Сладкое горе

Драко на этот раз ехал в отдельном купе, ему надо было подумать. И еще он боялся, что проклянет даже Забини, не говоря уж о Паркинсон. Ему настолько осточертело его положение лорда, деньги и связи, что хотелось выть на луну как какому-то оборотню. Потому что зачем положение? Зачем деньги? Зачем связи? Зачем ему все это, если он умудрился потерять часть своей души? Драко слышал о том, что при убийстве волшебник расщепляет свою душу. А если убиваешь любовь? Драко, конечно, был воспитан со специфическим отношением к этому чувству. Точнее, в него годами вдалбливали, что любви не существует. Что существуют только деньги и связи. Они реальны, и польза от них ощутима. А чувства, учил отец, придуманы неудачниками, чтобы покрывать собственную слабость. Он сделал все, как был должен. Показал всем, что грязнокровка ему никто, что он просто игрался с ней. Теперь, по-идее, он должен был добить ее окончательно, потребовав себе на лето… Но Драко не смог. Потому что чувствовал, что добьет этим скорее себя. Не сможет обращаться с ней как с рабыней и делать вид, что ее отчаяние совершенно не трогает его. Он сидел в пустом купе и пытался себя убедить в том, что со временем станет легче. Надо только дать себе время, три месяца как раз то, что нужно. И он сможет снова обращаться с Гермионой как с вещью. Сможет забыть, что считал ее близким человеком. И даже сможет выписывать ее на лето, как все остальные лорды выписывают грязнокровок. Как Блейз выписал Алису. Драко тоже выписал себя грязнокровочку. Не Гермиону. Он просто ткнул пальцем наугад, и ему было плевать, на кого падет случайный выбор. Пусть все думают, что у него все прекрасно. Панси пыталась войти в купе. Постучалась и, замерев на пороге, спросила: - Драко, разрешишь мне зайти? - Нет. - Но почему? Ты все правильно сделал, теперь у нас все будет хорошо. - У нас ничего хорошо не будет, Паркинсон. - Это из-за грязнокровки? - Нет, из-за тебя. Ты посмела ставить мне условия. Разве так должна вести себя будущая супруга лорда? - Я прошу меня простить. - Ни в коем случае. Ты хочешь выйти за меня замуж? Но, поверь мне, ты не раз проклянешь день нашей свадьбы. Слово лорда. Панси побелела – слово лорда это вам не шутки, а возможностей испортить жизнь супруге у любого лорда предостаточно, все это знают. Потому как в чистокровный семьях глава семьи – это, прежде всего, полноправный хозяин. И его слово должно беспрекословно исполняться не только грязнокровками и домовыми эльфами. Прежде всего, детьми и женой. Панси хотела что-то сказать, сгладить ситуацию. Но Драко не дал девушке такой возможности, захлопнув дверь прямо перед ее носом. Пусть и она помучается грустными мыслями. Блейз же в купе к Драко от греха подальше даже не заходил. Он сидел со своей невестой и Паркинсон. Компания так себе, но не с Ноттом же… Девушки болтали о всяких глупостях, Блейз их не слушал. Зачем? Чтоб завихрение мозга получить? К тому же он глубоко ушел в собственные мысли, крайне невеселые. Он боялся, что зашел слишком далеко. Это же была только шутка, очередная жестокая забава над очередной грязнокровкой. Он ничего не ставил на кон и считал, что Драко тоже не ставит ничего. В итоге получилось что у Драко на кону любовь, а у него самого дружба. Драко с той самой развязки с Блейзом не говорил, не считая сухих дежурных фраз. Блейз сначала не понял серьезности ситуации. Подумал, что друг обиделся немного, поворчит, и все пойдет своим чередом. Но Драко, очевидно, всерьез решил, что их дружба себя изжила. И из-за кого? Этой Грейнджер? Блейз не мог понять, как так вышло, что для Драко их дружба стоит меньше, чем гордость какой-то грязнокровки. Он что, влюбился всерьез? Но в них же годами