Сброс

23 февраля, четверг Сан-Франциско, 12:37 Стайлз достаёт новую таблетку из блистера. Тео хочет взять его за руку, чтобы забрать боль, но рядом со Стайлзом сидит Кора и мрачно разглядывает Тео. Зачем искать Дерека, если есть полный аналог только в женском варианте? Облокотившись на стол, Тео подпирает щёку рукой и скучающим взглядом обводит пустое кафе. Тео снова смотрит на Стайлза и вспоминает про арбалетный болт. В лицо Стайлза брызнула тёмная кровь, и пару секунд Тео мог лишь заворожённо смотреть на его щёки, пытаясь отличить родинки от капелек крови. Сейчас со Стайлзом всё в порядке, но едкий страх всё равно пробирается в сердце. Тео ненавидит бояться. Обезбол от Норвуда действует не слишком быстро, и с него кроет. Стайлз выглядит измотанным. Вообще-то у Тео есть идея, как забрать боль у Стайлза и не спалиться перед Корой. Она почему-то встала на его охрану от всяческих посягательств со стороны Тео. Сама Кора не торопится забирать его боль, ограничиваясь редкими попытками, от которых ей «становится дурно». Хотя в этом и заключается смысл облегчения боли. Тео наклоняется под стол и стаскивает с себя кроссовок с носком. — Не пей, — говорит Тео, когда Стайлз хочет засунуть таблетку в рот. — Оставь на потом. Стайлз непонимающе на него смотрит и тут же вздрагивает, роняя таблетку на стол. Тео голой стопой задирает его штанину и касается кожи. Норвуд ловит таблетку, ударяя ладонью по столу, словно убивает муху. Закидывает таблетку в рот. Стопа до лодыжки мгновенно немеет, будто Тео пронзает множеством мелких игл. Боль поднимается выше — к колену, потом к бедру. Тео плевать. Он видит в глазах Стайлза такое невероятное облегчение, что Тео действительно становится дурно. Не от того, что он забрал его боль. А от того, что не сделал этого раньше. — Я сама ищу Дерека, — говорит Кора и размешивает сахар в кружке с кофе. — Не так давно Северо нам угрожал, и я решила, что Калаверас снова пытают Дерека где-нибудь в Мехико. К тому же я не знаю, с кем Дерек оставил… — Кора вдруг осекается и поджимает губы. — Ты про Камаро? — спрашивает Стайлз и устало потирает плечо. — Он оставил его в районе Санта-Моники. Тео следит за тем, как пальцы Стайлза скользят от плеча ниже — к бинтам, к ране. Стайлз постоянно дотрагивается до повязки, словно она мешает ему. Может, Норвуд затянул бинты слишком туго? Тео смотрит на вилку, которая лежит возле руки Норвуда. Тео может воткнуть вилку ему в шею. Но вряд ли это понравится Стайлзу. Он же собирается пообедать. Тео просто сменит Стайлзу повязку в отеле, а Норвуд будет и дальше подбирать чужие таблетки. Норвуд давится под пристальным взглядом Тео. — Сука, Рейкен, не смотри на него! — раздражённо говорит Кора и хлопает Норвуда по спине. — Дай ему поесть спокойно! Стайлз устало массирует виски. — Он и так спокойно ест таблетки Стайлза. — Тео откидывается на спинку красного дивана, обитого искусственной кожей. Скрещивает на груди руки. — Что ещё ты собираешься мне запретить, Нора? Кора вскидывает злые глаза на Тео. — Ещё раз назовёшь меня так, и… — Эй-эй, давай ты тоже не будешь смотреть на меня, окей? — насмешливо тянет Тео, склоняя голову набок. — Раз уже мы решили устанавливать всякие запреты за нашим столиком. Мне нельзя трогать Стайлза, нельзя смотреть на Норвуда… что-то ещё? — Нельзя пиздеть! — рычит Кора. Тео фальшиво ужасается. — Дора, да прекрати… я не вынесу таких жестоких условий, — примирительно произносит он, и Кора бросает скомканную салфетку прямо ему в лицо. Салфетка ударяет Тео по подбородку и падает ему на колени. Он закатывает глаза. — Тебе повезло, что ты схватила салфетку Стайлза, иначе бы я уже вскрыл тебе череп. — Я сказала: не называй меня «Дора», Рейкен! — Ты сказала не называть тебя «Нора», — вздыхает Тео. — У тебя что-то с башкой? Неудивительно, что твой план по захвату Северо провалился с таким позором. Он даже не собирался ехать — настолько ему срать на малышку Дору и её планы. — Тебе пиз… — Хватит, — Стайлз открывает меню, — голова от вас гудит. Лучше расскажи что-нибудь про подружку Дерека, До… Кора. Уголки губ Стайлза дёргаются вверх, но он тут же хмурит брови, принимая серьёзный вид. Он хотел назвать Кору «Дорой» и думал, что Тео этого не заметил. — Долорес ему не подружка, — Кора проводит рукой по волосам, словно собралась их пригладить. — Она работала на него какое-то время. — Работала? — переспрашивает Стайлз и сужает глаза. — Какую Дерек может предложить работу? На него работала только Брейден. Киллер. И при этом она всё равно была его подружкой. Дерек не умеет совмещать работу и женщин. У Тео чертовски затекла нога, но он не рискует разорвать