Личная война

      Дейнис сидела в своих покоях, размышляя. Прогнав слуг, что непривычно резким поведением госпожи были и удивлены, и весьма обеспокоены. Они видели принцессу в разных настроениях: напряжённой, горячо радостной и умиротворённо спокойной, но злой и столь раздосадованной — никогда. Обычно улыбчивая и приветливая принцесса, что была всегда вежлива даже со слугами, сегодня казалась темнее дождевой тучи.       За высоким окном уже стояла глубокая ночь, и покои освещались лишь слабым светом неполной луны и единственной свечой, что Дейнис, не желающая принимать никого из служанок, зажгла сама. От того холод непривычно окутал комнату, но принцесса, казалось, на это внимания и вовсе не обращала.       Холод в душе был куда более ощутимым, и жар от камина этого никак бы не изменил.       С возвращения в покои от королевы прошло уже несколько часов, но девушка так и не сдвинулась с места, сидя в кресле напротив неразожжённого очага. Наполненный кубок с вином отдавался неприятной тяжестью в руках, и лишь когда они окончательно онемели то ли от холода, то ли от позы, Дейнис наконец обратила на неудобство внимание, словно отмирая от длительного сна.       Взгляд лиловых глаз прояснился и тут же упал на бокал. Принцесса неторопливо поднесла его к губам, отпивая всего немного и пытаясь вновь вернуть мыслям порядок. Но разум, не желая подчиняться, вновь и вновь возвращал её к тому, что хотелось бы навсегда забыть, совершенно отвлекая от основного.       Взор метнулся на соседнее кресло у очага, что обычно занимал Эймонд, когда пробирался в её покои через тайный ход поздней ночью. Это стало их ритуалом, маленьким секретом, о котором, на самом деле, знали не только они, но и Хелейна с Эйгоном, благоразумно решившие не раскрывать своих познаний.       Дейнис не была уверена, сколько именно прошло времени с её возвращения, но ощущала, что привычный порядок дня нарушен. Сегодня Эймонд не пришёл, и сердце от этого неприятно кольнуло. Пустота покоев, до этого не вызывающая никакого дискомфорта, вдруг начала давить на плечи. Но причину отсутствия принца девушка понимала, и, быть может, даже была немного благодарна за возможность подумать о случившемся и разобраться в бушующих внутри эмоциях. Но теперь, когда, казалось, ураган мыслей немного успокоился, уступая место здравому рассудку, Дейнис почувствовала едва заметный укол вины.       От предложения Эймонда она отказалась, удивив и его, и королеву. И хоть никакого желания оправдываться или объясняться в тот момент у принцессы не было, своё решение она всё же пояснила: она не будет спешить с выводами. Брак всегда пугал её, а такой, кажется, и вовсе приводил в лёгкий ужас. И дело было вовсе не в Эймонде, и даже не в самом браке, а, скорее, в страхе совершить необдуманный поступок, что повлечёт за собой разрушительные последствия.       Дейнис сообщила, что подумает прежде, чем дать ответ. Он стал очевидным в тот самый момент, как из губ принца слетели те слова, что до сих пор эхом отдавались в голове. Но ситуация казалась слишком неподходящей, чтобы быть полностью уверенной. Больше всего на свете ей не хотелось, чтобы Эймонд рубил сплеча, ведомый желанием мести и войны. А именно таким его предложение и казалось: необузданным и импульсивным, сказанным необдуманно.       Перед глазами всплыло лицо принца, услышавшего её неоднозначный ответ. На мгновение ей показалось, что он уменьшился в размерах, а его лик потемнел, словно мрачная тень нависла над ним. И хотя уже спустя секунду его вид казался холодным и совершенно спокойным, принцесса прекрасно знала: она заставила его вновь надеть перед ней привычную маску.       С губ слетел тяжёлый вздох, и принцесса позволила себе на некоторое время прикрыть глаза и непонимающе покачать головой. Если она готова, то к чему тянуть, раздумывая ещё дольше? Она знала, каким будет ответ ещё в покоях королевы, но сомнения не позволяли сказать об этом сразу. И раз уж всё свелось к размышлениям, уверен ли сам Эймонд в своём предложении и чувствах к ней, то нет никакого смысла гадать.       