Второй шанс

Аэропорт был одним из самых шумных и отвратительных мест, где Алукард когда-либо пытался прикорнуть. Тесный, холодный, невероятно шумный, наполненный тысячами ароматов и световых бликов, он выводил из седла равновесия даже самого спокойного человека, когда-либо ходившего по земле. Что касалось чудовища, то он просто сходил с ума. Он не спал трое суток, просто не мог заснуть — мысли мешали. Госпожа еще более полугода назад дала свое согласие на поездку в Трансильванию, и сама хотела было ехать немедленно, но ее пришлось притормозить. Осень и зима были не лучшим временем для посещения холодного замка, о состоянии стен и перекрытий которого вампир не имел ни малейшего понятия. Затея эта была просто-напросто опасна для жизни. Пришлось подождать до середины мая. Природа Британии к тому моменту успела с осени дважды сменить привычный наряд. Травы и деревья цвели и благоухали медом. В аэропорту конечно таких чудесных весенних ароматов не было. Климат контроль не позволял даже относительно свежему воздуху с улицы проникать внутрь. Чудовище возилось в неудобном, жестком, слишком низком для его огромных ног кресле-скамейке из дешевого металла с жесткой сидушкой из потертого кожзама блевотно-зеленого оттенка. Даже рукой опереться было не на что. Скамейка на шесть персон просто не имела подлокотников. Леди сидела с самого краю, вампир рядом с ней. Остальные четыре места были свободны. Алукард в очередной попытке найти более-менее удобное положение, закинул ногу на ногу и водрузил правую руку на соседнюю спинку, свесив ладонь в белой перчатке госпоже на плечо. Та оторвалась от листания новостей в телефоне и с молчаливой претензией покосилась на руку, грубо нарушившую ее личное пространство. — Почему экономкласс? — тихо заныл вампир, привыкший к тому, что для его августейшей персоны всегда предоставлялся только лучший сервис. До посадки на рейс оставалось порядка тридцати минут. Точного времени он не знал: табло мерцало всеми возможными цветами, но не давало никакой информации. Механических часов в обозримом пространстве не было. Каждая минута тянулась невыносимо долго. — Денег нет, — угрюмо буркнула Интегра и снова уткнулась в телефон, стала что-то искать. — Билеты сильно взлетели в цене. Энергетический кризис. Довольствуйся тем, что вообще летишь, а не плывешь и едешь. Нам и так урезали финансирование, а эта поездка вообще не связана с работой, вот и считай. Алукард вымученно застонал, так, чтобы это смогла услышать только его госпожа, попытался пристроить голову сначала на свое плечо, затем облокотить о голову хозяйки. Та увильнула от прикосновения, схватилась за крест на галстуке — ее единственное оружие против него. Любимая серебряная рапира и пистолет с пятью обоймами были в багаже, надежно спрятанные в продолговатом чемоданчике в ногах его гроба. С собой в багаже был также большой походный рюкзак, но он ломился от вещей и снаряжения. Рапира бы туда точно не влезла. Леди хорошо подготовилась к пешему походу в горы. Впрочем, самое основное, вроде сменных вещей, термоса и нескольких брикетов растворимого супа, компаса, солнечной панели и еще некоторой мелочи, было в ручной клади — в небольшом сереньком рюкзачке из непромокаемой ткани литров на тридцать. Он как раз спокойно стоял около Интегры сбоку. В нем, к сожалению тоже не было ничего опасного. Заметив, как госпожа схватилась за крест, вампир тут же убрал от нее руки и выпрямился. — Можно я прилягу головой тебе на колени? — осторожно попросил он. — Может тебя еще на ручки взять? — фыркнула Интегра, пораженная его наглостью. — Другие не гнушаются этим. Почему я должен себе отказывать? — он устало кивнул налево, где развалились на двух