Второй шанс

Прошло около месяца. Осень встретила Англию долгими проливными дождями. Один из них закончился на закате этого дня, явив миру холодный, сверкающий влагой багрянец старой листвы. Народ высыпало на улицы. Всякий хотел ухватить за хвост теплую тень прошедшего лета. Шел третий час ночи. Алукард сидел на крыше небоскреба, свесив вниз обе ноги и внимательно наблюдал за постепенно гаснущими огнями большого города под своими сапогами. Видел он далеко, с высоты небоскреба без особых усилий заглядывал в окна жилых домов. В одном окне в свете настольной лампы сидела молодая девушка за плоским мерцающим экраном ноутбука, готовилась к завтрашней лекции. Над ней, этажом выше, зрелая пара безрезультатно битый час пыталась заняться любовью. Слева от них, в соседней квартире седовласый сухой старик глушил горе в бутылке с прозрачной мерзостью. — Растут, занимаются любовью и умирают. Вот и весь жизненный цикл человека. Это до сих пор осталось неизменным, — задумчиво произнес вампир себе под нос. За спиной послышался легкий шорох, будто на бетон приземлилась пара тяжелых сапог. — Вы звали меня, господин? Виктория явилась по первому кличу. Она чувствовала каждый отданный господином приказ, даже если тот находился очень далеко от нее. Впервые он позволил себе дернуть ее просто так, из собственной прихоти. Оглядевшись и удостоверившись в том, что вокруг не было никакой опасности, лишь ночная тишь и безмятежность, она в недоумении подошла к хозяину поближе. — Да, девочка моя, садись рядом, полюбуйся, — не оборачиваясь ответил хозяин, и, соединив лежащую справа алую шляпу с собственным телом, жестом предложил служанке присесть рядом с собой. Та, помедлив, исполнила его волю, робко присела на предложенное место, свесив вниз ноги. — Жизнь кипит в этом городе смерти. Удивительно, как человечество умеет быстро залечивать глубокие раны. Войны, голод, эпидемии — все ему нипочем. Вот уж новое поколение подоспело, посмотри на них. Спокойно живут там, где тридцать лет назад лежали кости. Удивительно. Хеллсинги хорошо скрыли ужасы, которые я творил на этой земле сотню лет назад: заставили Стокера сочинить сказочку с хорошим концом. Интересно, как они вывернулись в этот раз. Погибло более трех миллионов человек — слишком много для одной книжечки. Он поднял взгляд на Викторию, ожидая хоть какой-нибудь реакции на свою философию, но та лишь нервно теребила в пальцах острый край служебной рубашки. Едва ли она в таком состоянии способна была слушать и внимать его словам. — Чего ты ерзаешь? Она вздрогнула всем телом, моментально возвращаясь в реальность из собственных мыслей. — Я оставила госпожу одну. Ее задержали на совещании в правительстве. Скоро 4 часа утра, а они до сих пор не закончили. Кроме меня с ней не было никакой охраны. Даже водителю она велела отправиться отдыхать. — Не беспокойся, она прошла сквозь толпы мертвецов. Едва ли люди будут для нее большей опасностью. К тому же, если что-то пойдет не так, она позовет. Я чувствую ее сквозь время и пространство, и даже там, где не существует ни того, ни другого. Это немного успокоило Викторию, но она все еще украдкой пыталась поглядывать на здание правительства вдали, как бы на всякий случай. Алукард взглянул вдаль, где за гранью ночной глади начинало появляться всем спектром оттенков утреннее зарево, и блаженно вздохнул. — Кто бы мог подумать, что правнучка моего заклятого врага будет такой прелестницей. Если бы я только знал, сам бы отдался Ван Хеллсингу в рабство. Полтора века рабства стоят такой награды, как встреча с ней. Тонкие губы растянулись в короткой грустной улыбке. В следующую же секунду все его существо охватила тоска. Виктория скосила на хозяина взгляд. Вот, для чего он позвал ее: просто хотел поговорить. В прошлом, если он что-то желал, то непременно получал это в краткий срок. Он использовал влияние, деньги или собственную силу — неважно. Ему всегда доставалось все, что хотел. Госпожа же была той неприступной крепостью с глубоким, бездонным рвом, в который при любом, даже самом спланированном наступлении, провалилось бы все его войско. Серас быстро смекнула хозяйский настрой, и, решив разговорить его, сделала невозмутимый