стене, и мягко, как бы невзначай, взялась за нее. — Если ты думаешь, что так выиграешь себе время — ошибаешься. Лишь делаешь себе хуже. — Не тебе меня учить, как вести себя на допросах, дорогой, — прошипела она. Действительно, маг обошелся ей дороговато. Кали чувствует, что ноги начинают подкашиваться. Она прикусила губу, заставляя себя успокоиться. — С чего ты вообще взял, что я тебе что-то расскажу? — Из-за него. Он откинул полу мантии, доставая из-за пояса ее кинжал. Он казался… другим. Темная сталь мягко блестела в свете факела, темно-красная жила, мягко пульсирующая в темноте комнаты, приковывала к себе взгляд. Он переливался внутри, будто кровь, текущая по венам, в ритме сердцебиения живого человека. Но это невозможно, буквально сегодня утром кинжал был другим, не таким ярким и… человечным? Забери меня из его гадких рук сейчас же! И вновь в голове кричит чужой голос, приказывая ей сдвинуться с места. Снова неизвестный прилив сил. Кали тут же, не раздумывая, дернулась вперед, намереваясь выхватить свою драгоценность из рук мага, но тот лишь одним движением руки пригвоздил ее обратно к стене при помощи неосязаемой для нее силы. Магия, проклятая магия всегда портила ей жизнь, отравляла ее и чуть ли не сводила в могилу. Нет, в этот раз все будет иначе. — Что ты с ним сделал? — прошипела воровка, чувствуя закипающий гнев. Боли от соприкосновения с поверхностью она почему-то не почувствовала. Да и дышать будто стало чуть легче. — Всего-то влил немного маны. В твоем оружии были «засохшие» артерии для нее… — мужчина прервался, подбирая слова, — считай, что я его оживил. Могла бы сказать спасибо, а не бросаться, как голодная кошка на жирную мышь, — ухмыльнулся Рут. Котом сейчас был явно он, причем сытым и довольным. Заклинание аккуратно рассеялось, и девушка встала на ноги. — Будь так добра, больше не делай так. Следующей встречи со стеной можешь не пережить. Рут подошел к девушке и небрежно взял кинжал за кончик лезвия. Парень дразнил воровку, качая ее оружием из стороны в сторону. Дразнил ее свободой, которая была так близко и далеко одновременно. — Повторю вопросы еще раз: как тебя зовут? На кого работаешь? Откуда у тебя эта вещь? — Владлена из Западных каньонов, работаю на купца-пустынника, — на ходу выдумывала Кали, — ходит такой у них в синих одеждах и с неприятной мордой лица. Кинжал вот дал, мол, возьми, дочка, тебе нужнее. — Врешь? — Вру. — Зачем ты врешь? — А зачем ты спрашиваешь то, что я не хочу рассказывать? — закатила глаза Калипсо. Рут цокнул языком и повторил за ней это движение. Логика у девушки железная. — Вчера в крепость вернулись солдаты, которых не было почти два года… — Маг начал мерить комнату шагами. — Ты наверняка их видела, да? Толпа мужиков. Толпа голодных мужиков. — К чему ты клонишь? — тихо спросила Кали. Она хотела попятиться, но стена перекрывала путь к отступлению. А боль, про которую Щипач ненадолго забыла, обиженно дала о себе знать, вернувшись с новой силой. — Мне надоело слушать пустой треп. А марать руки пытками я не собираюсь. — Он приложил руку к подбородку, сделав задумчивый вид. — Так может, мне позвать на помощь несколько благородных рыцарей, что так сильно скучали по теплу и женской ласке?.. Холодный взгляд мага и слова, брошенные легко, будто не являлись угрозой, приковывали к стене не слабее магии. Все тело Кали потряхивало, а подсознание — из последних сил держалось за реальность, ускользающую из-под ног. — Ты не опустишься… до такого уровня, Маг. Не замараешь руки, так замараешь душу! — Хочешь проверим? — брови мужчины вопросительно вздернулись, — Душа… А ты не думаешь, что моя душа уже угольно-черная? Лжец. Он блефует — так ей говорило подсознание. Но, ослепи ее свет, ей было страшно. В голове полная путаница, она уже даже и не знает, чему верить. Слышала ли она посторонний голос из-за своего отвратительного состояния, находясь в бреду, или же этот голос принадлежал… кинжалу? Нет, она точно в бреду, это бессмыслица, игра больного подсознания. Шум в ушах заметно усилился. Комната снова качнулась, а окружение начало плыть сильнее, чем до этого. Девушку резко затошнило, а перед глазами появились мушки. — В глазах… темнеет… — Калипсо рухнула оземь, истратив последние силы. Слишком долго она терпела. Но, похоже, кто-то был излишне настойчивым в своем желании поговорить. Серебристые нити потянулись к ней, оплетая побитое и изможденное тело, пытаясь облегчить состояние воровки и вернуть ее к разговору. Скоро Калипсо подняла взгляд и из-под опущенных ресниц взглянула на склонившегося к ней Рута. Тот, сосредоточенно ее разглядывал, а после недовольно покачал головой. — И на что я трачу свою ману?.. Боль отходила назад, позволяя воровке закрыть глаза и медленно выдохнуть. Осознание окончательно покинуло ее, как и все чувства, окуная ее в мир тьмы, сотканного из иллюзионных ведений и снов.✵❖✵
