Власть очень относительна.
Ей обладает тот, кто убеждает в ней остальных.
Это обман, тень на стене…
Властвующий ничем не владеет на самом деле.
Но… даже маленький человек способен отбрасывать очень большую тень.
Господин Ким-старший.
(четыре года назад)
Телефон настойчиво жужжал, но я пытался игнорировать его так долго, сколько мог. Он разомкнул объятия и выпустил меня, кивнув на карман брюк. Намекает, что надо ответить. — Ты не против, я отвечу? — Ни в коем случае. Буду ждать тебя на месте. Я благодарно кивнул, проводил его спину взглядом и нетерпеливо свайпнул по экрану, принимая вызов. Нервно облизнул губы и по привычке поставил ладонь на пояс, чувствуя, как отступившее напряжение снова вернулось в тело. — Что еще? — Долго еще будешь развлекаться? — тут же гневно отозвалось в трубку. — Ты тут нужен. У нас проблемы. — Насколько срочно? Я думал, что больше не услышу тебя сегодня. — Планы поменялись. Ты что-то узнал? Я зажмурился и тяжело выдохнул, пытаясь собрать блуждающие мысли воедино. Анализировать получалось тяжело, но Пак ждать не будет, ему плевать на мои какие-то там околоподростковые, на его взгляд, драмы, ему нужен результат, как, впрочем, и мне, но я не мог надавить на Юнги. Все могло сорваться от одного неверного хода, и я ощущал себя так, будто бы хожу по краю натянутой нити. Я мысленно проматерился и постарался взять себя в руки. Постарался сформулировать, что конкретно мне нужно узнать у Юнги, и пришел к одному выводу: удостовериться, что полиция не копает на моего отца, а также понять, какова причина его прихода в полицию. Я интересен ему, очевидно, он мне тоже. Но он подозрительный, просто так к себе не подпустит, у него тоже есть вопросы, однако он учтиво придерживает их при себе и на мои не отвечает. Я закусил ноготь большого пальца. — Тэхен, проблемы? — Нет, проблем нет, я пытаюсь втереться в доверие, но ты понимаешь, насколько он внимательный человек. Я должен быть убедительным, если мы хотим получить то, что нам нужно. — Ты хочешь убедиться, что Юнги не причастен к расследованиям в казино и не копает на нас? — Хотя бы так. Было бы вообще неплохо понимать, что там в полиции происходит. Держать его при себе — идея, вообще-то, хорошая. — Через сколько ты приедешь? — Полчаса. Мы уже фактически договорились о новой встрече, я узнаю новые детали. — Моя помощь нужна? Пока что все твои слова звучат как нечто очень ненадежное, честно говоря, очень расплывчаты твои цели, и я не понимаю явного мотива. — Я закусил губу и выдохнул. Он был в чем-то прав. — Можно было бы выведать всю информацию куда более быстрыми и эффективными методами без твоего вмешательства, зачем тебе в этом участвовать? Проблем мало? — Послушай, Пак… — Зачем он тебе нужен? На кой черт ты к нему лезешь? Позволь им заняться тем, кто понимает, что делать, братьям Чон, в конце концов. Я не понимаю, Тэхен. Все, что ты о нем говоришь, как мыльный пузырь, совершенно неосязаемое. Хочешь развлечься? Возьми кого-то из наших. Я не вижу ни одной четкой причины, почему ты должен оставаться с ним рядом. Ты знаешь, кто ты, а он нет. Что ты хочешь? Обернуть это против него? Чтобы он, влюбленный и окрыленный, всех своих собак спустил? Я тяжело выдохнул и почувствовал, как помрачнел. Пак был прав: я сам себе не мог четко объяснить, что мне от него надо, зачем я пытаюсь держаться к нему поближе. Информация о полиции — это хорошо, но в том ли дело? Это ли причина? А если нет, то что мне, в самом деле, надо? Чимин зрит в корень, и я понимаю, что поступаю неразумно. Я почувствовал, как ускорилось сердцебиение. Мой собеседник задавал вопросы, на которые у меня не было ответов, и я, если честно, не мог привести ни одного убедительного аргумента в свою пользу. Я и правда не