вид и просто спросила. — Вы любите ее, господин? Повисла продолжительная пауза. Алукард немного выпал из реальности, вопрос быстро вернул его обратно. Ему никогда не задавали подобных вопросов. Он туго подумал, как на него выгоднее было ответить. Само слово «любовь», применимое к нему, казалось чуждым. За пять сотен лет он привык только получать ее. Всякий раз, когда он смел кого-то полюбить, это неминуемо заканчивалось трагедией. — Вы обе дороги моему сердцу, — отбрехался он, ощущая, как в кишках вновь будто забегали насекомые. Неудобный вопрос ощутимо пробил его броню. — Я имею в виду, как женщину, — бесстрастно уточнила Виктория. — Нет, — буквально оборвал вампир на полуслове и очень уверенно продолжил, — к таким высоким чувствам я больше не способен. — Но она же нравится вам. Алукард ощутил себя словно припертым к стене сильной женской рукой. Его своевольная девочка настаивала на правде, ей было мало простых ответов. Лик Интегры не отпускал его последний месяц даже во время сна. Отрицать эту простую истину он не мог, даром ко лжи не обладал совсем, зато искусно умел юлить и хитрить, этим и воспользовался. — Ты тоже приятна мне, — подразумевая далеко не только наружность, но и то, что с ней можно было сотворить, ответил он. Виктория изумилась, насколько ловко господин сумел переиграть и отбросить в самое начало все ее наступление. Однако, оставался еще козырь в ее коротком рукаве. Козырь, от которого, как она думала, он точно расколется и заговорит. — Меня вы не целуете, — победоносно с легкой претензией заявила она. Алукард мысленно чертыхнулся. Этот факт действительно был правдой. Ему никогда не хотелось поцеловать Викторию. Но, делать было нечего, эту битву надо было выиграть любым способом, иначе она не отстанет, продолжит искать высокие чувства там, где их, как он думал, быть не могло. Он медленно повернулся к ней, пересел, пустив широкий бортик крыши между длинных ног. — Так в этом все дело? — хищно ухмыльнулся он. — Присядь ближе и я исправлю это недоразумение. Сердце упало в пятки, Серас опешила. На щеках вспыхнул стыдливый румянец. Перед ней уже был не сладко вздыхающий от высоких чувств господин, но сильный и целеустремленный мужчина, вполне способный взять силой все, что ему хочется. А она была как раз полностью в его власти. Он мог сотворить с ней все, что пожелает. — Вы меня поцелуете? — с опаской уточнила она. — И в губы даже? — И в губы. Куда захочешь. Виктория изумленно раскрыла рот. Она и предположить не могла такого развития событий, что ее невинный вопрос про любовь к другой женщине может привести ее саму к поцелую с господином. Однажды она уже целовалась, давно и всего один раз. Чего можно было ожидать от хозяина? Вдруг он захочет больше, чем просто один поцелуй? Вампир смекнул, что выбрал верный путь. Не дав ей почти никакого времени на раздумья, пододвинулся вплотную, перебросил ее ноги на свое колено, властно приобнял рукой за тонкую талию и с удовольствием прижал к себе. Трогать женщину всегда было так приятно и волнительно. Серас чуть не потеряла равновесие, вцепилась в его плечи, стыдливо потупила взгляд. Внутри нее нервно завозился Пип. Ее волосы колыхало шумное дыхание хозяина. Пользуясь моментом, тот приблизился лицом к голове сбоку, втянул носом аромат ее тела. Пахла его служанка потрясающе. Он сразу отбросил в сторону крохотные нотки шампуня, мыла, остатков духов и сосредоточился на телесных запахах, в особенности на запахе девственной обители между ее ног. Возникло животное желание реализовать свое право сеньора насчет этой девочки, но вампир быстро отбросил его прочь. Не в его стиле было принуждать дракулину к первой близости, тем более с собой. Она была для него скорее, как дочь. — Так, что ты решила? Ты целовалась хоть когда? — с нетерпением зашептал он ей на ухо. Викторию пробрало до мурашек. Она поерзала ногами. Где-то между ними стало липко и дико некомфортно. — Один раз… Вы же меня просто поцелуете? Без всякого там?.. — настойчиво уточнила она. — Конечно. «Дурочка, что ты делаешь?!» — взмолился Пип. Алукард облизнул губы в предвкушении. Серас подняла голову, посмотрела страху прямо в глаза. А страх был чертовски привлекателен. Едва