прикосновение со Стайлзом, потому что «гудящая голова» лучше режущей боли в плече, от которой ему сводит челюсть. Словно кто-то медленно раскрывает края и с нажимом водит по ране пальцем. Раньше просто горела. И как давно Стайлз ощущает это? С тех пор, как они покинули подпольную больницу Норвуда? Щёки Стайлза розовеют всё сильнее, карие глаза становятся ещё больше. Неужели он всегда был таким красивым? Почему Тео раньше этого не заметил? Кожа Стайлза горячая. У него явно температура. Может, Норвуд и антибиотики дал плохие, и теперь у Стайлза воспаляется рана. Стайлз так серьёзно изучает меню, словно от выбора блюда зависит его будущая карьера в ФБР. Тео чувствует какое-то странное жжение в груди, словно ему нужно немедленно рассмеяться. Сказать какую-нибудь глупость, чтобы Стайлз поднял глаза и весело на него посмотрел. Спросил, что за херню он несёт, будто сам Тео знает. Но Стайлз и так поднимает глаза, и слова застревают у Тео в горле. Они просто пялятся друг на друга, пока Кора не слишком понятно поясняет, какая у Долорес была работа. — Скажем, она помогала ему с некоторыми трудностями бытового характера, — хмурится Кора. — Горничная? — удивлённо спрашивает Стайлз, словно Дерек эталон чистоты и порядка, которому не могут требоваться услуги подобного рода. — Ну пусть горничная. Чего докопались? Работала и работала. Потом она свинтила с богатеньким стариком, владельцем галереи. Не знаю, зачем Дерек встречался с Лолой в Лос-Анджелесе. Стайлз поджимает губы, но больше не задаёт вопросов, и снова смотрит в меню. Кора явно не хочет распространяться о том, какие отношения связывали Дерека и Лолу. Похоже, Кору можно было и не искать. Ну да, подумаешь, Тео и Стайлз спасли её жизнь. Она не особо-то благодарна. Но даже искреннее «спасибо» Тео вообще ни к чему. Между жизнью Коры и плечом Стайлза Тео несомненно бы выбрал второе. Но кто спрашивает Тео, когда агент ФБР Мечислав Стилински берётся за дело? Он водится с оборотнями, отгоняет от Бикон Хиллс стаю Альф. Убегает от берсерков в Мексике. Уворачивается от хлыстов Всадников Дикой Охоты. Переигрывает Древнего Духа Лисы. Награждает Врачевателей страха презрением за антисанитарию в лаборатории. Из-за влияния Анук-Итэ Стайлз лишь немного боится сдавать экзамены, вот и всё. А тут просто мачете. Совсем уже долбанулся. Камикадзе из Вашингтона. О чём вообще думает Скотт? Стайлза нужно немедленно укусить, пока он сам себя не угробил. Тео с силой барабанит пальцами по столу, и это очевидно раздражает Норвуда, потому что он начинает кривиться, словно каждый удар по столу причиняет боль его мозгу. Конечно же, Тео начинает барабанить ещё быстрее. С кухни долетают разные ароматы. Пшеничный ванильный запах. Что-то похожее на рассыпчатую сладкую пудру, политую растопленным сливочным маслом. И горько-сладкое какао. Или шоколад. И абрикосовый джем. Повар только что достал свежий пирог из духовки. — Закажи шоколадный пирог, — говорит Тео, и Стайлз перестаёт безразлично скользить взглядом по строчкам, поднимает глаза. — Повар только что его испёк. Тео посещает интересная мысль: если кормить Стайлза одними пирогами и маффинами, то он растолстеет и не сможет вылезать из пикапа, чтобы встревать в новые перестрелки. Это было бы идеально. Тео усмехается, и Стайлз с подозрением на него смотрит. Нет, он не должен ничего понять, он должен есть свой пирог. — Ты хочешь съесть пирог? — Стайлз вопросительно изгибает бровь. — Нет, я хочу, чтобы ты съел пирог. Стайлз слишком настороженный, поэтому начинает искать в этом глубокий смысл. Но он напрасно пытается разобраться в том, что приходит в голову Тео. — Маффины, пирожные, сладкие пироги… у тебя какая-то навязчивая фантазия обо мне, поедающем выпечку? — наконец спрашивает Стайлз, и Кора смотрит на него так, будто видит впервые. — Да, — безмятежно отзывается Тео. — Я даже не уверен, что в моей фантазии ты одет во время еды. Но ты точно весь испачкан в муке. Стоишь за кухонным островком в одном розовом фартуке. О, не смотри так. Конечно же, фартук в твою любимую клетку. Противень ещё горячий, домашнее печенье дымится. «Оно же сгорело, Тедди», говорю тебе я. «Посмотри, совершенно чёрное». Но тебе наплевать, потому что ты печёшь печенье не ради кулинарии. Ты печёшь печенье, чтобы у тебя был повод надеть свой любимый фартук, не так ли? Кора резко ставит чашку кофе на стол, и часть жидкости выплёскивается рядом со Стайлзом, чуть не попадая на рукав рубашки. Стайлз этого не замечает. — Я могу носить свой гипотетический розовый фартук в клетку, когда мне захочется, Тедди, — уверенно говорит Стайлз. — Я так не думаю. — Тео обхватывает