No more

      За обедом Иш всё ещё находилась под действием не стремящейся уходить эйфории от своей победы. Возможно, она могла понять Уэнсдей с её извечным желанием быть лучшей во всём: если самоутверждение за счёт унижения других действительно ощущается так приятно, то кто бы мог винить её?..       Оу, нет. Иш могла — чем она и собиралась заниматься в ближайшем обозримом будущем, пока кузина не пропадёт из поля зрения. Возможно, с мешком на голове, где-нибудь на дне близлежащего озера.       Тучи над школой наконец-то образовали нечто, уже действительно напоминающее настоящую осень. За окнами был ливень. Вода стекала по стеклу непрекращающимися дорожками, а в воздухе стояла та самая свежесть, которая опускалась на землю только во время грозы. Иш любила запах озона: это как ничто другое помогало ощутить себя в своей стихии. Жаль, что сейчас до непрерывных вспышек молнии и рокотания грома вряд ли собиралось дойти. Но по сравнению с погодой утром это уже была победа над с боем отвоёвывающем своё право на раздражение людей солнцем.       — Поздравляю с победой, — за её стол опустился Роуэн. Уголок его рта как-то неловко дёрнулся, выдавая внутреннюю дрожь и приятный для наблюдения надлом. Руки у него немного тряслись, словно он очень нервничал или провёл всё утро за перетаскиванием чего-то тяжёлого.       Сохранявшие каменную крошку и влагу улицы рукава пиджака говорили в пользу второго варианта. Иш недоумённо вскинула брови, ожидая разъяснений. Социальное взаимодействие было неожиданным, особенно, учитывая то, что до этого с ней не общались и вообще старались избегать.       А жаль. Иш всегда было интересно, кто из них победит, если они схлестнутся своими способностями псиоников.       — Я принимаю поздравления в виде подношений. Можешь зарезать оленя в мою честь, — она отодвинула от себя тарелку с недоеденной курицей и сложила руки на столе перед собой.       Наступило молчание. Роуэн явно растерялся. Раньше они не разговаривали, и её своеобразный юмор ускользнул от его понимания также незаметно и легко, как сегодняшняя победа в поединке. Печальное зрелище.       — Ты и Уэнсдей… Мне показалось, что вы не особенно ладите, — решив, что если он просто проигнорирует непонятную реплику, она сама растворится в воздухе, продолжил парень.       Сколько ещё человек поделится с ней своими глубочайшими выводами о природе их отношений с Уэнсдей?..       Иш была в растерянности. Она не понимала, что от неё хотят. В блоге Энид об их вражде сейчас было уже пять новых постов и теории там казались во много раз занимательнее и интереснее, чем всё было на самом деле (по личному мнению Иш, их драма едва ли тянула хотя бы на сюжет для одной серии какого-нибудь сериала про работу психологов). Если он собирал сплетни, то стоило обратиться к первоисточнику, а не к их жертве.       — Мы прекрасно ладим. Как Каин и Авель, — возразила Иш. — Когда-нибудь я уйду в изгнание и предамся забвению собственной семьёй за её убийство.       На лице её собеседника расцветали странного рода эмоции. Иш затруднялась определить их принадлежность. Он несколько раз открывал рот, словно решаясь что-то сказать, но тут же его захлопывал. Аддамс терпеливо ждала, когда в чудом сознании созреет достойная для озвучивания мысль.       К сожалению, этому было не суждено случиться. Их наполненный пока не видимым и не осязаемым смыслом (Иш склонялась, что ей хотели что-то предложить) диалог прервало появление хмурого, чуть мокрого и ещё более помятого, чем час назад, Ксавьера. За сегодняшний день она контактировала с ним (не только с ним, к слову) больше раз, чем за весь предыдущий месяц: Уэнсдей определённо растормошила это осиное гнездо, благодаря чему весь рой почему-то вспомнил о до селе незаметном черве, грызущем кору этого дерева уже целый год.       — Пойдём-ка поговорим, — её крепко ухватили за травмированное запястье, всё ещё обмотанное данной им тряпкой: Иш нравились разводы краски и идея того, что химические компоненты в ней (пусть Ксавьер и сказал, что мышьяка там точно нет) могли вызвать заражение крови при контакте с открытой раной.       От руки по телу начала растекаться приятные волны боли. Сжимал её ладонь Торп действительно сильно, чуть выворачивая при этом запястье. Тем не менее. Иш не была фанатом случайных физических контактов без должной на то необходимости, а именно это сейчас происходило: её, как марионетку, тащили в неизвестном направлении, уводя подальше от столовой и чужих глаз.       Он попытается её убить? Тогда он должен знать, что слишком много людей видело, как он утаскивал её из столовой. У него не будет алиби и он станет в протоколе полиции последним человеком, контактировавшим с ней, что, как известно, было плохо для выстраивания адекватной линии защиты во время судебных разбирательств. Так что это имело смысл, только если его конечной целью является поездка в тюрьму.       Они зашли в нишу перед общежитием: там часто прятались парочки, не желающие расходиться после официального объявления отбоя. Иш любила время от времени в эту нишу запускать крыс и слушать, как противные звуки причмокиваний, словно кто-то пытался кого-то съесть, сменялись на громкие визги. Но сама она в этой нише оказываться как-то не планировала. Если она и допускала мысль о свидании с кем-то, то предпочла бы перенести весь этот не самый приятный процесс обязательного для нахождения в отношениях обмена слюнями куда-то на ближайшее кладбище: там тоже были вполне тёмные склепы, где можно было скрыться от наблюдения. А приятная мрачная обстановка вокруг скрашивала бы все неприятные моменты.       — Это место было осквернено больше раз, чем места захоронения фараонов. Мне здесь не нравится. Зачем ты меня сюда притащил? — Иш повертела головой в попытках найти хоть что-то, стоящее её внимания. Кроме рыцарских доспехов, в которых можно было бы спрятать камеру, приди ей в голову заснять реакцию очередной парочки на сброшенных на них пауков, ничего интересного в этом месте не было.       Ксавьер сжал губы. Линия его челюсти была напряжена так, словно он готовился раскрошить собственные зубы друг об друга.       — Это ты сделала? — обрывисто и непонятно выдохнул он.       Сегодня все общались с Иш таким образом, словно она внезапно обрела способность читать мысли. Либо её умственные способности сильно переоценивали. Никого переубеждать она, разумеется, не будет. Но неудобства это приносило знатные.       — Конкретизируй, — совершенно искренне не понимая, в чём её пытаются обвинить (на этот раз), бросила Иш.       За последнюю неделю ничего из своих привычных деяний, доставляющих окружающим неприятности, она не совершала: была слишком занята самобичеванием и попытками наслать на кузину хоть какую-нибудь порчу. Результатом стал скачок напряжения, из-за которого на целый день пропал интернет — у неё никогда не получались ритуалы. Бабушка называла её совершенно безнадёжной бездарностью на поприще ведьмовства.       Но за тот инцидент Уимс уже её отчитала. Не было никакого смысла лезть к ней с этим ещё раз, тем более кому-то, вроде Торпа: он появлялся в сети редко, предпочитая скрываться от реальности в собственной мастерской в глубине леса, а значит исчезновение вай-фая не должно было взбесить его в достаточной степени, чтобы сейчас смотреть с такой злостью. Иш не следила за ним; просто она предпочитала знать о своих одноклассниках подобные вещи — это было полезно на случай, если кто-то из них захочет её убить.       В данный момент в очередь с этим желанием определённо встал Торп.       