первым снегом

сынмин медленно жуёт попкорн, пытаясь сосредоточиться на фильме, и игнорирует горячую ладонь феликса, нагло пробирающуюся под просторную футболку. несколько недель разлуки из-за несовпадающих рабочих графиков и параллельной учёбы, отбирающей все силы, заставили их вспомнить об отдыхе и друг о друге. раньше свидания, будь то пикник у берега моря или прогулка по лесу, были для них чем-то привычным. они создали воспоминания с помощью прикосновений и мягких поцелуев, украденных с покрасневших губ. для них ничего не стоило сорваться и побежать куда глаза глядят, крепко переплетя пальцы. у них было много свободного времени и так много чувств. но теперь они практически не видятся, хотя живут в одной квартире, усталые валятся на одну кровать и иногда пьют из одной чашки. работа и учёба утомляют, и на чувства не остаётся времени. хочется только спать и надеяться, что бесконечные лекции, сменяющиеся вечерней сменой в кафе, закончатся совсем скоро. их поддерживает только семья феликса, время от времени присылая австралийские сладости и согревая долгими разговорами по видеосвязи. сынмин оказался оторван от своих родителей, не примирившихся с его выбором. и от этого ещё хуже. но работа помогает справляться с мыслями, с чувством вины и бесконечной тоской по тем, кто так легко отказался от него. — кажется, это ты больше всех канючил «полицейскую академию», — мягко улыбается сынмин, когда феликс, словно маленький котенок, трется щекой о его плечо. они безумно соскучились друг по другу, по таким вот драгоценными моментам, когда есть только они вдвоём. никакой работы, учёбы или усталости. — я правда люблю этот фильм, но тебя — намного больше. я безумно соскучился по тебе, ты просто не представляешь, — феликс слегка оттягивает край чужой футболки и носом тычется в шею, жадно впуская в лёгкие ненавязчивый запах геля для душа. раскрытые губы едва касаются обнажённой кожи, но этого достаточно, чтобы она покрылась мурашками. пальцы порхают над впалым животом, очерчивают проступающие края рёбер, и феликс по-детски хнычет. чем больше он получает, тем более жадным становится. — ты похудел. ещё немного, и я начну собирать тебе обеды на учёбу и работу. и ты совсем перестал есть брауни, хотя раньше ты просил их у меня каждый день. — прости, — сынмин наклоняет голову, ловя расстроенный взгляд своего парня, и ладонью тянется к волосам, зарываясь пальцами в макушку. у феликса веснушчатая галактика на мягких щеках, зефирная сладость на розовых губах. сынмин прикрывает глаза и прижимается лбом к светлой макушке, чувствуя, как забытое спокойствие заполняет каждую клеточку его тела. рядом с феликсом хорошо. его объятия согревают даже в самые холодные вечера, улыбка освещает даже в самую тёмную ночь. его любовь — путеводная звезда сынмина, которая приводит его домой, туда, где его ждут и любят. — я люблю тебя. и твой брауни. правда. и это никогда не изменится. — я тоже люблю тебя, — феликс поднимает голову, молча выпрашивая поцелуй, и сынмин прижимается к нему губами. невинное прикосновение исцеляет их раны после долгой разлуки, и руки отчаянно тянутся навстречу друг другу. феликс мягко сопит и прижимается ближе к сынмину, желая получить больше. его жадность не знает границ, как и его сердце, всецело принадлежащее ким сынмину. герои фильма что-то бормочут на фоне, мягкий свет лампы рисует на стене размытые силуэты сплетенных тел, в открытое окно пробирается свежий ветерок, перебиваемый разговором соседей этажом ниже. уже завтра сынмину нужно будет бежать сначала на учёбу, а потом на вечернюю смену в кафе, а феликсу — в танцевальную студию, где он снова закроется на несколько часов. но это будет завтра, когда солнце едва выглянет из-за горизонта и заглянет в распахнутые шторы. здесь и сейчас они рядом, обмениваются объятиями и нежными поцелуями, напоминая друг другу и самим себе о том, что они есть друг у друга. о том, что любовь исцеляет самые глубокие раны.