пальцами свой подбородок, словно обсуждает серьёзную научную тему. — Тебе всегда нужны декорации. Мизансцена. Стайлз прищуривается. — Почему ты обращаешь внимание на сгоревшее печенье, когда я стою голый в фартуке посреди кухни? — Голый ты для меня приятная обыденность, Тедди. Я совершенно привык. Уже и не вспомнить, когда я видел тебя в одеж… — Норвуд, мы уходим, — говорит Кора ледяным голосом и поднимается на ноги. — Я не могу это слушать. Снимите номер в отеле и потрахайтесь уже — хоть в фартуках, хоть без них. Спишемся позже. Вам нужны костюмы, если вы хотите попасть в картинную галерею на торжественный вечер. Разберитесь с этим, потом звоните. Кора хватает Норвуда за локоть. — Пока, Нора! Пока, Корвуд! — жизнерадостно кричит Тео им вслед. Кора показывает ему средний палец и захлопывает за собой дверь. Стайлз берёт салфетку и промокает ей кофе Коры, пролитый на столе. — Ты же понимаешь, что они свалили не заплатив? — интересуется Тео. — Это не главная наша проблема, — говорит Стайлз и обнимает себя за плечи, словно его знобит. — Сначала нужно привести тебя в божеский вид. Тео не понимает, с какой стати Стайлз под «божеским видом» подразумевает бритое лицо, ведь Иисус всегда разгуливал с бородой. Но Тео не вдаётся в детали. Если Стайлз хочет тащиться в магазин бытовых товаров сразу после того, как хирург-наркоман пару часов назад зашил ему глубокую рану, — Тео согласен. Сначала он, конечно, был не согласен, но потом Стайлз оскорбил его до глубины души, заявив, что Тео не умеет выбирать бритвы. — Что тут выбирать? Берёшь опаску — и вперёд. — Никто уже не бреется опасными бритвами, Тео, — мрачно говорит Стайлз, скидывая в корзину гель для бритья и упаковку пластырей. — Ты застрял в прошлом веке. — Какое дерзкое заявление. Ты брейся станком, а я — клинковой бритвой. Потом проверим, что лучше. Тео смотрит на кучу всякой ерунды, которую Стайлз накидал в корзинку, и впервые задаётся вопросом, почему её вообще несёт он. У Стайлза же ранена всего лишь одна рука. Ах, да. Стайлз не может нести корзинку. Он слишком занят тем, что яростно жестикулирует, доказывая свою правоту. На самом деле это хитро: множество лишних движений отвлекают от того, что он говорит. На Стайлзе узкие джинсы и красная рубашка в тёмную клетку. Чёрная ветровка лежит в корзинке, на самом дне, и Тео не уверен, что на неё не протёк шампунь, потому что Стайлз ничего не кладёт в корзинку — он только швыряет. — В любом отеле есть одноразовые шампуни, — говорит Тео. — Да, и они обычно ужасно пахнут, — отвечает Стайлз, перебирая упаковки жвачек на стенде возле кассы. Тео опускает взгляд на бутылку шампуня и усмехается. — Воу, ледяная свежесть. Ментол, можжевельник, шалфей. Три в одном — шампунь, гель, кондиционер. Как мужественно и практично, Стайлз. — Ледяная свежесть тебе будет кстати, когда ты изрежешь себя опаской. Да, Тео сам предложил битву между станком и опасной бритвой, но совершенно не ожидал, что она приобретёт такой широкий размах. Тео и Стайлз снимают двухместный номер, и первым делом Стайлз идёт оценивать ванную комнату. Тео разбирает пакеты и уже берётся за дорожную сумку, когда слышит драматичный звук фанфар, который Стайлз включает на своём телефоне. Стайлз выглядывает из ванной комнаты. Он раздет по пояс. Тео видит его голые плечи и грудь, бледные ареолы сосков. От уха до уха у Стайлза висит борода из белой пены. — Ты, ситх… мне внимай, — пафосно говорит Стайлз. — Великий Магистр Ордена Джедаев я. Тео роняет сумку на пол и поражённо шепчет, разглядывая его лицо: — Немедленно прекрати порочить имя Магистра Йоды. — Я сильный страх в тебе ощущаю, — мотает головой Стайлз, и куски пены медленно опускаются на пол. — Страх приводит к тёмной стороне. Тео не может сдержать смешок. — У Йоды не было бороды, — говорит он. — Вот именно. Иди на битву, Дарт Тедди. Страх потери бороды — путь к тёмной стороне. Стайлз скрывается в ванной, оставляя после себя парящий в воздухе кусок пены. — У тебя всё, что я делаю, — путь к тёмной стороне, — говорит Тео и стягивает с себя толстовку. — Путь к стороне тёмной — выпендрёж твой, Тедди, — отзывается Стайлз из ванной. Тео закатывает глаза и вытаскивает из сумки опасную бритву. Стайлз напевает тему из «Звёздных войн». Звук уведомления заставляет Тео обернуться. Он видит всплывающие сообщения на экране, но тут же забывает про них, когда Стайлз орёт: — Промедление ведёт к тёмной… — Да блядь! — кричит Тео. — Можно мне полный список того, что ведёт к тёмной стороне, Стайлз?! Тео заходит в ванную и включает горячую воду, отталкивая Стайлза бедром от раковины. Стайлз выдавливает гель себе на ладонь. Едва