Ксавьер впился немигающим взглядом в её лицо. После шестнадцати лет сосуществования с Уэнсдей под одной крышей это не вызывало должных эмоций. Ему определённо не хватало твёрдости и желания убивать в глазах. И ресницы дрожали чересчур сильно.       — Пока ты упивалась своей «честной» победой, — судя по тону, которым он выделил слово «честная», убедить его в своей правоте Иш не удалось, — кто-то скинул на Уэнсдей каменную горгулью.       Иш почувствовала себя так, будто ей своей зубастой жёлтой пастью только что улыбнулся Пеннивайс, после чего торжественно вручил огромный воздушный шарик. Она сама словно наполнилась гелием и стала как шарик. По лицу совершенно неконтролируемо расплылась абсолютно детская улыбка.       — Она сейчас в медицинском крыле? Я хочу посмотреть на то, как расквасило её голову. Они ещё не убрали кусочки её черепа и мозгов с земли? — видимо сегодня она получает компенсацию от мироздания за все испорченные Дни Рождения разом.       Брови Ксавьера полезли куда-то на лоб. Её окинули совершенно неописуемым взглядом, словно она сказала что-то противоестественное. Так бы могли смотреть воскрешённые некромантом братья Гримм на адаптацию их сказок Уолтом Диснеем.       — Она жива и почти здорова. Я оттолкнул её, и она отделалась шишкой, — пробормотал он всё тем же странным и не поддающимся дешифровке тоном.       Шарик в руках у Иш лопнул, а Пеннивайс помахал ей ручкой, в последний раз ухмыльнулся зубастой пастью и скрылся в канализационном люке. Что ж… Сегодня весь день был таким: солнце то появлялось, то снова исчезало, чтобы потом засветить с новой силой, ослепляя своей неуместной яркостью.       Пока что, слава небесным силам, шёл дождь. Мерный стук по черепице был слышен даже в каменных лабиринтах коридоров этой школы. Хоть что-то хорошее после заявления этого благородного рыцаря и спасителя всех представительниц тропа «damsel in distress».       Уэнсдей наверняка была в ярости, что оказалась на месте какой-нибудь диснеевской Белоснежки. Пожалуй, это уже второй пункт, делающий новость о её чудесном спасении не такой паршивой.       И тем не менее… Так обрадовать, чтобы потом так обломать. Ужасное коварство. Иш была почти в восхищении.       — С появлением Уэнсдей в этой школе, плохие новости стали сообщать мне не только по средам, — констатировала Иш с грустным вздохом. — И ты думаешь, что это я была тем, кто пытался её убить столь топорным и грубым методом?       Торп прищурился, всё ещё смотря на неё как на человека, создавшего передачу «Телепузики» — со странной смесью ужаса и подозрения.       — Мне показалось, что ты бы могла, — он не спешил бросаться ей в ноги, вымаливая прощение за такое принижение её способностей убийцы.       Невероятно. У Иш был вордовский документ, в котором она придумала и расписала уже сорок три способа лишить Уэнсдей жизни так, чтобы её не поймали. А теперь её обвиняли в таком пещерном варварстве.       — Я не Уэнсдей: я в состоянии нормально спланировать убийство, — оскорблённо взвилась Иш, хмурясь и складывая руки на груди. — И если бы я её убивала, она бы точно могла видеть меня, возвышающуюся над ней и усмехающуюся ей в лицо, пока жизнь медленно покидает её разбитое тело.       Она была настоящей фанаткой той сцены из «Тетради смерти», где Кира убил Эла и первым же бросился ему на помощь. Эл очень красиво умирал в том эпизоде. А Ягами Лайт очень красиво положил его голову себе на колени так, чтобы последним, что видел Эл перед смертью, была победная ухмылка его убийцы. Если бы Иш собиралась кого-то убить, она бы приложила все усилия, чтобы сделать как можно больше отсылок к этой серии, если вообще не разыграть всё происходившее там шаг за шагом.       Ксавьер не выглядел впечатлённым. Он закатил глаза и покачал головой, зеркаля её позу. Ненадолго повисло молчание. Первым его снова нарушил Торп.       — Я уже пытался, но спрошу ещё раз… В чём вообще причина напряжения между вами? Мне показалось, у вас совпадают… взгляды на жизнь, — он замялся только под конец, видимо не совсем понимая, как охарактеризовать их схожесть.       Которой, разумеется, не было. Иш не похожа на Уэнсдей: они разные люди с разными представлениями о жизни.       — То, что мы носим чёрное, не делает нас лучшими подружками, обсуждающими способы убийства понравившегося мальчика на девичниках, — она прочти прошипела. Весь этот разговор сводился исключительно к тому, чтобы оскорбить Иш как можно больше, как можно сильнее испортить ей день и радость победы: она уловила главную цель Ксавьера. — Больше причин в чём-то обвинять меня у тебя нет? Я бы хотела предаться печали из-за несостоявшихся похорон моей кузины в одиночестве.       Она развернулась на подошве мартинсов и гордо удалилась по направлении собственной комнаты. Отмеряя шагом каменные ступени, она задумалась.       А всё-таки хорошо, что чужая попытка убийства не увенчалась успехом. Иш, конечно, не была бы против, если бы та часть семейного кладбища, где хоронили Аддамсов, умерших особенно глупой смертью, пополнилось ещё одной могилой, но коль скоро этого уже не произошло, Иш теперь должна была найти этого несостоявшегося убийцу и объяснить, что Уэнсдей Аддамс — только её добыча. И только на неё будут смотреть глаза Уэнсдей перед тем, как навсегда закрыться.       Начать, пожалуй, стоило с того, кто себя странно вёл, имел повреждённую кожу от трения с чем-то жёстким и твёрдым (вроде камня) на ладонях и выглядел так, словно не успел высохнуть после того, как попал под дождь.       Ксавьера стоило вычеркнуть из этого списка, потому что нельзя одновременно и толкать горгулью, и спасать жертву (нет, серьёзно, Торп, зачем?).

💀💀💀

      В багажнике было тесно. Иш не в первые перемещалась подобным образом, но в прошлый раз она не ограничивала себя сохранением молчания и соблюдения режима тишины. Тогда ей нужно было, чтобы машину заметили, а водителя остановили. Сейчас она наоборот стремилась к тому, чтобы везущая Уэнсдей к доктору Кинботт Уимс ничего не заподозрила и не заметила ещё одного неучтённого безбилетного пассажира.       Вещи в рюкзаке Уэнсдей явно было гораздо комфортней. По крайней мере, там вряд ли пахло нагревшейся кожей: от этого тошнило; не в хорошем смысле.       И вообще, Иш, кажется, укачивало. А ещё её распирало от желания задать директрисе вопрос, а почему это Уэнсдей находится на таких особых условиях, что её лично подвозят до дверей психотерапевта, тогда как остальным простым смертным приходится топать на своих двоих в будние дни и толкаться в душном автобусе по выходным.       Уэнсдей что, у всех на особом счету? Когда эти преференции уже закончатся?..       Вещь уже поджидал её в её комнате, когда Иш пришла после разговора с Ксавьером. Пара сине-фиолетовых отметин там, где кисть переходила в запястье, говорили о том, что его шпионские игры уже раскрыли.       — И она даже не сломала тебе пару пальцев? — удивлённо вскинула брови Иш, наблюдая, как Вещь нетерпеливо барабанит по деревянной поверхности прикроватной тумбочки. В её сторону посыпалась непереводимая череда жестов. — Да слушаю я, слушаю!..       Именно так её двойной агент и донёс до неё великолепный в своей простоте план кузины сбежать из школы во время посещения психотерапевта. Иш была почти растрогана. Она раньше и не думала, что между верностью Уэнсдей и верностью ей Вещь может выбрать её. Хоть кто-то в этой семье предпочитает её всяким…       «Всякие» сейчас с комфортом ехали на переднем сидении довольно компактной для человека с ростом мисс Уимс машины, пока Иш экономила воздух в багажнике. Невероятно. Так всегда будет или когда-нибудь мировая справедливость восторжествует?       