Принцесса резко поднялась со своего места, едва не опрокинув на себя остатки вина. На глаза тут же попалась единственная горящая свеча, и Дейнис, не раздумывая, взяла её в руки, направляясь к потайному выходу. Она ступала спешно, чтобы не растерять решительности, минуя один проход за другим. В покоях принца она была лишь однажды, но этот путь ей был хорошо знаком: в свободное время она с любопытством изучала каждый уголок тайных ходов, чтобы чувствовать себя в них уверенно.       Леди набрала в лёгкие побольше пыльного воздуха, едва сдерживая желание закашляться. Дверь открылась легко, совсем не так, как в её собственных покоях, и уже спустя мгновение в глаза ударил свет, исходящий из пылающего очага и многочисленных свечей. Эймонд сидел к ней спиной, склонившись над книгой. Услышав открывающийся ход, он, казалось, и вовсе не обратил на это внимания, продолжая читать.       — Разве я не велел оставить меня в покое, Эйгон? — голос принца звучал раздражённо, словно ему довелось повторять это уже не впервые.       — Эймонд, — леди позвала тихо, едва слышно, но и этого было достаточно, чтобы заставить юношу немедленно подняться со своего места.       Удивлённый взгляд единственного глаза тут же изменился, становясь таким непривычно холодным. Дейнис застыла на месте, не позволяя себе сделать и шагу. Ей вдруг вспомнилась их первая встреча в тот самый день, когда она прилетела в Красный Замок перед свадьбой Хелейны. Тогда Эймонд выглядел так же: отчуждённо, холодно и слегка агрессивно. Сердце застучало быстрее, заставляя принцессу растерять свой настрой.       — Принцесса, — юноша сложил руки за спиной, не спеша продолжать, — зачем пожаловали?       Дейнис хотелось фыркнуть от столь напыщенного обращения. В любой другой ситуации она, непременно, так бы и поступила, но этот раз был особенным. Сейчас она чувствовала себя виноватой — и за такое холодное поведение, и за его причины. Эймонд закрылся от неё, восприняв её желание не торопиться как отказ, — она могла понять его.       Дейнис бесшумно выдохнула, на мгновение прикрывая глаза. Рука, держащая свечу, начала подрагивать, а напряжённая атмосфера — давить на разум. Она слегка махнула головой, словно отгоняя назойливые мысли, и без приглашения прошла в покои, прикрывая скрытую от чужих глаз дверь. Миновав принца, она присела на край большой кровати, чтобы видеть его.       — Я обещала, что обдумаю твоё предложение, — принцесса подняла на юношу свой взор, пытаясь понять, о чём он думает. — И ты принял это за отказ.       — Разве это не был отказ? — принц фыркнул, едва скрывая злость. — Я дал тебе обещание, а ты отвергла его, выставляя меня дураком, — Эймонд сделал несколько шагов, сжимая руки в кулаки, чтобы голос не сорвался на крик. — Зачем ты пришла сюда, Дейнис?       Принцесса слушала, не перебивая, но и без того напряжённые нервы сдавали, мешая говорить и думать спокойно. Хотелось кричать и крушить всё вокруг, выпуская гнев на первого, кто попадётся под горячую руку. И прямо сейчас, попасться рисковал именно Эймонд, чей гнев был не менее опасен.       — Разве отказ не звучит иначе, Эймонд? — в тон принцу ответила девушка, поднимаясь со своего места. — В таком случае должно присутствовать слово «нет»; я же сказала, что мне нужно время, чтобы всё обдумать и не совершать ошибок на эмоциях.       — Так вот, что это для тебя? — Эймонд, казалось, и вовсе переставал себя контролировать, подходя к ней совсем вплотную. — Ошибка, и не более?       Дейнис хотелось сделать шаг назад, отступить подальше от надвигающейся опасности, и эта мысль ужаснула её. Но она осталась твёрдо стоять на своём месте, не двигаясь вовсе.       — Для меня это необдуманное предложение с твоей стороны, — выплюнула принцесса, сжимая в руке ткань чёрного платья, — сказанная на эмоциях глупость, о которой ты можешь пожалеть.       