«Дорогие папа и матушка.
Я счастлива сообщить вам, что принцесса Хелейна успешно родила милых, светловолосых близнецов, что король именовал Джейхейрисом и Джейхейрой. В Красном Замке они заменяют солнце».
Порочный Принц нахмурился ещё на первых словах. Никогда, ни разу за всю его жизнь она не называла его папой, и уж тем более Рейниру матушкой. Она не обращалась так даже к Лейне, что была куда внимательней к ней, и к которой сама Дейнис испытывала намного больше любви и привязанности. Всегда было только резкое, даже слегка грубое «отец» и бесцветное «принцесса». Он не был ей папой, а Рейнира не была матушкой. Только строгие вежливые обращения под стать их отношениям. Новость о рождении детей пьяницы-племянника не вызвала никаких эмоций, если быть честным. Лишь, быть может, лёгкая ассоциация с маленькими Визерисом и Эйгоном, что тоже были подобно солнцу — яркие, светлые и искрящиеся жизнью. Деймон никогда не любил детей, но собственные не вызывали бывалого отвращения, и это позволило ему на мгновение расслабить лицо. Эти маленькие, совсем недавно появившиеся на свет дети, конечно, должны были стать чьим-то счастьем. Но ему, разумеется, до них нет никакого дела, хоть в их жилах и течёт одна кровь. Они всё ещё испорчены, испачканы зелёной кровью Отто Хайтауэра.«Так же спешу порадовать вас ещё одной поистине счастливой новостью. Совсем скоро столица вновь примет множество знатных лордов и леди на торжество. Нас ожидает ещё одна королевская свадьба».
Брови принца нахмурились на последнем слове. Кто на этот раз?«Вы — мои дорогие родители, и вам я первым сообщаю эту новость. Совсем скоро я стану женой принца Эймонда Таргариена, второго сына короля Визериса I».
Деймон несколько раз бессмысленно моргает, сосредотачиваясь на написанном, но смысл ускользает. Он начинает читать письмо сначала, желая убедиться, что не ничего не перепутал, и посланница — его родная дочь. Но ни вторая, ни третья попытка не увенчалась ожидаемым успехом: это всё ещё написано её рукой, и всё ещё адресовано ему. Им, дорогим родителям, которыми они никогда не были.«Его Милость был великодушен, дав своё благословение на этот брак, который, я надеюсь, будет действительно счастливым. Таким же, как ваш. Я не сомневаюсь, папа, что счастье старшей дочери для вас превыше всего, а потому буду счастлива получить и ваше благословение. Так же, я и мой дорогой будущий супруг с нетерпением ждём всю семью на торжестве. С безграничной любовью и уважением, Ваша дочь Дейнис».
Порочный Принц отворачивается от широкого окна своего кабинета, неторопливо подходя к столу. Скомканный пергамент опускается на стол, и Деймон опирается на него кулаками, закрывая глаза. Он пытается успокоить дыхание, но ничего не получается, ведь волна жгучей ярости уже поселилась во всём теле, что было напряжено почти до предела. Как она могла? Мужчина выпрямляется, расправляя плечи. Внешне он полностью спокоен, но его вид обманчив, ведь уже в следующее мгновение всё, что было на столе, с грохотом летит на каменный пол, падая в разные уголки кабинета. Деймон едва сдерживается, чтобы не закричать. Выпустить гнев просто необходимо, иначе он настигнет весь Драконий Камень. Он стоит, упираясь кулаками в гладкую деревянную поверхность, и не двигается несколько минут, пытаясь совладать с бушующими внутри эмоциями. Принц громко зовёт верного рыцаря, что всегда стоит за дверью, и напуганный мужчина, прекрасно знающий, что гнев его принца опаснее драконьего пламени, тут же отправляется на поиски Рейны. Деймон должен знать, что сказала старшая дочь сестре, и было ли младшей известно о предательстве Дейнис. Знала ли Рейна, что та собирается выйти за выродка Алисенты? Ведь если знала, то она такая же предательница, как и её старшая сестра. Он не двигается до тех самых пор, пока дверь не открывается, впуская дочь. Следом за ней входит Рейнира, беспокойно оглядывающая беспорядок в кабинете. Принц не хотел бы, чтобы при разговоре с дочерью присутствовал кто-то ещё, но чем раньше его жена об этом узнает, тем лучше. Повторять это известие, так оскорбляющее его, он