Вас приветствует Голубицкая

POV Саши – Ой, лесовозы вы мои любимые! Ой, лесовозы вы мои родимые! Куда же вы запропастилися? Куда вы скрылися? На кого вы меня горемычного оставили? На кого грешного покинули? Куда же вы сгинули? – Гаджик, последний раз прошу по-человечески – заткнись, иначе я за себя не отвечаю. Поверь, никаких сил не осталось терпеть твои завывания. – Значит, терпеть мои завывания у тебя сил нет? А думаешь, у меня есть силы брёхать по этой хренотени?! В сердцах топаю по вязкой жиже, по недоразумению называемой дорогой. Только я как-то не подрассчитал, что это именно жижа. Вязкая, коричневатая субстанция разлетелась фонтаном брызг во все стороны, с характерным чпоканьем припечатываясь на Кирилла. – Твою ж маму, Гаджик! Ты совсем охренел?! Мало того, что я был мокрый с ног до головы, так теперь еще и грязью заляпанный! – Кирочка, я не хотел! Честное слово не хотел! – глядя в его взбешенное лицо, четко осознаю, что если он меня сейчас не прибьет, то обязательно в эту грязюку мордахой макнет. – Ты же мне веришь, что я не специально? – Еще бы ты это специально сделал! Он со злостью начинает стряхивать с себя прилипшую грязь, но только размазывает, оставляя грязные разводы, от чего злится еще больше. – Кира-а-а, – пытаюсь привлечь его внимание, но делаю елейный голосок, в надежде, что он меня не прибьет. – Может не стоит её размазывать? Всё равно дождь скоро смоет. Льёт ведь не по-детски. Он пристально смотрит на меня так, что становится не по себе, но ничего не говорит. При этом продолжает оттирать одежду уже травой, сорванной тут же. Молчание явно затягивается, и это не есть гуд. Лично мне проще сразу проораться, слить весь негатив и успокоиться. Чем дольше удерживаю в себе отрицательные эмоции, тем глубже затягивает меня депрессняк. А вот у Кирочки всё совсем не так. Его молчание действует в воспитательных целях, а мне от такого «воспитательного процесса» хреново. Чувствую себя никчемным дерьмом или в лучшем случае мальчиком-малолеткой. В конце концов, Кирилл сжалился надо мною и изрек: – Ладно, пошли дальше, а то скоро плыть придется. – С чего ты взял? – с радостью поддерживаю смену темы разговора. – Неужели не видишь? – Эмм… И что я должен видеть? – Ну как же! Внизу у всех деревьев и кустарников всякий мусор и мелкие палки, причем прибит он к стволам с одной стороны – по ходу течения. Да и почва здесь слишком гладкая, словно раствором заливали. – Это-то я всё вижу, но хоть убей не понимаю, что это должно означать. – Только то, что когда речка разливается именно здесь она выходит из берегов и всё покрывает водой. Ясно? – Пипец! Это всё, что я смог сказать, потому что других более цензурных слов уже не осталось. Начнем с того, что вчера вечером Кира обещал мне увлекательную прогулку на лесовозах по устью сухой речки, но ночью пошел дождь, и речка оказалась не сухой, а вполне себе мокрой. Вернее, она оказалась полноводной. Минут тридцать мы еще шли по камням её русла, но потом воды стало еще больше, и нам пришлось уйти на так называемую дорогу, но, по сути, тропу, которая петляла рядом с рекой. Разумеется, ни о каком асфальте речь здесь не идет. Нам пришлось идти по самой обычной лесной тропе, которая под воздействием дождя очень быстро раскисла, местами превратившись в сплошную жижу. Как следствие этой мерзопакостной погоды – отсутствие лесовозов. Как объяснил Кирилл, они по руслу реки значительно сокращали путь, а во время дождей ездили вкруговую. Поэтому мы сейчас вынуждены месить грязь ногами. Настроение у меня стало хуже некуда, особенно когда появилось ощущение того, как капли воды, просочившись сквозь куртку и майку, медленно стекали по спине, затекая в трусы. Минута утекала за минутой, складывая время в часы, а дождь капля за каплей делал из меня мокрую курицу, насквозь пропитывая мою одежду. Хорошо хоть эти умники, собирающие нас в дорогу, удосужились положить защитные чехлы для рюкзаков. Их содержимое не промокнет, и потом можно будет в сухое переодеться. Вот