скамейках трое: один длинный мужчина и супружеская пара полувалетом. — Госпожа, я очень хочу спать. Не отказывай страждущему в такой невинной просьбе. — Дома надо было спать, а не слоняться и днем и ночью по коридору с улыбкой до ушей. Весь персонал перепугал своим ликованием, а теперь маешься. Тебя Капитан теперь в кошмарах видит, я иногда делюсь с ним снотворным. Как жаль, что для немертвых не придумали еще подобных препаратов, — она тяжело вздохнула, покачав головой, убрала с ноги ногу, подняла руки, позволяя ему сделать то, что он хотел. — Ладно, ложись, но не привлекай внимания. Надо было отправить тебя в багаже. Вампир довольно заулыбался. Госпожа была благосклонна, значит, чуть позже можно было попросить больше. Он отодвинулся подальше, и, на глаз прикинув, насколько сможет уместиться, улегся на спину, опустил черноволосую голову ей на теплые ножки. В мертвом свете электрических ламп сверкнули надетые солнцезащитные очки. Алукард удобно скрестил ноги, еле поместившиеся на всю длину скамейки, и с удовольствием зевнул, широко разверзнув пасть и обнажив клыки. Леди с ужасом невольно заглянула в недра его рта. — Можешь больше так не делать? Твои зубы может кто-то увидеть. — Помилуй, кому я нужен? Люди заняты скукой ожидания, — сонно промурчал он и снова растянулся в зевке, на этот раз отвернув лицо от госпожи. Клык чуть было не зацепил ткань ее брюк. Интегра дернула ногой, голова подпрыгнула. — Да не бойся ты, не укушу. Хотя ножка твоя такая мягкая и аппетитная, я бы не побрезговал и к ней когда-нибудь приложиться зубами. — Я тебя скину сейчас, — тихо процедила Интегра сквозь зубы. Она предполагала, что даже в простом лежании головы будет какой-то подвох, но даже представить не могла, что такой неприятный и опасный. — Лучше объясни мне, как читается это слово? — Какое? Алукард снял очки, спрятал в карман плаща, повернул лицо вверх, зажмурился. Нежизнеспособный свет электрических ламп неприятно раздражал глаза. Их пришлось прикрыть ладонью. Леди с умным видом показала ему экран смартфона. Тот попытался что-то разобрать, но, как и с табло, ничего путного из этого не вышло. — Скажи по буквам, — он легонько оттолкнул от себя мерцающее чудо технологий. Интегра раздраженно цокнула. — Три буквы. «М», «а» с какой-то закорючкой вверх дужками и «r». — Закорючка называется «бреве», а читается это так: măr³, — вампир насмешливо ухмыльнулся. — Решила язык поучить? Раньше надо было, ты поздно спохватилась, госпожа. Леди попыталась проартикулировать и произнести вслух эти три буквы так, чтобы они сложились в единое слово, но вышло как-то грубо и не похоже. Ее сильно ставил в тупик гласный звук. Она попыталась произнести еще раз, но вышло даже хуже. Алукард решил помочь: проартикулировал вместе с ней сначала беззвучно, затем вслух. Но когда она снова попыталась произнести слово самостоятельно, выходила полная шляпа. Оба — как Адам и Ева — на «яблоке» впали в ступор. Она — от смущения, что не может нормально произнести слово из трех букв, он — от стыда за госпожу. Она для него была во всем умницей и красавицей, и ему казалось, что с яблоком-то она способна была справиться быстро, но нет, его язык был ей слишком непривычен. — Попробуй другое слово, — ласково предложил он. — «Пейн»… Алукард не сразу смог распознать, что она имела в виду. — Pâine⁴? — предположил он. Интегра неуверенно кивнула. — «Е» тоже произносится. — Как ты сказал? Еще раз повтори. — Pâine, — повторил он, а затем еще раз, ласково, как ребенку, в два раза медленнее. Леди тяжело выдохнула, попыталась повторить слово и опять застряла на первой же гласной. На этот раз звук был еще более непривычный. Его можно было сравнить с воплем человека, которого