не собирается. — Что случилось? — Рейнира нарушает тишину первой, строго взирая на мужа. Но Деймон не отвечает. Лишь переводит взор на спокойную Рейну, и замечает в её глазах холодное безразличие. Её плечи выпрямлены так, что кажется, будто вот-вот треснут от напряжения. Он знает этот вид: его дочери всегда выглядят так, когда собирались защищаться от его нападения. Это то, что ему в них нравилось — они всегда готовы отражать удар, стойко и гордо. Но сейчас это только больше раздражало. Они набрались этого от Дейнис, которой защищаться приходилось куда чаще. Он смотрит на Рейну, но видит лицо старшей дочери. Тот же холод в глазах, так же высоко поднятый подбородок, так же сильно расправленные плечи. Она научила близнецов этому, и, он не сомневается, многому другому. Её влияние распространилось куда сильнее, чем его собственное, и это злило. Близнецы, он уверен, и ценили единокровную сестру больше, чем родного отца. И если их сестра встала на сторону шлюхи-королевы и её выводка, то что помешает последовать за ней Бейле и Рейне? — Ты знала? Голос Деймона холоден, но и Рейна, и Рейнира отчётливо слышат ярость. Яд, что почти видимо сочится из его тона, заставляет обеих напрячься ещё сильнее. Его взгляд, казалось, мог сжигать заживо, но девочка никак не реагирует. Лишь выгибает густую бровь, сужая глаза, и переспрашивает. Так бесцветно и безразлично, будто действительно ничего не знает. Порочный Принц резко отрывает руки от стола, который всё это время служил ему опорой, и почти бегом огибает его, ища глазами отлетевший куда-то в сторону лист. Он поднимает его, сжимая в руках, и вновь обращает внимание на дочь. Рейнира же непонимающе косится на него, иногда переводя взгляд на падчерицу, будто ища ответы на странное поведение мужа. Наследница Железного Трона не понимает, что привело его в такую ярость, и приходит в ещё большее недоумение от того, что он ждёт ответа от дочери. — Ты знала, что Дейнис собирается стать женой одноглазого ублюдка? Рейна не двигается, хмуря брови. Ей хочется сгорбить плечи под напором отца, но она остаётся стоять ровно и непоколебимо, хотя внутри чувствует подступающий к горлу страх. Она не думала, что сестра так скоро и прямо сообщит об этом отцу. Принцесса была уверена, что это будет храниться в секрете до тех самых пор, пока кто-то из людей Деймона не донесёт ему эту весть. Рейнира так же застыла на месте. Произнесённые слова будто выбили воздух из лёгких, заставляя задержать дыхание. Она не может поверить в услышанное, а потому осторожно подходит к супругу, забирая из его руки письмо. Женщина пробегается по аккуратно выведенным строкам, хмурясь ещё на первой. «Дорогие папа и матушка». Дейнис никогда не называла её мамой. Она и по имени к ней ни разу не обратилась, даже несмотря на предложение. Рейнире кажется, что это не она писала. И слова о предстоящей свадьбе не самое странное. Дейнис никогда не была глупой. Рейнире казалось, что эта девочка имела слишком острый ум для ребёнка. Она всегда была наблюдательна, внимательна и сообразительна. И она точно знала, что из себя представляет её отец. «Я не сомневаюсь, папа, что счастье старшей дочери для вас превыше всего». Это чистая ложь, и женщина готова дать руку на отсечение, что видит перед глазами насмешливое выражение лица падчерицы. Она лукавила, скорее, даже издевалась. Насмехалась так открыто, что не остаётся сомнений — это письмо доставило принцессе немало удовольствия. На какое-то мгновение Рейнире показалось, что Дейнис писала эти слова с ножом у горла, так неестественно и несвойственно ей это звучало. Но теперь наследница понимает. Это было её осознанное решение, и она точно знала, какую реакцию это вызовет. Она ждала этого и, женщина уверена, была разочарована, что ей не удалось увидеть ярость отца собственными глазами. — Нет, отец, я не знала. Рейнира будто выходит из транса, отвлекаясь на голос Рейны. Она наконец опускает письмо, и поднимает взгляд на падчерицу. Ей хочется рассмеяться. О, Дейнис точно знала, какой гнев вызовет в отце, и ни на мгновение не ошиблась. Это ничто иное, как