почему нельзя было нам по дождевику всунуть? Вес у него не большой, а польза огромная. Ничего, вернемся назад, и я потолкую с устроителями. Морду, конечно, не набью, но нервы подпорчу. Недаром ребята говорят, что я самый главный нервомот в мире. Хотя, в такой погоде есть и положительный момент. Погода не способствует болтовне, а монотонность движения наталкивает на философский лад. Конечно, если бы мы ехали, то однозначно от мерного шелеста дождя тянуло бы в сон, но топать приходится на своих двоих, а значит, голова остается ясной и она тут же заполняется мыслями, причем вовсе не глупыми. В последние месяцы моя жизнь круто изменилась, и все эти изменения происходили слишком стремительно. Я с трудом успевал подстраиваться под такие бурные изменения, хоть и не всегда удачно, а на то, чтобы остановиться и подумать, так вообще сил не было. А может быть попросту не было желания? Ведь если задуматься, то кем я стал… Истеричкой? Местным дурачком? Шутом? Типа, я ощущаю себя рядом с ними шлюхой, они считают меня доступным и пользуются моим телом вовсю, имея в хвост и гриву. Но ведь я и сам не против. Никто из них не применил ко мне силу, не сделал того, чего я бы не позволил. Да и удовольствие я получаю всегда. Вот именно, что всегда! Мне и в голову не придет подумать, как там Кира или Сёма, кончили они или нет, словили кайф или так, тупо шкурку погоняли и ладно, сойдет. Я никогда не задумывался о таких вещах, а вот они думают и заботятся обо мне… Тогда чего я постоянно выкобениваюсь? Почему всем нервы мотаю? Почему не могу вести себя по-нормальному? Ведь всего лишь каких-то три месяца назад я был совершенно другим. Что так изменило меня, причем далеко не в лучшую сторону? – Гаджик!! – от слишком громкого окрика я даже вздрогнул и чуть не грохнулся в грязь, поскользнувшись. – Зову, зову тебя, а ты не слышишь. Где витаешь? О чём думаешь? – Да так, ни о чем… – С таким выражением лица «ни о чем» не думают. – Кирилл… – устало тяну, не зная, как сказать, чтобы он отстал от меня. Но он очень умный мужик, так что понимает всё сам. – Ладно, проехали. Я чего спросить хотел. Может быть, мы не пойдем на точку? – не знаю, что отразилось у меня во взгляде, но Кира слишком быстро пояснил. – Здесь в полукилометре есть охотничий домик. Там можно и обсохнуть, и непогоду переждать. Не знаю как тебя, но меня уже достал этот дождь. Я промок до трусов. – Ага, аналогично. Веди в свой охотничий домик, а то я скоро сдохну. – Он вовсе не мой, – послышалось бурчание в ответ, – а местного лесничества. Но для меня не так важно чей он там. Главное, что совсем скоро я буду в тепле, скину промокшую одежду и буду абсолютно счастлив. Добрались мы быстро. Наверное, знание того, что скоро всё закончится, придало сил, и у меня будто второе дыхание открылось. Домик оказался добротным, хоть и маленьким, состоящим из одной комнаты, в которой было всё необходимое. Посреди комнаты стоял грубо сколоченный стол с лавками. Потом были еще три двухъярусные кровати, тоже самодельные, и несколько полок, заваленных всякой всячиной. Пока я топтался на месте, рассматривая комнату, Кирилл снял рюкзак, обувь и часть одежды, оставшись только в штанах, и направился прямиком к железной бочке с трубой, стоявшей особняком в углу. Сначала он наклонился к ней, выставив на обозрение свою пятую точку, а потом присел на корточки и… и я залип… Его спина, влажно блестевшая от дождя, притягивая взгляд. Невыносимо хотелось подойти к Кире, провести ладонями по его спине, оглаживая каждый изгиб, каждую напряженную мышцу, убирая с кожи влагу, стирая любое напоминание о плохой погоде. Или лучше слизать… Провести языком по цепочке позвонков к основанию шеи, оставляя влажный след слюны… Хотя нет, это же опять мокро… – Гаджик! – вздрагиваю от излишне громкого окрика. – Вернись ко мне. – К тебе? – делаю шаг к нему на встречу. – Так я… – Я имел в виду на землю. Хватит витать в облаках. Снимай мокрые шмотки, а то не дай Бог заболеешь. Вот так – никакой романтики