только что сбил поезд. — Как произнести эту чертову гласную? — требовательно спросила она. Неудачи начинали потихоньку выводить ее из себя. — Подними язык горкой к небу, сомкни зубы так, чтобы оставить небольшую щель, и оскалься. В горле должен ощущаться большой объем. А теперь набери побольше воздуха и от души постони, как будто у тебя потуги. Ножки под головой ощутимо напряглись. Алукард приоткрыл глаза от ладони. Пришлось дать себе время, чтобы привыкнуть к раздражающему электрическому свету. Лицо госпожи имело оттенок спелой лесной малины. К издевкам и шуткам про секс она более-менее уже привыкала, но про роды сравнение звучало впервые. — Что? Я трижды присутствовал при родах и имею понятие, какие звуки издают женщины. Как по мне, это самое точное сравнение, — уверенно заявил вампир и на мгновение выпал из реальности. На ум пришло давнишнее воспоминание о том, как супруга, что сопровождала его еще при жизни, разрешаясь от бремени, чуть было не сломала ему руку. Он невольно улыбнулся, но ненадолго. Вместе с кратким прикосновением эйфории пришла и душевная боль. Алукард хорошо знал, чем, спустя десяток лет закончилась история этой женщины. Леди легонько двинула ногой. Чудовище вздрогнуло от ее движения, и, поймав на себе полный непонимания взгляд, продолжило. — Я задумался. Давай попробуем вместе. Он скорчил лицо, показывая, как именно должен был стоять язык, затем сомкнул зубы, и, оскалившись (хотя последнее было совершенно не важно), жестом показал на горло под челюстью, имитируя пальцами объем. Госпожа повторила за ним, втянула через рот воздух. — Ы-ы-ы! — протянули оба в один голос. Леди пробрало до мурашек. — Какой ужасный звук, — скривилась она и закрыла самоучитель в телефоне. — Хватит с меня твоего языка. — Погладь меня, — тут же донеслось с колен. — Не много ли ты хочешь? Интегра удивленно зыркнула вниз, встретилась со слугой взглядом. Вид у него был задумчивый и отчего-то печальный. — Мне кажется, я заслужил за помощь. Тебе ведь и самой нередко хочется до меня дотронуться. Я бы еще поведал о желаниях и о том, где чаще всего от любопытства зависает твой взгляд (поверь, в этом нет ничего постыдного), но, боюсь, ты скинешь меня с колен. Женщина интересуется мужчиной, считает его привлекательным… — Я этого не говорила, — грубо перебила его леди. Казалось, вампир просто хотел заболтать неприятную эмоцию, от которой не мог избавиться. — Это естественно, — возразил он, — находить кого-то достаточно привлекательным. Признайся, я тебе нравлюсь? Этот вопрос звучал действительно искренне и требовал честного ответа. Госпожа замялась, не зная, что сказать. По ее скромному мнению он действительно был красив и хорошо сложен. Пускай она и не видела его без одежды, воображение работало на полную катушку, выписывая, словно кистью брутальные образы. Нередко, особенно после возвращения, ей снилось, как она его раздевала, стягивая по одному каждый предмет гардероба. Невольно вспомнив сны, она представила, как сейчас могла бы развязать наверняка неприятно сдавливающий горло алый галстук-бант на его шее. Вампир прочел ее простое желание, но виду не подал. Лишь глаз его заблестел как-то иначе. В нем пробудился неподдельный интерес. Интегра попыталась выкинуть из головы греховные мысли и взяла минуту, чтобы раскаяться и попросить Господа дать ей сил бороться с искушением. Вожделеть, даже мысленно, незамужней кого-либо было тяжким грехом. Но вожделение дьявольского отродья с еще большей стремительностью тянуло ее в самое пекло. — Ты труп, — отрезала она, надеясь, что на этом разговор будет окончен. — А, так в этом все дело. Если бы у меня билось сердце, ты бы ответила «да»? — вновь спросил Алукард, но