вдалбливают одно – грязнокровки могут быть только слугами, не друзьями, не любимыми, их нельзя оценивать как равных себе. Так почему же вышло так? Панси вышла проведать Драко с победным видом. Блейз хотел остановить ее – он предполагал, чем это закончится. Но посмотрел на лицо, полное превосходства, и не стал. Потому что он где-то на уровне подсознания ощущал, что они сделали что-то неправильное. Но Панси была уверена в том, что все прошло как по маслу. И Блейз решил предоставить ей шанс самой убедиться в том, как она ошибается. Панси вернулась меньше чем через двадцать минут, вся заплаканная. Нельзя сказать, чтоб Блейз ощутил злорадство. Хоть Панси ему и не нравилась, все же именно она в большей степени помогла его плану. К тому же это говорило о том, что Драко решительно настроен. Но Блейз понимал – разговора не избежать. Он решился перед самым прибытием. Понял, что, если они не выяснят отношения сейчас, он рискует на все лето остаться без общества друга. Как Блейз и предполагал, к тому времени Драко надоело сидеть в купе одному. Он вышел и стоял у окна, делал вид, что увлечен пейзажем. Блейз вдохнул, выдохнул и встал рядом. Драко не заговорил с ним, но и не прогнал. Приободрившись, что его дела все же лучше, чем у Панси, Блейз начал разговор сам: - Драко, послушай, ты еще долго собираешься на меня дуться? - Я на тебя не дуюсь, Блейз. Я просто очень разочарован. - В чем? - В нашей дружбе. - Это что, все из-за поганой грязнокровки? - Не смей ее так называть! - Драко, но это же глупо! Ты не можешь перестать со мной дружить из-за какого-то дурацкого пари! Мы развлеклись, и все. - Если ты считаешь, что развлекся, Блейз… Значит, решение прекратить нашу дружбу единственно верное. Блейз не помнил, как прибыл домой. Он был словно в тумане. Никак не мог поверить в слова Драко. Как он может поставить на их дружбе крест? Блейз знал ответ – друг страдает. А ведь он никогда не хотел этого. Его идея сперва заключалась в том, чтобы унизить Грейнджер, она его раздражала. Когда Блейз понял, что игра затянулась, он хотел только поскорее покончить с этим. Отчего-то Блейзу казалось, что Драко успокоится, как только сделает с Грейнджер то, что сделал. Что после унижения грязнокровки жизнь наконец-то вернется в прежнее русло. Но то что Драко отказывается от дружбы, грубит невесте… Это могло означать только одно – он действительно любит Грейнджер. В голове не укладывается! Блейза обуяла сильнейшая злость на всех грязнокровок, желание сделать как можно больнее им всем. Черная энергия требовала немедленного выхода. И был только один человек на данный момент, на кого Блейз мог выплеснуть ярость – выписанная им на лето грязнокровна Алиса. Блейз не помнил, что делал, сознание словно заволокло алой дымкой. Он чувствовал только неправильность происходящего даже для него. Очнулся в специальной комнате для забав с грязнокровками. Он лежал на кровати. Рядом скорчилась Алиса. На девушке не было одежды, она сжалась в комок и тихо плакала. Блейз посмотрел на свою жертву и похолодел – на теле были следы от ударов плетью. Сама плеть валялась рядом. Не то, чтобы это было из ряда вон выходящим. Просто Блейз не считал для себя приемлемым такое обращение даже с грязнокровками. Исключение составляла разве что Грейнджер. А тот случай в бараке был просто необходимостью, актом мести, а не способом получить удовольствие. Но такого Блейз от себя не ожидал. Он нащупал свою волшебную палочку и, переместив Алису на кровать, стал произносить обезболивающие и заживляющие заклинания. Трансфигурировал стул в кружку и с помощью заклинания «Агуаменти» наполнил ее водой. Дал Алисе напиться. Потом потребовал у домовых эльфов успокоительное и снотворное