Тео успевает умыться, Стайлз слабо ударяет его по лицу, словно даёт оплеуху. Размазывает пену. — Спасибо, что бы я без тебя делал, — бормочет Тео, равномерно распределяя побелевший гель по щекам. Стайлз распаковывает бритвенный станок. Тео бросает взгляд в зеркало: левое плечо Стайлза перебинтовано, видно проступившую кровь. Всего лишь маленькое красное пятно в окружении розовых разводов, но бинты уже нужно менять. — Ну, ты готов? — спрашивает Стайлз, и Тео поднимает взгляд выше — на его лицо, измазанное пеной. Родинок не видно, но Тео безошибочно может сказать, где располагается каждая. — Готов, — говорит Тео и ошпаривает бритву кипятком. Поворачивается к зеркалу правой стороной, перекидывает левую руку через голову, чтобы натянуть кожу на щеке. Так брить гораздо удобнее, но Стайлза это, кажется, забавляет. — Какие сложности, — хмыкает он и просто наклоняется к зеркалу. — Всё, что я знаю о бритье, — нужно брить по росту волос. Тео проводит лезвием сверху вниз. Обычно на бритьё у него уходит не так много времени, но Стайлз постоянно отвлекает его болтовнёй, так что Тео даже не удивляется, когда очередной красный ручеёк стекает по его подбородку в раковину из-за того, что Тео не сдержался и стал смеяться. — Тео, это «смертельно опасная бритва». С тебя уже пара литров крови стекла, — задумчиво говорит Стайлз, вытираясь полотенцем. Тео сбрил щетину с обеих щёк и под ними, также над верхней губой и под нижней. Но Стайлз решил отвлекать его именно сейчас — когда Тео приходится откинуть голову назад, чтобы сбрить щетину под подбородком. Кожа возле шеи чувствительная и тонкая — Тео уже заранее предвидит, что весь изрежется, если Стайлз не отвалит со своими комментариями. Возможно, у Стайлза есть план: позволить Тео зарезать самого себя во время бритья — вот и всё. — Думаешь, справишься лучше? — усмехается Тео. — Я уже побрился и доказал, что пользоваться станком гораздо удобнее. — Нет, справишься со мной, — говорит Тео. — Сможешь помочь? Стайлз кидает полотенце на ванную тумбу и подходит к Тео, берёт опасную бритву из его рук. — Надо же, она и правда бреет чище, — говорит Стайлз. — Кожа такая гладкая. Тео сдерживается, чтобы не фыркнуть. Риск того, что Стайлз дёрнется и зарежет его — крайне высок. Тео вдруг понимает, что просто открыл Стайлзу доступ к своему горлу. Прежде Тео подобного не допускал. Ни с кем. Тео разглядывает потолок, пока Стайлз осторожно водит лезвием по его коже. Сердцебиение Стайлза ускорено. Волнуется. — Ты можешь давить сильнее, — говорит Тео. — Даже если порежешь меня — ничего страшного. — Ну, я не особо хочу резать тебя, даже если в этом нет ничего страшного. Я почти закончил, не мешай, — шёпотом произносит Стайлз. От его приглушённого голоса у Тео всё замирает внутри. Лампа ослепляет. Тео считает удары сердца. — Почти… Тео скашивает глаза и смотрит на Стайлза. У него такой сосредоточенный вид, словно он ведёт операцию. Его сердце начинает биться ещё быстрее. Лезвие рядом с ярёмной веной. Стайлз боится, что порежет его. Сделает неверное движение. Тео думает, что и сам должен бояться. В конце концов, кто-то держит лезвие у его горла. Но Тео не ощущает ничего, кроме какого-то странного веселья. Стайлз нервничает, потому что не хочет поранить его. От Стайлза пахнет гелем для бритья. Но этот запах резкий, искусственный. Естественный запах Стайлза другой — мягкий, округлый, приятный; он едва различим, но никогда не исчезает. — Может, как маршмеллоу или ореховая нуга, — зачем-то говорит Тео вслух, и Стайлз бросает на него быстрый непонимающий взгляд, но тут же возвращается к бритью. Тео поднимает руку и дотрагивается пальцами до талии Стайлза. Скользит вниз, осторожно поглаживает выступающую тазовую косточку. — Что ты делаешь? — шепчет Стайлз. Его кожа мгновенно покрывается мурашками. — Развлекаюсь. Бритьё — такая скучная и утомительная процедура. — Поэтому ты переложил её на меня? Всё. — Стайлз делает шаг назад и внимательно осматривает Тео. — Надо же, ты снова выглядишь на свои двадцать. Тео опускает взгляд на его рот: нижняя губа полнее верхней, купидонова арка выражена так чётко, словно её нарисовали. Возле уголков проступают едва заметные морщинки — из-за того, что Стайлз улыбается слишком часто. Как сейчас. На его щеках появляются ямочки. Тео знает, почему это происходит… просто анатомия; с её точки зрения — это незначительный дефект лицевых мышц. Незначительный. Дефект. Тео внимательно смотрит на этот самый прекрасный незначительный дефект на свете. — На сколько выгляжу я? — спрашивает Стайлз. — С моими кругами под глазами — на тридц… — Ты выглядишь… потрясающе, — говорит