Когда двое сближались…

Цветы на столе, во время званного ужина, должны подходить к платью леди — таковое правило Гермиона когда-то вычитала в книге по этикету времён короля Эдварда. Так что можно было сказать, что мелкие синенькие цветочки в вазах соответствовали как голубому платью мисс Грейнджер, так и вечернему туалету миссис Малфой, более глубокого синего цвета. Примечательно, что хозяйка дома и — Гермиона сама сомневалась, к какой категории следует себя отнести — гостья, оказались одеты в платья одного цвета, но разного оттенка. Как назывались цветы, Гермиона не могла вспомнить, и вынуждена была признать сама себе, что в этой образовательной части по Гербологии у неё пробел. Также лучшая ученица факультета Гриффиндор заметила у себя проблемы с памятью, логикой и здравым смыслом. Белобрысый нахал и, по совместительству, причина всех этих досадных недоразумений, куснул Гермиону за грудь, лизнул в висок и не без галантности отодвинул для неё стул. На противоположном конце стола Люциус отодвигал стул Нарциссе, без вышеозначенных прелюдий. Перед обедом Мисс Грейнджер провела воспитательную работу, целью которой было заставить Драко не делать за столом действий явного сексуального характера. Лекция проходила в атмосфере лихорадочного предобеденного секса. Гермиона, задыхаясь от возбуждения, пересказывала юноше своё понимание правил. При котором Драко запрещались сексуальные поползновения в присутствии мистера и миссис Малфой. Невразумительный стон Драко гриффиндорка предпочла принять за абсолютное согласие с её доводами. Приведя себя в порядок, мисс Грейнджер напоследок «подушилась» последним подарком Драко. Малфой стоял рядом и довольно ухмылялся. Принимаясь за суп из перепелов, Гермиона в который раз думала: за что она любит Драко? Ну, кроме того, что он великолепно готовит. Почему, вообще, люди любят друг друга? Её ограниченный жизненный опыт сконфуженно разводил руками. Почерпнутые в книгах знания могли лишь предъявить сухие высказывания давно почивших классиков, меркнущие и рассыпающиеся в труху при одном лишь воспоминании о некоем гадком слизеринце. Гермиона читала в каком-то девчачьем журнале тест, где надо было на вопрос: «почему вам нравится тот или этот мальчик?» выбрать ответ, соответственно, по причине: запаха, вкуса, цвета или тактильных ощущений. Тест был направлен на выявление у отвечающего превалирующих чувств. Все люди разные. Кому-то важен внешний вид партнёра, другой чувствителен к запаху, третий не выносит рыжих, а четвёртый расстаётся со своими пассиями, потому что их прикосновения кажутся ему недостаточно нежными. Гермиона могла бы поставить плюсик напротив каждого из этих условий: Драко нравился ей на ощупь, вкус, запах и против цвета она тоже ничего не имела. Может ли это приятие считаться любовью? Долгое время она считала, что не способна любить. Потом поняла, что это чушь. Она же любила своих родителей, Рона и Гарри. Но почему она их любила? Родителей любят потому, что те заботятся о тебе. То есть, она любит их из благодарности. А Рон и Гарри спасли её на первом курсе. Опять же — благодарность. Значит ли это, что между любовью и благодарностью можно поставить знак равенства? Интересное уравнение. Она что, благодарна Малфою? Пожалуй, вот она — зацепка! Благодарность! За что Гермиона могла бы быть благодарна старому школьному врагу? За то, что больше не обзывает её грязнокровкой? Слабый аргумент. И тут она поймала взгляд Драко. Тот вдруг улыбнулся ей. Нежно. И тут до Гермионы дошло, почему она ему благодарна — за то, что теперь зреет у неё внутри. За ребёнка. Почему-то этот, пришлось признать, весомый аргумент, перевесил все сомнения. Как оказалось, ей нравилось быть беременной. Никогда бы не подумала! Осознание заставило мисс Грейнджер искать под столом руку Драко, незамедлительно ответившего на пожатие. Нарцисса и Люциус негромко переговаривались друг с другом на своём конце стола. Так что Гермиона, решив, что беседа не противоречит правилам приличия, рассказала Драко пришедшую ей в голову идею о благодарности. — Любовь равнозначна благодарности? Почему бы и нет, — пожал плечами Малфой. — Всё логично. Ну, что, пойдём в библиотеку после ужина? Они отправились в библиотеку после обязательного ритуала уборки и мытья посуды, осуществляемые Драко. Гермиона начала немного понимать его неандертальское поведение — столько времени проводить в кухне, под сенью первобытного искусства! — малфоевидное племя как раз гурьбою бегало за мамонтом… Или от мамонта — кто их разберёт… Мисс Грейнджер больше занимало посещение библиотеки. В конце концов, книжное собрание Малфоев должно быть не менее