Машина затормозила спустя десять минут не самого аккуратного хода: она определённо собрала абсолютно все кочки на дороге своим копчиком. Иш прислушалась к происходящему в салоне. Новость о том, что Уимс, очевидно, собиралась остаться в машине и ждать возвращения Уэнсдей с приёма её совершенно не обрадовала. Вряд ли ей удастся открыть багажник так, чтобы это не заметила директриса.       Кажется, вся эта ситуация вскрыла наличие определённых проблем с планированием у представителей семьи Аддамс.       Иш с большим трудом извернулась и выудила из кармана джинсов смартфон. Тусклый свет экрана дал возможность видеть хоть что-то. Когда она лежала в гробу, это ощущалось примерно также, только пахло приятней: деревом и мокрой землёй, в которую её закопал Паксли, чтобы посмотреть, за сколько она сможет выбраться. Рекорд Уэнсдей она тогда не побила, но была близка. Всего-то нужно больше тренироваться…       Найдя нужный контакт в телефонной книге, Иш быстро напечатала: «Я рядом с вашим домом. Если вы не откажетесь от Уэнсдей, я его подожгу» и прикрепила тут же найденную в интернете фотку цистерны бензина, стоящую на фоне мокрого асфальта, — доктор Кинботт вряд ли будет приглядываться.       Потребовалось минут пять на то, чтобы уловить движение в салоне: послышался звук хлопающей двери. Уимс явно заметила вышедшую ловить пациентку с обострением женщину и пошла выяснять, что случилось. Иш победно усмехнулась.       Она сложила ладони вместе, создавая небольшой по мощности заряд и тут же пуская его по механизму машины. Никаких звуковых эффектов не последовало, как и тогда, когда она залазила в этот автомобиль в Неверморе. Багажник поддался легко. Иш приоткрыла его на небольшое расстояние, искренне надеясь, что никто сейчас не смотрит в сторону машины, слишком занятые разборками и обсуждением чокнутых Аддамсов. Она аккуратно выкатилась из багажного отделения, наконец-то вдыхая приятный запах асфальта после дождя. Вставать в полный рост она не стала, высунувшись из-за бампера и оценивая обстановку.       Директриса и доктор Кинботт стояли на крыльце. Лицо Уимс Иш видно не было, а вот её психотерапевт напряжённо хмурилась.       Кинботт достала телефон и явно собралась кому-то звонить. Телефон в кармане Иш завибрировал: она поспешила сбросить звонок. Подумав, она отправила следом: «Шутка. Хотела посмотреть на реакцию. Фотка с бензином с первой поисковой страницы гугла». Женщина, получив это сообщение, как-то возмущённо выдохнула, чуть ли не топнув. Она продемонстрировала экран Уимс и явно сказала что-то нелицеприятное. В чьей адрес — Иш догадывалась.       На месте директрисы Иш бы подумала, что всё произошедшее — тщательно спланированная акция по организации побега для Уэнсдей. Но Уимс не была достаточно искушённой, чтобы подозревать своих учеников в том уровне коварства, когда можно специально разыграть целый спектакль с заглавной темой «Мы ненавидим друг друга», чтобы усыпить чужую бдительность и обзавестись союзником, на которого никто не подумает. Конечно, в данный момент Иш и Уэнсдей работали по-отдельности, но недооценивать их не стоило. Если у них совпадали цели, то почему бы и нет.       Иш хотела, чтобы Уэнсдей не было в школе. Уэнсдей хотела убраться из школы как можно быстрее. Это давало повод на время забыть об их разногласиях.       Дождавшись, когда Уимс усядется обратно на своё место (она определённо пробормотала: «Странно, я же закрывала машину…»), Иш, пригнувшись, в полуприсяде перебежала на другую сторону улицы и там уже выпрямилась, натягивая на голову капюшон толстовки.       Итак. Уэнсдей, учитывая, что её растили дядя Гомес и тётя Тиш, дурой определённо не была. А значит, она бы не упустила столь удачно подвернувшуюся возможность смыться, даже не зная, что в этом ей посодействовала её кузина. То есть, она уже должна была выбраться из дома.       