Тео. — С щетиной или без — неважно. Почему ты вообще решил, что нас не пропустят в галерею, если мы не побреемся? Стайлз кидает в него полотенце. — Невежливо идти на торжественное мероприятие небритым, — произносит он и отворачивается. Берёт раствор для обработки ран, словно его вдруг страшно интересуют рекомендации на флаконе. Тео умывается, закидывает полотенце на плечо. — Ах, вот оно что. Обычно мы очень вежливы. Калаверас вчера оценили. — Тео берёт бумажную салфетку и собирает волосы из раковины. Их неожиданно много — неужели Тео действительно так оброс? Тео скидывает всё в мусорное ведро и моет руки. — Мы опаздываем, — бормочет Стайлз, уставившись на экран телефона. — Нам ещё нужно купить костюмы. Тео весело на него смотрит. — Можем принять душ вместе, чтобы сократить время и… — В себя приди, Тедди. Иди, полежи на кровати. — Стайлз выталкивает Тео из ванной и закрывает дверь. Тео ожидал, что его выгонят, но не ожидал, что Стайлз так смутится. Тео смотрит на дверь и слышит, как Стайлз с глухим звуком прижимается к ней с другой стороны. Тео тоже прислоняется к двери лбом. — Эй, — говорит Тео, — тебе бинты надо поменять. — Я поменяю, — тихо отзывается Стайлз. — Что, сам? — Сам. Конечно, это тебя удивляет, ведь ты не способен даже самостоятельно бриться, — язвительно замечает Стайлз. Тео улыбается. — Ладно, крутой агент ФБР, попытайся справиться с бинтами один. Но если не выйдет, то позови меня, хорошо? — Хорошо, — говорит Стайлз и отходит от двери. Тео обводит взглядом стены комнаты: дешёвые жёлтые обои, две односпальные кровати, атласные чёрные покрывала с белым узором из кошмарных сплетённых цветов. Тео вспоминает про сообщения и берёт телефон. Мейсон: «Ты бы хоть ответил нормально. Мы реально думали, что ты мёртв». Алек: «Тео, а лунное безумие может быть днём?» Крис: «Молоко, арахисовая паста, четыре банана». Крис: «Не тебе». Алек: «Ты нашёл Дерека? Может, ну его? Не ищи». Мейсон: «Не знаю, чем ты таким охеренным занят, но даже в битве можно найти время написать пару слов». Крис: «Светошумовые патроны, два ящика, заказ от 6.02, имя: Диего Фернандес». Крис: «Тебе». Мейсон: «Буквально парочку, Рейкен». Алек: «Тео, что делать, если когти не залезают обратно?» Алек: «У меня залезают, я просто заранее хочу знать». Скотт: «Стайлз писал, что всё в порядке, но я хочу уточнить». Скотт: «Всё точно в порядке?» Алек: «У тебя дома есть что-нибудь, кроме кофе?». — Да боже ты мой… — вздыхает Тео и делает вызов. Алек отвечает мгновенно, словно держал телефон в руках и смотрел на экран. — Алло? Тео, при… — начинает Алек, а потом из динамика раздаётся один лишь шум, словно Алек выронил телефон, и он проскользил по паркету. — Чёрт… чёрт! Алло, Тео? Привет! — Привет, — говорит Тео и смотрит в сторону ванной. Стайлз включил воду. — Ты что, у меня дома? — Да… ты же дал мне ключи. На случай… чего-нибудь непредвиденного. — И что случилось непредвиденного? — спрашивает Тео и садится на кровать. Пружины скрипят. — Да ничего… — с грустью говорит Алек, словно «непредвиденное» — это то, что ему очень нужно. — Тогда почему ты у меня дома? — Тео откидывается на подушку и устало трёт переносицу. — …ну, зашёл после школы по привычке. Не хочу я у Скотта жить. Ты в курсе, что он заставляет всех с утра есть овсяную кашу, типа это способствует чему-то там, — тараторит Алек. — Тео, мы что, англичане? Кто сказал, что на завтрак нельзя… — …нельзя жарить мясо? — говорит Тео одновременно с Алеком. — Ну так сам пожарь, мы же готовили раньше. — Мелисса сказала, что ударит меня сковородой, если я снова что-нибудь подожгу. — Я приеду домой, и можешь снова ночевать у меня, — Тео разглядывает трещину на потолке, — но один в квартире ночью не оставайся. Вдруг… — Тео хочет сказать, что Алек может обратиться и испугать всех соседей, но передумывает, — вдруг Монро нападёт, а ты далеко от Скотта. Кто будет ему помогать? — Да, — тоскливо вздыхает Алек, — я знаю. Тео не может сдержать улыбку. — В банке из-под кофе на верхней полке наличка. Закажи пиццу, позови Нолана, пусть притащит приставку. Чего ты раскис? — Серьёзно?! Тео отчётливо слышит ещё какой-то голос со стороны и качает головой. — О, Нолан уже там, отпад. Только монитор мне не разбейте, как в прошлый раз. Взбесишься, так кидай джойстик в стену, ты понял? Читай свою мантру: «Солнце, луна, джойстик». Я предупредил, Алек. Кто-то тихо фыркает. Тео даже знает «кто». Словно Тео может его не узнать по одному только шёпоту или дыханию. Но Тео не спрашивает, что там делает Лиам. Скорее всего, пришёл за компанию с Алеком и Ноланом. Алек немедленно переключается на рассказ про школу. Ему поставила