Эймонд отшатнулся, словно увидел перед собой призрака. Её слова казались нелепостью, и само осознание, что она могла предположить подобное, оскорбляло. Неужели он дал ей повод усомниться в своих чувствах? Неужели казался легкомысленным идиотом, что может разбрасываться словами и клятвами?       — Прости, Эймонд, — леди шумно выдохнула, опуская плечи и глаза, словно провинившийся ребёнок. — Я хотела, чтобы ты был уверен, что я отвечу положительно не из-за желания отомстить отцу, — она крепче сжала руку, изо всех сил стараясь не позволить эмоциям вырваться наружу.       Глаза неприятно щипало, и вся ситуация вызывала лишь раздражение. Её чувства не должны подвергаться сомнению, как и чувства Эймонда. Её промедление и попытка действовать осторожно вылилась в неприятные последствия и уже начавшуюся ссору. Исход — лишь её слова. Только это имеет значение; Эймонд, что возвёл взгляд потемневшего глаза в потолок и хранит напряжённое молчание, очевидно, ждёт продолжения.       Дейнис в очередной раз глубоко вздохнула, ведь воздуха в лёгких не хватало. Словно весь выбили молотом. Продолжать свою речь принцесса не спешила, не желая взболтнуть лишнего или накалить ситуацию до предела. Ведь до него обоим было недалеко.       — Я уже ошиблась в человеке, которого, как мне казалось, хорошо знала, — заметив поднимающуюся волну злобы на лице принца, она поспешила продолжить: — Но ты — не он, и я уверена в тебе больше, чем в себе. Я лишь хочу, чтобы ты был уверен во мне и моих чувствах так же, как я в твоих, Эймонд.       Принц неопределённо покачал головой, словно не мог поверить, что ему вообще приходится участвовать в этом разговоре. Недовольство наполнило всё тело, притупляя разум и оставляя негодование за главного. Эймонд крепко сцепил зубы, а желваки опасно заиграли на острых скулах, вынуждая Дейнис напрячься.       Усмешка коснулась губ сына короля, а взгляд выражал готовность. Если принцесса считает, что его намерения несерьёзны — принц докажет обратное. Рука резко взметнулась вверх, заставляя девушку дёрнуться от неожиданности. Всего мгновение — и чёрная кожаная повязка слетела с израненного глаза Эймонда, и взору Дейнис открылось истинное обличие юноши.       Леди застыла, не в силах произнести и слова, а в глазах затаилось удивление вперемешку с непониманием. На неё безжизненно смотрел сапфир, в точности похожий на тот, что покоился у неё на шее. Рука тут же коснулась подарка, словно в подтверждение, что ей не показалось. Эймонд же выждал несколько секунд, пытаясь распознать на лице девушки отвращение или страх, с которым сталкивался каждый раз, когда кто-либо видел его без повязки, скрывающей увечье. Но, поняв, что ни одной из ожидаемых эмоций принцесса так и не проявила, заговорил:       — Думаешь, эта клятва была необдуманной? — голос звучал вкрадчиво, точно проникал в самое сердце. — Я уже давно дал тебе клятву, о которой ты даже не знала, Дейнис, но эта — куда серьёзнее, и во мне нет ни единого сомнения, — его рука резко подняла подбородок девушки выше, заставляя не отводить взгляда. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей по законам Богов и людей.       Дейнис приоткрыла губы, не смея даже моргать. Никогда до этого момента они не заходили так далеко, не произносили столь громких и серьёзных слов; впервые услышать их стало куда более неожиданно, чем принцесса могла себе представить. Словно всё, что было до этого, просто растворилось, исчезло из памяти, оставляя лишь эти слова и голубизну сапфира, что заменял принцу утраченный много лет назад глаз.       Девушка схватилась за его руку, будто за последнее спасение, крепко и отчаянно. Ухватилась за того, кто был её погибелью и спасением одновременно. Лиловые глаза непроизвольно наполнились влагой.       — Я твоя, Эймонд, всегда была и буду, — голос предательски дрожал, переходя на оглушительный шёпот, — перед Богами и людьми, — леди сморгнула, позволяя слезе скатиться по щеке влажной дорожкой. — Я люблю тебя.       