должен этим заниматься, но… — Я не знаю, что тебе сказать. — Охуенно! Что, оправданий не придумал? — Не выводи. — Я устал от твоих выкидонов, Тэхен. Отец развязал тебе руки не для того, чтобы ты страдал хер пойми чем. Зачем он тебе нужен? Оставь его в покое и займись делом. Назревает что-то серьезное, и если ты, мать твою, не возьмешь себя в руки, нас уберут, ты и моргнуть не успеешь, а твой Юнги даже не вспомнит о тебе. — Ты прав, ясно? Прав, только заткнись уже. Ты кто такой, Чимин? Вздумал читать мне нотации? — я закипал и нервно шкрябал по мраморной раковине, чувствуя, как цепляются ногти. — Раз самый умный, то закрой свой рот и не суйся ко мне со своей сраной заботой, которой ты прикрываешься! Иначе дело будешь иметь не с сопливым подростком, у которого бушуют гормоны, коим ты меня считаешь, а с моим отцом, которому нассать будет на твое беспокойство, и твоя голова уже полетит быстрее. — Это ты мне угрожаешь сейчас, сопляк? Что, вырос уже? — Меня зовут Ким Тэхен, Пак. Придержи язык. И подумай еще раз, прежде чем ответить мне что-то в своем репертуаре. Я предупреждал тебе однажды, предупреждаю снова. Третьего раза не будет. Он молчал, тяжело сопя в трубку. Мне ужасно захотелось курить. Он вечно играл на моих нервах, и были периоды, когда меня в нем раздражало буквально все. Чимина приставил ко мне отец, и он, будучи старше и при этом с огромным опытом за спиной, совсем не обрадовался перспективе работать на наследника, ожидая куда большего. Я думал, мы уже прошли этап, когда должны что-то друг другу доказывать и мериться совочками, как в песочнице, куда насрали кошки, но периодически этой самой кошкой становится он и срет прямо мне в душу. Я сам виноват, что позволял ему такую фривольность, отец бы уже отрубил ему пару пальцев и все это пресек на корню. И правда в мать пошел… — Я прошу прощения. — Не заёбывай, — проскрежетал я. — Задачу понял, ты меня услышал? — Так точно. — То-то же. Я с собой сам разберусь. Жди и подготовь доклад. Не дожидаясь ответа, я сбросил трубку, чувствуя, как подрагивают пальцы от напряжения. Я повел лопатками и размял шею ладонью, надеясь, что немного попустит, но злость будто бы засела, и я раз за разом прокручивал состоявшийся диалог. Я постарался сделать несколько вдохов и выдохов, чтобы сосредоточиться на своем теле — не помогло совсем. Его слова, словно стрелы, пропитанные ядом, отравляли мой мозг. Несмотря на то, что он перешел черту, вопросы, озвученные им, били в голове набатом. «Зачем он тебе нужен? Чего ты действительно хочешь?». — Сука. Будь ты проклят, Пак. Из уборной я вышел, хлопнув дверью и нахмурившись. Я заметил его фигуру у нашего стола в углу, он расслабленно улыбался, глядя в окно. Замерев, я закусил губу и несколько раз сжал и разжал вспотевшие руки. Понятия не имел, как продолжать диалог, меня швыряло эмоционально из огня да в полымя, и я был растерян. Не хотелось срываться на него, если честно, да и мне это было невыгодно. А что выгодно? Хотелось истерически смеяться. — Тяжелый разговор? Я буквально заставил себя выдохнуть, плюхнувшись на свое место резче, чем собирался. Я сцепил руки в замок перед собой и хмуро уставился на пальцы. Он, кажется, все понял и вопросов задавать не стал. — Юнги, я могу задать вопрос? — Я поднял на него глаза, заметил, как он весь подобрался, но, помедлив, кивнул. — Ты сказал, что во мне легко утонуть. Что ты имел в виду под этим? — Ах, это… Он едва заметно нахмурился и откинулся на спинку стула, выдыхая. Казалось, он думает, как правильно подобрать слова и сформулировать мысль, чтобы на этот раз я понял. А мне казалось, что я обязательно должен узнать ответ на этот вопрос, словно он поможет мне что-то понять, наконец, может быть, осознать, зачем он мне