Пойдём спать. С остальным разберёмся позже.

Наверное это всё. Cтайлз оглядывает содержимое своей сумки и прикидывает, не забыл ли чего. Футболки, сменное бельё, носки, ветровка, дезодорант, лосьон для лица. Ещё он берёт ноутбук, зарядку к нему и к телефону, запас таблеток на две недели и кое-какие учебники. — Не забудь экипировку, — говорит Питер, сидя в компьютерном кресле, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Точно, лакросс. Стайлз совсем забыл. Пока он относит сумку в багажник машины Питера, тот о чём-то беседует с его отцом. Стайлз пытается понять, участвует ли в разговоре служебное оружие шерифа. Потом Питер садится за руль, а Стайлз обнимается с отцом на прощанье. — Если что, звони, и через 3 минуты я буду на пороге у Хейла вместе с отрядом быстрого реагирования. Стайлз думает, что это не очень разумное использование городского бюджета. Они уезжают. Стайлз жалеет, что пришлось оставить джип, но Питер категорически отказался садиться в «это». Вместо «этого» Стайлз сейчас сидит на пассажирском сидении синего Форда Шелби и хотя ничто не сравнится с его деткой, он не будет жаловаться. У Питера хороший вкус на машины. — Что тебе сказал мой отец? — Что похоронит меня ещё раз, если я сделаю тебе больно. И на этот раз с концами. — Отличный первый шаг, чтобы наладить хорошие отношения. — Ещё мы договорились посмотреть игру «Лос-Анджелес» в полуфинале в следующую пятницу. — Это лучше. Спустя полчаса Стайлз раскладывает вещи. У него теперь есть отдельная полка в спальне и один ящик в гостиной. У него есть свои ключи, своё одеяло и подушки, своя любимая кружка и ярко-зелёный воск для укладки, который Питер ему отдал. В холодильнике стоит недоеденный йогурт с шоколадной крошкой и нетронутая упаковка хумуса. Это тоже его. У них появляется рутина. По будням Питер встает раньше для пробежки, а Стайлз в это время идёт в душ, варит кофе на двоих и листает соц.сети. По возвращении, Питер готовит завтрак и, если Стайлз планирует навестить днём отца, то упаковывает ланчбокс с полдником для половины полицейского департамента. Иногда они завтракают чем-то от Милдред Пайнс или оставшейся с прошлого вечера доставкой. После этого Стайлз едет в школу, а Питер либо остаётся работать из дома, либо отправляется по делам. Что там у Питера за дела, Стайлз особо не в курсе. Вроде бы что-то связанное с юриспруденцией. По вечерам они готовят ужин, играют в шахматы, спорят по любому поводу или просто сидят в гостиной, занимаясь каждый своим делом. Выходные Стайлз проводит у отца или с друзьями, давая Питеру время побыть одному. Но к ночи он всегда возвращается. — Как так вышло, что у тебя нет телевизора? Стайлз сидит на ковре в гостиной, подпирая затылком диван. Ему скучно, а квартира Хейла не то чтобы богата на развлечения. Питер выглядит увлечённым очередной книгой, но после трёх контрольных работ за неделю Стайлз бы лучше удавился, чем взял в руки что-то с печатными буквами. — Не вижу в нём большого смысла. — Кино, игры на приставке, субботние шоу с Джимми Киммелом. Это одно из лучших изобретений человечества. — Его изобретатель так не считал. Более того, он сказал, что запретил бы приближаться к телевизору своим детям. — Тебе говорили, что ты зануда? — Это не самый страшный эпитет, которым меня награждали. Стайлз издает неопределённый мученический стон. Питер закрывает книгу. — Если тебе есть что предложить, так и скажи. — Давай посмотрим какой-нибудь фильм? — Тот, что с билетами по 15$, попкорном и поцелуями на задних сиденьях? Боже. — Нет. Тот, что можно скачать на пиратском сайте за 20 минут. Следующие полчаса они выбирают фильм. Питер — поклонник французской «Новой волны» и исторических драм, но Стайлз и так уже умирает от скуки. Они играют в игру на выбывание, где каждый предлагает идею, чтобы она потом