низший балл Миссис Финч. Тео слушает, иногда задаёт вопросы, пытается уловить ещё что-нибудь, чем Лиам себя может выдать. Но он молчит. Ни слова, ни звука. Наверняка напряжённо замер, например, сидя в кресле. Вцепился в подлокотники, кусал губы и ждал, когда Алек положит трубку. Или опёрся спиной о стену, прижался к ней затылком, закрыл глаза. Считал секунды, пока вынужден был слышать Тео. — Тедди! — орёт Стайлз из ванной, и телефон выпадает у Тео из пальцев, съезжает по атласному покрывалу. — Ты забрал последнее сухое полотенце?! Это какой-то… Раздаётся грохот, словно Стайлз хватается за душевую штору, а потом валится вместе с ней обратно в ванну. Тео резко садится на кровати. — Ты что, упал?! Тео подскакивает на ноги, уже воображая, что швы Стайлза разошлись и он лежит в полной крови ванне. Или он расшиб голову о её бортик и уже мёртв. Но Тео улавливает его очень быстрое сердцебиение. Наверное, Стайлз сам испугался падения. — Ты как? — спрашивает Тео и подходит ближе. — Я сейчас дверь выбью. — А ты по-другому в ванную и не заходишь? — ехидно говорит Стайлз. — Просто дай полотенце. — И как я тебе его дам, если ты закрыл дверь? Такой маленький недочёт с вашей стороны, Мистер-Я-Всё-Продумал. Уже и не первый, да? Может, все планы всё-таки стоит продумывать мне и… — Лучше я буду мокрым, чем вытерплю муки твоих домогательств, понятно?! — О, серьёзно? Не заметил, что эти муки так уж тебе противны. — Что ты хочешь за полотенце? — Доступ в ванную. — Мне нужны гарантии, что ты не набросишься на меня. — Боюсь, тебе придётся рискнуть ради возможности стать сухим. Хотя, конечно, ты можешь предоставить эту работу времени, которого у нас нет. О, уже третий час, Тедди. Успеем ли мы купить костюмы? — Ты, блядь, набросишься на меня. К этому всё идёт, так? — Откуда я знаю? Я не способен предвидеть будущее, Стайлз. Всё возможно. Я постараюсь себя контролировать. — Это весьма внушает доверие, — язвительно тянет Стайлз и шлёпает мокрыми стопами по плитке. — Подожди… вот я придурок, — ухмыляется Тео. — Как я сразу не догадался, к чему все эти намёки. Ты хочешь, чтобы я набросился, да? Ты даже пошёл на такое ухищрение с полотенцем. Сделал вид, что упал… — Надо было оставить тебя с бородой, она хоть как-то сдерживала твою самооценку от взлёта. — Ну что поделать, ты сам допустил ошибку. Настала пора расплачиваться и… — Тео не успевает закончить предложение, потому что Стайлз резко открывает дверь. Он голый. Вода стекает с волос. Но Тео не может оторваться от его лица. Он давно не чувствовал стыд, и Тео не уверен, что чувствует стыд сейчас. Скорее, Тео просто растерялся. — Ты действительно придурок, — говорит Стайлз, забирая полотенце с плеча Тео. — Собирался выбить открытую дверь? Тут же даже замка нет, Тедди. Стайлз обматывает полотенце вокруг бёдер. Взгляд опущен вниз. Тео смотрит на его слипшиеся от влаги ресницы. Тео уже не уверен, что правильно интерпретирует все химические сигналы и эмоции Стайлза. От него пахнет смущением, возмущением и ему в то же время смешно. Тео улавливает даже самодовольство. Это просто нелепо — Стайлз гордится, что уделал Тео в дурацкой словесной перепалке на пороге ванной комнаты. Эта странная смесь — сливочных, медовых, солёных — ароматов, расплывчатый тёплый запах, словно Тео потёрся щекой о мягкий кашемировый свитер. И всё сбивается мыльной пеной и неуловимым металлическим запахом крови. Тео смотрит на левое плечо Стайлза и видит длинный водонепроницаемый пластырь. Он действительно сам снял бинты и обработал рану. Тео стоит в дверном проёме и не двигается с места, когда Стайлз пытается пройти мимо. Он вопросительно изгибает бровь. — Без щетины я тебе нравлюсь больше, да? — безмятежно говорит Тео. — Возможно, — отвечает Стайлз и пытается протиснуться в комнату. Тео упирается рукой в дверной косяк, мешая Стайлзу пройти. — Я бы хотел чёткий ответ, — улыбается Тео. — Возможность чего-либо — это так туманно. Стайлз обводит внимательным взглядом его лицо, словно всерьёз размышляет над ответом. — Хм… — произносит он, — тебе придётся довольствоваться этим, потому что я не могу выбрать. На самом деле и так и так… неплохо. Стайлз отводит руку Тео и выходит в комнату. Прикосновение его пальцев ледяное; Тео чувствует, как встают волосы на предплечьях. — Мойся быстрее, и мы уходим, — не оборачиваясь, говорит Стайлз. Пару секунд Тео рассматривает его спину, а потом закрывает дверь и идёт к раковине. Отражение метает в него сияющий золотой взгляд. Тео опускает глаза вниз — на свой стояк, натянувший ткань спортивных штанов. — Пиздец, — мрачно констатирует Тео. — Эй, ты не сбросил вызов? — кричит Стайлз