— Еще раз прости, что все так вышло. Рикардо иногда бывает… тем еще засранцем. Офелия, несколько минут разглядывающая внутренний двор, оторвала взгляд от окна и обернулась к Хебарону, складывая руки в замок. Даже находясь в не самом лучшем состоянии, грязная и побитая, она держалась достойно, с прямой осанкой и мягкой улыбкой, не показывая ни капли слабости. Конечно, играть свою роль всяко легче, если находишься не в камере, а на свободе. — Все в порядке, я прекрасно понимаю ситуацию. Ошибки многие совершают… Только не всегда их исправляют должным образом. — К тому же, тебе точно не нужно извиняться, наоборот, это я должна благодарить тебя, — тихо произнесла Соловей, слегка склоняя голову в знак благодарности. — Спасибо тебе. Ты же помнишь, я никогда не забываю добрых поступков по отношению к моей скромной персоне. — Как и плохих, правда? — усмехнулся рыцарь, на что губы девушки растянулись сильнее. Уж слишком хорошо он ее знал, но недостаточно хорошо, чтобы сразу вскрыть ее истинную натуру. — Но, хорошо, забудем об этом. Ты пока отдыхай в своей новой комнатке. — Он махнул рукой за спину, указывая на дверь, за которой служанки отчаянно убирались, подготавливая новые покои для нежданного гостя. — Новость о прибытии барда я передам через слуг госпоже Калипс, потом тебе сообщат, когда вы разберетесь с… вопросами. — Хорошо. — Офелия кивнула и вновь отвернулась, возвращая свое внимание к окну. Она пыталась запомнить все, что видит ее глаза. Пока бывший наемник вел ее по коридорам из темницы, она старалась запомнить повороты, мысленно вырисовывая картину в своей голове. Ее взгляд цеплялся за любые важные детали — количество рыцарей, замеченных на территории, как они экипированы, как они тренируются и двигаются. Видела слуг — тут же старалась запомнить каждого, вслушиваясь в их тихие разговоры, в которых перемешались слухи и горькая правда. Она выискивала информацию в мелочах, даже сейчас, наблюдая за учеником кузнеца, толкающего перед собой деревянную тачку, набитую темной рудой. Пока у Соловья имелся один вывод — Анатоль не так плох, как о нем многие говорят. Есть потенциал, ресурсы, люди и желание, подталкивающее место к процветанию. Похоже, опасения Мастера насчет выгодности взаимодействия с этим регионом были ошибочны? — Кхм. Хебарон никуда не ушел. Наоборот, продолжил стоять рядом, сцепив руки на груди, продолжая ее резать взглядом. Офелия знала, без промываний костей и возвращений в «старые-добрые времена» беседа не обойдется. Поэтому, сдержав вздох и желание закатить глаза, обернулась к нему, вопросительно взглянув. — И что? Не скажешь, что сильно скучала по мне и все дела? Узнать, что я делал все это время? Император свидетель, у нее было большое терпение, но не стальные нервы. — Давай не здесь и не сейчас поговорим об этом… Видишь ли, — она показала рукой на грязный подол юбки и недовольно поморщилась, — я сейчас не в настроении. Но я буду только рада узнать последние новости о твоей бурной жизни, скажем… завтрашним вечером? Посидим в деревенской таверне, вспомним былое. Выпьем пива… — Собственно, последнее я и хотел от тебя услышать. Глаза Хебарона всегда были теплыми, и это не изменилось, даже спустя несколько лет с их последней встречи. Он улыбался, даже в самой мерзкой и невозможной ситуации. Очень редко бард видела его расстроенным — почти никогда. Она не знала, было ли это чертой тех, кто родился в Семи Королевствах, или же это — его особая личная черта характера. Он всегда напоминал Офелии большого медведя. Слегка неряшливого, но крепкого и непрошибаемого. Но, даже у такого человека оставались слабости. К примеру он страдал от излишней самоуверенности в себе, собственных силах. Он сомневался, когда речь заходила о поступке, от результата которого зависели жизни людей, но, если вопрос касался его самого — он всего оставался однозначным. Ни капли сомнений, ни шагу назад. Слепая вера в себя и в то, что он продержится столько, сколько надо. Девушка верила, что рано или поздно это сведет его в могилу. Но вот, он стоит перед ней, живой и здоровый. Обзавелся статусом рыцаря, служит своему командору ради благого дела. А вот у нее ничего не изменилось. Все продолжает лгать, сладко петь и выполнять работу, которую ненавидит всей душей. Не для всех мир полон надежд и великих свершений, как расписано в романтических балладах. Но Офелия давно поняла, что