и радужных кроликов, а только ор и бытовуха. Эх, Кирилл, Кирилл… Ты убиваешь во мне лучшие порывы… Приходится вспомнить, что я уже как бы взрослый и нужно вести себя соответственно. Спустя час мы сидели за столом уже сухие и сытые, неспешно потягивая горячий чай под ласковый треск дров в печке. Как оказалось железная бочка – это печка со странным названием «буржуйка», но главное, что Кирилл был с ней на «ты», поэтому у нас сейчас тепло и хорошо. Только вот на душе погано. – Саш, о чём думаешь? – Ни о чём. – По тебе видно, что ни о чём хорошем. Так всё же? Интересно, что он от меня ждет в ответ? Что я ему душу начну раскрывать? А может быть правда, стоит поговорить? Кирилл, пожалуй, самый нормальный из моих мужиков. – Я вот всё думаю о своем поведении. – И что с ним не так? – Всё не так! Кирилл потер глаза, огладил свои скулы и задержал ладонь на подбородке, обхватив его пальцами. Так обычно делал Ефимыч, мой препод по физике, когда мы особенно сильно доставали его. При этом он еще горестно вздыхал и обречено бормотал: «Дебилы… Что с них взять?» Кирилл дебилом меня не назвал, но явно был близок к этому. – Ты опять начинаешь? – Нет, не начинаю. На этот раз я из-за другого парюсь. – Кирилл был явно удивлен, о чем вопила его мимика, но он молчал, ожидая от меня продолжения. – У меня ведь всё нормально, вроде бы. Оказывается – секс я люблю, и чем больше его, тем лучше. Но понять не могу, чего это я постоянно парюсь, что я типа шлюха? Я ведь только с вами, а вас я люблю. Если всё это по любви, то я точняк не шлюха! Получается, что на пустом месте сам себе мозг выношу, да и вам всем заодно. – Знаешь, Саш, это нормально. Такое состояние, как у тебя я уже не раз видел. Грустно, конечно, когда сильные с виду мужики превращаются в тряпки, но такова цена за работу в аномалии. Только сейчас у тебя мозги на место окончательно встали и ты начал рассуждать, как адекватный человек. Со временем у тебя выработается привычка и нужно будет гораздо меньше времени на восстановление. – Хочешь сказать, что сейчас я нормальный, а до этого был придурком? – я удивлен и обижен от такой заявы. – Сейчас ты стал самим собой, а до этого был под неблагоприятным воздействием аномалии. – И это нормально? – Абсолютно. Да, дела. Я тут терзаюсь, а оказывается, что всё в порядке. Причем получается, что ребята это всё сразу просекли и тупо терпели мои закидоны, ожидая, когда же я приду в норму. Ой, бедненькие они мои! Как же им тяжко-то пришлось! – Кирилл, а почему вы мне этого раньше не объяснили? – Мы тебе говорили, причем неоднократно, но ты попросту не слышал нас. Не вздыхай так тяжко. Теперь точно всё будет нормально. Хотя… – Что? – сразу напрягся, понимая, что прозвучит какая-то гадость. – Ты меня хочешь? – Оба-на! Ничего себе вопросик! Моя челюсть грохнулась сначала на кровать, оттуда на пол и там забилась в конвульсиях. – Сашенька, расслабься и сделай лицо чуточку попроще. Вопрос вполне уместный. Ведь вполне может оказаться, что твоя повышенная сексуальная тяга к мужскому полу могла возникнуть из-за воздействия аномалии. Сейчас оно закончилось, вот я и интересуюсь, как ты отнесешься к сексу с мужчиной. – Не знаю… – Я растерялся, реально не зная, что сказать. Хочу ли я Кирилла? Наверное, хочу… И тут меня посетила идея, гениальная своей простотой: – А давай проверим! – Как ты собрался это проверять? – спрашивает, будто бы не понимая, а сам лыбу давит, как Чеширский кот. – А вот так! Тут же перебираюсь на постель к Кириллу и присаживаюсь рядом, поджав под себя ноги. Приближаюсь к его лицу и замираю, всматриваясь в невозможно красивые, глубокие глаза. В ответ он чуть разворачивается ко мне, подается корпусом вперед, но тоже не спешит прикоснуться. Смотрит мне в глаза не мигая, а в уголках глаз собираются морщинки. Так происходит только когда он улыбается. Перевожу взгляд на его губы. Точно! Улыбается! В этот момент он подается вперед и захватывает мои губы в плен. Он целует властно, сразу проникая в рот языком. Я