Король и Шут

emily jeffri — Where Are They Now??? I'm so lost and confused I don't know what to do. Влажный ветер гулял по коже, вызывая покалывание мелких мурашек. Было совсем не холодно, даже жарко, вокруг все ощущалось чрезвычайно свежим и прозрачным — как будто легкая вуаль растянулась между деревьями. Ветер был напоен ароматами ночных цветов, и на время мир потерял свою материальность и тяжесть. Плащ из шкур брошенный на плечи, казался прочной и надежной накидкой. Он насквозь пропах мхом и прелой листвой, его приятно было вдыхать полной грудью. Запах трав пьянил и щекотал ноздри. Ветер трепал его края, и приходилось всякий раз поправлять их, когда одна сторона отгибалась. По ощущениям, девушка провела в лесу целую вечность, на деле прошло не менее нескольких часов. И даже полоска дороги, видневшаяся впереди, казалась теперь не самой надежной точкой во всем мироздании. Мерные удары сердца, казалось, замедлились еще больше. Лес казался бесконечным. Where are they now? I don't care anymore Когда она подошла к поляне, то увидела, как несколько углей костра лениво развалились в выбитой в земле небольшой яме, а над затухающим огнем висел котелок. Молча она наклонилась над металлической посудой и уставилась на воду, из которой поднимался пар. Пропащие явно здесь были недавно, повсюду валялись следы ночного пиршества. На земле разбросаны ошметки жареной рыбы, остатки хлеба, и множество обглоданных костей. Были и другие следы — тут и там были видны мокрые отпечатки сапог, обрывки веревки и клочки ткани. И все же. Ни-ко-го. Только догорающий костер. Делать на поляне было совершенно нечего. Шутница несколько минут постояла на одном месте, следя за пламенем. Зрелище, надо сказать, было довольно грустным. Что теперь делать? Можно было бы, конечно, прогуляться по окрестностям. Но тогда пришлось бы столкнуться с местными жителями, и опять это могло кончиться какой-нибудь неприятностью. К тому же не хотелось уходить далеко от поляны, где под присмотром Шутницы было устроено место для ночлега. Поэтому она решила дождаться рассвета. Хотя бы для того, чтобы успеть сориентироваться. Рядом вдруг кто-то наступил на сухую кору, потом еще раз. Шутница замерла, как птица, вздрогнула, обернулась. Do what you can to make them stay But they're always so far away — Что-то потеряла? Может, подсказать? Бархатный голос прозвучал совсем рядом и доброжелательно-ленивый тон заставил девушку забыть на секунду обо всех неприятностях. Ее глаза пытались найти того, кто произнес эти слова, в полумраке не было видно ничего, кроме густых темных стен лиственных деревьев. Легкая дрожь пробежала по телу и остановилась. Очень медленно и осторожно она вертела головой внимательно всматриваясь в глубину леса. «Так тихо подошел, я даже не заметила — подумала она. — Неужели это он?» Девушка глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и стала вслушиваться в окружающие звуки. В тишине было отчетливо слышно поскрипывание песчинок под осторожными шагами. Голос звучал слишком близко, чтобы можно было различить собеседника, а ощущение было такое, будто он остановился прямо за ее спиной. Она ощутила как тот постучал пальцем по ее плечу. По коже прошла волна дрожи. Приглушенное дыхание тронуло шею. Резко, как будто ей выстрелили в затылок. Короткое оцепенение прошло, и Шутница пришла в себя. За те несколько секунд, которые потребовались для того, чтоб прийти в норму, незнакомец успел появится в поле ее зрения. Черный силуэт застыл в двух метрах, и лениво улыбался. От него повеяло чем-то одуряющим, пряным, заставляющим подчиниться, колдовским, от чего кровь в жилах замерла. Девушка физически ощущала взгляд хитрых глаз — полный затаенного желания и неприкрытого интереса узнать, чье же лицо скрывается под тенью капюшона. Высокий юноша с удивительно спокойным и безмятежным лицом стоял совсем близко. Его зеленые глаза с любопытством смотрели на нее. У него были красивые правильные черты лица, темно-русые волосы и хитрый, слегка ироничный взгляд. Молодой человек был совсем юным. Ему было лет шестнадцать-восемнадцать, не