Иш завернула за выстроенные в линию тенты с продающими урожай горожанами и уже оттуда окинула постройку внимательным взглядом. Учитывая, что доктор Кинботт принимала на последнем этаже, логичнее всего было именно оттуда и смываться, поскольку ниже был слишком велик шанс наткнуться на остальных арендующих. Если бы Иш сбегала, она бы по крыше перешла на другую сторону и воспользовалась бы пожарной лестницей. Но Уэнсдей вряд ли хорошо ознакомилась с местной архитектурой и вряд ли опустилась до настолько простых решений: кузина была тем ещё оригиналом. За неимением настоящих, профессионально охраняемых тюрьм она в своём стремлении подражать отцу Иш часто находила приключения там, где этого совершенно не предполагалось.       Иш осмотрела главную площадь. В Джерико не было большого количества мест, где бы можно было отсидеться кому-то, спасающемуся от погони. Если бы ей было нужно найти кого-то, кто бы смог отвести её подальше из города, желательно до ближайшей станции, она бы, во-первых, оделась не как школьница не самой пользующейся популярностью у местных школы, а во-вторых, отправилась бы ловить попутчиков из забежавших выпить кофе, перекусить и сходить в туалет в местное кафе (одно на весь город) дальнобойщиков и водителей грузовых машин: сейчас как раз был сезон урожая, так что народ путешествовал на дальние расстояния много и активно.       Ей было не очень понятно, как мыслила в этой ситуации кузина, но попробовать стоило. Если дело не выгорит, стоило проверить местные магазины одежды (может быть, ей бы захотелось всё-таки сменить образ и уходить в бега без огромной таблички «Несовершеннолетняя, сбежавшая из школы, звоните копам». Ещё нужно было проверить местную лавочку охотника. Уэнсдей могло понадобиться оружие.       К счастью, логика была знакома кузине. Иш нашла её в первом же из намётанных вариантов. Она совершенно спокойно сидела в кафе, за столиком у самого панорамного окна, словно совершенно не опасаясь возможности обнаружения.       Забудьте, что Иш сказала про логику.       — Я слышала, как Уимс обещала купить тебе горячий шоколад, если ты будешь хорошей девочкой и послушно посидишь на сеансе, — заявила она, плюхаясь напротив кузины. — Не было смысла сбегать, если ты просто хотела выпить кофе. Позёрша.       Брови Уэнсдей чуть дёрнулись вверх, что, очевидно, означало глубочайшую степень удивления. Иш окинула её хмурым взглядом. Она даже не соизволила хотя бы скинуть чересчур приметный пиджак. Если бы Иш понадобилось сбегать, это было бы первое, что она сделала. И прежде, чем отправиться чёрт знает куда, она бы засунула в рюкзак хотя бы какие-нибудь штаны, чтобы заменить очевидно школьную юбку.       И, учитывая, что ей ассистировал Вещь, можно было попросить его вынести из школы хоть какой-нибудь запас необходимого заранее.       И на кого папа тратил своё время и силы?..       — Что ты здесь делаешь? — немигающий взгляд упёрся в Иш.       — Хочу убедиться, что ты всё-таки свалишь отсюда далеко и навсегда, — она пожала плечами, складывая руки на стол перед собой. — Пока ты не слишком стараешься.       — Тайлер отвезёт меня на железнодорожную станцию, когда закончит работать, — сообщила ей Уэнсдей. Иш нахмурилась, не скрывая собственного недоумения.       Неужели она недооценила её? Уэнсдей действительно смогла напроситься на хвост какому-нибудь водителю и не отпугнуть его своими дивными социальными навыками и горящей на лбу надписью: «Мне шестнадцать и у тебя будут проблемы, если окажется, что меня потом убьют и последним, кто меня видел, был ты».       — Кто такой Тайлер? — это был слишком очевидный и сам собой напрашивающийся вопрос. Кузина никогда не была достаточно социально адаптирована, чтобы с ходу обзавестись подобным знакомством. Уэнсдей не стала размениваться на слова, просто кивнув в сторону прилавка. Иш перевела взгляд на стоящего за стойкой парня. Скривилась. — Этот Тайлер? С чего бы вдруг ему помогать какой-то изгойке?       