была отвергнута другим, и в конечном счёте останавливаются на совсем новой приключенческой инди-драме. Стайлзу нравятся спецэффекты в трейлере, а Питеру — количество отсылок к классическому кинематографу. Пока Стайлз скачивает фильм, Питер чем-то шумит на кухне, а потом возвращается с тарелкой миндальных пирожных и двумя чашками какао. У Стайлза в чашке плавают большие, пухлые маршмеллоу, присыпанные корицей. Это так по-детски. — И что, тебе кажется, что от меня пахнет этими штуками? — Стайлз с любопытством вертит одно из пирожных в руке. — Мне кажется, что от тебя пахнет лучше, чем от всего, что я видел в этом мире. Стайлз теряет дар речи. С тех пор, как они съехались вместе, это происходит чуть ли не каждый день. — Тебе бы почаще выходить из дома и расширить кругозор. — Тебе бы научиться не смущаться, как 12-летняя девочка, от каждого комплимента. Стайлз не 12-летняя девочка. Они садятся смотреть кино и это оказывается ловушкой. У них один, не самый большой, ноутбук, который Питер кладёт себе на колени, поэтому Стайлз вынужден придвинуться ближе, чтобы что-то разглядеть. Ближе, чем на безопасные 15 сантиметров. Настолько близко, что если он повернёт голову, то уткнётся Питеру носом прямо в лицо. Стайлз прилагает нечеловеческие усилия, чтобы следить за сюжетом, а не за тем, как Питер расслабленно водит пальцами, рисуя абстракции на своём бедре. Или как потрясающе запах Питера примешивается ко вкусу маршмеллоу, закрывая Стайлзу многонедельный гештальт. Стайлз чувствует на себе чужой взгляд, намеренный, долгий. По телу бежит дрожь. — Питер. — Что? — Предполагается, что ты должен смотреть фильм. — Я ничего не упускаю. Это была ужасная идея. Они дважды прерывают просмотр и Стайлз уходит в ванную, просто чтобы снизить градус напряжения. Он не трогает себя, потому что боится, что Питер всё поймёт, а только умывается холодной водой до тех пор, пока член не падает. Это помогает ровно до того момента, пока они не возвращаются к фильму. К концу второго часа Стайлз как мантру начитывает в своей голове аргументы, почему поцеловать Питера Хейла будет плохой идеей. Скорей всего это будет последний поцелуй в его жизни, потому что он сразу сгорит от стыда. Стайлз не уверен, что готов к такой смерти. — Думаю, что поставил бы ему десятку, — говорит Питер, когда показываются титры. Стайлз закрывается в ванной в третий раз. Это становится тяжело. Питер ведёт себя как обычно: самоутверждается за счёт остальных на собраниях стаи, на каждое слово отвечает сарказмом и предлагает «вырвать глотку» забредшему на их территорию омеге, потому что «так будет меньше хлопот». Питер ведёт себя как обычно и готовит на ужин утку с яблоками, собирает ланчбоксы для шерифа, бегает по утрам и поднимает Стайлза в школу, когда тот просыпает будильник. Питер ведёт себя как обычно, но Стайлз не может. Его качает между раздражением, потому что Питер такой, и возбуждением, потому что Питер такой. При стае они прилюдно собачатся и Стайлз в полной мере пользуется возможностью вылить на Питера ядом всю свою фрустрацию, не получая никакой реакции, кроме саркастических комментариев в ответ. Дома Стайлз специально делает уроки на кухне, чтобы понаблюдать, как руки Питера перебирают специи, шинкуют овощи, держат лопатку для жарки. Ничего сексуальнее Стайлз в жизни не видел. — Питер, а твоё волчье чутьё всё ещё работает? Стайлз думает, что стоило бы задать этот вопрос намного раньше. — Если ты интересуешься, могу ли я учуять эмоции, то нет. Я слышу ритм сердца, но без запаха эмоцию не распознать. — Получается, ты не можешь сказать, вру я или нет? — Нет. Для меня все эмоции и вообще всё, включая эту курицу, пахнут одинаково цианидом. — Чего? — Миндалём. Цианид пахнет миндалём. — То есть я пахну как смертельный яд и тебя это заводит? — Именно это меня и