из комнаты. — О, Алек! Нет, это я. Твой Мастер-ситх плещется в душе. Ты что, подслушивал? — Стайлз носится по комнате, словно собрался высохнуть за счёт быстрого передвижения. — Как там твоё безумие? Луна-то всегда на небе. Если ты её не видишь, это не значит, что луны нет. Что… это что, Лиам? Почему я не могу называть его «Тедди»? Это его боевое прозвище. Да ладно. Тео — мудак из прошлого, а Тедди — нормальный парень. Не лишай меня этого ощущения. Тео вешает упавшую душевую штору обратно и включает холодную воду. — Нет, Алек, мы никогда не вернёмся, — трагичным голосом говорит Стайлз, и Тео даже из ванной слышит вопль Алека. Наверняка Стайлзу пришлось отдёрнуть руку с телефоном от уха. — Да, покричи. Прими это. Приятель, мы уехали навсегда. Ты же знаешь Дерека. Он, сука, неуловим. Тед… Тео побоялся тебе сказать, он не умеет сообщать плохие новости, сам сразу навзрыд. Ты разве не знаешь? Тео закатывает глаза. Уметь расплакаться — полезный навык. Тео вообще ничем для дела гнушаться не станет, а тут всего лишь какие-то слёзы. Тео прижимается лбом к стене. Ледяные струи воды словно пронзают насквозь. В чём проблема? Тео видел множество людей раздетыми. Нагота — это нормально. Физическая реакция на наготу — это тоже нормально. Но Тео возбудился не потому, что Стайлз был раздет. А из-за того, что он разрешил увидеть себя таким. Он сам открыл дверь. Вчера Тео просто ворвался к нему в ванную, чтобы остановить паническую атаку. У Стайлза не было выбора. А сегодня он был. Почему это вообще беспокоит Тео? Когда их дурацкая болтовня обрела какой-то интимный оттенок и начала состоять из сплошного подтекста? Теперь всё, что они говорят, звучит по-другому. Стайлз не останавливает Тео всякий раз, когда его уносит от темы их разговора. Напротив, Стайлз сам отправляется с ним в эту бессмысленную игру, чтобы… что? Тео не понимает. Это такое странное чувство. Так обычно рождается смех и восторг. Трясущийся огненный шарик в груди, который щекочет тебе сердце и рёбра. Желание победить Стайлза в их маленькой глупой битве всё время такое яркое. Чем более ехидные замечания отпускает Стайлз, тем сильнее оно разгорается. Но это… совершенно необременительно. Тео возбуждает не его нагота. Тео возбуждает то, что Стайлз вообще всё это допустил. И этот насмешливый вызов в его глазах. Стайлз не боится Тео. И не презирает. Просто наблюдает и ждёт. Чего? Хотелось бы Тео знать. Тео не с чем сравнивать эти чувства. Они неуловимые, лёгкие и приятные. В противовес его обречённой любви к Лиаму, от которой только ноет в груди. И что со всем этим делать? Стайлз улетит в Вашингтон. Скорее всего, помирится с Лидией. Тео вернётся в свой адский голубоглазый цикл в Бикон Хиллс. Когда Тео выходит из ванной, Стайлз уже одет и слишком увлечён тем, что ищет на карте магазин мужских костюмов. Тео и Стайлз решают забрать вещи из отеля и сдать ключи, потому что они не знают, вернутся ли вообще. Чем закончится торжественный вечер в галерее — неизвестно. Может, Лола Мола скажет им, где сейчас находится Дерек, и они сразу поедут туда. Тео сжимает руль и выезжает на главную улицу. Косится на Стайлза. Он откинулся на спинку сиденья. Смотрит в окно, барабанит пальцами по колену. Тео включает радио и изо всех сил игнорирует его ошарашенный взгляд. — У меня что, слуховые галлюцинации или это поёт Мадонна? — Понятия не имею, с чего ты взял, что Матерь Божья поёт по радио, Стайлз. Стайлз хмыкает. Салон мгновенно наполняет аромат летних трав. Этот запах почти горячий, как камни, согретые солнцем. Тео сложно разбирать положительные чувства: он чаще сталкивается с чем-то противоположным. Но это точно похоже на радость. Возможно, Стайлз просто ярый фанат Мадонны. Тео не знает, что действительно так радует Стайлза: музыка или тот факт, что Тео ради него изменил своим правилам поведения в пикапе. Но Тео не жалеет об этом, потому что настроение Стайлза взлетает на самый верх. Раз так, то Тео не против слушать Мадонну. Он не рассчитывал на какой-то длительный эффект эйфории из-за радио, но точно не ожидал, что Стайлз ополчится на него через десять минут из-за выбора костюма. Хотя это тоже забавно. — Я понял, три твоих мрачных дэдди привили тебе вкус пожилого француза из восемнадцатого века. Возможно, в те времена этот прикид произвёл бы настоящий фурор, вот ты на него и повёлся. — Так вот почему тебя называют «Стайлз»? За приверженность моде? — говорит Тео, разглядывая запонки на витрине. — Или… Тео вздрагивает, когда позади него раздаётся шелест юбки. Нежная рука опускается ему на плечо. Тео видит только белые локоны, ярко-розовые накрашенные губы и ресницы