В прошлом году разыгралась целая эпопея, почти закончившаяся Троянской войной Невермора с Джерико-хай. Иш почти восхищало, какая любовь к искусству и мордобою тогда пылала в сердцах её одногруппников: она и не думала, что картины Ксавьера пользовались такой популярностью среди учеников их школы. И она ни разу до того момента не чувствовала себя настолько на одной волне с толпой пубертатных детишек. Её порыв пойти местью на виновников поддержали с неистовым энтузиазмом и, если бы не Уимс, дело определённо дошло бы до кровавой бойни.       Хотя Иш всегда была на стороне более тонких способов мести. И она бы действительно организовала что-то впечатляющее, но Торп, сам не ожидавший такого ажиотажа (а зря; его облитый с ног до головы краской, избитый и откровенно жалкий вид, когда он припёрся из Джерико под ночь, производил неизгладимое впечатление), очень просил ничего не предпринимать. Ей даже подарили рисунок скелета, танцующего чечётку, в обмен на бездействие: сейчас он висел у Иш над рабочим столом, и она периодически угрожала ему зажигалкой, чтобы заставить шевелиться.       Так что личность, выбранная Уэнсдей в качестве водителя такси, вызывала откровенные сомнения. Иш, разумеется, не сомневалась, что кузина отобьётся, если вдруг что произойдёт, но вот до места доберётся вряд ли. Только время потеряет.       — Я починила его кофе-машину, — не видя никаких противоречий и подвоха, сообщила Уэнсдей. Что ж, она всегда была плоха в считывании подтекста. — Если это всё, что ты хотела, то можешь идти. Передай маме, что она может не надеяться вновь помахать своими когтями рядом с моим лицом.       Иш закатила глаза. Когда к Уэнсдей лезут обниматься, она бесится; когда её личное пространство уважают и даже не дотрагиваются в угоду этому, её это тоже бесит. Этому человеку вообще бывает нормально?       — Позволь выразить свои сомнения касательно персоны водителя и успешности всей операции, — решив по-взрослому игнорировать всё раздражающее (девяносто девять процентов, плюс ещё один за то, что ей разрешили носить чёрную форму), прокатала на языке Иш. — Предлагаю следующее: в туалете меняемся одеждой. Ищем тебе какого-нибудь дальнобойщика, едущего до крупного города. Оттуда уже уезжать будет гораздо проще.       Уэнсдей выглядела задумавшейся над её словами.       — Это звучит… довольно разумно. В чём твоя выгода?       — Очевидно же. В отсутствии тебя рядом. Я буду наслаждаться спокойствием, тем, что нас не сравнивают, и мечтами о том, как тебя найдут дохлую в какой-нибудь канаве, — пожала плечами Иш, умолчав о том, что в Неверморе развелось чересчур много людей, которых слишком интересует персона Уэнсдей.       Некоторых, так вообще мотивирует на такие поступки, которые за ними ранее замечены не были. Возможно, в этом году Иш рассмотрит кандидатуру Роуэна в качестве пары на вороний бал. Может быть, даже заставит Ксавьера нарисовать ей красивую открытку с убивающими друг друга в пыле схватки псиониками как пригласительный.       — Уверяю, я не доставлю тебе такого удовольствия, — отрезала кузина. Иш хмыкнула. Говорить: «Посмотрим» — было слишком банально. — Предлагаю приступать, — и начала подниматься из-за стола.       Именно в этот момент за спиной закатившей глаза Иш (Господи, Уэнсдей серьёзно только что сделала вид, будто великодушно дала себя уговорить на какую-то авантюру и соблаговолила согласиться на чужой план?..) раздался лёгкий перезвон колокольчика и звук распахивающейся двери. Уэнсдей проследила за происходящим самым краем глаза, что заставило Иш обернуться — кузина редко удостаивала вниманием обывателей.       