заводит. — Да ты больной. — Грубо. Я же не осуждаю твои сексуальные предпочтения относительно меня. — Мои сексуальные предпочтения не имеют с тобой ничего общего. Питер прерывается на одно закатывание глаз. — Стайлз, мне не нужно волчье чутьё, чтобы видеть, как ты краснеешь до шеи, стоит мне подойти к тебе ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Или как ты ко мне жмёшься в прихожей, как-будто там недостаточно места, чтобы этого не делать. Или когда придвигаешься ближе в кровати, притворяясь спящим. Кстати, это не обязательно, просто сегодня ложись сразу рядом. Мне нравится поза «Большой ложки». Стайлз не может дышать от смущения. Питер смотрит ему прямо в глаза, наслаждаясь вызванной реакцией. — Если тебе хочется тактильного контакта и не хочется просить об этом, я рад взять инициативу в свои руки и снять с тебя груз принятия решений. — Какого чёрта, Питер! Это непереносимо и Стайлз сбегает. Он думает поехать домой, но если шериф увидит сына на пороге своего дома в 12 часов ночи, то это, вне зависимости от причин, практически гарантирует Питеру два простреленных колена. Стайлз злится, но не до такой степени. В итоге он наворачивает круги, сидит на качелях в маленьком парке, стараясь унять нарастающее чувство паники от ощущения, что его раскрыли. Пока он пытался всеми силами спрятать свои чувства, для Питера всё было как на ладони. Это так унизительно и Стайлз боится возвращаться к потенциальному разговору на эту тему. К необходимости объясняться. Ко взгляду Питера, полному насмешки. В конце концов Стайлз замерзает и бредёт обратно. Питер встречает его на пороге, пропуская в прихожую и закрывая дверь. — Я оставил ужин на столе под плёнкой. — Спасибо. Стайлз просчитывает кратчайший путь до спальни, где, вероятно, сможет скрыться. — Подожди. Пожалуйста, не надо. — Я не хотел тебя задеть. Что? — Я хотел сказать, что хотя и нахожу милыми твои завуалированные попытки быть ближе, но тебе не нужно придумывать предлоги или оправдания. Если тебе неловко, я могу проявить инициативу, но ты должен об этом попросить. Я бы давно сделал первый шаг, но мне кажется, что сейчас контроль над ситуацией должен быть в твоих руках. В чьих бы руках ни был контроль, так точно не в руках Стайлза. — Если ты хочешь что-то сделать или сказать, у тебя есть на это право. — Мне правда не хватает места в прихожей. Питер зажмуривает глаза и улыбается. Они пьют чай и больше не обсуждают эту тему. Питер помогает Стайлзу отрепетировать ответы на тест по истории, потом идёт в душ и через час каждый из них ложится под своё одеяло. Обычное между ними расстояние кажется в сто раз больше и Стайлз сильнее обнимает подушку в необъяснимом приступе одиночества. — Хочешь лечь рядом? Стайлз так долго этого ждал. В первую же ночь, когда они спят с Питером в обнимку, Стайлз просыпается со стоячим членом. Он чувствует руку Питера на своём животе, его ровное дыхание за спиной и тепло плотно прижимающегося тела. Питер близко, так близко, что их бёдра и ноги соприкасаются, и это усугубляет ситуацию с каждой секундой. Стайлз хочет отодвинуться, но боится разбудить Питера и тем самым сделать очевидным то, что хорошо бы оставить втайне. Питер практически касается губами его шеи и Стайлз возбуждается с каждым выдохом. Он хочет поддаться назад, прижаться к Питеру сильнее, закинуть голову и поцеловать его. Он хочет пальцы Питера на своей шее, на своём члене, у себя во рту и везде, куда они только дотянутся. Он хочет, чтобы Питер взял его и сделал своим. У Стайлза сводит пальцы на ногах от желания. Ему нужно уйти. — Лежи. — Питер, мне надо.. — 5 минут. Полежи так со мной. Питер сильнее прижимает его к себе, утыкаясь носом в шею и просовывая колено промеж бёдер Стайлза. Это запредельно, и Стайлз зарывается лицом в подушку, чтобы не заскулить. Он