Эймонд едва удержался, чтобы дослушать её речь до конца; стоило последнему слову сорваться с губ принцессы, как его губы впились в её с силой, которой, казалось, никогда прежде не было. Скрепляя клятву, делая её по-настоящему значимой для обоих. Большего принцу и не требовалось; он услышал всё, что хотел: она его, отныне и навеки. Почти жена.       Руки юноши оторвались от её лица, хаотично сжимая тонкую талию едва не до боли. Они оба хватались друг за друга, будто лишь эти прикосновения могли спасти их тела и души от губительной пропасти, перед которой они стоят и к которой сегодня стали на шаг ближе. Воздуха не хватало, но оторваться друг от друга не было ни желания, ни сил. В этот самый момент была лишь одна необходимость — стать ещё ближе, насколько это вообще возможно.       Дейнис обеими руками ухватилась за ворот плотного чёрного камзола, уводя его за собой ближе к кровати. Страсть, что сплелась с пережитыми за день эмоциями, стала пламенной, сжигающей заживо, сметающей всё на своём пути, и противиться ей у принцессы не было стремления. Совсем скоро она станет женой Эймонда, так к чему ждать? Она принадлежит ему душой и хочет отдать ему всю себя — полностью и без остатка.       Эймонд опустился на мягкую кровать вслед за ней, не в силах держаться. Он слишком долго желал её, чтобы сейчас медлить. Поцелуи стали рваными, почти животными, и их языки неконтролируемо сплетались в пламенном танце. Принц всего на мгновение оторвался от губ девушки, коротко хватая ртом воздух, чтобы с большей страстью переместиться на девичью шею, заставляя Дейнис дышать глубже.       Руки принцессы сами по себе потянулись к пуговицам на камзоле, и дрожащие пальцы судорожно пытались справиться с раздражающей преградой. Когда же с поставленной задачей ей удалось справиться почти полностью, Эймонд неожиданно для обоих прервался, останавливая и Дейнис.       Глубокое прерывистое дыхание выдавало всю степень его возбуждения, а взгляд потемнел настолько, что аметистовый цвет стал фиолетовым. Он прикрыл глаза, утыкаясь носом в шею удивлённой Дейнис. Не такого она ожидала. Впрочем, принц своим поведением был удивлён не меньше.       — Нет, — хриплый голос звучал непривычно, — я мог бы взять тебя сейчас, но не стану, — он глубже вдохнул цветочный аромат, не желая открывать глаз. — Не сегодня. Когда станешь моей женой.       Дейнис поражённо выдохнула, но перечить не стала. Быть может, оно и к лучшему. Ещё несколько минут назад она распиналась об опасности необдуманных поступков и принятых на эмоциях решений, а уже сейчас готова была от всего этого отказаться, отдаваясь порыву страсти.       Но позиция Эймонда ей была понятна: он строгих моральных устоев, и для него подобное — словно оскорбление для своей будущей супруги.       Эймонд помог ей подняться, поправил свою и её одежду, нежно поцеловал в лоб, как часто делал. А затем повёл к кровати, укладывая Дейнис на мягкие подушки. Принц лёг рядом, позволяя ей утонуть в крепких объятьях, и уже спустя несколько минут умиротворённой тишины слушал размеренное дыхание уснувшей принцессы.       Его принцессы.

***

      Дейнис считала свою затею чистым проявлением безумства. Желание отправиться на Драконий Камень было обосновано лишь необходимостью поговорить с сестрой и забрать то последнее, что было дорого её душе, — кольцо, доставшееся ей от покойной матери. Сложно было представить, чтобы немногое, что напоминало ей о Рее Ройс, осталось в месте, где живёт её убийца.       Принцесса также понимала, что этот неожиданный для всех визит на Драконий Остров — последний. Видеть отца не хотелось, как и Рейниру, но там её маленькие братья, которых Дейнис, скорее всего, больше никогда не увидит. Как бы там ни было, а братьев она любит, и даже деяния их отца не могли этого изменить.       