нужен. Что в нем так меня интересовало? Что я на самом деле хотел узнать? — Я подумал о том, что ты похож на ядовитый цветок. Очень красивый, но обязательно отравишься и не заметишь этого. Есть люди, с которыми спокойно, как за каменной стеной, а с тобой постоянно какие-то американские горки. И это не то чтобы нормально, понимаешь… Оттого, наверное, все в тебе притягательно для меня. Нехватка воздуха, тысяча эмоций, учащенный пульс, сейчас ты улыбаешься, а через пять минут тебе кто-то звонит и ты темнее тучи. Все, что нам непонятно, автоматически выглядит притягательнее. Я выдохнул и зажмурился, стараясь взять себя в руки. Он делал совершенно правильные выводы, даже не понимая, насколько далеко уходят его рассуждения. — Я тебя не знаю, — тихо продолжил он, — но что-то внутри заставляет меня бежать, когда ты находишься в поле зрения. Только я не понимаю, бежать мне от тебя или к тебе. Это… Довольно сложно объяснить, на самом деле. Я думал над тем, что же чувствую к тебе, но довольно странно задумываться о таком, когда видишь человека третий раз в жизни. Как будто бы не происходит ничего особенного и одновременно совершенно все и сразу. — Ты видишь меня третий раз в жизни, что может произойти за три встречи… — я был сбит с толку и не знал, что ему ответить. — А что произошло буквально пятнадцать минут назад? Взялось из ниоткуда? Вопрос не в бровь, а в глаз. Он был однозначно в чем-то прав, но я никак не мог уловить истину в его словах, которая норовила постоянно ускользнуть мимо меня. Я слышал его, но будто бы не понимал, что он хочет сказать. — Я не понимаю, Юнги… — откровение далось тяжелее, чем я думал. Хотелось прыгнуть с высоты и убежать от всего этого, хотя, вероятно, я просто боялся того, что он скажет. — Ты похож на океан, Тэхен. А он полон загадок, создает обманчивое ощущение красоты и безопасности, но там таится куда больше, и в темноте кроется нечто, далекое от сознания человека. Когда ты приходишь в себя, прекращая любоваться всеми чудесами, становится слишком поздно, потому что ты тонешь и ловишь себя на жалкой мысли, что вокруг только плотная толща воды. Ты похож на него. Ты из категории совершенно незабываемых людей, которые производят неизгладимое впечатление, ты способен покорить любого, найти подход к каждому человеку, но мне хотелось верить, что там, в туалете какой-то кафешки на Каннаме, ты открылся мне чуть больше, и я смог приблизиться к тому, чтобы понять тебя. — Юнги, это… — я подавил тяжелый вздох и сильнее зажмурился, не в силах на него посмотреть. Мне больше не хотелось находиться с ним рядом. Пак был прав: надо было решать вопросы по-другому, не нужно его втягивать в мои дела. Что может случиться за три встречи? Я сжал зубы и невольно напряг руки, пока пальцы не задрожали. Отношения? Абсурд. Мы из совершенно разных миров, более того, он буквально… Человек, с которым я должен бороться, не тот, чью сторону мне стоит принимать. Я обреченно посмеялся и опустил голову. Три встречи, да? Интрига, предвкушение и… Желание. Внутри меня что-то сжалось, я понимал, что сам должен поставить точку. В голове крутилось назойливое: «Чего ты хочешь? Зачем он тебе нужен?». Зачемзачемзачемзачемзачем… Я прикусил губу и несильно хлопнул по столу, чувствуя, как вспыхнула ладонь. Я Ким Тэхен, наследник своего отца, у меня большие планы и огромные проблемы внутри корпорации, на меня, вероятнее всего, готовят покушение, а о чем я думаю? Какой уже по счету день два гребаных месяца сижу, ломаю голову над каким-то… Посетителем выставки. Глупая интрижка, которая почему-то занимает слишком много места в моей голове. Чего я хотел, предлагая ему встречу? Увидеть его, поговорить. Чего я хотел, целуя его? Ощутить это снова. Зачем? Сердце билось