госпожа решила промолчать. Даже если бы он был человеком, едва ли имел бы больший шанс добиться ее благосклонности. Они были, словно представители двух разных миров. Эпоха, статус, возраст, родословная… В привычном мире людей их союз, да и вообще отношения, были невозможны. — Могу тебя уверить, по части любви во всех ее аспектах, особенно насчет… — вампир замялся, говорить слово «секс» в ее непорочном присутствии было слишком грубо, — исполнения супружеского долга мы не отличаемся от твоего племени. Сердце стоит, кровь течет. Физиологию не объясню, я не врач, не ученый, придется поверить наслово. Потомства мы иметь не можем, в этом для тебя даже есть некоторый плюс. Мертвый не может ничего породить. Ей на ум опять пришел грех. Она взяла еще минуту тишины. Алукард снова ляпнул первое, что приходило на ум, а голова его последние полгода была занята в основном воображением о близости с ней. Однажды он даже чуть было не зашел к ней в ванную, но вовремя себя остановил. Проклятое любопытство! Тем временем госпожа, конечно, под «трупом» имела в виду совершенно не физиологию плотских утех с вампирами. — Немертвые используют любые способы, чтобы охмурить свою жертву, — спокойно, как ребенку, попыталась объяснить она. — Мне приятно смотреть на тебя, но причиной этого являются, увы, только твои чары. На большее не рассчитывай, я еще в своем уме. Ее тонкая ладонь наконец коснулась угольно-черной макушки, пальцы прошли между прядками и приятно помассировали голову. Алукард испустил удовлетворенный тихий стон через нос и закрыл глаза. — Довольствуйся тем, что я вообще тебя касаюсь, — вдогонку приписала госпожа, но едва ли чудовище внемало ее ворчанию. Он, как кот, подставил под руку лоб, и, получив желаемые поглаживания, повернул и спрятал лицо в ее теплом животе. Интегра испуганно вскинула руки, но затем, поняв, что этот странный жест не был попыткой укусить, вернула их обратно: правую на лоб, а левую, сунув телефон в карман, к основанию головы и бледному уху. Она не раз представляла, как бы он ластился к ней. Но представлять — одно, а испытывать это вживую было совершенно иной историей. В представлениях его ласки воспринимались как что-то светлое и приятное, а на деле они ощущались, как нечто чуждое. К изумлению леди, ее чудовище могло быть нежным, ласковым и безобидным. Чего еще она о нем могла не знать? Если она прислонит его лицо к своей шее, способен ли будет он ее укусить? Неторопливо поглаживая обеими руками его тяжелую голову, она рассматривала все, чего касалась ладонью. Взгляд завис на бледном ухе, и, подробно рассмотрев все его изгибы, переключился на непослушные волосы, достаточно мягкие и слегка вьющиеся на концах. Леди зарылась обеими руками в густую шевелюру. Невольно вспомнилось детство, как она однажды не выдержала и предложила ему свою помощь в расчесывании. Как долго и подробно тогда он осмысливал ее невинный душевный порыв, и, согласившись, покорно опустился на пол, спиной к кушетке в ее кабинете. Тогда он, привыкший к прошлому хозяину, бродил в тесных кожаных объятиях печати целый год, не меняя внешнего вида. Чесала она его очень долго, особенно у основания головы, где волос был сплошь усеян колтунами. Едва ли ее собственная шевелюра была так же непослушна, как его. Следующим же вечером он явился к ней в алом плаще и строгом брючном костюме с совершенно иной прической. — Как думаешь, госпожа, мне идет? — счастливо улыбаясь, спросил он ее тогда так, будто его волновал собственный внешний вид. — Ради меня обрезал волосы, лукавое чудовище, — еле слышно сладко вздохнула Интегра и с наслаждением провела пальцами по локонам, словно расческой. Те снова, несмотря на небольшую длину, слегка