Хотя укол зависти всегда сопровождал девушку, стоило ей только посмотреть на маленького Визериса или Эйгона. Вот они, желанные дети, которых так любит Деймон. От женщины, которую он годами желал и любил, ради которой убил, которую ждал так долго. Истинное проявление нежности. Дейнис — его первенец — о таком могла только мечтать. Но и эти мечты с каждым годом прахом разносились по ветру всё больше, и в итоге от них осталось лишь неприятное послевкусие.       Но главной причиной была Рейна, её милая сестра.       Такие известия нельзя сообщать в письмах. Вороны слишком ненадёжные посланники, а других у Дейнис не было. Никто, кроме королевы и Эймонда, не знал о случившемся: о реальной причине смерти Реи Ройс, о переходе её дочери на сторону зелёных и о предстоящей свадьбе. Подобного рода информация слишком важна, чтобы дать ей возможность быть перехваченной.       Дейнис было стыдно признаться самой себе, уж тем более произнести это вслух. Рассказать сестре ей, безусловно, хотелось, но ещё больше хотелось склонить Рейну на их сторону. Воевать против отца может быть куда проще, чем против сестёр. И, если они встанут на сторону Рейниры, однажды им придётся столкнуться в бою. Сможет ли Дейнис сражаться с близняшками ради мести отцу?       Думать о таком даже не хотелось, и у принцессы был лишь один выход: перетянуть Рейну и Бейлу не на сторону зелёных, а на свою. Если сражаться против Деймона, то вместе, как они делали это всегда: защищали друг друга всеми силами, вступаясь в любых конфликтах.       Сначала Рейна, дальше — Дрифтмарк и Бейла. Таков план. Шансы велики, но риски — ещё больше. Главное даже не убедить сестёр, а сдержаться перед отцом. И всё зависит только от выдержки Дейнис и её умения прятать эмоции. «Носи это как броню», — говорила леди Лейна, так? Но она не упомянула, что делать, если броня горит пламенем, а кожа под ней покрывается незаживающими ожогами.       Девушка слышит за спиной шаги, но не спешит оборачиваться, и так зная, кто их обладатель. Она благодарна Эймонду за возможность почувствовать себя в безопасности. Если это вообще возможно в таких обстоятельствах. Но осознание, что он будет ждать её, недалеко теплотой отдаётся в сердце. Он не может последовать за ней прямо на Драконий Камень, но пообещал быть рядом, настолько близко к острову, насколько это вообще возможно.       Принц не нарушает тишину, оставаясь молчаливой статуей в нескольких шагах позади. Дейнис оборачивается, натягивая улыбку. Пытается успокоить ни то себя, ни то Эймонда. Не получается в обоих случаях, но попробовать она была обязана. Поворачивается к нему всем телом, не разрывая зрительного контакта, и мысленно призывает Вермитора. И он, как и всегда, появляется, предвкушая второй полёт за два дня, — успех с тех самых пор, как его всадница поселилась в Королевской Гавани.       Бронзовый Гнев приземляется позади принцессы, поднимая ввысь песок. Эймонд не может оторвать глаз от этой картины: его сильная невеста и могущественный дракон за её спиной. Она красива, как никогда, в своей пламенной решительности. И даже тень неуверенности и сомнений не омрачают общую картину: она — Таргариен во всей красе. Величественная, сребровласая и злая. Её злость заставляет Эймонда желать её ещё больше.       Он кивает, и принцесса, будто получив ожидаемое одобрение, направляется к своему дракону стремительным шагом. Будет медлить — передумает. Вермитор послушно подставляет бурое крыло, позволяя всаднице легко взобраться на него, усаживаясь в седло. Дейнис редко пристёгивает себя ремнями, ведь не хочет заковывать себя в кандалы, когда полёт — единственный способ почувствовать настоящую свободу.       Леди взлетает и лишь тогда замечает, как на место Бронзового Гнева приземлилась Вхагар, также поднимая своего всадника в воздух. Эймонд летит чуть позади, и принцессе приходится всё время оборачиваться в его поисках. Когда до Драконьего Камня остаётся всего несколько миль, принц сворачивает к скалам, и волнение в груди Дейнис вновь даёт о себе знать.       