месть, и наследница, как бы напугана ни была, не может не восхититься ею всего на короткое мгновение. Но оно улетучивается так же быстро, как и появилось, уступая место опасению. Они потеряли Вермитора. Деймон не отрывает пронзительного потемневшего взгляда от лица дочери, но та не сгибается под его тяжестью, как это бывало обычно. Кроткая, мягка Рейна всегда была слабее, чем её сёстры, и всегда первой сдавалась под напором отца. Но не сегодня. Сегодня она стоит ровно и уверенно, дерзко глядя в ответ. Ярость затуманивает его разум, а потому он не может видеть, что в глазах дочери что-то изменилось. Он заметил изменения в Дейнис, но сейчас он слишком зол, чтобы мыслить трезво. Мужчина пересекает расстояние, хватая девушку за подбородок и поднимая его выше, чтобы та смотрела точно ему в глаза. — Не лги мне, — он шипит, словно змея, и во взгляде Рейны на мгновение проскальзывает страх. Он мог кричать. Мог, что ещё хуже, холодно смотреть и молчать, приводя дочерей в ещё больший ужас. Но так далеко он никогда не заходил. Перед глазами Рейны стоит воспоминание одного из семейных ужинов, когда он в первый и последний раз ударил сестру. Вот, что может сделать Деймон Таргариен даже с собственной дочерью, когда он в ярости. А сейчас он в такой ярости, которой Рейна ещё никогда не видела. Рейнира быстро подходит к мужу, хватая его за локоть, и он отпускает дочь. Она тоже помнит, на что её дядя способен в таком состоянии, и последнее, чего бы сейчас хотела наследница, это чтобы ещё одна падчерица предпочла сторону зелёных родному отцу. Если Дейнис смогла, то сейчас всеми силами нужно пытаться удержать подле себя Бейлу и Рейну. Женщина хочет прикоснуться к плечу девочки, чтобы поддержать, но натыкается на её острый, словно валирийский клинок, взгляд. В нём столько ненависти и злости, что Рейнира осекается. — Я не знала, что Дейнис собирается замуж за Эймонда, — выплёвывает Рейна, зло глядя на отца. — Я ненавижу его не меньше твоего, если ты забыл. Он украл моего дракона. Рейна лжёт. У неё никогда особо не получалось, но сейчас она делает это так хорошо, что сама себе верит. Она ненавидела Эймонда так долго, что сказать это правдоподобно получилось слишком просто. Но это всё равно была ложь. Ей больше нет никакого дела до одноглазого принца, что когда-то оседлал Вхагар. Ненависть к отцу куда сильнее, и она перекрывает всё остальное. И он верит. Верит, что дочь сказала правду, — она видит это по его прояснившемуся взгляду. — Она прилетела сюда не для того, чтобы повидаться с семьёй, — Деймон накрывает глаза ладонью, подходя к столику у кресла, где стоял графин с вином, — она прощалась. Маленькая сука! Принц сметает всё и с этой поверхности, заставляя жену и дочь вздрогнуть, отшатываясь. Рейнира всё же кладёт руки на плечи Рейны, будто защищая её, и девушка едва сдерживается, чтобы не сбросить ладони мачехи. Она ненавидит её почти так же сильно, как отца, хоть и не так ярко. — Мы не знаем, почему она так поступила, Деймон, — женщина пытается усмирить гнев мужа, но вызывает только очередную волну ярости. — Я всегда знал, Рейнира! — мужчина поворачивается к ней, и его голос полон презрения. — Чего ещё можно было ожидать от дочери Бронзовой суки? Рейна вздрагивает, и тут же сжимает кулаки. Она пытается не выдать своих эмоций, и искренне надеется, что у неё получается. Ведь гнев бушует не только в отце, но и в ней. Такой сильный и всепоглощающий, что принцессе кажется, будто он может выжечь весь Драконий Камень и без драконьего пламени. Как он смеет? Как он смеет говорить о матери Дейнис, которую убил собственными руками, когда той было всего три? Но девушка пытается взять себя в руки. Сестра сказала, что будет ожидать ответа на свадьбе, и поэтому ей необходимо попасть туда. Отец, очевидно, ни за что туда не отправится, но ей, Рейне, нужно. Она должна быть там, чтобы сказать Дейнис, что будет сражаться вместе с ней, за неё и ради неё. Вместе против отца, как они делали это всегда. И Бейла будет рядом. Рейна слишком хорошо знает и чувствует своего близнеца, чтобы быть уверенной. — Не