ли она когда-нибудь могла рассмотреть своего господина так близко. Он собирался второй раз коснуться ее губами. Первый был, когда она еще была человеком. Очень странное чувство: она умирала, было дико больно, а затем, когда его клыки погрузились в ее плоть, боль как-будто исчезла. Серас чувствовала, как он вожделенно сжал в руках ее невесомое тело, а затем, перед самым укусом, с наслаждением облизнул кожу на шее холодным языком, даже немного ущипнул передними зубами, не оставляя следа, как-бы проверяя ее на мягкость. Господин любил поиграть со своей жертвой. Эта ночь в деревне Чеддер была его крохотным выходом на свободу. Он был достаточно непослушен и не всегда исполнял приказы так, как хотела Интегра. К счастью, она никогда не видела, как он позволял себе играть с простыми людьми вроде Виктории. Затем был сам укус и шумные глотки. Они оба постепенно проникали друг в друга. Перед тем, как потерять сознание, Серас расслабилась и полностью отдалась ему, а он ее не обманул, отстранился раньше, чем успел высосать ее полностью, что обычно делал с другими. Это странное решение спасло ей жизнь. Господин наклонил голову слегка в сторону и стремительно приблизился к ее лицу, горячо прижался губами к губам. Эту крепость надо было брать натиском. Виктория испугалась, попыталась оказать хоть какое-то сопротивление, но куда уж там. Ощущать хозяина так близко было до дрожи приятно. Губы зашевелились. Серас невольно стала вторить их плавным движениям. Поцелуй был так сладок и чувственен, что сдерживаться не было никакого желания. Ее руки обхватили господина за шею, одна из них с наслаждением зарылась пальцами в черные волосы. Алукард и сам вошел во вкус. Полтора века он не касался мягких женских уст. Он с удовольствием добавил в долгий поцелуй язык, опасно провел кончиком по ее клыкам, огладил нёбо. В какой-то момент он будто выпал из реальности в фантазию. В его голове возник лик совершенно иной прекрасной женщины, и кровь, доселе невозмутимая, моментально вскипела в жилах, потекла вниз, а рука машинально от голого колена дракулины поползла дальше по внутренней стороне бедра и забралась под край мини-юбки. «Срань господня, — с полной безнадегой в голосе заорал старый капитан Бернадотте. — Заканчивай, Вика!» Голос старого капитана, ютящийся в мыслях дракулины, вернул Алукарда в реальность. Он все услышал, резко распахнул глаза, и, поняв, что позволил себе лишнее, быстро отстранился от ее губ, убрал руки, отсел подальше, вновь перебросив ногу через широкий бортик крыши. Простой поцелуй и правда зашел слишком далеко. Помедли он еще минуты две, и Пип бы уже не остановил его от соития. Он взял бы свою девочку прямо на крыше небоскреба, не раскрывая глаз, и представляя на месте нее совершенно другую женщину. Виктория схватилась обеими руками за бетон, с силой сжала ноги. К счастью, хозяин не успел дотронуться до нее там, хотя был очень близок. — Вот это да… — ошарашенно выдохнула она. Все ее тело буквально пылало. Это странное стыдливое чувство надо было как-то заболтать. — Господин, у вас же были дракулины до меня? — Разумеется, — машинально ответил Алукард, забросил ногу на ногу, попытался скрыть от нее совершенно ненужное в данной ситуации возбуждение. — Их вы тоже целовали? — Я творил с ними все, что хотел, а так же все, что они хотели. За это, и не только, они любили меня без памяти. И этой любви до какого-то момента мне было предостаточно, — напряженно, почти скороговоркой выпалил он. Кровь все еще кипела и жаждала продолжения. Он гасил в себе это желание, как только мог. Пип, видя глазами Виктории все происходящее, решил почитать нотации. «Детка, а дальше что? Попросишь трахнуть себя? Он, конечно, как я вижу, и в этом тебе не откажет. Он уже готов! Хренов исполнитель желаний». Вампир хмуро покосился на дракулину. Серас в раз поняла, что тот услышал Бернадотте внутри нее. — Какой забавный в тебе дух. Такой громкий, что даже я слышу. Ты не слишком много ему позволяешь? — без особой радости подметил он. Между этим странным духом и ней что-то было. Алукард собрался с мыслями, чтобы как можно мягче объяснить служанке простую истину по поводу слуг, что роились в их телах. — Как