Личная война

Утро выдалось тяжёлым. Дейнис никогда не была ранней пташкой, а ранние подъёмы всегда были для неё карой Богов, не иначе. Порой Рейна, её правильная сестра, что была леди чуть больше, чем сама Дейнис, поднимала ту с постели, когда весь замок уже бодрствовал и во всю готовился к утреннему приёму пищи. Почти насильно стягивая с кровати старшую сестру, Рейна принималась её наряжать и причёсывать, словно куклу. Будь воля Дейнис, она бы и вовсе не спускалась к завтраку, а в те редкие дни, когда сама того хотела — с радостью приходила бы на них не разодетая в изысканные наряды и с отсутствием причёски. Правда, воля принцессы мало кого интересовала, а потому приходилось подчиняться традициям и соблюдению манер. Это утро тоже было не самым приятным. Им с Эймондом пришлось осторожно пробираться через стражу и пытаться не наткнуться на слуг, дабы их позднее возвращение в замок никто не обнаружил. Когда Таргариены успешно справились с самой трудной частью своей задачи, им оставалось только добрести до своих покоев. Они бы так и остались незамеченными, если бы не сир Аррик, так не вовремя проходящий по одному из коридоров. Принцессе пришлось применить почти всё своё обаяние, чтобы добиться от рыцаря обещания, что он не выдаст их маленький секрет королеве. Сейчас же, Дейнис недовольно жаловалась на ранние завтраки служанке, которая лишь понимающе улыбалась. Что же ей оставалось делать, если принцесса наверняка никогда и не задумывалась, как рано приходится просыпаться ей, Елене, чтобы сейчас укладывать её волосы в лёгкую причёску. Завтрак прошёл скромнее, чем вчерашний ужин, но принцессу это ни капли не расстроило, ведь атмосфера сейчас была куда более приятной для неё самой. Её Милость любезно поинтересовалась, хорошо ли Дейнис спалось, и ничего ли её не беспокоит. Девушка попыталась уличить королеву в неискренности её заботы, но сделать этого ей не удалось, и намерения Алисенты показались ей вполне правдивыми. Будто она действительно волновалась о ней. Эймонд выглядел намного бодрее неё самой, и уж точно бодрее Эйгона, который предпочёл оставить завтрак в стороне. Кажется, для него ночь тоже прошла тяжело, а утро оказалось ещё более беспощадным, судя по его лицу, искривлённом от головной боли. Его младший брат же казался вполне довольным, что не смогло скрыться от пронзительных глаз его матери. Но спросить она всё же не решилась даже после завтрака. Когда же королевская семья обсудила планы на день, и трапеза подходила к концу, Дейнис решилась просить королеву о том, чего желала с того самого момента, как её визит в столицу стал реальным. Принцессе уж больно хотелось побывать за стенами Красного Замка и наведаться в город, чтобы рассмотреть его лучше, чем ей удалось по пути из Драконьего Логова. Алисента на её просьбу ответила согласием, перед этим поразмыслив почти целую минуту. Никто из её детей не горел особой любовью к Королевской Гавани, а потому и желания побродить по её улицам не проявляли. Кроме, разумеется, Эйгона, но его интерес едва ли можно было сравнить с интересом Дейнис. Когда королева всё же дала добро на затею принцессы, к её прогулке изъявила желание присоединиться и Хелейна. Она, кажется, была единственной, кто узнав о скором приезде принцессы Дейнис была искренне, по-настоящему рада, отреагировав на это с тихим восторгом. И она действительно ждала её. Всегда одинокая и скучающая, Хелейна хотела поскорее обрести хоть одну подругу, и Дейнис подходила для этого идеально. Ещё тогда, в день прощания с Лейной Веларион, девочки нашли между собой особое понимание, и когда им, совсем недавно познакомившимся, пришлось так скоро расстаться, именно Хелейна была опечалена этим больше всего. Девушки встретились во дворе. Обе одетые в дорожные плащи, богато расшитые драгоценными камнями, они казались противоположностью друг другу, и только белоснежные волосы выдавали их родство. Дейнис была облачена в чёрное, и лишь кое-где на её платье виднелись красные вставки в сочетании с россыпью рубинов на корсете. Хелейна же была в небесно-голубом, светлым пятном выделяясь на фоне тёмной кузины. Кажется, такими же были их характеры: если одна была мягкой, спокойной морской гладью, то вторая — горела тёмным, совершенно неспокойным пламенем. Их уже ждала королевская карета и четверо гвардейцев во главе с приставленным к ним Кристоном Колем, верным рыцарем королевы. Когда принцессы погрузились в карету, гвардейцы оседлали лошадей, по два впереди и сзади повозки. Дождавшись указания