могу поверить, что она могла предать нас, — Рейна говорит тихо, но уверенно. Один раз ей уже удалось убедительно солгать. — Предать память о моей матери, дракона которой Эймонд так нагло украл. Деймон и Рейнира смотрят на неё удивлённо, и не улавливают подвоха. Голос девушки звучит злобно и презрительно, и они не принимают это на свой счёт. Считают, что эти эмоции вызвал поступок сестры, а не они сами. В это проще поверить, и они верят. Рейна видит небольшой, едва уловимый проблеск гордости в глазах отца, и ей тошно. Она так долго желала видеть это. Все они. И она наконец видит, но теперь ей от этого лишь противно. Деймону стоило гордиться дочерями по другому поводу. — Она мне не дочь, — Деймон берёт себя в руки, и его голос звучит холодно и спокойно, — и ноги моей не будет на её свадьбе с этим ублюдком. — Если мы не появимся, король будет недоволен, а двор воспримет это как слабость, — начинает Рейнира, хотя заранее знает, что вразумить супруга у неё не выйдет. — Лорды не должны видеть, что она пошла вопреки нашей воле. — Плевать мне на двор и всех лордов! — принц вновь переходит на крик, и жена замолкает. Рейна же едва удерживается от восторженного вскрика. Вот он, тот самый момент, когда стоит попытать удачу. Это может стоить ей очень дорого, она знает. Если отец откажет сейчас — просить во второй раз будет слишком подозрительно, и шанс будет утерян безвозвратно. Но Боги сами подарили ей эту возможность, и она лучше будет жалеть о сделанном, чем о том, что даже не попыталась. Слишком часто так бывало, чтобы повторять ту же ошибку снова. Единственная задача — звучать убедительно. — Позволь мне отправиться, отец, — Рейна с наслаждением отмечает, что голос звучит ровно. — Я хочу посмотреть ей в глаза и спросить, за что она так жестоко предала нашу семью. Рейнира переводит опасливый взгляд на супруга. Ей кажется, что это разумная идея. Кто-то должен присутствовать на свадьбе Дейнис, ведь иначе они проявят слабость и покажут, что на строну наследницы Железного Трона не встала даже её падчерица. Положение и так шаткое, и очередной повод для сплетен лишь усугубит ситуацию. А милая, послушная Рейна никогда не умела врать. Женщина видит в её глазах уверенность и злобу, и теперь не сомневается, что она восприняла поступок сестры как предательство. Ведь когда-то давно жених Дейнис украл дракона её матери, Лейны, и Рейнира уверена, что это всё так же отдаётся болью в сердце доброй Рейны. — Это разумное предложение, милая, — женщина выдавливает улыбку, и падчерица слабо отвечает ей тем же. И вновь Рейна с удовлетворением отмечает, что у неё отлично получается выглядеть искренне. Она переводит выжидающий взгляд на задумчивого отца, и почти видит, как в его голове прокручиваются все возможные варианты. Он анализирует, можно ли рассчитывать на её верность, и теперь всё, что остаётся Рейне — надеяться, что он поверил её словам. И он, спустя несколько мгновений, что казались девушке вечность, наконец кивает.***
Дейнис искренне улыбается, бережно держа на руках маленький свёрток, словно он — хрупкое стекло. Крошечная жизнь, что только началась, искрится детской наивностью и беззаботностью, и принцесса не может оторвать от него глаз. Джейхейрис, радостный и улыбающийся, резко отличается от его сестры, что тихо устроилась на руках матери и теперь хмуро осматривает её. Совершенно разные, но невозможно похожие. Эйгон нетерпеливо переминается с ноги на ногу, стоя рядом с женой. Он смотрит на своих новорождённых детей и не может поверить, что стал отцом. Он, самый недостойный среди братьев, первым дал новою жизнь. Новых Таргариенов. И он как никогда уверен. То, что сказала ему однажды Дейнис так прочно засело в его голове, что, смотря на этих маленьких, розовощёких детей он может думать только о том, как сильно хочет сделать их счастливыми. Жизнь вдруг обрела другие краски, думается принцу. И теперь только в его руках дальнейшая судьба: остаться ли таким же недостойным пьяницей, или стать кем-то лучшим. Впрочем, он уже на верном пути. Эймонд и Дейнис были правы: стоит только попытаться. И