знает, что стоит ему только попросить, Питер возьмёт его прямо здесь и так, как Стайлзу того захочется. Они то и дело ведут молчаливый диалог глазами на одну и ту же тему: Стайлз знает, что Питер его хочет. Питер знает, что Стайлз его хочет. Но даже мысль о том, чтобы озвучить этот факт, повергает Стайлза в липкий ужас. Он не доверяет Питеру: его способностям выворачивать всё в собственную пользу и манипулировать людьми. И хотя Стайлзу кажется, что сейчас Питер с ним предельно честен и прямолинеен, где гарантии, что это не хитросплетение вселенского масштаба? Он видел разбитое сердце Лидии. Он видел страх перед Питером в глазах миссис МакКолл. Стайлз боится, что уже попал на этот крючок. Ему нравится Питер. Он ужасный человек, но хорош для Стайлза. Этот диссонанс вызывает целую гамму противоречивых чувств и Стайлз не знает, как об этом сказать. Увидеть насмешку в ответ на признание — этого он не переживёт. Стайлз может держать своё мнение при себе, но в данный конкретный момент его тело достаточно ясно даёт понять, что вся мораль, ценности и убеждения могут подождать, когда Питер его трогает. Он как-будто бы случайно проводит коленом по промежности Стайлза и того скручивает судорогой наслаждения. Он двигает руку выше, слегка обхватывая за шею, и Стайлз испытывает острое желание подчиниться всему, что Питер может с ним сделать. Если они сейчас не остановятся, Стайлз кончит в штаны прямо так. Этого не должно произойти. — Отпусти. Стайлз делает попытку вырваться. — Я опаздываю в школу. Питер медлит, но в конечном счёте слушается, убирая руки. Стайлз выходит из комнаты, ни разу не посмотрев ему в глаза, и кончает за 2 минуты, вжимаясь лбом в мокрый кафель душевой кабины. — Я сегодня остаюсь с Дереком, так что тебе придётся ночевать одному. — Полнолуние? — Да. — А это как-то влияет на то? — Стайлз пальцем проводит визуальную линию между собой и Питером. — «Это» влияет на «то» таким образом, что мне крайне сложно сдерживать себя, чтобы не уложить тебя на «то» и не сделать с тобой «это». — Питер хлопает ладонью по спинке дивана. — Со стаей будет безопаснее. У Стайлз горят уши. — Да, пожалуй. Питер уходит со спортивной сумкой, полной железных цепей. Стайлз хочет что-то ему сказать, но только закрывает дверь. С тех пор, как они съехались, Стайлз ни разу не ночевал один. Он ест остатки вчерашнего риса с креветками, играет в космическую стратегию, потом делает бутерброды с плавленным сыром. Он хочет позвонить Скотту, но потом вспоминает, что тот наверное тоже в лофте со стаей. Стайлз не жалеет, что отказался от укуса, но в такие моменты остро осознает колоссальное различие между ним и остальными. Да, в дела оборотней он погружён больше, чем следовало бы сравнительно слабому и очень смертному подростку, но когда дело касается полнолуния, на эту вечеринку его не зовут. Спустя ещё 40 минут изматывающего безделья, он идёт в душ и мажется всем, что в более-менее в жидкой консистенции. Гель для душа должен пахнуть иланг-илангом, но для Стайлза всё пахнет Питером. Что-то чуть больше другого: он принюхивается к полотенцам, где запах Питера как-будто острее. К его футболке, оставленной в корзине для белья. В конечном счёте он ложится в постель там, где обычно лежит Питер, и зарывается лицом в его подушку. Он отвык спать в такой тишине, без равномерного дыхания за спиной и шуршания одеяла. Ему не хватает чужих рук на теле, хотя прошло всего несколько дней, как они с Питером стали спать в обнимку. Стайлз думает о том, какая у Питера кожа на ощупь. Горячая и местами немного грубая, особенно руки. Как иногда он смотрит тягучим, блуждающим взглядом, от которого у Стайлза дрожь по позвоночнику и тяжелеет в паху. Когда они оказываются ближе социально-приемлемой для друзей дистанции, ему трудно сдержать себя и не запустить руки