больше. Хотя его возраст вряд ли можно было определить по его лицу, она знала, что он намного старше. «Неудивительно, — подумала она, вглядываясь в его глаза. — После трехсот лет, да еще в таком теле…» Он держался расслабленно, без всякой суетливости, в его позе и жестах чувствовалась привычка повелевать и распоряжаться. Он чуть прищурил глаза, словно тоже оценивая собеседника. И он стоял совсем близко. На нем была зеленая холщовая рубаха, такие же штаны. К поясу привязан кинжал в простых ножнах. Широкие плечи и стройная фигура. Он был красив. Очень красив, ничего не скажешь. Некоторое время девушка молча разглядывала его, пытаясь понять, насколько он на самом деле опасен. На удивление никаких тревожных мыслей она не испытывала. Наоборот, ее охватила почти детская непосредственность и любопытство. Раздался негромкий смешок, а потом тот же голос добавил: — Ну и мрачный же ты тип. Никогда бы не подумал, с первого взгляда… Он резко запнулся. Уголок губ резко дрогнул. — Ох… Ты ведь девушка? Where are they now? Were they there at all? Легкая тень удивления пробежала по лицу и Шутница закусила губу, пытаясь скрыть улыбку. На острове у нее нет тайн. Только вот обычные прислужники, Пропащие, не могут с первого взгляда знать кто она, в отличие от него. Мимолетная догадка переросла в уверенность, когда он едва повел плечами. — Питер, да? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила, — Питер Пэн, я правильно поняла? Значит, это ты тот самый Неверлэндский дьявол? — Я рад, конечно, слышать такой комплимент. Но мне больше нравится простое обращение, Питер. — Улыбка Питера перестала быть естественной, а стала какой-то напряженной. Совсем чуть-чуть, но заметно. — Ты так и будешь меня разглядывать, все время? Или можно узнать твое имя? Это будет не просто невежливо, я бы даже сказал, просто неприлично с твоей стороны если не ответишь. Шутница промолчала, исподлобья разглядывая молодого человека. Даже не верится, что мальчишка о котором писали в сказках и легендах, может быть опасно хорош. Под этой милой маской прячется сильный и хищный зверь. И еще такая пленительная самоуверенность в взгляде. Интересно, как быстро она сможет вывести его из себя? И что именно она увидит в его глазах? Ненависть, злость, презрение? Или это будет что-то другое? И все же любопытно было бы посмотреть. Where are they now? — Ладно. Если не хочешь, можешь не отвечать. — Он сделал шаг вперед, по-прежнему не отводя взгляд от темной тени капюшона, где скрывались ее глаза. — Слушай, я ведь давно за тобой наблюдаю. Все ждал, когда же подвернется минута, чтобы увидеть тебя. Так сказать посмотреть на глупца, которого угораздило заглянуть на мой остров. — И как, нравится то что видишь? — Голос ее был низким и хрипловатым, совсем не похожим на ту мелодичную звонкую нежную ноту, к которую он до этого слышал. В нем звучала угроза. Он улыбнулся, несмотря на ее вызывающий тон, и ответил с долей сарказма: — Не особо, честно говоря. Знаешь, я ожидал чего-то более увлекательного, — с этими словами он сделал еще один шаг к ней. — Да я тоже, — пробормотала Шутница. Произнесла эти слова тихо, словно не хотела, чтоб Питер заметил тень сожаления в ее голосе. Однако несколько слов сами по себе произвели желаемое впечатление. Питер вздрогнул. Кажется, она его задела. Впрочем, он и сам виноват. — И чей же лик скрывает под этим глупым маскарадом? Еще один шаг. Юноша все смотрел и смотрел в глубину капюшона, долго, так долго, что ему показалось, что еще немного и он растворится в этой тьме, как кусок сахара в горячем чае. В нос резко ударил запах карамельного попкорна, знакомый всем с детства. Приторно-сладковатый, Питер тряхнул головой, прогоняя наваждение. Для него сейчас это не имело никакого значения. Шутница приподняла свою голову глядя в глубокий цвет глаз напротив, с вызовом, прищурившись. От нее веяло цирком, суетой и беззаботностью, пахло так как обычно пахнет сладкая вата на входе в пестрый шатер, где идет представление. Был ли он хоть раз в цирке? Кажется, да. Когда-то давно… Когда? Тогда, когда