он попытался. Попробовал стать нежнее и ласковее, принять свою сестру-жену. Ему всё ещё не удалось полюбить её той любовь, которой его брат любит Дейнис, но он уже сделал невозможное. И их отношения, ко всеобщему удивлению, стали куда лучше, и уж точно не так невыносимы. И он обязан этим им, Дейнис и Эймонду. Они помогли ему найти свет, и он рад, что последовал за ним в кромешной тьме. Кормилицы забирают детей из рук принцесс, унося их и оставляя королевскую семью друг с другом. Принц нежно целует супругу в лоб, как старается часто делать в последнее время, и Дейнис не может удержать улыбки. Ей нравится видеть их такими, и нравится то, что её дорогая подруга не выглядит такой несчастной, как в первое время после свадьбы с братом. Девушке хочется верить, что она внесла в это свою лепту. Хелейна мягко улыбается, приглашая подругу и мужа присесть на софы. С родов прошло меньше суток, и она всё ещё чувствует себя немного уставшей, но ей не хочется оставаться одной. Не сейчас, когда жизнь наконец перестала быть невыносимой. Сейчас ей хочется быть в компании подруги и, к её собственному удивлению, Эйгона, который более не вызывает отвращения и ненависти. — Ты выглядишь несчастной, — Хелейна говорит прямо, как часто делает. Дейнис поднимает на неё взор, едва заметно улыбаясь. Бейла тоже так сказала бы. Но между этими девушками есть огромные различия. Если Хелейна говорит прямо в силу своей мечтательности и неумения что-то утаивать, то Бейла — из-за жёсткого характера. Но они обе, безусловно, правы. Под глазами принцессы залегли тени, а взгляд всё чаще кажется бесцветным, отсутствующим. Совсем недавно она отправила письмо на Драконий Камень, которое, по её подсчётам, уже должно быть в руках отца. И оно, кажется, отняло последние силы. Дейнис плохо спит вот уже второй день с момента возвращения из Дрифтмарка, и даже находящийся рядом Эймонд не может ей помочь. Она слишком сильно переживает, и это будет продолжаться до тех самых пор, пока она не услышит от сестёр принятые ими решения. — Плохо спала, — Дейнис легко пожимает плечами, не желая тревожить только недавно родившую Хелейну. — И это никак не связано с предстоящей свадьбой? — Эйгон усмехается, отпивая вина. Сегодня ему по праву полагается. — Неужели мой брат кажется тебе такой невыносимой партией, что ты так несчастна? Дейнис поднимает удивлённый взгляд на принца, и тут же переводит на принцессу. Они с Эймондом никому не говорили, и девушка ждала подходящего момента, чтобы лично сообщить эту весть кузенам. Но они, очевидно, уже знают, ведь и Хелейна не выглядит удивлённой. Впрочем, ей всё было известно ещё до того, как об этом ей поведал Эйгон. — Матушка сказала, — хмыкает принц, видя удивление на лице кузины. — Хотя, признаться, я надеялся, что мы достаточно близки, чтобы ты сообщила нам сама. В его голосе нет недовольства или обиды, лишь лёгкая, беззлобная насмешка. Узнав о помолвке брата и Дейнис он, разумеется, был не слишком удивлён. К этому всё шло, и ничего поразительного в этом не было. Кроме, пожалуй, смелости принцессы, что решила пойти на этот брак без согласия отца. А согласия, Эйгон уверен, не было. А вот причины такой смелости он пока не знал, но очень надеялся исправить это в ближайшее время. Всё же, за прошедшие месяцы они действительно стали достаточно близки, и, в основном, благодаря инициативе самой Дейнис. Это она едва ли не насильно заставляла их собираться по вечерам за кубком вина, оправдывая это тем, что беременной Хелейне нужна компания. Едва ли это было так, ведь принцесса никогда не была слишком предрасположена к общению и компаниям. Но она всегда почему-то была только рада обществу кузины, и Эйгону тоже приходилось соглашаться. Не только из-за жены, но и благодаря настойчивым «просьбам» брата, что пытался осчастливить Дейнис. И если сначала их встречи были весьма неловкими и натянутыми, то со временем Эйгон и сам изъявлял желание. Всё реже выбирался в город, и всё чаще проводил вечера в компании брата, жены и кузины. Так непривычно для их семьи. Но так правильно и приятно, как оказалось. Эти