Родовой замок встречает привычной мрачностью, но девушка старается не обращать внимания. Мрака хватает и в душе, чтобы зацикливаться ещё на погоде. Приземлившись на привычное место, Дейнис видит неподалёку Караксеса, мирно наблюдающего за знакомым драконом и его наездницей. Остаётся лишь надеяться, что отца нет поблизости, ведь встретить его раньше положенного времени совершенно не хотелось.       Туман обволакивает не только остров, но и разум принцессы — путь до замка кажется нереальным, словно во сне. Она так же минует первые коридоры и так же натыкается на верных Деймону рыцарей, что почтительно склоняются перед принцессой. И только тогда леди понимает, что всё вокруг — настоящее, вполне реальное. И если она не придёт в себя, если не вернёт настрой и решительность — ничего не получится, и она непременно выдаст себя.       Эта мысль заставляет взять себя в руки, натягивая маску безразличия и хладнокровия. Она отдаёт приказ оповестить о её прибытии принца Деймона и принцессу Рейниру, а сама направляется в свои покои. Желудок неприятно скручивает, словно её вот-вот вырвет. Это место ей противно.       В покоях Дейнис быстро находит то, за чем прилетела, и прячет кольцо во внутренний карман костюма для полётов. Собирается с мыслями несколько минут, осматривая комнату, почему-то думая о вещах, которые, возможно, ей стоит взять, а не о предстоящей встрече с убийцей матери. Просто так проще: окунуться в бытовые вопросы, хотя бы на некоторое время забывая о главной проблеме. Но, так ничего и не придумав, принцесса в последний раз оглядывает место, где жила с десяти лет.       Это место должно было стать её домом, а в итоге вызывает лишь тошноту и отвращение.       Выйдя за дверь, она обнаруживает уже ждущего её рыцаря, сира Малкольма, что тут же ведёт её к главному залу. Дейнис отчаянно пытается унять дрожь в руках, но тело плохо слушается, и от этого появляется лишь больше раздражения. Но, думается ей, так даже лучше. Пусть лучше будет раздражение, чем страх и неуверенность. Злость — сильная эмоция, и именно она может помочь ей вынести предстоящую встречу.       В зале, рядом с расписным столом, Дейнис встречает вся семья. Её семья. Принцесса заходит не так уверенно, как бы хотелось, но старается обуздать волнение. Но когда взгляд встречается с отцовским, привычно холодным и лишённым всякой любви к ней, на место волнения приходит справедливый гнев.       Он не выглядит радостным от её появления, и это, как и всегда прежде, отзывается неприятным уколом боли в сердце. Но другие эмоции куда сильнее, так что на обиду Таргариен не обращает внимания. Просто принимает, как данность, как обычный факт, который ей уже давно известен.       Дейнис приседает в неглубоком реверансе, приветствуя отца и мачеху, что так же вежливо ей отвечают. И хотя Рейнира выдавливает улыбку, лишь отдалённо напоминающую искреннюю, девушка ни на секунду не верит в то, что наследница действительно рада её видеть. С чего бы? Скорее, все выглядят удивлённо, — все, кроме Рейны.       Сестра быстрым шагом преодолевает расстояние, сжимая Дейнис в крепких объятиях. И только сейчас она вспоминает, зачем на самом деле прилетела на Драконий Камень. Принцесса отвечает на объятья сестры так же крепко и отчаянно, стараясь найти в этом мгновении хоть долю утешения. Но из мыслей, как и всегда, вырывает холодный голос отца.       — Нам не сообщили, что Хелейна уже родила, — едва уловимая усмешка сквозит в голосе, заставляя Дейнис разомкнуть объятия.       Эмоции мешают мыслить трезво, но принцесса пытается изо всех сил, подбирая слова. Главная задача — не взболтнуть лишнего и звучать убедительно. Нужно просто самой поверить в правдивость своих слов, и тогда все вокруг тоже поверят.       — Должна со дня на день, отец, — собственный голос звучит незнакомо, слишком холодно. — Я прилетела, чтобы повидать семью и вернуться обратно, — на слове «семья» голос предательски дрогнул, но Дейнис старалась не подавать виду. — Я должна помочь Хелейне после родов.       