так, что я дышал через раз. Что может измениться за три встречи? «Происходит все и одновременно ничего», — что он имеет в виду под этим? — Снова думаешь? Я медленно открыл глаза, чувствуя, как потяжелела голова. Поднял на него взгляд и увидел его в каком-то совсем ином свете. — Запретный плод сладок, так получается, Юнги? — Он замер и, кажется, даже перестал дышать, не сводя с меня глаз. Юнги заторможенно кивнул, как будто бы смиряясь с моими словами и понимая, что я имею в виду. Он признавался мне в своем глубоком неравнодушии, в своей симпатии, в своем интересе, и эти слова, смысл которых медленно до меня доходил, легли камнем на плечи. — Не боишься умереть, отравившись? — Зачем бояться смерти? Все равно настанет рано или поздно. Это неизбежно и случится с каждым. — Какой же ты глупый… — я прошептал это, накрывая лицо руками. Он вкладывал в свои слова совсем другой смысл, и это не то, что мне подходило, не то, на что я был согласен. Голова болела, меня замутило. Я выпрямился и снова посмотрел на него. — Что для тебя произошло за три встречи? — Хочешь знать, что я чувствую? — Я кивнул, не сомневаясь. Он гипнотизировал меня взглядом, и я не дышал, не отрываясь от него. Внутри меня что-то так сильно сжалось. — Меня к тебе тянет, Тэхен, и я не могу это объяснить. Встречи с тобой какие-то совершенно необычные, хотя, казалось бы, не происходит ничего особенного, ты колоссальный источник сил, с тобой очень легко находиться рядом, мне нравится, когда ты сверлишь меня взглядом, когда впадаешь в ступор, хотя сам не замечаешь этого, мне нравится тебя обнимать… — Послушай, ты не понимаешь… — Я нашел в себе силы закрыть глаза и остановить его. — Сейчас мы нырнем в то, что закончится через месяц, два, будут редкие встречи, звонки, я буду заниматься своими делами, не зная, когда смогу выйти на связь. Сейчас спокойно и хорошо, интересно, интригующе, волнующе, — но этого всего не будет, ничего из того, что мы сейчас имеем. — Я уже принял решение, Тэхен. — Не надо, пожалуйста… Я не смогу взять на себя что-то такое большое. — Мои чувства — это не твоя ответственность. Я понимаю, что у тебя много своих дел, проблем, но я не хочу отступаться, я что-то почувствовал. — Сердце колотилось в глотке, я старательно прикусывал губу, ощущая, как что-то во мне всколыхнулось от его слов. Я буквально не мог пошевелиться, прикованный намертво к своему месту, не будучи уверенным в том, что хотел и был готов это слышать. — Знаешь, позавчера я сидел и думал, что если мы больше не увидимся, то я очень сильно расстроюсь, потому что ты и я к одним и тем же вещам можем относиться по-разному, и я многого не знаю, это правда, но я такой человек, что впрягаюсь, если уже связываюсь с кем-то. Ты задел во мне что-то, ты… Я по-идиотски поймал себя на мысли, что во время перестрелки мне не так тяжело, и я бы лучше подставился под пулю, чем выслушивал его откровения, которые были для меня чем-то из разряда «слишком». Легко проявлять смелость в моменты какой-то расправы, там нет места эмоциям, которые сейчас меня душили, только холодный расчет. Однако что касается чувств, тут все гораздо сложнее, такое может быть только на очень высоких эмоциях и в те моменты, когда ты отдаешься полностью интуиции и вере в человека, на которого это все направлено. Я вижу всё, его самоотдачу, искренность, и его красивые влюбленные глаза, и может, это меня напрягает, потому что я абсолютно не уверен, что мне оно нужно и я так смогу, настолько же меня захлестнуло или нет, есть ли это в моих глазах. Более того, я, блять, понятия не имею, откуда оно взялось за три встречи, откуда вся эта куча эмоций, непонятных для меня? Однако к чему столько думать? Тут не нужен такой расчет, лишь доверие к своим