он был маленьким, когда его отец все же позволял посмотреть представление через небольшую щель в шатре. Все же пары жалких монеток отцу не хватало, чтобы купить билет, он все равно стоял в стороне и жадно следил за происходящим. — Ха-ха! Какой ты странный. Разве это не скучно, раскрывать секреты в самом начале? Ее тон изменился, сразу же наполнился томным самодовольством. Как же быстро менялось ее настроение. Рука Пэна потянулась к капюшону Шутницы, и замерла когда сухие пальцы вцепились в жесткую ткань, чтобы отдернуть его. Как вдруг, крепкая хватка пальцев девушки сдавила его кисть. — Любишь испортить интригу? — зашипела Шутница, отчаянно борясь с собеседником, пытаясь не позволить капюшону упасть. — М-м-м, — парень сделал вид, будто размышляет. — А вот ты, кажется, находишь удовольствие в том, чтобы всегда быть загадкой, не так ли? Он засмеялся, в его смехе звучала какая-то зловещая нотка. — Ты даже не представляешь как. Из-под плаща ловко вынырнул кинжал и клинок замер у горла юноши. Он тут же выпустил ткань и чуть попятился. Питер Пэн чувствовал внутренний жар соперничества. Это было самое приятное из всех ощущений. Приятно знать, что у тебя хватит сил и смелости пойти на риск. Затянувшийся спектакль не особо располагал к тому, чтобы из него делали драму, аура напряженного внимания между ними перерастала во что-то похожее на дуэль, и Питеру хотелось наконец выяснить, кто же из них окажется победителем. Он чувствовал, как напряжение проходит по его телу, но никакого облегчения не приходило. Напротив, острота происходящего только усиливалась, потому что исход казался далеко не очевиден. Девушка тоже чувствовала его напряжение, поскольку время от времени встречаясь с ним взглядом, она легонько кривила губы, давая понять, насколько он ей неприятен, или, если на то пошло, невыносим. Несомненно, они понимали друг друга без слов. — Знаешь, я люблю игры, особенно с теми, кто считает себя такими умными. Заговорил он, переходя на заговорщический шепот, когда его лицо было совсем в нескольких сантиметрах от ее лица. — Очень любопытно узнать, что движет этим человеком. Может быть, чувство долга перед обществом. Может, желание продемонстрировать свою утонченную натуру? Или отголосок какой-нибудь из прошлых жизней? Девушка не вздрогнула, не отпрянула. Она глядела прямо на него, не выглядела испуганной, скорее — заинтересованной. А может, просто была готова к чему-то подобному. Закусила губу, и едва сдерживая веселье, что клокотало бешено в груди: — Хочешь запутать меня? Заговорить? Надавить на больное? — Голос пропитался безумными нотками восторга, бьющего из самого сердца. — Забавно слышать это от человека с ножом у горла, — пробормотала, чуть отводя голову в сторону. Ее взгляд скользнул по узкому лезвию ножа, снова напомнив о том, какой опасности он подвергает себя, оставаясь рядом с ней. — Ну что ты. Я ведь вполне искренен с тобой. — Еще бы. Раз так, то может расскажешь где Генри? Питер удивленно вскинул брови, словно не ожидал такого взрыва эмоций. Несколько секунд смотрел на девушку, думая, видимо, как понять и ответить на подобный жест. Потом хмыкнул. Надо же. Как заговорила. — Генри, конечно. Если уж мы собрались играть в эту игру, так давай будем соблюдать правила. — Он поднял руки вверх, показывая, что безоружен. — Я не думаю, правда, убеждать тебя в своей искренности, но уверяю, у меня не было намерения причинять тебе вред. — Да-да. Допустим. Может вернемся к моему вопросу? — После некоторой паузы спросила девушка, сделав вид, будто поверила. Во всяком случае, смысл его слов был вполне прозрачен, да и настойчивости она не потеряла. — Вернемся. Почему бы и нет. Но сперва по порядку. Не все так легко должно быть, знаешь ли. — Шутница хмыкнула. Клинок ее плавно, почти лениво переместился в ножны и Питер вздохнул с облегчением. Шутница отступила на несколько шагов, выпрямилась и замерла, напряженно глядя на собеседника. — Хорошо. И что же ты предлагаешь? — Сыграть в одну игру. Совсем простую. Атмосфера вокруг сразу же неуловимо изменилась. Воздух вокруг словно