не против, отдаваясь во власть его умелого языка, позволяя хозяйничать ему, исследовать каждый миллиметр. При этом не остаюсь сторонним наблюдателем, а активно отвечаю. Наш поцелуй превращается в борьбу, в попытку перехватить инициативу, показать, кто тут доминант. Чувствую, что проигрываю в этой схватке и пытаюсь отстраниться, но не тут-то было. Кирилл, зарывшись всей пятернёй в волосы на моем затылке, попросту фиксирует голову в нужном положении. При этом его губы и язык ни на секунду не прекращают атаку, агрессивно насилуя мой рот. Под таким натиском никто бы не устоял. Вот и я вынужден был сдаться, объявляя о своей капитуляции громким стоном. Только после этого он отстраняется, но продолжает удерживать мою голову. Я же не могу отвести взгляда от его соблазнительно припухших губ, от тонкой нити слюны, тянущейся к моим губам, и совершенно не могу понять, что его остановило. Почему он не продолжает? – Раздевайся! – как-то слишком хрипло произносит он, но одно единственное слово сказанное таким голосом действует словно спусковой механизм моего безумного желания. Сразу же отстраняюсь от него и начинаю сдирать с себя одежду, не заботясь о её сохранности. В ушах шумит кровь, а перед глазами разворачивается невероятная картина, от которой забываю обо всём. Кира медленно, даже слишком медленно, раздевается, стоя рядом с кроватью. Неспешно стягивает футболку, мнет её в руках, прежде чем отбросить в сторону. Берется за пряжку ремня, тянет, расстегивая и опять замирает. Потом также, словно в замедленной съемке, расстегивает пуговицу, проталкивая её в петлицу. Да он издевается надо мною! Резко подаюсь вперед, отталкиваю его руки, и сам стаскиваю вниз ненавистные джинсы, а заодно и труселя. Вырвавшийся на свободу член гордо торчит вверх. Капелька смазки так и манит, приглашает отведать богатырский леденец. Шумно выдыхаю, сквозь сжатые зубы, но не вижу повода отказать себе в удовольствии. Обхватываю Кирин ствол у основания и провожу языком по всей длине, облизываю головку, слизываю смазку и смакую её вкус. На этом моё терпение подыхает, и я вбираю в себя головку, пару раз двигаю головой туда сюда, стараюсь расслабить горло и пропустить как можно глубже. И вот я уже практически касаюсь своей руки, удерживающей член Кирилла. Начинаю активно двигать головой, забывая обо всём. Существует только твердая плоть, пышущая жаром, которой тараню себе глотку. Мои движения рваные, никак не удается поймать определенный ритм и тогда мой Аполлон берет ситуацию в свои руки, в прямом смысле этого слова. Его крупная ладонь ложится на мой затылок, прихватывает за волосы и фиксирует голову на месте. После этого Кирилл попросту трахает меня в рот. Двигается он размашисто, выходя практически полностью, оставляя во рту только головку, и тут же загоняет прямо в глотку до основания, шлепая меня по подбородку большими яйцами. Вцепился в его бедра, теперь ощущая дрожь его тела. Трахая мою глотку, он громко стонал, от чего я ловил невероятный кайф. Его гортанные стоны – самая лучшая музыка на свете! Скулы немного стало сводить, но тут тело мужчины под моими руками задрожало, член напрягся, его движения стали более быстрыми и рваными. Мгновение, и рот наполняется горячей, ароматной спермой. Не успеваю глотать её и часть стекает по моему подбородку. Кирилл резко вздергивает меня вверх, вылизывает свои соки на моем лице, проникает языком в рот и жестко целует. Хоть я и не кончил еще, но ноги мои подкашиваются, как после оргазма. Не могу стоять. Приходится утянуть Кирилла на кровать, а он и не сопротивляется. Укладывается сверху на меня, не переставая таранить рот в поцелуе. Его руки в беспорядке шарят по телу, даря ласку на грани боли. Только мне всего этого мало. Хочу получить толстый, горячий член в свою задницу. Дырка в предвкушении чуть ли не пульсирует, жаждет раскрыться навстречу Кириному колу. Хочу чувствовать себя заполненным, натянутым на раскаленную плоть. Не могу больше ждать! Но… но могу только мычать. Кирилл