Три подростка (по виду — их ровесники) в идиотских костюмах пилигримов уверенно направились к ним. Иш просканировала их взглядом: кажется, один точно участвовал в прошлогодней заварушке с Ксавьером.       — С каких пор фриков из Невермора выпускают к нормальным людям? — вкинул один. Второй тут же добавил, что этот столик принадлежал им.       Обычно Иш совершенно не была против небольшой драки с вкраплениями некоторой жестокости, особенно, когда всякие неприятные личности сами нарывались, но сейчас это было излишне и неуместно: Кинботт и Уимс уже должны были отправиться на поиски.       — Мы уже уходим. Уэнс, идём, — с нажимом проговорила Иш, покидая вполне комфортный диванчик и пытаясь ухватить кузину за руку, чтобы утащить по направлению туалета.       Но Уэнсдей, разумеется, не могла не нарываться на конфликт.       В самом разгаре намечающейся заварушки влезть попытался новый знакомый Уэнсдей, перед ней, очевидно, решивший отыгрывать благородного рыцаря. В последнее время перед кузиной таких слишком много прыгало: то Торп, то этот. Хотя от Торпа хоть какая-то польза была; надо было признать, сдохнуть от пары тонн мёртвого камня он этой любительнице найти приключения на ровном месте не дал.       А Тайлер едва ли вообще мог сделать хоть что-то. Один из пилигримов оттолкнул его даже с некоторой ленцой, попросив не лезть.       Тут уже Иш не могла сдержаться.       — Да, когда мы захотим проникнуть в Музей Метрополитен и испортить пару произведений искусства, мы обязательно тебя позовём, — огрызнулась она, параллельно думая, как сгладить происходящие события.       Разумеется, у неё ничего не вышло. Пока Тайлер набрал побольше воздуха, собираясь ей что-то высказать, Уэнсдей всё-таки умудрилась перевести стычку с уровня оскорблений и злобно раздутых ноздрей на уровень физического столкновения с применением тибетских методик ведения боя.       У Иш заскрипели зубы. Тайлер мгновенно забыл про неё и полностью сосредоточил своё внимание на Уэнсдей.       — Где ты научилась этим приёмам кунг-фу? — с некоторой долей восхищения выдохнул он, шокировано рассматривая трёх раскиданных по кафе незадачливых борцов с обнаглевшими изгоями. Иш подумала, что ему, наверное, это выгодно: полы теперь мыть не надо, их за него уже протёрли.       — Мой дядя научил меня. Он провёл пять лет в тибетском монастыре.       — Он был монахом?       — Заключённым.       Иш моргнула. Пока всё внимание было обращено на Уэнсдей, она аккуратно покрутила головой, пытаясь понять, откуда ей прилетело по почкам. Потому что, ну…       Ауч.       Папа отмахивался от неё каждый раз, когда она просила его рассказать что-нибудь про свои многочисленные вылазки. После того как он пропал на пять лет в Гималаях, он не удосужился даже более-менее нормально объяснить ей, где он был и чем занимался. Обрывки этих сведений Иш получила, когда они вместе с Вещью подслушивали разговор папы и дяди Гомеса в три часа ночи в компании с бутылкой бурбона. И она была уверена, что для Уэнсдей белые пятна на биографии Фестера Аддамса оставались такого же ненавистного ей цвета.       Но нет. Папа не только соизволил поделиться подробностями, но и, очевидно, подчерпнутыми оттуда навыками. Поэтому да: ауч.       Дверь распахнулась снова: в этот раз в кафе вошёл шериф. Пока Тайлер, Уэнсдей и отец Тайлера, которому определённо стоило лучше воспитывать сына, разбирались, кто, что и зачем, Иш быстро обернулась, посылая выглянувшему из рюкзака кузины Вещи грозный предупреждающий взгляд.       Она достала телефон. Нашла нужный контакт.       «Мы с Уэнсдей в Weathervane. Она собирается сбежать».       Возможно Иш делала большую глупость, учитывая её изначальные планы и стремления избавиться от сестры в поле зрения. Но на данный момент на неё накатило такое бешенство и злость по отношению к Уэнсдей, что сопутствующий ущерб казался совершенно неважным.