чувствам. Я просто не могу перестать рассуждать так лицемерно, это неотъемлемая часть моей натуры. Господи, о каких чувствах вообще может идти речь? Это не могло быть чем-то большим, чем интрижка на пару раз. Не могло, но сейчас он сидит передо мной после того, как я отсосал ему в туалете по своей инициативе, смотрит на меня так… — Тэхен… Ты боишься? Я поднял на него глаза, полные ужаса. Я? Боюсь? Я практически рассмеялся ему в лицо. Это звучит как полный бред. Мне на роду запрещено испытывать нечто такое, судьбой предначертано, господи, это звучит немыслимо… — Юнги, пожалуйста, дай мне конкретику, я не понимаю, я просто… Не могу взять в толк, откуда взялось нечто настолько капитальное, когда мы совсем не знаем друг друга? Что тебя так зацепило, чтобы выдавать такие откровения? Люди не говорят такое друг другу, живя годами под одной крышей, а тут… Вот так… Это похоже на шутку. — Твои прикосновения. Твои руки. Я с самого начала знал, что под маской радушного художника есть что-то еще. Твоя прямота. И пусть мы совсем немного времени провели друг с другом, когда я смотрю на тебя, то понимаю, что ввязываюсь во что-то очень мутное и темное, но меня тянет к тебе, хочется ощущать тебя физически, на уровне всех чувств, видеть, касаться. Это все базируется только на уровне ощущений, но моя интуиция вообще-то довольно хорошо работает, я… Чувствую тебя, я смотрю на тебя и тону, не понимая, что уже, возможно, слишком поздно… Я задохнулся, будто бы из меня резко выбили воздух. Такие мелочи способны перевернуть сознание. Я накрыл глаза ладонями и тяжело выдохнул. Как же резко все осложнилось. Он не отступится от меня, он не такой человек, и черт его знает откуда это взялось в моей голове, но я был уверен в этом. Я и сам сложил определенное представление о нем, не заметив этого. Господи, он не понимает, во что ввязывается, он в самом деле дурной… — Давай остановимся. Я не смогу дать себе какого-то четкого ответа. Мне нужно подумать над всем, что ты сказал, в моей системе координат все работает по-другому. — Прости, если это сбило тебя с толку. Я надеюсь, ты позволишь мне прийти на следующую выставку. — Он улыбнулся устало, но спокойно, без тени злости или обиды. Я кивнул и поднялся, не зная, что делать со всей навалившейся информацией. Мне хотелось побыть в одиночестве и обдумать его слова, но уже у выхода он схватил меня за запястье. Я обратил внимание на его кисть и невольно проскользнул выше, споткнувшись о его взгляд. — Тэхен… Бояться — это нормально. Какая-то часть внутри меня так отчаянно и злобно засмеялась. Это какая-то катастрофа: он говорит о вещах, в которых ничего не смыслит. Он общается со мной как с нормальным человеком, но я давно уже далек от этого. — Я не боюсь, — твердо ответил я, глядя ему в глаза. — Я ничего не боюсь. — Так не бывает, — мягко улыбнулся он, отпуская мою руку. — Почему же ты тогда сбегаешь? — Прости, в самом деле есть дела, которые мне нужно решить немедленно. Спасибо за… — я запнулся и задумался на мгновение. — Обед. Не дожидаясь ответа, я развернулся и направился уверенными шагами к машине, не оборачиваясь. Плюхнувшись на переднее сидение, я устало положил голову на руль и позволил себе выдохнуть, прикрывая глаза. Это все было и в самом деле слишком для меня. Я чувствовал, как во мне поднимается гнев и подступает к горлу, перекрывая воздух. Щелкнув по магнитоле, я включил музыку и усмехнулся, узнав с первых нот старых добрых «The Exies». Удовлетворенно кивнув, я выехал с парковки и направился домой, туда, где, без сомнения, ждал меня Пак.***