моменты сплотили их, вырисовывая подобие крепких семейных отношений и дружбы. И от этого, Эйгон готов признаться, на душе стало теплее. Больше нет того жгучего чувства одиночества и неприкаянности, с которыми он жил почти всю свою жизнь. Теперь он чувствовал, что и до него наконец кому-то есть дело. — Простите, — Дейнис выдыхает, сдаваясь, — я хотела сказать, но не нашла походящего момента. — Мы рады за вас, дорогая, — Хелейна улыбается так искренне, в своей особой, мечтательной манере, что Дейнис не может не улыбнуться в ответ. — И хотя я считаю, что мой брат — не лучшая партия для тебя, поздравляю с помолвкой, кузина, — Эйгон едва не смеётся в голос, бросая взгляд за спину принцессы, к дверям. — Быть может, тебе стоило бы стать моей второй женой, но… — Ещё слово, и я вырву твой язык. Дейнис наконец понимает, к чему было представление старшего сына короля, и насмешливо закатывает глаза, поворачиваясь к тихо вошедшему Эймонду. Хелейна смотрит на мужа укоризненно, но не злобно, уже хорошо понимая, что если от чего Эйгон и не может отказаться — так это от своеобразного юмора и желания провоцировать младшего брата. Она привыкла, а потому лишь мягко хмыкает, глядя на хмурого Эймонда. Он может простить брату любую шутку, но не когда это касается Дейнис. — Да ладно тебе, братец, просто признай, что я для неё куда лучший вариант, — Эйгон уже открыто смеётся над братом, получая недовольное фырканье. Дейнис тоже весело хмыкает, вмиг становясь более беззаботной. За всеми произошедшими за последние несколько дней событиями, она совсем забыла, как легко может быть в Красном Замке. В месте, где есть дорогие её сердцу люди, что так сильно сплотились. Стали её семьёй. — Король желает видеть нас, Дейнис, — Эймонд обращается к девушке мягко, вмиг забывая о шутках брата, — пойдём. Принцесса кидает обеспокоенный взгляд на кузенов. Хелейна, как и всегда, мягко улыбается, а Эйгон присвистывает, в своей обычной манере веселясь. Она скоро прощается, обещая зайти позже, и направляется вслед за Эймондом, что выглядит таким же обеспокоенным. Дейнис порой бывала у короля, читая ему истории о прошлом их великих предков и слушая его рассказы о Древней Валирии. Ей нравилось разглядывать его творение, что, она уверена, было точной уменьшенной копией места, где когда-то жила их семья. Но последний раз она была у него несколько недель назад, ведь всё больше времени проводила с Хелейной, заботясь о её состоянии перед родами. И ещё никогда король не вызывал вместе с ней кого-то из своих детей. — Думаю, он хочет поговорить о нашем браке, — Эймонду хочется взять её ладонь в свою. Но он этого не делает. Вокруг снуют слуги и придворные, которые пока не знают о предстоящей свадьбе, и он, как и Дейнис, считает, что не стоит давать лишних поводов для сплетен раньше времени. Она и так отправила письмо отцу, хотя не собиралась. Просто ей нужно было выплеснуть скопившийся яд, и одно лишь представление о реакции отца, который узнает это от неё, а не от кого-то из своих верных псов при дворе, заставляло её разум ликовать. Она влила в это послание столько желчи, что ей на мгновение стало легче. Лишь на мгновение, пока она не поняла, что оно отняло слишком много сил. Они быстро преодолели путь к покоям короля, не желая заставлять его ждать. И когда стража оповестила, что их уже ожидают, оба гордо выпрямились, не зная до конца, чего ожидать. И хотя королева заверила, что Визерис дал своё одобрение на этот брак, они не могли не переживать. Оба понимали, как это глупо, но всё равно ничего не могли поделать. Предстоящая свадьба всё ещё казалась невозможной, нереальной и призрачной. Будто может развалиться так же легко, как треснувшее стекло. В покоях короля привычно царит полумрак. Окна завешаны плотной тёмной тканью, пропуская редкие солнечные лучи. В воздухе поселился резкий запах благовоний, но Дейнис хорошо знала, что они лишь пытаются перекрыть смрад болезни и приближающейся смерти. Эймонд же в покоях отца бывал куда реже, чтобы запах не вызвал отвращения, что он с трудом сдержал, не показывая его на непроницаемом