Горячий поцелуй

— А ты знаешь, говорят, что как человек танцует, так и он трахается, — заговорчески шепчет Феликс, наблюдая за тем, как Минхо и Хёнджин отрабатывают связку для грядущего выступления. Сынмин, кажется, его даже не слушает, завороженно разглядывая уставших танцоров, мягко двигающихся напротив зеркала. Выглядит завораживающе. Хёнджин поправляет длинные волосы, совсем влажные от пота, и облизывает пухлые губы, как будто нарочно дразня Сынмина. Минхо более сосредоточен, его внимательный взгляд гипнотизирует отражение в зеркале, подмечая малейшие неточности. Влажные волосы липнут к мокрым вискам и лбу, губы сжимаются в тонкую полоску. Температура в комнате повышается. Дыхание спирает от красоты и восхищения. Сынмин был бы не против оказаться зажатым между крепких тел, словно вылепленных талантливой рукой скульптора. Музыка заканчивается, и с чужих глаз будто спадает наваждение. Хёнджин глубоко дышит и задирает подол просторной чёрной футболки, оголяя красивую фигуру с проступившими мышцами. Минхо только закатывается глаза, устало падая на пол и раскидывая руки в стороны. — Прости, что ты говорил? — Сынмин часто моргает, прогоняя посторонние мысли, и оборачивается на Феликса, игриво закусывающего губу. — Мы с Чонином вечером пойдём гулять, так что зря времени не теряй, говорю, — Ли улыбается, уворачиваясь от ударов, и отправляет Сынмину воздушный поцелуй. — Мальчики, — Феликс переходит на английский, обращаясь к танцорам, и ловит уставшие, но заинтересованные взгляды, — только не мучайте его сильно, нам ещё танцевальную практику записывать. Целую! — Ли Феликс! — выкрикивает Сынмин, провожая взглядом светлую макушку, и мгновенно краснеет, чувствуя жар где-то внизу живота. Хёнджин смотрит на него с немым вопросом, пока его губы медленно растягиваются в довольной усмешке. Сынмин продолжает нещадно краснеть, а его мысли уже, кажется, принадлежат не только ему. — Сынмин-и, в чём дело? — обманчиво простодушно спрашивает Хёнджин, делая медленные и осторожные шаги ему навстречу, словно хищник, медленно загоняя свою жертву в угол. Когда спина упирается в стену, Сынмин бросает испуганный взгляд на танцора, в одно мгновение оказавшегося слишком близко. В груди бешено бьётся сердце: то ли от страха, что его мысли были услышаны, от ли от возбуждения. Минхо тем временем тихо наблюдает за происходящим в отражении, незаметно закусывая губу. Сынмин выглядит слишком очаровательно с румянцем на щеках и шее, а Хёнджин, уже положивший ладони на его тонкую талию, — слишком горячо. Он уже точно и не скажет, в какой момент его мысли стал занимать один вопрос: их вокалист стонет так же красиво, как и поет? — Феликс пошутил, — хрипит Сынмин, переводя взгляд куда угодно, лишь бы не наткнуться на полные губы и не сдаться. — Так себе шутник он, если честно, — прерывает Минхо, вынуждая Кима поймать его взгляд в отражении. — Ты ведь уже хорошо знаешь, как мы танцуем, — шепчет Хёнджин, наклоняясь близко, но замирая в нескольких сантиметрах от чужого лица. Горячее дыхание обжигает кожу, но желание попробовать на вкус губы, о которых мечтал сутками напролёт, — куда сильнее. Хван делает глубокий вдох и наклоняется ещё ближе, практически касаясь заалевшего ушка: — Пора узнать, насколько хорошо мы трахаемся.