Спустя полчаса я приехал, нервный и дерганый, готовый ко всему. Пак встречал меня на парковке, такой же собранный и подготовленный. Я кивнул ему, заметив его тень, и жестом попросил следовать за мной. Он молчал, вцепившись в какую-то папку, не поднимая на меня глаз и прячась за кепкой. У меня тоже не было особого желания разговаривать. Я зашел в квартиру, кидая ключи от машины куда-то на тумбочку, налил себе стакан воды и осушил его залпом. Расположившись за столом, я протянул руку, на что Пак тут же молча отдал мне папку. Я открыл ее и начал внимательно изучать содержимое. — Знаешь, Тэхен… — Нет. — Я выставил раскрытую ладонь, призывая его помолчать. У меня и так творился полный хаос в голове, слушать его не было ни желания, ни настроения. — Иногда я забываю, что тебе только двадцать два… Я сделал самый глубокий вдох, на который был способен, не понимая, как я должен сейчас сохранить самообладание. Пак был в кожаной куртке и таких же джинсах в облипку, в глаза бросалась нахлобученная на глаза кепка. — И как это понимать? — Ты как будто не человек, слишком тонко чувствуешь и хорошо понимаешь вещи, в которых не должен разбираться. Когда я вижу тебя, то за мгновение понимаю, почему отец развязал тебе руки и столько позволяет. Я на самом деле совсем не считаю тебя сопляком, как ты сказал. Я смотрел на него спокойно и выжидающе. В речи не было привычных отголосков сарказма, он был расслаблен, сосредоточен, даже выглядел довольно уставшим. Я заметил синяки под его глазами, которые он, конечно, попытался спрятать за темными очками. Как ни крути, Пак был хорошим работником, ответственным, исполнительным, хоть и открывал лишний раз свой рот, когда я его не просил. Он выглядел щупленьким, роста невысокого, но я знал, сколько сил он мог в себе таить, потому что черепушка работала как надо. Как ни крути, я тоже его ценил в какой-то степени. Он определенно был полезен для меня, и отец тоже это понимал. — Работал всю ночь? — я спросил, снова погружаясь в изучение документов. Краем глаза заметил, как он кивнул. — Иди полежи. Я сам разберусь. Чимин не стал спорить, и я услышал шорох его одежды и удаляющиеся шаги. Передо мной лежали банковские выписки и финансовые отчеты. Все они были на имя некоего господина Иля, и я, если честно, знать не знал, кто он такой. Покупка оружия месяц назад, я пробежался по маркам — вроде ничего особенного. Однако… Я зацепился за несколько позиций на Кимбер Кастом и нахмурился. Оружие американских ФБР, полуавтомат, я такого не припоминал и никто из наших людей не пользовался таким. Я почувствовал, как залегла складка меж бровей. Вот и какая-то нестыковка. Я нервно тарабанил ногтями по столешнице, перебирая бумаги дальше. — Чимин, — крикнул я, — откуда взялся «Кимбер Кастом»? — Отличный вопрос, Тэхен, — отозвался он, не вставая. Сердце стучало, отзываясь в грудной клетке. Я сжал зубы и понял, что мы на что-то наткнулись. — Мы не используем такое, разве нет? Кому понадобилась поставка редкого для Кореи оружия? — Ага. Более того, — он рывком поднялся с дивана и подошел ко мне, тыкая в несколько строчек, — посмотри, тут Кастом другой версии. — «Desert Warrior»… — прочитал я, чувствуя, как двигаются шестеренки в моей голове. — Это же для морпехов США. — Тут еще много «Смит энд Вэссон», винтовок и пистолетов. — Чимин демонстративно достал другую страницу и указал мне несколько позиций, до которых я еще не дошел. — Все из полиции Лос-Анджелеса. — «Смит энд Вэссон» мы тоже используем, это служебное оружие, однако напрягает, что все завязано на Америке. Для отвода глаз его брали? Кто такой этот Иль? Достоверно известно, что запрос от него, или от кого-то другого исходил? — Чимин метнул в меня быстрый проницательный взгляд из-под очков, будто приходя к аналогичным выводам, что и я. — У нас есть некий человек, перевозящий оружие, возможно, сотрудничая с американской полицией. Такое делается с соответствующим