Когда двое сближались…

Экономно собрав Драко в кучку, Гермиона пролевитировала обездвиженного Малфоя в первую попавшуюся кладовку слизеринских подземелий. Не тащить же его через весь Хогвартс до Выручай-комнаты! Да и не факт, что вышеозначенное помещение окажется свободным. Деловито привязав юношу к столу, мисс Грейнджер освободила его от заклятия неподвижности, так что Драко мог двигаться в пределах наложенных пут. Но не от заклятия молчания. — Мне действительно тебя не хватало, — призналась она, к удовольствию Малфоя. Лицо Драко приняло самодовольное выражение. И тут же перестало быть таковым, когда Гермиона обрушила стол, взмахом палочки выбив из-под него все четыре ножки. Рухнув вниз в удушливом облаке трухи, слизеринец вытаращил глаза, задыхаясь от потрясения, вызванного внезапным падением, а тем паче, от пыли, поднятой упавшим столом. — Упс! — грязнокровка подняла ладошку к губам. — Не ушибся? Прикидывая ущерб, Драко часто заморгал, собираясь с силами, чтобы удержать непрошенные слёзы. — Конечно, не ушибся, — сообщила Гермиона весьма прохладным тоном. — Я бы не допустила, чтобы с тобой случилось что-то плохое. «Воспитываешь?» — одними губами вопросил Малфой, придав своему покрытому пылью лицу наглое выражение. — Я думаю, что воспитывать тебя бесполезно, — прочтя по губам, возразила грязнокровка. — Но… Месть в качестве мотивации никто не отменял, — задумчиво сообщила ему мисс Грейнджер. — И я действительно зла на тебя. Юноша опустил глаза, в надежде, что его трогательно-покаянный вид растопит ледяную глыбу, именуемую Гермионой Грейнджер. Не подействовало. Она отвернулась. Странно. Драко впервые в жизни совершил благородный поступок — ну, тот, со спасением крысы — однако это вышло ему боком. Он повернул голову, пытаясь выяснить, чем занята грязнокровка, и успел заметить, как с плеч девушки соскальзывает блузка. Это как после ненастья вдруг выглянуло солнце. Малфой ощутил подъём (по всем фронтам). Полученные синяки внезапно стали чем-то несущественным, а брюки — тесными. В конце концов, что такое мораль, как не… Гермиона повернулась, ослепив Драко своим новым голубым бюстье. Такого он ей не покупал… Мысль затерялась в шелковых голубых складках, мягко охватывающих полные груди и выпирающий животик. Слизеринец содрогнулся от возбуждения и притока холодного воздуха, когда мисс Грейнджер наложила на него очищающее заклятие. Такова Грейнджер: чистота — залог здоровья, порядок — прежде всего. — Так что ты будешь умничкой, — освобождая Малфоя от одежды, сказала Гермиона, — полежишь спокойно и помолчишь. На что он издал глухой стон, когда, снимая с него брюки, она задела эрегированный пенис. — И всё-таки, ты очень красив, — сообщила Драко мисс Грейнджер, разглядывая его так, что слизеринец почувствовал себя распластанной на разделочной доске рыбой. Ещё живой рыбой. Извивающейся и дергающейся от прикосновения поцелуев-ножей. По крайней мере, наслаждение, которое он получал, можно было назвать «острым». И это было только начало. Гермиона нависла сверху, скользнув шелковыми выпуклостями по телу Малфоя, и поймав его выступающую сущность между своих ног. Слизеринец, коротко взвыв сквозь зубы, выгнулся дугой, стремясь попасть в ускользающий рай. Гермиона дразнила его, приподнимаясь и опускаясь, но не позволяя войти целиком. Драко видел её злокозненную улыбку: она, прерывая поцелуи, всматривалась в горящее возбуждением лицо юноши. Проведя губами по шее Малфоя, Гермиона тёплым дыханием, быстрыми прикосновениями языка и лёгкими поцелуями-укусами, спустилась по его торсу к паху, вызвав у Драко намерение высвободиться, во что бы это ни стало. Его руки и ноги напряглись, натягивая путы. Он приподнялся в попытке посмотреть, но так как положение оказалось очень неудобным, слизеринец изогнул шею, положив голову на бок. Мисс Грейнджер смотрела на торчащий как гвоздь пенис Малфоя, с таким выражением, какое Драко никогда у неё не наблюдал. Выражением толстяка, узревшего витрину с мороженым. Обеспокоенный слизеринец издал тревожное мычание. Гермиона потянулась и, взяв его лицо в ладони, прошептала, целуя после каждого слова: — Всё хорошо… — поцелуй в губы, — мой сладкий… — в подбородок. — Я… — в левый глаз, — не сделаю тебе… — в правый, — ничего плохого, — в кончик носа. Успокоим, таким образом, нервного Малфоя, мисс Грейнджер дотронулась губами до самого дорогого. И Драко забился в своих путах, как пойманный в силок зверёныш. Только эти силки были из шёлка, теплоты и света, мелькавшего под сомкнутыми веками. Призвав всю свою выдержку, он смог предотвратить взрыв эякуляции. Почувствовав прекращение атаки в нижних регионах, Драко открыл глаза и торжествующе ухмыльнулся. Грейнджер смотрела на него задумчиво. — Упрямый, да? — Гермиона протянула руку и провела пальчиком по идеально ровному носу слизеринца. Приблизила свой рот к уху Малфоя: — Представь, что это последняя наша встреча, так что не скупись… Не дав Драко опомниться после столь разочаровывающего заявления, мисс Грейнджер оседлала бёдра слизеринца, на этот раз полностью забрав в себя всё самое лучшее из вертикального, что у Малфоя было. Неторопливые движения сменялись бешеной скачкой. Гермиона высвободила из голубого шёлка бюстье свои великолепные груди. И, уловив выражение удовольствия на лице юноши, улыбнулась. Драко любил смотреть на обнаженные части тела мисс Грейнджер, а на эту — особенно. Склонившись к его лицу, гриффиндорка нашла своим ртом губы Малфоя, поймав его вздох. Вскинулась опять, срывая свою шелковую одежку, и предстала в ошеломительной наготе. Драко потянулся к ней, и Гермиона легла на твёрдую, как доска, юношескую грудь своей, мягкой, полной и упругой. Запустив пальцы в шелковистые волосы Малфоя, девушка принялась целовать Драко, потому что она действительно соскучилась. Потому что нерастраченная нежность накопилась как полноводная река, и вышла из берегов. Потому что она, наконец, поняла, в чём смысл любви. Это было как откровение, которое даётся лишь раз в жизни. Гермиона улыбалась, чувствуя, как Малфой извивается, стонет и готов отдать ей то, что она так хочет. Но вместо эякуляции мисс Грейнджер настигла рука, внезапно вцепившаяся в волосы на её затылке. Гермиона, невольно дёрнувшись, вскрикнула от неожиданности. «Попалась!» — беззвучно ухмыльнулся Драко. Он как-то сумел высвободить одну руку. И теперь поворачивался набок, подминая под себя Гермиону. Потянулся и нашарил на полу палочку, продолжая удерживать девушку между своим телом и столом. Поочередно убрав со своих конечностей путы, Малфой снял со своих голосовых связок заклятие Безмолвия. Гермиона не пыталась вырваться, прижимаясь лицом к шее Драко и тяжело дыша. — Я люблю тебя, — прошептала она вдруг. — Правда? — удивился Малфоя. — Ты раньше никогда не говорила. — Поняла это только сейчас. — Вот как, — пробормотал Драко, его руки уже блуждали по телу Гермионы, а губы искали её рот. Нашли. Мисс Грейнджер позволила углубить поцелуй. Дождалась, когда слизеринец потеряет бдительность, и выхватила у него палочку. Драко вскрикнул от ярости, повиснув головой вниз. — Только я не поняла, почему именно тебя я люблю, — продолжая свою мысль, изрекла мисс Грейнджер. Привязав Малфоя вторично к лишенному ножек столу двойным заклинанием Шелковой Верёвки, Гермиона вытащила фотоаппарат Колина Криви. — Совсем про него забыла, — сказала она с опасной улыбкой. — Не надо, — без улыбки попросил Драко, укоризненно смотря на гриффиндорскую старосту. — Ну, — Гермиона кокетливо надула губки, — я подумала: или это, или… Блейз Забини. — Хорошо! Фотоаппарат! — нервно рявкнул Малфой, злобно косясь на вышеозначенный предмет. — Так боишься Забини? — засмеялась гриффиндорка. На что Драко ответил очень внимательным взглядом. — Нет, — сказал он, наконец, — просто стараюсь обойтись без членовредительства. Забини мне вроде как друг. Не хотелось бы отправлять его в Больничное крыло. В этот момент Гермиона подняла фотоаппарат и сфотографировала лицо Малфоя: предельно серьёзное, с раздутыми тонкими ноздрями и сжатыми губами. — Зачем ты это делаешь? — поморщившись от вспышки, спросил слизеринец. — Как я уже говорила, — ковыряясь в фотоаппарате, пояснила гриффиндорка: — ты красивый. Ты мог бы быть моделью. — Быть чем? — встревожился Малфой, в ужасе представив себя манекеном. — Ну, очень красивой картинкой, — предположила мисс Грейнджер. — Как… на коробке с шоколадом? — Драко честно пытался понять, куда его хотят пристроить и зачем. — Нет, — возразила грязнокровка, поворачивая голову слизеринца в профиль. — Это для личного употребления. Для меня, — уточнила она, поднимая фотокамеру. — Лежи спокойно. — Зачем тебе картинка, — бурчал Малфой, терпя неудобное положение, — когда у тебя есть я в натуральном виде? — вспышка. — Или тебе нужна картинка, — поворачиваясь в более удобное положение, сказал он, — потому что картинка послушная, не задаёт неудобных вопросов и её можно в любой момент засунуть в книгу в качестве закладки? — с неприятной проницательностью заявил слизеринец, пристально глядя Гермионе в лицо. Она опустила фотоаппарат. Правда ли это? Она могла смириться с Малфоем только когда он связан? А ещё лучше, в виде колдографии, спрятанной в учебнике? Нервно поправив свои пышные волосы, Гермиона шагнула к Драко. — Взять бы, и отрезать всё лишнее, — прошипела она. — Твою спесь, твоё хамство… — Давай! — Малфой с вызовом вскинул острое лицо: — Сделай из меня ангела! Даже если тебе придётся меня покалечить. Мисс Грейнджер отшатнулась — в хранимой ею колдографии спящего Драко Малфоя имелась деталь: видные за худыми плечами ангельские крылышки, выкроенные из белой простыни.

……………………... В городе Гаммельне дешево шить: Только один покрой в нем. ……………………...