песни и легенды нужны не для того, чтобы в них слепо верить. Их используют, чтобы скрыться от печальной реальности. — Комната готова, сэр. Госпожа. Офелия отвела взгляд от рыцаря и взглянула на служанку, незаметно вышедшую в коридор. Несколько других кротких девушек, гуськом вышли за ней следом и двинулись прочь по коридору, стараясь смотреть в пол. Соловей заинтересованно наклонила голову, всматриваясь в лицо женщины. Молодая, с темными волосами, спрятанными под чепцом. Лица коснулись первые морщины, под глазами — синяки, прикрытые то-ли слоем муки, то ли еще чем-то. Но вот, что ее привлекло сильнее всего, так это запястья рук. Служанка старательно пыталась их спрятать, но девушка успела заметить темно-красные пятна, будто от ожога. В голове тут же всплыли слова информатора, с которым она встречалась вчера в таверны. В замке было полно слуг, да, но были и те, кто не был полностью верен семье Калипс, ибо их вера принадлежала другим. «Девушка с пятнами на руках с именем Мория. При встрече, ты должна задать ей вопрос, ответ на который ей известен». — Тогда договорились, — коротко бросила Хебарону Офелия и двинулась к служанке, ласково улыбнувшись. Та посмотрела на нее серебряными глазами, наполненными холодной пустотой, и замерла, ожидая вопроса. — Не могли вы бы мне показать мою комнату и рассказать про вечернюю трапезу? — Конечно, госпожа. — Служанка поклонилась и, развернувшись на пятках, зашла в комнату. — Тогда жду тебя завтра вечером с хорошими новостями, — произнес рыцарь и, кивая на прощание, двинулся мимо нее в сторону главной лестницы. — Если что-то будет нужно, найди меня! — Хорошо. Все, что ей нужно, так это завершить свое задание. Но бывший наемник ей не поможет, о нет, он будет только мешать. Особенно, когда узнает правду. Комнатка была небольшой, но чертовски уютной. В камине тихо трещал недавно разведенный огонь, неподалеку от него стояла медная ванна, из которой так и валил пар, приглашая поскорее искупаться. Кровать большая, двуспальная, на ней — подушки знакомые для южанки — прибыли как раз с ее родины. Имелся также шкаф из красного дерева, рядом с которым на тумбе оставили личные вещи барда. У окна стоял небольшой кедровый столик с зеркальцем и многочисленными ящичками — его девушка как раз и будет использовать для своих творческих изысканий. Служанка дошла до центра комнаты и, медленно обернувшись, сложила руки на груди, начиная говорить: — Слуги приходят утром и вечером, ровно в девять. Они принесут завтрак и ужин, если вы попросите, поменяют белье, займутся камином и свечами. Выполнят любую вашу просьбу. Днем комната в полном вашем распоряжении, ежели что-то понадобится, вы можете обратиться к любой девушке, находящейся неподалеку — просьбу она выполнит. Ваши вещи, — она указала рукой на шкаф, быстро убирая руку и поправляя рукав, — можете хранить там. Если понадобится доставить заказ из деревни, или принести нечто доставленное из другого города, можете передать просьбу господину Родриго — он дворецкий семьи Калипс. Девушка замолчала и замерла, спокойно взглянув на Офелию, ожидая от нее что-то еще. — Как тебя зовут? — спросила она, плотно закрывая за собой дверь и шагая ей на встречу. — Мория. Соловей улыбнулась. — Что птица поет перед последним вздохом? Служанка наклонила голову, отведя взгляд в пол. Ее руки напряглись, а на лице выступили красные пятна, видные даже через слой муки. — Песню отчаяния и страха, разрывающего ее сердце на кусочки, прежде, чем клинок перерезает глотку. — Очень хорошо. Слушай меня внимательно, Мория. — Офелия медленно двинулась к ней на встречу все еще улыбаясь, вот только внутри у нее была лишь смесь отвращения и презрения. Таких «верных» слуг она не любила, презирала их существование и жизнь. Вот только, была ли она сама такой же верной? Конечно, ведь она служила Мастеру, была верна ему. А это… грязь. — Мне нужны твои глаза и уши. Я хочу знать все, что не могу видеть, хочу слышать все, чего не могу услышать. Любое происшествие и любой слух — каждый вечер я хочу видеть тебя у себя в комнате с готовой сводкой новостей. Это ясно? — Их приносить вам с едой? — Да, пусть будет так. Есть что-то, что мне нужно знать? В комнате наступила вязкая и холодная тишина. Служанка на секунду отвела взгляд, но потом лишь покачала головой, коротко бросая: — Нет. — Свободна. Передай служанкам, чтобы принесли ужин мне в комнату. Поклонившись, Мория прошла мимо Офелии и тихо вышла за дверь, оставляя барда одну в тишине, нарушаемой лишь треском огня. Лишь только девушка осталась одна, как улыбка моментально исчезла с ее лица, являя лишь усталость и злость.