разрешением, без запроса это нереально. Мелкие сошки, как он, отпадают, потому что у него просто нет полномочий для организации такого. Стоит искать где-то выше. Кто? — Полиция? — прищурился Пак. — Или кто-то из своих? — Я тяжело выдохнул, массируя переносицу. — Вот сука. Можешь отследить, куда было направлено оружие? — Долго, но реально, — коротко ответил он, — Такие вещи можно отследить только по серийным номерам, которые, как правило, числятся в полиции. Но эта штучка редкая, не знаю… Попробовать стоит, но это практически обречено. Облава? — Хрен знает, но все это до добра не доведет. Я более, чем уверен, что отец не видел этого и не согласовывал эту поставку, значит, она была сделана в обход. Кто-то что-то мутит прямо у нас за спиной и надеется остаться безнаказанным. И этот кто-то — либо, полиция, либо наш, сдающий все полиции. — Хреново, — отозвался Пак. — Попробуешь что-то тонко узнать у своего Юнги? Может быть, о документации, вероятно, каким-то подразделениям выдают американские пушки, и все это идет под запись, потому что, опять же, такое на дороге не валяется. Наши перечень оружия не сдают, мы инвентаризацию не проводим, но мы и не государственная структура, у нас с бухгалтерией так себе. Я прищурился и посмотрел в окно. Какая-то сука что-то готовит прямо у нас под носом. Я был готов биться о заклад, что это все идет из-под крыла одного из отцовских подчиненных, тех самых упырей, которых я на дух не переносил. Впрочем, это было взаимно. — У нас есть время? — Я заметил первую такую несостыковку. Сразу пришел к тебе. Так что, думаю, да. Тоже считаешь, что за всем стоит кто-то из верхних? — Практически уверен в этом, но нам нужны доказательства. Дело не в сыночке, желающем доказать отцу, что он чего-то стоит. Обстоятельства набирают серьезные обороты, возможно, это касается не только нас, и мы не можем прийти с пустыми руками и косвенными уликами. Так что сидим тише воды, ниже травы: я рисую, ты пашешь на отца, и как накопаем что-то толковое — пойдем к нему, он решит. Понял? — Предельно. Посмотри, еще вот тут. — Он показал мне несколько снимков с камер наблюдения. — Это тот генеральский сыночек. В темных кругах крутится. — На снимках находился тот самый юноша, который был не так давно и за которым я просил проследить. — Приходил к нам не просто так? — Я поднял бровь и посмотрел на него. Мы поняли друг друга без слов. — Вынюхивал, получается. — Не факт, но он может быть в чем-то замешан или обладать какой-то информацией. В любом случае лучше держать ухо востро. Чоны за ним присматривают… Разговор прервал настойчивый стук в дверь. Я вздохнул и перевел непонимающий взгляд на Чимина, но тот лишь пожал плечами. Я провел языком по верхним зубам и встал из-за стола, посмотрел по камерам, кого нелегкая принесла, и выдохнул. Вспомнишь солнце… — Говори. — Я распахнул дверь и увидел перед собой запыхавшегося Чона-младшего. Его глаза бегали по помещению, однако я заметил, что он с облегчением выдохнул, увидев Чимина в поле своего зрения, что вкрадчиво наблюдал за всем, будучи, как обычно, в тени. — Казино. Бэй пришел. — Ясно, — коротко выплюнул я, протягивая ладонь, в которую Чонгук тут же вложил «Глок», словно он делал это каждый день и даже не задумывался. Быстрым движением я убрал его за пряжку ремня на пояснице. — Какова ситуация? — Началась перестрелка. Хосок там. Люди выведены по возможности. — Чего он хочет? — из тени вышел Чимин, сосредоточенный и внимательный, как пантера перед прыжком. В такие моменты он становился совершенно кровожадным. — Он с копами. Утверждает, что у нас его сестра. — Решил накрыть нас? — оскалился я, накидывая куртку и вылетая из дома, схватив ключи. Я слышал, как рядом мельтешат Чимин с Чонгуком, стараясь