ненормальной длины. — Я Мадам Жизель! — восклицает женщина и отталкивается от плеча Тео, чтобы сделать несколько оборотов вокруг Стайлза, словно она собралась танцевать. — Вы так мило ругаетесь! К нам редко заходят женатые пары! Для вас у нас есть специальное предложение: дополняющие друг друга синие костюмы-тройки с комбинированными паше и… Тео даже не слушает дальше. Он расплывается в широкой улыбке. Ничто прежде не веселило его сильнее, чем это потрясение в глазах Стайлза. Он не был в таком ужасе, даже когда Мэгги из «Гадюшника» решила, что Тео его парень. — Мы не… — начинает Стайлз, но Тео немедленно приобнимает его за талию и притягивает к себе под одобрительный смех Мадам. — Да ладно тебе, милый, — усмехается Тео, наслаждаясь каждой волной замешательства и раздражения, исходящей от Стайлза. — Давай хотя бы примерим. Тео понятия не имеет, зачем кому-то нужны парные официальные костюмы и каким образом это должно подчеркнуть то, что они женаты. Никто в жизни этого не заметит. Но Тео плевать, если Стайлз в это верит. Тео нужны именно эти костюмы, чтобы подкалывать Стайлза весь торжественный вечер. Тео уже представляет, как будет комментировать каждый случайный взгляд в их сторону: «О боже, они всё поняли, Стайлз. Как же всем очевидно, что мы женаты! Об этом узнают все в Сан-Франциско. Как быстро слухи дойдут до твоего отца? Думаешь, он расстроится, что мы не позвали его на свадьбу?» Стайлз правда пытается отказать непреклонной Мадам, но, по мнению Тео, «специалисту виднее, Стайлз, к тому же эти костюмы в клетку, ты должен быть счастлив». Так что он в бешенстве отправляется в примерочную, лишь бы Мадам и Тео от него отвалили. Тео выходит из своей примерочной первый, и Мадам решает, что пиджак ему мал в плечах. Она упархивает на склад, чтобы найти другой размер. Овальное напольное зеркало в чёрной деревянной раме бесстрастно отражает Тео. Он машет своему отражению и поправляет жилет. Касается указательным пальцем красивой матовой синей пуговки. Костюм и впрямь качественный. Нужно ещё подобрать к нему обувь. Стайлз всё ещё возится в примерочной. Тео нисколько не удивится, если он запутался в рукавах или штанинах и сейчас без сил восседает на пуфике, устало разглядывая Тео через щель в шторах. Тео подходит к его кабинке и отводит в сторону бежевую ткань: Стайлз стоит, привалившись спиной к стене, и мучается с пуговицами на белой рубашке. Кончик языка прикушен. Стайлз поднимает вопросительный взгляд и ведёт плечами, мол, чего тебе. Тео усмехается и заходит в его примерочную. — Ты не видишь, что неправильно застегнул? Стайлз снова опускает глаза вниз и выругивается. Тео убирает его пальцы и начинает медленно расстёгивать пуговки. Они действительно очень маленькие, а петли едва раскрываются. Тео и сам с рубашкой намучился. — Где Мадам? — спрашивает Стайлз шёпотом, словно она может подслушивать их прямо сейчас. — Я убил её, а тело спрятал на складе, — спокойно говорит Тео и улыбается, когда Стайлз недоверчиво изгибает бровь. — Убил чем? — спрашивает он. — Задушил галстуком, — говорит Тео. Стайлз сбился в порядке пуговиц в самом начале. Тео полностью расстёгивает его рубашку и откидывает её полы в стороны. На груди Стайлза несколько маленьких родинок, идущих в ряд друг за другом. Тео проводит указательным пальцем по его коже, соединяя родинки воображаемой линией. Стайлз делает глубокий вдох. — Ты пришёл сюда, чтобы признаться мне в убийстве? Его сердце колотится слишком быстро. Тео поднимает глаза и сталкивается с внимательным карим взглядом. — Тедди, у тебя паническая атака, — едва слышно произносит Тео и чувствует его дыхание на лице. — Нужно немедленно её прекратить. — Нет у меня никакой… — шепчет Стайлз, но Тео уже прижимается к его губам. Не целоваться, как сумасшедший. Будто сдерживаться — это так просто. Тео осторожно прикусывает его нижнюю губу. Стайлз не двигается, и Тео забирается под его рубашку, скользит ладонями по спине. Должно быть, это щекотно или руки Тео слишком горячие, поэтому Стайлз уходит от прикосновений и вжимается в его бёдра. — Я не могу, — произносит Тео ему в губы. — Не могу не целоваться, как… — Целуйся как хочешь, потом разберёмся, — быстро говорит Стайлз. — У нас времени нет, если ты не… Тео вжимает его в стену и вталкивает язык в рот Стайлза. Он пытается что-то сказать, но срывается в тихий стон и вцепляется в воротник чужой рубашки. Стайлзу не хватает дыхания, и Тео отрывается от его рта, покрывая поцелуями подбородок и щёки, словно собрался дотронуться губами до каждой родинки. — Я нашла пиджак! — кричит Мадам Жизель. И Тео жалеет, что в самом деле не задушил её галстуком.