впечатляющим, чем такое же в Хогвартсе. — Я заметила, — сказала она юноше, — что не могу пройти в этот коридор, — Гермиона подошла к ротонде Ротонда - от латинского слова rotondus, что значит круглый. Это круглое в плане здание, вокруг которого стоят колонны, а наверху находится купол., откуда расходились коридоры в четыре стороны. Три из них вели, соответственно: в апартаменты Драко, в столовую и вниз — на кухню и в холл. Четвёртый же, хоть и был виден, но при приближении к этому коридору вход будто бы уплывал, так что пытающийся войти… — Постоянно натыкаюсь на стену по обе стороны от входа, — пожаловалась мисс Грейнджер. — Это в лучшем случае, — откликнулся Малфой. — А в худшем… окажешься на потолке вверх ногами. Надо было спросить разрешения, — объяснил Драко. И добавил: — У меня. — Хм? — гриффиндорка скептически скривила губы. — Не веришь? — слизеринец вскинул голову. — Попробуй. — О, пожалуйста, Драко, — насмешливо попросила Гермиона, — позволь мне пройти. — Позволяю, — также гротескно протянул Драко. Настороженно покосившись на Малфоя, гриффиндорка сделала шаг. Ничего не произошло — в смысле, она не оказалась на потолке. Девушка пошла вдоль стен, украшенных гобеленами и портретами, на которых маги зевали украдкой, считали мух или же просто дрыхли. Однако при приближении Гермионы надменные лица изумлённо вытягивались. Тем не менее, никто из изображенных на портретах людей не издал ни звука, кроме чопорного старика в бархатном костюме и массивной золотой цепью на груди, доселе мирно похрапывающего на своём портрете. Внезапно он проснулся, увидел мисс Грейнджер и заорал спросонья: — Кто!? Что!? Это же!.. Дальнейшее Гермионе узнать не довелось, так как старик, булькнув, умолк, глядя куда-то поверх её плеча. Девушка обернулась. Стоящий за ней Драко улыбнулся и потянул её дальше. — Что в этих комнатах? — полюбопытствовала Гермиона. — Камеры пыток, — любезно просветил её Малфой. — Что? — поморщилась мисс Грейнджер. — Шучу, конечно, — хмыкнул юноша. — Там спальня родителей, кабинет отца и мамина гостиная. — Версия с камерами пыток мне больше нравится, — пробормотала Гермиона. И тотчас оказалась в кольце малфоевых рук. — Правда? — Драко прижал грязнокровочку к стене, перехватив её руки и зафиксировав их своими по обе стороны от кудрявой головы. — Драко, перестань, — велела гриффиндорка, впрочем, без должного возмущения. — Не здесь, — пообещал Малфой с улыбкой. — В кровати. — В какой крова… — только и успела сказать Гермиона, когда Драко подхватил её на руки и буквально ввалился в комнату рядом. Огромная кровать под помпезным белым балдахином не оставляла сомнений в предназначении этой комнаты. — Ты собираешься делать это в спальне родителей? — мисс Грейнджер в шоке уставилась на Малфоя. На что тот только ухмыльнулся. — Не смей! — твёрдо сказала она. Драко плюхнул её на вышитое белое покрывало и не без удовольствия навалился сверху. Протестовать отчаянно не хотелось. Гермиона пыталась выдать что-то морализаторское, но за то время как Малфой облизывал её шею, она не смогла связно высказать и двух тезисов. Когда Драко перешел к груди, трепещущей под голубым шёлком платья, мисс Грейнджер, оставив попытки призвать слизеринца к дисциплине и сдержанности, сама потянула голубой подол платья вверх и раздвинула ноги. Интерес Малфоя немедленно сместился вниз и сосредоточился между стройных ног гриффиндорской старосты. Нижнего белья ей так и не выдали. Так что кроме платья и Пояса Верности на Гермионе ничего не было. Она выгнулась и застонала, почувствовав губы и язык Драко на своих половых органах. — Не дави на затылок, — поцелуй. — И на шею не дави, — лёгкий укус. — И уши не выкручивай, — язык погружается глубже и быстрее. — Драко!.. — стон-призыв. Малфой взвился вверх и вперёд, вниз и вглубь. Руки Гермионы оплетают шею юноши, а её ноги — талию Драко. И тут до мисс Грейнджер стало доходить, почему отпрыск старинного магического рода не стесняется заниматься сексом на виду всей магической общественности. По той же причине, почему несчастные Мария-Антуанетта и её супруг Людовик совокуплялись на ложе посреди большой залы, полной таращащихся на них придворных. Общественность должна лично убедиться в непрерывности правящего рода. — Драко? — в спальне зажегся огонёк Люмоса, высветив лицо Нарциссы Малфой. — Что случилось, мама? — отозвался юноша. Он и мисс Грейнджер после продолжительного и изматывающего секса заснули прямо там, на постели родителей Драко. — Хорошо, что вы оба здесь, — с обеспокоенным видом Нарцисса подошла к кровати. — Тётя Белла приехала!

……………………... Выход в ми'р Вот по этой по самой аллейке, — Чуть левей. ……………………...