от командующего, свита двинулась в путь. Из книг Дейнис знала, что город, выстроенный на северном берегу реки, расположен на трех холмах, которые по сей день носят имена Завоевателя и его сестер: холм Эйгона, холм Висеньи и холм Рейнис. Семибашенный Красный Замок находится на самом высоком из трех холмов, холме Эйгона в восточной части города. У основания холма Рейнис находятся самые бедные, трущобные кварталы города — Блошиный Конец; его узкие улицы незамощены, а дома стоят так близко, что почти касаются друг друга. Кроме более или менее широкой Мучной улицы, этот район представляет собой лабиринт кривых переулков и поперечных улиц. Но направились они не туда, а на другую сторону холма Рейнис, где близ северных Старых ворот, напротив, находились самые богатые и престижные районы, в которых проживают знатные люди столицы. Там же была расположена большая площадь, на которой в некоторые дни торговцы из разных уголков Семи Королевств привозили самые разнообразные товары. Некоторые из них были родом из далёкого Эссоса, а потому ставали самыми востребованными на рынке. Когда карета остановилась, девушки, до этого весело обсуждающие разные темы и истории из жизни, накинули свои капюшоны, окунаясь в людную улицу. Едва ли их попытка скрыть свои личности была необходима, ведь намного больше об их происхождении говорила королевская стража, что стеной с двух сторон защищала своих принцесс от возможного нападения. Хотя люди, видящие их, кажется, лишь застывали в немом восхищении и благоговении: не часто на улицах города, пусть и на самых богатых, можно было встретить членов королевской династии. Дейнис заинтересованно оглядывалась, пытаясь запомнить каждую деталь, что представлялась её взору. Хелейна же с энтузиазмом потянула её к прилавкам, желая поскорее увидеть, что же необычного могут предложить торговцы с далёких земель. Глаза девушек разбегались от количества товаров, а потому им пришлось сбавить темп, чтобы ничего не упустить из виду. Кристон Коль пристально наблюдал за принцессами, не пропуская ни один их шаг, чтобы в случае чего немедленно прийти на помощь. Он, разумеется, подчинился приказу своей королевы, но если следить за безопасностью Хелейны было его долгом по собственному желанию, то сказать того же о Дейнис он не мог. Рыцарь искренне не понимал благосклонного отношения Её Милости к этой девушке. Она — дочь врага, воспитанница Порочного Принца, так похожая на него самого. Командующий городской стражи едва ли мог вспомнить, с чего началась его неприязнь к Деймону Таргариену, так стремительно переросшая в едва скрываемую ненависть. Его дочь рыцарь не ненавидел, но неприятные ощущения всё же всплывали в глубине души от одного вида на маленькую копию брата короля. Сир Кристон солгал бы сказав, что Дейнис была невоспитанной, грубой или заносчивой. Напротив: она была вежлива и учтива, с уважением относящаяся к королеве и королю, нашедшая общий язык даже с их детьми. Её доброта располагала к себе, и всё же Коль был уверен, что рано или поздно, но наступит момент, когда принцесса откроет миру свою тёмную сторону, показывая истинное лицо дочери Принца Блошиного Конца. Это случится, он даже не сомневался, ведь, как всем известно, яблоко от яблони недалеко падает. Принцессы неторопливо разглядывали прилавки с разнообразными товарами, учтиво улыбаясь склонявшимся в почтении торговцам. Люди, видя королевских особ отступали, прокладывая им путь. Впрочем, прокладывать им путь могли и грозно идущие впереди гвардейцы, что опасливо, с подозрением глядели на каждого проходящего мимо человека. Дейнис остановилась у прилавка с оружием, заинтересованно рассматривая каждый товар. В Хелейне же оружие не вызывало никакого восторга, а потому та двинулась вперёд, уводя за собой двоих стражников. — Чего желаете, моя принцесса? Дейнис улыбнулась трепещущему торговцу, вежливо сообщая, что ещё не выбрала. Она и сама не знала, что именно хочет найти, но в одном она была точно уверена: это должно быть что-то особенное. Заметив остановившегося в двух шагах сира Кристона, девушка обратилась к нему: — Не поможете мне с выбором, сир Кристон? На безразличном, слишком серьёзном лице рыцаря проскользнула тень удивления. — Конечно, принцесса, — подходя ближе, произнёс Коль, обращая взор карих глаз на прилавок, — желаете приобрести что-нибудь для себя? — Нет, я не слишком хорошо управляюсь с кинжалами, — Дейнис улыбнулась, качая головой, — мне больше по душе лук. Но я хочу сделать подарок другу, — рыцарь