Питеру под одежду, без которой, к своему сожалению, Стайлз видит его не часто. Однажды он застал Питера переодевающимся в ванной и каждая деталь его тела с тех пор отпечаталась у Стайлз на сетчатке. Он думает об этом и вжимается в постель сильнее, обхватывая ногами одеяло. Учитывая перманентное возбуждение, Стайлз преступно давно не дрочил, и он запускает руку в шорты, предварительно ослабив завязки. Член стоит уже практически полностью и Стайлз проводит пальцем по головке, смазывая предэякулят. У него никогда не было полноценного секса: один раз на вечеринке ему отсосала девочка из параллели, но, откровенно говоря, получилось ну так. Им пришлось закрыться в ванной, Стайлз всё время отвлекался на шум за дверью и просто замёрз, 10 минут стоя со спущенными штанами. Он думает о том, как бы в рот брал Питер, и инстинктивно разводит ноги шире, чтобы обхватить член всей рукой. Наверняка, Питер восхитителен в минетах. Стайлз проводит ладонью между ног, слегка надавливая на анус большим пальцем. Он знает всю механику анального секса, по крайней мере в теории: на исследования в этой области было потрачено так много времени, что ему пришлось отключить сохранение истории поиска ради безопасности чужих глаз. Его не то чтобы заводит порно, но каждый раз, когда Питер оказывается в зоне видимости, Стайлз вспоминает всё, что удалось посмотреть. Он бы хотел, чтобы они занялись сексом в душе. И на кухне. И может быть в лофте, пока никто не видит. Стайлз даже раздумывал, что можно включить в программу немного когтей и клыков. Хватка на члене усиливается, как и скорость, и Стайлз слегка толкается бёдрами, представляя, что это мог бы быть Питер. Мысль о том, что Питер трахнет его, стоит ему только попросить, невероятно заводит. И он бы попросил, даже только чтобы убедиться, что Питер хочет Стайлза ничуть не меньше. Возможно, он тоже дрочит на Стайлза в душе или в этой же постели. Возможно, он тоже смотрит на его губы, представляя, как хорошо бы они смотрелись там внизу. Стайлз практически на грани, и сдерживая ритм, он пробует вставить в себя указательный палец. Совсем немного, но этого достаточно, чтобы кончить и забрызгать спермой себе и живот, и простыни. Он весь вспотел и вымотался, но это приятная усталость. Стайлз расслабленно прикрывает глаза, держа в уме, что ему вообще-то нужно в ванную, но можно же минутку полежать вот так, не вставая. Спустя минутку, он засыпает. Кто-то гладит его по волосам. — Доброе утро. — Доброе. Питер сидит на краю кровати, наблюдая, как Стайлз трёт глаза. — Что-то случилось? — Нет, ничего. Вообще-то случилось. Стайлз на подушках Питера, в одеяле Питера, на простынях Питера, где сейчас красуются как минимум 2 пятна очевидного происхождения. — Я, ээ..просто пролил воду на свою половину кровати и решил спать на твоей. Питер изгибает бровь, давая понять, что ложь получилась слабенькой, но больше вопросов не задаёт. Вместо этого он идёт на кухню, а Стайлз немедленно несёт в стирку весь комплект постельного белья и себя самого. Боже, как же стыдно. Тщательно отмывшись от всего, кроме позора, Стайлз идёт варить кофе. Он замечает два не совсем заживших кровоподтека у Питера на запястьях, оставшихся с прошедшей ночи, и прикусывает губу. Они могли бы провести ночь вместе и ничего бы из этого не произошло. Произошло бы что-то другое. Возможно, что-то, что было бы лучше. Питер выглядит расслабленно и безмятежно, лопаткой размешивая томатный соус, паприку и красный перец, чтобы спустя 15 минут это всё превратилось в шакшуку. Стайлз засматривается на весь процесс и думает, что, наверное, он на своём месте. Там, где и должен быть. Делает то, что и должен делать. — Питер, я.. Питер поворачивается с видом, будто весь во внимании. Стайлз делает шаг, приподнимается на носках и целует. Целует Питера Хейла.