Деймон выгибает бровь, будто нутром чует подвох. Но возразить не успевает, ведь голос жены тут же отвечает на слова дочери.       — Конечно, дорогая, это правильно, — Рейнира лукавит, стараясь звучать мягко и убедительно, но ее притворство Дейнис всё равно улавливает. — Первые несколько месяцев после родов — самые тяжёлые, хорошо, что ты будешь рядом, — улыбка выглядит искренней, а вот беспокойство не вызывает никакого доверия. Вежливая ложь. — Мы рады, что ты прилетела, дети соскучились по тебе.       Дейнис оживляется, переводя взгляд на сидящих на мягких подушках перед камином Эйгона и Визериса. Быстрым шагом обходит молчаливых Джейса, Люка и Джоффри, что всё же приветливо ей улыбаются. Укол совести так некстати даёт о себе знать, заставляя принцессу почувствовать себя предательницей.       Предательство отца заставляет Дейнис воевать не только против него и Рейниры, но и против их детей. Рано или поздно наступит час, когда ей придётся столкнуться в битве с Джейсом и Люком, и эта мысль отзывается сожалением. Они никогда не были близки, но и плохого между ними не было. Эти мальчишки и так натерпелись из-за своего стронговского происхождения, а теперь ещё и будут втянуты в войну. И Дейнис будет на другой стороне.       Комок застревает в горле, когда на неё обращает внимание маленький Эйгон, что тут же тянет руки к старшей сестре. А за ним и Визерис, ещё совсем маленький, но уже с таким осмысленными глазами. Они с интересом рассматривают сестру, которую так давно не видели, и Дейнис не может сдержать искренней улыбки.       И всё же глаза наполняются непрошенными слезами, что она пытается незаметно ото всех стереть. Вот против кого ей придётся воевать. И всё из-за отца. Всё из-за человека, что так и не смог полюбить свою дочь, что убил свою жену, мать маленькой девочки. Эти мысли мешают радоваться встрече с братьями, позволяют обидам и злости подниматься по телу пламенной волной.       Дейнис кратко отвечает на вопросы отца и мачехи о состоянии дел в Королевской Гавани, но старается вовсе на них не смотреть, сосредоточив всё внимание на детях. К разговору иногда присоединяются Джейс и Люк, интересуясь незначительными вещами, однако принцесса благодарна им за возможность избежать серьёзных тем, которые, она уверена, так и желает затронуть Деймон.       И девушка, проведя в этом месте не больше часа, намеревается улетать. Нет никакого смысла оставаться здесь дольше — это ничего не изменит. Всё уже решено. Дейнис крепко прижимает к себе братьев, целуя их в мягкие детские щеки, прежде чем встать и уйти. Она не видела выражение лица Деймона в тот момент: смесь непонимания и подозрения.       Разумеется, он заметил изменения. Они появляются каждый раз, когда Дейнис возвращается из того треклятого Красного Замка, и Деймону кажется, будто он видит прочные зелёные верёвки, что оплетают её. Влияние Алесенты, он уверен, уже нашло отклик в сердце и разуме его дочери. Но сказать он ничего не может, ведь его подозрения не могут быть неоспоримым фактом. Он может и ошибаться, хотя предчувствие говорит, что это не так. На этот раз что-то изменилось сильнее.       И всё же то, как Дейнис прощалась с сыновьями, выглядело подозрительно. Так, будто она делает это окончательно: будто улетает навсегда, а не на несколько месяцев. Будто обрывает все нити.       Словно она…       — Я должна возвращаться, — необычайно холодный голос дочери возвращает Деймона в реальность. — Была рада повидать вас, принцесса, — взгляд, в котором Порочный Принц так отчётливо видит сталь, переводится на него, — отец.       Будто ударила. Так хлёстко и почему-то болезненно, что Деймон не может вымолвить и слова. Лишь кивает, едва заметно хмурясь. И Дейнис медлит, вглядываясь в его глаза, словно ища ответ, ожидая чего-то. И принц понимает, что она ждёт, когда он скажет хоть что-то. Но, когда он открыл рот, чтобы выдавить хотя бы слово, она уже отворачивается, не замечая этого, и просит Рейну провести её к дракону.       