зелья. Напоил ими Алису и вышел из комнаты. Только перед этим произнес слово, которое от него еще не слышала ни одна грязнокровка. Он сказал: «Прости». Заснул Блейз под утро. Ему не давало покоя чувство, испытанное при виде того, что он сделал с Алисой. Это была не просто жалость (что само по себе недопустимо). Блейз с ужасом понял что чувствовал нежность, а от нее один шаг до… Нет, нельзя произносить это слово. Ведь мысли материальны, а ну как сбудется. Неужели, то, что испытывает Драко, заразно? Это была последняя мысль, перед тем как Блейз заснул. Его растолкала стража министра. Что ж, Блейз это предполагал. Было бы странно, если бы мистер Риддл не догадался. Мать пыталась вступиться за сына, ее оттолкнули с дороги. Отец стоял бледный как полотно. Блейз, не спеша, оделся и вышел сам. Сказал: «Не надо меня тащить. Сам пойду». В зале были все ближайшие сподвижники министра. Блейза втолкнули в круг. Он успел заметить Друко. Друг был белый как полотно. Родителей не было. Лорд (странно в этот момент называть его министром) начал с «Круцио». Блейз терпел молча. На краю сознания мелькнула мысль, что это ему наказание за сотворенное с Алисой, и Блейз сам очень ей удивился. Потом Риддл спросил: - Знаешь, за что? - Да, знаю. - Раскаиваешься в содеянном? - Нет. - Что ж. Пусть узнают все. Послушаем их мнение. Министр применил древнее заклинание. Вроде легилименции, только теперь произошедшее с Блейзом видели все присутствующие, словно находились в омуте памяти. До конца учебного года всего ничего, Блейз гуляет по Хогсмиту. Один, занят своими мыслями, почти не смотрит, куда идет. И тропинка выводит на окраину, куда не захаживают ученики. Там юный лорд видит знакомую фигуру. Окликает, и Родерик Риддл поворачивается к нему лицом. В руке зажата волшебная палочка. Блейз молниеносно выхватывает свою. Они стоят друг напротив друга. Молчат. Блейз не выдерживает первым: - Что дальше Род? Убьешь меня, как убил своего брата? - Я не убивал. Блейз, поверь, мы же друзья. - Мы были друзьями, и это было давно. Завязалась дуэль. Ни одного опасного заклятия, оба противника старались просто один другого разоружить. В конце концов, победа оказалась за Блейзом. Он стоял над лежащим на земле и не шевелящимся Родом, палочка бывшего друга лежала рядом, но не дотянуться… И тут Блейз понял, что не сможет сдать Родерика, и точка. Он знал, что покрывающему преступника грозит смертная казнь. Знал, что Род подозревается в детоубийстве, и вина практически доказана. Знал, что они давно не виделись, и оба очень изменились за это время. Но в память об их дружбе сделал то, что считал верным. Он опустил палочку и сказал: «Если я еще раз увижу тебя, сразу подниму тревогу». А потом пошел к школе, не оборачиваясь. Воцарилась тишина. Некоторое время, казалось, даже никто не дышал. А потом Белатриса подняла палочку. Боль, раскаленная до бела. Кругом одна боль. Блейз понимал – Беллатриса в своем праве. Но думал, что не переживет этого. Сквозь пелену слышал крик Драко: «Министр, остановите свою жену! Она же убьет его!». Очнулся Блейз все еще в круге. Беллатрису увели. Министр говорил с Драко. Блейзу было страшно за друга, не хотелось тащить его за собой. Хотел попросить не вмешиваться, но язык не слушался. Осталось только внимать диалогу друга и министра. Решался вопрос, казнить или миловать: - Драко, ты хоть осознаешь, кого выгораживаешь? - Господин министр, Блейз вам верен, он жизнь за Вас готов отдать. Но даже ради Вас не готов предать друга, это делает ему честь. - Его друг – мой враг. - Его друг – ваш сын. И его вина не доказана. Воцарилось молчание. Блейз боялся. Не за себя, за Драко. Слишком уж это смелые слова. В конце концов, министр сказал: - Хорошо. Пока будем считать, инцидента не было. Но вы отыщете мне Родерика. Будет суд, и от его вердикта напрямую зависит участь Забини. Все свободны. Блейз осознал, что смертельная опасность пока что миновала, и силы окончательно покинули его. Он покачнулся и самым позорным образом упал бы на колени, если бы Драко не поддержал. Друг доставил его домой и передал с рук на руки родителям. Блейз сутки почти не вставал с кровати. Папа не появлялся, а мама заходила часто, очень переживала за него. Но ни о чем не спрашивала, не упрекала. Блейз был очень благодарен. А через сутки зашел Драко. Подвинул стул к кровати, на которой лежал Блейз. Спросил: - Решил похоронить себя заживо? - С чего ты взял? - Ты не встаешь с кровати, ничего не ел. Блейз, так нельзя. Пойми, жизнь продолжается. - Драко, а что скажешь ты? Тоже считаешь, что я не должен был отпускать Рода? Он был бы мертв, а у меня был бы орден. Все было бы хорошо, и меня не должно бы волновать, убивал мой бывший лучший друг брата или нет? Мы же должны всегда выполнять приказы министра, так? Думать не по нашей части? - Блейз, ты мой друг. Был и будешь. Какой бы ты не сделал выбор, я на твоей стороне. - Но ты же сам говорил… - Я помню. Вероятно, я и сам в это верил. Но, когда тебе угрожала опасность, я понял самое важное – настоящие друзья бывшими не бывают. - А эта история, с Грейнджер? - Давай не будем об этом вспоминать. А лучше подумаем, что дальше делать. - Выбора нет, Драко. Мы должны найти Родерика. Если он невиновен, мы поможем ему. Ты же знаешь, это единственный шанс для меня избежать казни. - А если виновен? - Тогда я лично приведу его на казнь и буду на коленях умолять министра о прощении. - Что ж. Пусть будет так. Друзья честно все лето пытались найти Родерика. Были везде, где мол бы спрятаться преступник. Результат оказался нулевым. Но, как ни странно, министр ничего против них не предпринимал, и в школу обоих отпустили беспрепятственно. Ехали они расстроенные тем, что не смогли исполнить свой план, и неизвестно, что теперь будет с Блейзом. Лорды не знали, что по мере того, как поезд подъезжает к школе, они все больше приближаются к тому, кого ищут. Леди Паркинсон ненавидела. Страстно, всей душой. Нет смысла обманывать себя, говорить, что грязнокровок можно лишь презирать, но никак не ненавидеть. Нет, она именно ненавидела. Гермиону Грейнджер. Прошло целое лето, а Панси все не может поверить, что из-за этой твари в ее жизни будет теперь очень мало хорошего. Подумать только! Ведь всю кашу заварил Забини, это Забини втянул и Драко, и саму Панси в эту игру, зашедшую слишком далеко. Но Блейз и Драко снова друзья! А Панси все лето пробовала поговорить с Драко, зарыть поглубже топор войны. Но он все время где-то пропадал, застать жениха в фамильном замке Панси удалось всего-то пару раз. И оба эти раза разговора толком не вышло. Драко отвечал на ее попытки всего одной короткой фразой – «Я все сказал». Хотелось выть и лезть на стену. Но Панси держала себя в руках. Она решила – надо уничтожить грязнокровку, сравнять с землей. Так, чтобы Драко не догадался, что это сделала она. Панси была убеждена – если не станет Грейнджер, жизнь войдет в прежнее русло. Как и в том, что убрать с пути грязнокровку будет легко. В конце концов, для этого существует масса способов. И все абсолютно безнаказанны. Так что в школу Панси поехала в боевом настроении. Не смотря на то, что ей пока не удалось поговорить с Блейзом. Именно его леди решила привлечь к исполнению плана. Потому что, она это знает точно, его ненависть к грязнокровке тоже сильна. Только Забини постоянно был в компании Драко. Так что разговор пришлось отложить. Но Панси не сомневалась, что своего добьется.