не выпускает мои губы ни на мгновение. Извиваюсь ужом, трусь об эту гору мышц всем, чем только можно, лишь бы он ощутил мой стояк и наконец-то трахнул как следует. Черт, может у него после минета не стоит? Он же мужчина в возрасте, в конце концов. Может ему требуется время на восстановление? Надо что-то делать с этой ситуацией, а то я сдохну от неудовлетворенности, причем находясь рядом с шикарным самцом! Но тут Кириллу явно надоедает моё ёрзанье и он наваливается на меня всей своей тушей, фиксируя ноги-руки, с силой вжимаясь в мой пах каменным стояком. «Ого-го, какой самэц!» – так и хочется заорать от восторга, но вынужден довольствоваться мычанием. Кирилл прекращает поцелуй, нависая надо мной с шальным, многообещающим взглядом. С трудом делаю судорожный вдох и уже готов молить о большем, как перед моим носом появляются плотно сжатые пальцы Киры. – Оближи. Одно лишь слово, произнесенное с хриплым надрывом, словно приказ к действию, ведь это именно то, чего я жажду всем своим существом. Сразу заглатываю их все и с остервенением начинаю обильно смачивать слюной, ведь чем быстрее я это сделаю, тем раньше… Пальцы резко покидают мой рот, меня переворачивают мордой вниз, и сразу же появляется давление в пятой точке. Стараюсь расслабиться, чтобы ускорить процедуру растяжки, но как только пальцы оказываются во мне, тут же срывает контроль, и я начинаю вертеть задницей как заправская блядь, чем очень мешаю Кире. Он шипит на меня, тихо матерится, но я никак не могу остановиться и зафиксировать свою задницу в одном положении. Она живет своей собственной жизнью, независимо от желаний разума. Понимаю, что не вытерплю долго, но выдержка Кирилла сдохла раньше. Всего лишь на мгновение ощущаю пустоту в пятой точке, а потом почувствовал как горячая головка Кириного члена уперлась в анус и пытается проникнуть в него. Колечко моего ануса мягко растянулось под сильным напором, и колом стоящий член ворвался на всю длину. Я охнул от такого напора и по инерции дернулся вперед, но Кирилл удержал меня на месте, ухватив за бедра. Размерчик у моего мужика ого-го какой, так что замираю в сильных руках, привыкая к болезненно давящему ощущению, но всего лишь на пару мгновений, и тут же слегка подаюсь назад. Для Киры мои действия как спусковой механизм, включающий секс машину. По-другому назвать его не могу. Он начал трахать меня с особым неистовством. Крепко удерживая за бедра, он вгонял свой член в бешенном темпе и на полную амплитуду, до самых яиц, с силой ударяя своими бедрами об мои ягодицы. Его горячий член растягивал мой анус, а головка приятно давила на простату. На особо сильных толчках Кирилл взрыкивал от удовольствия, а я выл чуть ли не в голос, захлебываясь от кайфа. Мой возбужденный член покачивался в такт его толчков. Просто до одури хочется его приласкать. Упираюсь лбом в локоть согнутой руки, а второй тянусь к члену. Обхватываю его, размазывая смазку. Начинаю надрачивать себе, стараясь попадать в такт Киринных толчков. Но стоило ему отпустить бедро, переместить руку на мою грудь и с силой сжать сосок, как я забыл про всё на свете. Рука безвольно повисла, а я от наслаждения завыл в полный голос. Кирилл дернул меня вверх, выгибая дугой, и теперь уже обе его руки мяли и выкручивали мои соски. Начинаю задыхаться от наслаждения, волнами накатывающими на меня. Выгибаюсь еще сильнее, вжимаясь затылком в его грудь. Его движения становятся рваными и быстрыми. Сильные пальцы крепко обхватывают мой член. Всего лишь пара движений и я не выдерживаю, с криком выстреливая. Задница начинает пульсировать, сжимая чужой член. Еще толчок и моё нутро заливает горячее семя… С трудом прихожу в себя, лежа на боку на узкой кровати, прижатый к горячему телу. Шевелиться не хочется, говорить тоже. Кирилл как-то догадывается, что я уже пришел в себя, потому что его теплое дыхание щекочет мое ухо и он шепчет: – Сашенька, ты настоящее чудо. В ответ только улыбаюсь, хоть он этого и не видит. Но это и не важно. Я счастлив!