И Деймон закрывает рот, почему-то смолчав. Давит в себе предчувствие и подозрения, наблюдая, как его дочери скрываются за массивной дверью.       Дейнис велит Рейне ничего не говорить и ускоряет шаг, желая поскорее выбраться на свежий воздух, ведь стены замка душат, давят на голову и лёгкие. И сестра не перечит, хотя и непонимающе косится, чувствуя неладное. Лишь когда они покидают пределы замка и минуют всех гвардейцев, Дейнис свободно выдыхает.       Она ведёт сестру ближе к дракону, зная, что там их точно никто не услышит. Лишние уши ей ни к чему, а говорить она собирается честно и открыто. Когда до Вермитора осталось совсем немного, принцесса резко остановилась, едва не заставив Рейну налететь на себя.       — Я прилетела сюда не для того, чтобы увидеть семью, — последнее слово кажется ядовитой насмешкой, — я здесь, чтобы поговорить с тобой. И я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушала, потому что то, что я собираюсь сказать, не даст тебе спокойно жить.       Рейна непонимающе хмурится, борясь с желанием сложить руки на груди в защитном жесте. Сестра никогда не выглядела такой: холодной, безжалостной и агрессивно настроенной. Девушка опасливо кивнула, ожидая услышать что-то неприятное. И её ощущение не подводит.       — Деймон убил мою мать, Рейна, — с её губ это срывается так легко и обыденно, что Рейне кажется, будто сестра произносила это уже не один раз, — вчера я была в Рунном Камне, и кузен матери подтвердил это.       Рейна прижимает руку к груди, не в силах произнести и слова. Они будто застревают в горле, словно кость. Да и что сказать леди не знала: начать с соболезнований, переспросить, уверена ли она? Всё это казалось бессмысленным и ненужным, и в голове крутилась лишь одна мысль: дальше — больше. И Рейна уже знала, что последует за этой информацией.       — Несколько месяцев назад я видела Бейлу, и она сказала, что нам всем придётся выбирать сторону в грядущей войне, — Дейнис поджала губы, глядя в перепуганные глаза младшей сестры. — И я выбрала сторону, Рейна. Я пообещала своего дракона королеве Алисенте и Эйгону.       Старшая из сестёр в отчаянном порыве схватила дрожащие руки сестры, пытаясь успокоить и её, и себя. Что, если они с Бейлой не последуют за ней? Что, если им придётся быть на разных сторонах, воюя друг против друга?       — Я не смогу сражаться на стороне того, кто убил мою мать, — голос дрогнул, и принцесса тяжело сглотнула, пытаясь успокоить колотящееся сердце. — Он никогда не любил меня, теперь я это вижу так же чётко, как тебя перед собой. Иначе он бы не убил мать трёхлетней девочки, своей родной дочери.       — Дейнис… — Рейна хочет сказать хоть что-то, но клятый ком не позволяет, и получается лишь глотать горькие слёзы осознания.       Сестра просит её выбирать.       — Вы с Бейлой — последнее, что у меня осталось, моя единственная семья, за которую я готова убить любого и умереть сама, — слеза предательски скатывается по холодной бледной щеке, но Дейнис на неё не отвлекается, пытаясь вложить в слова все свои чувства. — Я знаю, как эгоистично и неправильно просить тебя об этом, но я всё же прошу, — она крепче сжимает ладони Рейны в своих, — подумай. Я не хочу сражаться с вами и не хочу, чтобы вы были на стороне того, кто никогда нас не любил.       «Нас» больно отзывается в сердце младшей из сестёр, заставляя крепко стиснуть зубы от понимания правоты Дейнис.       — Совсем скоро я стану женой Эймонда, и я надеюсь услышать ответ на свадьбе, — эти слова бьют Рейну точно молотом.       Это было последней каплей: рыдания вырываются наружу, заставляя зажмуриться с такой силой, что перед глазами появляются круги. Дейнис станет женой Эймонда. Того, кто украл Вхагар, дракона покойной Лейны. Того, кто был врагом для их отца.       И Рейна ужасается, понимая, что не может винить её за это. Ужасается от одной мысли, что решение уже промелькнуло в разуме. И не может унять дрожь в руках от понимания, что решение, которое ей придётся ещё долго обдумывать, уже принято.