сгустился. Усилившийся запах мокрой травы и весеннего леса словно стал осязаем, стал более резким и противным. В нем отчетливо ощущался слабый кисловатый привкус. Каждый звук стал глубже и резче, теперь в нем уже были разлито какая-то опасность, острота и нечто такое, от чего тело непроизвольно напряглось. Будто сам лес, подстраивался под настроение хозяина. — Догонялки. Дурацкое название, верно? Какая разница. Главное — что мы в нее играли раньше в детстве и правила все знают, да? Шутница едва не прыснула от смеха. Догонялки, а? Да, ей явно это нравится. Божественное чувство юмора. Казалось бы простая игра. Интересно, как он может извратить нечто подобное до абсурда? Беспредельная самоуверенность, ничего не скажешь. Впрочем, этого следовало ожидать. Только сейчас она заметила, что луна скрылась за облаками и утро не спешит вступать в свои права. Чудесно. В кромешной темноте было сложно понять, что происходит вокруг. В конце концов, чем она рискует? Вот только кто-нибудь ее поймает… Впрочем, до этого, возможно, не дойдет. Может быть. Она внимательно оценивала ситуацию. Прислуживая Королеве Червей, Шутница уже привыкла, что жизнь это беспорядочный поток событий, то и дело меняющий свое направление. Под ее ногами был сплошной ковер из ловушек, несчастий и намеков на то, чего следует ожидать. Она привыкла и старалась выжать максимум веселья из всего. Этот ковер, безусловно, кажется привлекательным вариантом для отдыха. Даже если причиной смеха был тот абсурд, в который превращалось ее путешествие, это доставляло ей радость. У нее всегда оставался какой-нибудь пустяковый шанс обнаружить посреди хаоса крохотную спасительную соломинку. Питер наблюдал за девушкой со стороны, вчитываясь в медленные и выразительные, полные задумчивого раздумья жесты и движения её тела. Гадал, какие мысли она прячет под темным плащом. Питер Пэн же привык к тому, что люди цепляются за вещи, за собственные роли, и старался использовать все до последней капли из их многочисленных внутренние драм и разочарований. На чужой взгляд это выглядело вполне естественно. Это неудивительно, потому что очень часто люди были так наивны, простодушны и доверчивы, а его характер позволял ему удерживать их все в блаженном неведении относительно того, в каком положении они оказались. А тут все становилось до смешного просто. Он был уверен, что девушка блефует, прикидывается, что все у нее под контролем. Поэтому он не особенно удивился, когда вдруг оказалось, будто она заинтересованна сыграть с ним в игру «Я обману тебя не смотря на придуманные правила или их отсутствие, а ты согласишься ведь выбора у тебя совсем нет». — Ты не договорил, Питер. Так какие правила? — Постарайся, не быть пойманной, предположим до третьего восхода солнца, ладно? А то будет неинтересно. — Его голос звучит игриво, и он подмигивает ей, демонстрируя, что не принимает всё это слишком всерьез. — И тогда, я лично отведу тебя к Генри. Врет он, конечно. Она это знает. Он просто издевается над ней. — Гарантии? Глупо спрашивать подобное, поскольку он все равно не даст никаких гарантий, разве что расщедрится на ложь. Питер делает вид, будто колеблется. Похоже, ее вопрос его даже забавляет. Поворачиваясь к ней боком, говорит: — Знаешь, если ты будешь вести себя хорошо, я подумаю об этом. — Юноша гадко улыбается. Вот ведь гаденыш, думает она, скривившись. И Питер Пэн исчез. Оставил после себя привкус горькой лжи, успевшей пропитать все вокруг. Ночной воздух медленно развеивал последние остатки иллюзий. Он также приносил и долгожданную свободу, хотя она еще не ощущала ее до конца. И здесь уже можно было, наконец, прислушаться к своим новым мыслям. I'm so lost and confused Уголки губ тянутся в улыбке обнажая белые зубы. Безумный оскал, смешной и неуместный в нынешнем миг. Ее усмешка больше похожа на гримасу злобного торжества. I don't know what to do Глупо. I don't know what to dо. В этом спектакле попросту нет смысла. В этих правилах. В их диалоге. Генри в ловушке, он не отдаст ей его так просто. Придется пойди на хитрость. I don't know what to dо.