бы ты тепло не относилась к этой душе, он — всего лишь часть тебя, как многие и многие другие. Ты их владычица, и они обязаны беспрекословно подчиняться тебе. Это твое тело, твоя жизнь, не позволяй никому из них указывать. Целуйся, занимайся сексом, влюбляйся, если хочешь, пока сердце не стало камнем и еще способно чувствовать. Не лишай себя будущего из-за этой тени прошлого. Знай, путь этой тени уже закончен, но твой только начинается. «Это он меня тенью прошлого назвал?! — охренел Бернадотте. — Мудак». — Заткнись, — прошипела Виктория. Возникла пауза. Она прислушалась к затихшему голосу внутри себя, хозяин пилил ее строгим взглядом. — А каков ваш путь? — Я брожу по замкнутому кругу, — коротко и грустно вздохнул Алукард. Душа затихла, значит, проблема была решена. Он тихонько порадовался, что его служанка быстро понимала и принимала каждый его приказ. Ее путь действительно представлялся ему, как вектор с началом в одной точке. У нее еще так много было впереди. Невольно он задумался о пути Интегры. Ее путь как-будто был оборван. — Моей дорогой госпоже тоже было бы неплохо выбраться из кокона обязанностей и наконец-то пожить для себя. Обзавестись парой, найти того, для кого она будет целым миром. Всякий человек нуждается в любви и поддержке. Не понимаю, почему она до сих пор одна, ведь у нее есть все, чтобы привлечь партнера. Она влиятельна, высоконравственна, благородна, к тому же, настоящая красавица. Просто представь этот гибкий стан, сильные нежные руки и длинные округлые бедра. Мне всегда было крайне любопытно хоть одним глазком взглянуть на них... А лицо, родные черты, и душистые волосы, словно волны льющиеся по спине до самой… поясницы. И глаза цвета утреннего неба, проклятые хеллсинговские глаза, как же я их ненавидел. Но больше всего меня привлекает, черт возьми, ее шея, которой я никогда не коснусь. Я заговорился, но позволю себе еще одну крохотную подробность: на шее кожа колышется с каждым ударом сердца так незаметно и бесхитростно, что иной раз, когда место это не скрыто воротом рубахи, я забываю обо всем на свете и совершенно не могу оторвать глаз. Ее наружность, да и не только наружность, можно воспевать вечно. Разве может кто-нибудь устоять перед этим? Пип внутри Виктории звонко хлопнул себя по лбу и нервно закурил. Серас тоже стало не по себе. Она понимала, что господину совсем не с кем было обсудить свои тревоги. Но все равно, слышать такие дифирамбы об иной женщине, пускай и о подруге, было как-то жутко и странно. Они раньше вообще с господином практически не разговаривали, тем более по душам. — Она искала, и искала долго. Никто не смог вызвать у нее интерес. Потом, правда, кое-что произошло… Но об этом она лучше сама вам расскажет. Возможно, она просто ждала вас, господин. — Меня? — искренне удивился вампир. — Боюсь, нам с ней не по пути... «Конечно не по пути! — бросив сигарету заорал Пип. — Кто захочет трахать старуху?!» — Замолчи! — испуганно пискнула Виктория. Алукард напряг ладони. Хотелось больно дать по лицу. Оскорблений в адрес госпожи он не терпел. Впрочем, дракулина была ни в чем не виновата. Он протяжно выдохнул, давая возможность гневу выйти. — Серас, прошу, выкинь этого мерзавца из своей головы, — не размыкая зубов процедил он, — пока я тебе ее не оторвал и не сделал это самостоятельно. Виктория зажмурилась, попыталась выкинуть доброго друга из мыслей. Прошла пара минут, больше Пип ничего не сказал. — Простите, господин, — виновато вздохнула она. — Прошло тридцать лет, а ты еще не до конца понимаешь, кем стала. Может, это даже к лучшему. Теперь у меня есть время, чтобы помочь тебе. Господин поднялся на ноги, и дракулина вскочила следом. Он величаво вытянул вперед руку, словно указывая на великолепное зарево скорого рассвета и на мир с обеих сторон от горизонта. — Взгляни на эту ночную гладь, и на мир живых в ее глубине. А теперь подними взор к небу и скажи, что ты видишь там? Серас методично исполнила просьбу, взглянула на сонный город, все еще полный ярких огней, а затем на тьму неба, на котором дивно блестели звезды, неосознанно, как далекое отражение, вторящие этому городу. — Звезды. — Звезды, — сладко вздохнул Алукард, и сам