нахмурился, пытаясь понять, о ком именно идёт речь, но девушка тут же продолжила: — Я слышала, в бою Вам нет равных, так что нет сомнения, в оружии Вы разбираетесь лучше, чем кто-либо. В её голосе не было ни тени насмешки или издевательства, что удивляло Коля даже больше, чем её просьба о помощи. От дочери Деймона Таргариена он ожидал чего угодно, кроме интереса к мнению какого-то рыцаря. Командующему даже пришлось взглянуть на принцессу, пытаясь уличить ту в скрытых помыслах, но она лишь с интересом рассматривала дорогие кинжалы, порой касаясь тех, что привлекли больше внимания. — Любое оружие должно быть достаточно лёгким, едва ощутимым в руке. Орудовать им должно быть удобно, — Коль взял в руку кинжал с тёмной рукоятью, обрамлённой витиеватыми золотыми узорами. — Этот из валирийской стали, удобно ложится в ладонь, режет ровно и чётко, — он умело покрутил оружие в руке, будто пробуя его, — такой подарок был бы очень ценным. Любой воин оценит его по достоинству. Дейнис взяла в руку протянутый рыцарем кинжал, рассматривая его с разных сторон. Если она и хотела особенный подарок, то Коль прав, это именно он. Идеально подойдёт своему будущему владельцу. Принцесса расплатилась с торговцем, а затем, выслушав его почтительные речи, направилась дальше, ища глазами Хелейну. Она уже успела достаточно оторваться от них, но, кажется, её внимание зацепилось за прилавок с дорогими тканями из Дорна, что позволило быстро догнать её. — Благодарю Вас за помощь, сир Кристон, — становясь по левую сторону от мужчины, произнесла девушка. Он учтиво кивнул, глядя строго перед собой, — полагаю, Вам не в радость быть здесь, особенно в моей компании. Рыцарь удивлённо взглянул на неё, замечая понимающую, слегка печальную усмешку. Он было открыл рот, чтобы оправдаться, но поймал взгляд пронзительных лиловых глаз. Он видел, что даже если он со всей возможной искренностью попытается убедить принцессу в обратном, она всё равно ему не поверит. Её глаза говорили куда больше, чем рот. — Всё дело в моём отце, не так ли? — вопрос прозвучал так просто, что обыденность в голосе принцессы застала мужчину врасплох. — Принцесса, я… — Принц Деймон не самый хороший человек, я знаю, — Дейнис прервала Коля, останавливаясь всего в нескольких шагах от Хелейны, — но я — не мой отец. Девушка оставила рыцаря стоять на месте, с нечитаемым выражением лица смотря ей вслед. Он не мог понять, была ли это какая-то игра, или принцесса была честна с ним, но оба варианта вызывали у мужчины лишь недоумение. Если она преследовала определённую цель, то найти причины он мог. Но если она просто хотела обозначить своё место, то тут было сложнее. Сир Кристон хмурился, но не мог позволить себе проявлять видимое смятение. Дейнис подошла к Хелейне, нежно беря её под локоть и заглядывая через плечо, чтобы понять, что именно так заинтересовало принцессу. А её интерес был направлен на мягкую ткань нежно-розового цвета, на которой мелкой россыпью были вышиты белые цветы. Ещё по дороге на площадь Хелейна поведала кузине, что любит шить себе платья самостоятельно, а потому обязательно хочет найти какую-нибудь интересную ткань для своего нового образа. — Красивая ткань, — Дейнис провела пальчиком от одного цветочка с другому, — тебе к лицу. — Тебе бы тоже пошло, мне кажется, — Хелейна задумчиво рассматривала вещицу, улыбаясь, — хотя зелёные нити на чёрной ткани вышивают настоящего дракона. Дейнис в недоумении нахмурилась, не понимая смысла сказанного. Она переспросила, но ответа кузина не дала. Девушке показалось, что Хелейна и сама не поняла, что имела в виду, будто сказала не то, что думала, а то, что призраком отразилось в её мыслях, исчезая так же быстро, как и появилось. Она, как и раньше, рассматривала ткани, прикасаясь к разным цветам и материалам, и сказанное будто и вовсе забылось. Но Дейнис прокручивала в голове её слова снова и снова, пытаясь понять их смысл. Хелейна так же беззаботно расплатилась с торговцем, собираясь продолжить свой путь, как сир Кристон известил девушек о том, что им пора возвращаться в замок. Принцессы без возражений направились обратно к карете. Дорога назад казалась Дейнис куда короче, хотя провели они её так же: за незатейливой беседой. Распрощавшись с Хелейной у лестницы, Дейнис направилась в свои покои, желая наконец избавиться от дорожного плаща, под которым она прятала недавно приобретённый кинжал. Ей не терпелось наконец отдать его, но с этим девушка решила повременить. Сейчас ей была необходима ванна и немного отдыха.