успеть за мной. — Кишка тонка. Где отец? Сколько копов? Что за сестра? Кто такая? — Господин Ким предупрежден, копов небольшой отряд, думаю, они хотели решить все, не привлекая много внимания. — Чонгук отчитывался на ходу, ныряя на заднее сидение. Я завел машину и сорвался с места; время неслось с какой-то неописуемой скоростью, события менялись быстрее, чем в калейдоскопе. — Ничего не слышал о его сестре, у нас с этим строго. — Нахер он вообще копов привел? Ушмарок. Подстава чистой воды! Кто-то дал ему наводку, а этот придурок сорвался и приехал разбираться. — Думал, что с копами дела быстрее пойдут, и мы ему не отдадим сестру просто так. — Вклинился рядом сидящий Чимин. — Завербованные? — Я бросил на него взгляд и тут же увидел уверенный кивок. — Не только у нас договоры с полицией, Тэхен, — спокойно ответил он. Чимин всегда в острые моменты оставался хладнокровным и уравновешенным, потому что он был уверен в своей силе, однако я знал, что сила его в ряде ножей, что он таскает с собой, как христианин иконку. — Сука. — рыкнул я, возвращая внимание на дорогу. — Как можно решать дела с минимальными потерями, притаскивая с собой завербованных копов? Дрянь. Он и не хотел никаких переговоров, а его друзья могут в любой момент позвать подмогу и устроить нам облаву. Это была гонка, от которой адреналин разгонял кровь в моих жилах. Вот то, о чем я говорил. В такие моменты нет места чувствам и страху, потому что нужно ехать и решать быстро, жить здесь и умирать молодым. Такое уже бывало, господин Бэй, вообще-то, своего рода наш приятель или как это… Партнер? Однако вот что случается: когда ты привязываешься, когда у тебя есть то, чем ты дорожишь, они обязательно этим воспользуются и ударят в твое слабое место. Кто-то надавил на него, и с этим тоже придется разбираться. Я не мог этого допустить, потому что у меня не было права на ошибку. Как будто бы кто-то натравил меня, дразня красной тряпкой, и я мчался по Сеулу вниз, где был ад, рай, казино и хаос. Туда, где кипела моя жизнь, где я привык находиться, будто бы у меня на хвосте были Циприанские пешки, не иначе. Они гнались за мной, а я был совершенно чист, потому что я, черт возьми, тоже ненормальный, падал, глядя на их ошалевшие лица. Время утекало, как песок, я кусал губы и ехал к месту, весь подобравшись. Я резко затормозил, подмечая, что на асфальте остались следы от шин, вышел из машины, слушая перестрелки в здании и быстро оценивая обстановку. Рядом со мной стояли Чимин и Чонгук, такие же собранные и внимательные, озлобленные, как цепные псы, которые сорвутся, не жалея себя, стоит сказать «фас». Я размял шею — я сам себе был ручным Цербером. — Чонгук, проверь периметр. Чимин, если отец на месте, выводи его. — Тэхен… Ты боишься? Я потянулся за пистолетом и замер. Я позволил себе несколько вдохов и выдохов, чувствуя, как забивается сердце, погрязшее в адреналиновом приходе. Дышать на секунду стало нечем. Я смотрел в пол, чувствуя, как что-то наступает на горло, противное, мерзкое, что-то, что я привык игнорировать, с чем уже свыкся, как с неотъемлемой частью себя, однако сейчас я вспомнил его слова и заострил внимание на своих ощущениях, о чем тут же пожалел. Я выпрямился, сжал руки в кулаки, пока не хрустнули костяшки. Здесь нет места чувствам, нет места панике. — Бояться — это нормально… Я сурово посмотрел на здание, что выстроил мой отец. Его империя, детище. Вдохи стали рваными, учащенными, я зажмурился, диафрагму сдавливало, подкатывала тошнота. Я слышал крики, раздающуюся автоматную очередь, но заставил себя вернуться в реальность. — Я, Юнги, ничего не боюсь. — Рывком я достал пистолет, проверил магазин и решительно пошел туда, где кипела жизнь, в которой ему не было места.