задрал голову вверх. — Неизведанный и манящий космос. Там все то, что нам не суждено постичь. Как он любил глядеть на небо, воображать, какие дивные миры могли скрываться в черной глубине космоса. Об этом много писали в книгах. В детстве, когда Интегра училась, она брала его с собой в городскую библиотеку, и там вампир успел перечитать абсолютно все, до чего мог дотянуться. Ему были хорошо знакомы произведения Станислава Лема, Брэдбери, Дика и Азимова, все это он читал в оригинале. Алукард страшно обожал сказки, а больше всего те, которые были о будущем. О том будущем, которое для него никогда не наступит. Наглядевшись, он грубо указал вниз на спящий город простых людей. — Смотри, как они прикованы к земле. Уже 2030 год, а человек до сих пор занят только собой. Человек в массе своей не смотрит на небо. Но мы смотрим. Я смотрю. Быть может, где-то там, в глубине и есть Бог? Представь, что ты балансируешь на безмятежной глади ночи, между землей и звездами. Гладь тонкая и хрупкая, если на нее встанет кто-то еще, ты провалишься вниз. — Вы имеете в виду Бернадотте? Виктория виновато потупила взгляд в пол. Их отношения со старым капитаном были больше, чем дружбой, но и партнерством их тоже назвать было нельзя. Он был мертв, а она любила его трепетно, по-своему нежно, и не могла даже предположить, что он когда-либо вообще способен был причинить ей вред. — Да, — спокойно продолжил вампир. — В данный момент он занимается тем, что крепко держит тебя за ногу. Пока что ты там, внизу, среди людей. Ты одна из них. Но это еще полбеды. Я видывал многих, и были среди них те, кто терял контроль над собственным телом. Их буквально разрывало на части. Не хотелось бы тебе пророчить подобную участь, девочка моя, но будь осторожна, когда позволяешь рабу глядеть на мир обетованный через свои глаза. На горизонте сверкнул первый теплый луч восходящего солнца, сверкнул, разрывая ночную гладь, и стремглав полетел по окрестностям. Через какие-то доли секунды он достиг крыши небоскреба. Виктория прикрыла глаза ладонью, было слишком ярко для привыкнувшего ко тьме глаза. А Алукард, как завороженный, терпя боль, глядел на выкатывающееся светило. Он нежно любил его, ровно так же, как и луну, и каждую далекую звезду, и весь необъятный мир Господень. В носу предательски защипало. Очень скоро восторг омрачило неприятное ощущение присутствия кого-то третьего. Вампир резко обернулся, но никого не было ни за его спиной, ни на крыше в целом. — Господин? — Показалось, — буркнул он, и внимательно оглядел свою девочку. Ранней осенью ночи были короткие. С восходом надлежало отправляться в постель. — Возвращайся домой, я схожу за нашей леди. Он терпеливо подождал, пока дракулина осмыслит и примет его приказ, и, спрыгнув с крыши, полетел по воздуху. Алый плащ раскрылся наподобие двух огромных парусин. Виктория проводила хозяина взглядом. Внутри ее сознания вновь появился ранее затаившийся старый капитан, расслабленно закурил. «Этот тип не тот, с кем стоит сосаться, детка. Уж поверь мне». Серас нервно поджала губы. — Я ничего такого не имела в виду, не подумай, — скороговоркой выпалила она так, будто действительно чувствовала свою вину за произошедшее. — Просто помочь хотела, а потом слово за слово, и… Господин что-то недоговаривает и боится в этом признаться даже себе самому. «Знамо, что! Он хочет вашу старушку Хеллсинг. У твоего хозяина столетний недотрах. Поверь, я знаю мужчин, как облупленных. Ни один не будет просто так долго чесать языком о женщине, не вожделея ее. Хочешь помочь? Подари ему лубрикант и женский возбудитель, и пусть он наконец затрахает ее до смерти. Сам успокоится, и ее наконец расслабит. Будет хоть какая-то радость на старости лет». Все существо дракулины охватило смущение, стоило ей представить их вместе, в постели. Тема секса для Виктории была до сих пор нова. Все это время она ни с кем не встречалась, кроме Бернадотте. Но разве это можно было назвать встречей? Они были единым целым. — Возможно, ты прав, — нерешительно согласилась она, — он и правда будто местами не в своем уме. Ты только при нем ничего подобного не говори! И хватит во мне курить! Боже, кого я поглотила?! Настоящий извращенец.