***

Эймонд считал это глупым наваждением. Близился час соловья. Тёмное небо плотным одеялом постепенно отступает от небосклона, а ночные тучи медленно растворяются в нём, уступая законное место новому дню. За окном ещё царит тишина, нарушаемая лишь пением птиц. Совсем скоро, через несколько часов, ему снова придётся погрузиться в привычную рутину, но Эймонд едва ли успел отойти от вчерашнего дня, что тяжким грузом свалился ему на плечи, заковывая принца в цепи и заставляя мысленно снова и снова возвращаться к нему. Ему так и не удалось уснуть. Каждый раз, когда принц закрывал глаза, он видел Дейнис, будто её образ выжжен на его веках драконьим пламенем. Её лиловые глаза смотрели пронзительно даже сейчас, во всё ещё покрытой мраком комнате. Весь вчерашний день её взгляд преследовал его. За завтраком, даже когда она беседовала с королевой, обратив всё своё внимание на неё. На тренировочной площадке, даже когда она прогуливалась по городу с его сестрой. В библиотеке, даже когда она должна быть в своих покоях, готовясь ко сну. Мысли вновь вернули его туда. Сидя за широким дубовым столом среди многочисленных полок, заставленных древними книгами, он всё ещё чувствовал этот взгляд. Принц про себя усмехнулся, думая о том, что если продолжать в том же духе, можно и вовсе сойти с ума. Но Эймонд не мог не вздрогнуть, когда услышал ещё и голос. — Я надеялась найти тебя здесь, — едва заметно губы принцессы тронула лёгкая улыбка. Принц тут же поднялся на ноги, глядя на неё так, будто увидел перед собой призрака. Сначала ему показалось, что так и есть. — Прости, если напугала. Хелейна сказала мне, что иногда ты допоздна засиживаешься в библиотеке. Эймонд едва успел сдержать вздох облегчения, что так и грозился вырваться из лёгких. Он не спятил, хвала Богам. Она действительно стоит перед ним. Не её образ, преследовавший его целый день, а сама Дейнис, из плоти и крови, настоящая. Вся тяжесть отступила на второй план, сменяясь лёгким умиротворением, что было вызвано одним лишь её присутствием. — Принцесса, — сын короля склонил голову в знак почтения, — ты искала меня? Дейнис неловко сделала несколько шагов к принцу, будто собираясь с мыслями. От чего-то ей было слегка страшно, что не утаилось от внимания парня. Он жадно рассматривал девушку, будто и вовсе видит ту впервые. Целый день он жаждал встречи, хотел снова увидеть её глаза не только в своих мыслях, но и наяву. Целый день она не выходила из его головы, и вот наконец Дейнис в лёгком смущении стоит перед ним, сцепив руки за спиной. — Я хотела поблагодарить тебя, — принцесса подошла ближе, поднимая на парня свой взор, — за нашу беседу на пляже. Ты был рядом, когда мне было тяжело, и… — она запнулась, подбирая слова. — В общем, у меня кое-что есть для тебя. Таргариен расцепила руки, протягивая принцу кинжал, купленный ею днём. Она ждала этого момента с тех самых пор, как вернулась в стены Красного Замка. Девушка могла бы найти его сразу же, но желание сделать этот момент особенным обрело победу над присущим ей нетерпением. Эймонд застыл, переводя взгляд над протянутый предмет. Он медленно, будто боясь спугнуть вдруг нахлынувшее видение, забрал из тонкой ладони оружие. Тёмная прямая рукоять удобно легла в руку, будто именно там ей самое место. Валирийская сталь замысловато переливалась в тусклом свете свечей, заставляя принца завороженно смотреть на лезвие. — Сир Кристон помог мне с выбором, — Дейнис чувствовала себя неловко, ведь не смогла определить эмоции принца, глядя на его лицо, а потому продолжила, — он сказал, что всякий воин был бы рад такому подарку. Эймонд перевёл на неё слегка потемневший взгляд. По правде говоря, ему было