лице. Принц и принцесса вежливо поклонились королю и королеве. Визерис сидел в кресле у камина, исхудавший и больной, укрытый тёплыми одеялами, ведь внутренний огонь едва тлел, чтобы согревать. Королева на фоне мужа искрилась жизнью и молодостью, горделиво стоя рядом. Резкий контраст бросался в глаза пуще прежнего. И Дейнис, и Эймонд слишком давно видели их вместе, чтобы не отметить этого. — Проходите, проходите, дети, — голос правителя не излучает прежней силы и величественности, но всё ещё звучит мягко. Дейнис затевает вежливую беседу, справляясь о здоровье короля и королевы. Она видит, как сильно напряжён Эймонд, и берёт всё в свои руки. Слишком хорошо принцесса понимает его. Визерис и Алисента вежливо отвечают ей, не вдаваясь в подробности. Все вокруг и так знают, что состояние государя уже давно не становится лучше. Но не спросить было бы крайней степенью неуважения, а потому на их ответ девушка слабо улыбается, кивая. — Мой сын, моя дорогая племянница, — Визерис кашляет, и супруга тут же подаёт ему кубок с вином. — Как я счастлив, что вы полюбили друг друга, дети! Как я рад, что род Таргариенов живёт и будет жить веками, — король мягко улыбается, переводя взгляд на стоящих перед ним. — Пусть же ваш брак принесёт вам только счастье. Дейнис улыбается в ответ, но знает, что это едва ли окажется правдой. На пути к их счастью стоит война, и они не смогут достичь его, не утонув по колено в крови. Для начала, им нужно выжить и победить. И благо, что они есть друг у друга. — Благодарю, мой король. Я молюсь Богам, чтобы так и было, — принцесса бросает едва заметный взгляд на Эймонда, всё так же растягивая губы в вежливой улыбке. Ей приходится прикоснуться к его руке, чтобы он также поблагодарил короля. И отца. — Благодарю, Ваша Милость. Ему некомфортно, но он держит лицо так же легко, как делал это всегда. Они никогда не были близки с отцом, и разговаривали так редко, что ему хватит пальцев двух рук, чтобы сосчитать такие моменты. Эймонд никогда не строил воздушных замков, видя мир таким, какой он есть на самом деле. И он прекрасно знал, что, на самом деле, для короля не существует никого, кроме драгоценной Рейниры. Шлюхи-сестры нет в Красном Замке уже столько лет, но Визерис так и не вспомнил об остальных своих детях. Перед его глазами всегда будет стоять Рейнира, и Эймонд не сомневается, что даже испуская последний вздох, он будет думать о ней. До остальных ему никогда не было дела, и поздно начинать что-то менять. — Завтра поутру по Семи Королевствам будут разосланы вороны с приглашениями на скорую свадьбу, — Алисента выглядит строго, но её взгляд мягок. — Приготовления займут не больше двух недель. — Дейнис, дорогая, ты уже пригласила отца и Рейниру на торжество? — голос короля будто перестаёт быть бесцветным. Но сама принцесса мрачнеет. Улыбка дёрнулась, становясь слишком натянутой, но король едва ли может это заметить. Зато замечает королева, что недовольно поджимает губы, понимая эмоции девушки. Что бы ни произошло, Визерис всегда будет думать только о Рейнире и Деймоне. Его не столько заботит свадьба сына, сколько он видит в этом возможность повидать брата и любимую дочь. Раздражение поднимается в королеве так же, как и в Эймонде. Но Дейнис держится стойко, и вновь придаёт лицу расслабленное выражение, словно упоминание отца нисколько её не задело. Пора бы научиться не только делать вид, но и действительно ничего не чувствовать. — Да, Ваша Милость, я отправила письмо сегодня утром, — принцесса бросает мимолётный взгляд на Алисенту, что едва заметно дёргается. — Уверена, мои дорогие родители будут счастливы за нас. Её голос сочится ядом и насмешкой, что заставляет Эймонда усмехнуться. Он читал то письмо перед тем, как отправить. И слова, написанные там, были самыми сладостными, которые ему доводилось когда-либо видеть. Он лишь жалеет, что не смог наблюдать реакцию дяди воочию, ведь, он не сомневается, она была поистине яркой. Король кивает, и позволяет принцу и принцессе идти. Они оба выдыхают с облегчением, когда дверь королевских покоев закрывается за их спинами.