запутались. Пришлось обеими руками их разделить. — Развалился на моих коленях, нравится? Чудовище не ответило. Его тело было полностью расслабленно, даже грудь не вздымалась, чтобы наполнить легкие воздухом. Заснул самым настоящим мертвым сном. Стало как-то не по себе. Леди много раз видела его в таком не подающем признаки жизни состоянии, но никогда он еще не смел засыпать, когда она его касалась. — British Airways flight 357 to Cluj-Napoca is now boarding⁵, — гнусавым женским голосом оповестил громкоговоритель. Интегра невольно вздрогнула, сбиваясь с мысли, и не сразу разобрала смысл сказанного. Это был их рейс, единственный за месяц прямой, без дозаправок и пересадок. Она легонько потрясла чудовище за плечо. — Алукард, вставай, нам надо идти на посадку. Ноль реакции, как лежал безжизненным телом, так и продолжил лежать. Крепко, должно быть, заснул. Леди осторожно повернула его голову лицом вверх, похлопала по бледной щеке, но и на это он не подал никаких признаков жизни. Она мысленно чертыхнулась, приподняв веко, заглянула в глаз. Зрачок, занявший собой практически все пространство радужки, никак не реагировал на свет. Она с нескрываемым раздражением прикрыла веко и затрясла слугу обеими руками с новой силой. — Просыпайся, мать твою! — гневно зашипела она и в сердцах топнула ногой, но все ее усилия были тщетны. Тогда леди поднялась на ноги. Осторожно освободив себя от тяжести головы и положив ее на свое нагретое место, походила взад-вперед, соображая, что можно было сделать еще. Скинуть его на пол? Нет, привлечет лишнее внимание, к тому же, люди глазеть начнут. Позор. Коснуться его серебряным крестом? Тоже нет, такую боль ему она никогда не хотела причинять. На ум пришла странная идея. Леди достала из кармана телефон, и, включив переводчик, набрала в нем перевод на румынский: «Мой господарь, османы окружили столицу. Еще немного, и они прорвут нашу оборону…» Затем она, приблизив гаджет к бледному уху, вывела текст на динамики. — Unde⁶?! — спустя мгновение после того, как текст был произнесен устройством, заорал Алукард на весь аэропорт, как разъяренный медведь, которого нагло посмели разбудить зимой, и моментально вскочил на ноги. Интегра тут же схватила его за грудки свободной рукой. Казалось, еще чуть-чуть и господарь Валахии взаправду вытащит длинный полуторный меч с позолоченным эфесом, и, облачившись в блестящую стальную чешую рванет собственноручно кромсать врагов. По крайней мере, вид его уже успел немного поменяться: черные как смола усы густо покрыли пространство над верхней губой, вьющиеся локоны опустились до лопаток, а взгляд выражал такую первозданную ярость и ненависть, что способен был выжечь дыру к самому центру Земли. Под рубахой блеснула первая металлическая пластина. Если бы госпожа не схватила его рукой, вид поменялся бы полностью. Истинная природа во всей красе лезла наружу. Интегра обомлела, невольно представила, каково было бы целоваться с этим усатым мужчиной. Светлые волосы на ее голове слегка встали дыбом, кровь вскипела и предательски хлынула вниз. Этот закованный в ледяной металл воевода был ее самой тайной эротической фантазией. Люди обернулись на крик. Алукард поймал на себе около трех десятков любопытных глаз. По бледной щеке тут же прилетела болезненная пощечина. — Ты чего дрыхнешь?! Рейс пропустим из-за тебя, и не улетишь в свою любимую Румынию! — собравшись, гневно закричала на него госпожа. — Мертвец хренов! И вид нормальный верни! Я не могу спокойно смотреть на тебя… такого! Она схватила с пола у скамейки серый рюкзак, и, закинув себе на плечо, взяла за руку чудовище, успевшее по ее приказу сменить вид на привычный, и потащила за собой к терминалу посадки.