совершенно плевать, что там сказал Кристон Коль. Единственное, что в этот момент занимало мысли принца — желание. Желание прикоснуться к ней, прижать к себе, словно тряпичную куклу и не отпускать так сильно ударило Эймонда по голове, что он едва смог держать себя в руках. Где-то вдалеке, будто едва уловимое эхо, проскользнула мысль, что молчание затянулось, и неловкость повисла в воздухе, словно тёмные дождевые тучи. Он знал, что ему стоит поблагодарить принцессу за столь щедрый подарок, но тело плохо слушалось хозяина. Эймонду казалось, что стоит ему только открыть рот, как все его желания, что были столь порочными и неправильными, слетят с языка, открываясь миру. Принц крепче ухватился за рукоять кинжала, сжимая его до побелевших костяшек, будто и вовсе желал раздавить его. Дыхание сбилось, и Эймонду вдруг подумалось, что он ходит по острию этого самого кинжала, и если он не возьмёт себя в руки, если не соберёт все свои мысли и желания в единое целое, то валирийская сталь станет его погибелью. — Это очень ценный подарок, принцесса, — Таргариену пришлось приложить немало усилий, чтобы сквозь голос не просочилась дрожь, — благодарю. Я буду носить его с честью. «Но, если бы ты сейчас приказала им же перерезать себе горло, я бы это сделал», — ядовито прозвучала в голове мысль, которую он никогда бы не решился произнести вслух. Дейнис даже не пыталась скрыть облегчения во взгляде, стоило ей услышать вывод принца. В те недолгие мгновения молчания, что казались девушке вечностью, она успела пожалеть, что вовсе пришла сюда. Она не могла понять, что именно вызвало такую неоднозначную реакцию у Эймонда, а потому успела ошибочно посчитать, что подарок ему не пришёлся по душе. — Я рада, что смогла угодить, мой принц, — девушка улыбнулась, во внезапном порыве накрывая своими ладонями руку парня, всё ещё крепко сжимающую кинжал. Им обоим показалось, что по всему телу лёгкой волной прошёлся удар молнии. Принцесса тут же забрала свои руки, сцепляя их перед собой, будто допустила чудовищную оплошность, поддаваясь порыву. Внезапное желание прикоснуться к нему было ничем иным, как мимолётным наваждением, но юная кожа от чего-то непривычно покрылась мурашками. Эймонд же едва сдержался, чтобы не прижать её к себе, сдавливая хрупкое тело до хруста костей. Взгляд невольно переместился на слегка пухловатые губы принцессы, и принц мысленно взмолился Семерым, чтобы ему хватило воли не совершить непоправимую ошибку. Перед глазами всего на мгновение всплыли фантазии, что теплом разливались по юношескому телу, сосредотачиваясь ниже, в области паха, заставляя ткань брюк натянуться. — Уже поздно, мне пора возвращаться к себе, — Дейнис не поднимала на него взгляд, но он почти кожей чувствовал её неловкость, — доброй ночи, принц Эймонд. Она ушла так же тихо и незаметно, как и пришла, будто призрак растворяясь в ночном мраке. Таргариен невидящим взглядом смотрел на закрытую дверь, за которой она несколько мгновений назад скрылась. Ему даже показалось, что её присутствие в библиотеке было очередным видением, что подсовывал ему воспалённый мозг. Но кинжал всё ещё покоился в его руке, будто напоминая, что это было явью. Принцу хотелось вогнать его себе в единственный оставшийся глаз, чтобы сбросить с него эту пелену желания, что неизведанной тенью залегла в теле. И сейчас, лёжа в своей постели, Эймонд снова и снова возвращался в тускло освещённую библиотеку, прокручивая в голове то, что считал своим личным адом. Он должен избавиться от её образа, должен сбросить с плеч наваждение. Должен собрать волю в кулак, излечивая больной разум от её присутствия в нём. Он должен. Иначе это действительно станет его погибелью.