Breaker One-Niner | Оператор Один-Девять

— Сколько языков ты знаешь? — спросил Эндрю однажды, лёжа на заднем сиденье машины в три часа ночи с сигаретой. — Бегло? Четыре. Я могу говорить в разговорной форме ещё на двух языках. В какой-то момент у меня возникло искушение выучить греческий, но я не уверен насколько это практично, — ответил Красный Кролик, и его голос прозвучал очень бодро для позднего часа. С другой стороны, он говорил, что обычно работает допоздна и спит целыми днями. — Есть какая-то особая причина для набора таких навыков? — Эндрю узнал, на какие вопросы и фразы можно получить ответы и как. Поэтому он тщательно подбирал каждый вопрос, обдумывал формулировку, которая даст ему больше всего ответов. Иногда, это означает давать собственные ответы, чтобы подсказать Красному Кролику. — Ну, когда я рос, мы много путешествовали, — в этом заявление было много недосказанного, особенно учитывая, что Красный Кролик не покидал свой дом без крайне необходимости. Даже тогда. — Агорафобия. Ответа не последовало, потому что Эндрю был прав. Красный Кролик вздохнул: «Я думаю… Наверное, я так привык переезжать с места на место, никогда не останавливаясь, никогда не чувствуя себя в безопасности или дома, но моя жизнь изменилась, мне больше никогда не хотелось уезжать. Когда я снова хочу это сделать, то начинаю чувствовать себя уязвимым». — Но ты не можешь рассказать мне больше, — это был не вопрос, было много вещей, которые по словам Красного Кролика, он не мог или не хотел говорить. И снова он не ответил. Эндрю глубоко затянулся сигаретой, и медленно выдохнул. — Высоты. — Что? — Высоты. Она мне не нравится, — его слова были высокопарными, вероятно, это был первый раз, когда он признался в своём глупом страхе. Он даже не упоминал об этом раньше своему психотерапевту, это казалось таким тривиальным. Это тривиально: «Я привык стоять на краю крыши и смотреть вниз. Меня от этого тошнит». — Что-то, вроде экспозиционной терапии? — Красный Кролик слегка фыркнул. — Итак, это действительно работает? — Нет, — нет, это не так Эндрю все ещё тошно от этого. Красный Кролик рассмеялся в микрофон. — Может быть, я бы был не против выйти куда-нибудь, если бы мой дом был похож на твой. — У меня нет дома, — Эндрю отреагировал слишком быстро. — Да, это так, просто у тебя дерьмовая тонна колёс и громкий гудок, — он слышал улыбку Красного Кролика, и ему это абсолютно не нравилось. — Я правда жил в машине несколько раз, я мог бы это повторить. — Что, ты хочешь жить со мной в грузовике? — Эндрю затаил дыхание, ожидая ответа, и задался вопросом, каким чертовски глупым он был, что лелеял идею позволить какому-то бестелесному голосу делить с ним такое тесное пространство. — Только, если ты позволишь сесть мне за руль, — Красный Кролик поддразнивал, настроение разговора было странным и неловким. Как будто они оба серьёзно обдумывали эту возможность. Черт с два Эндрю бы позволил кому-нибудь сесть за руль. — Я тебя ненавижу, и даже на километр не подпущу к машине. Он заснул с бабочками в животе, но уже не только из-за мыслей о высоких крышах и рассказах Красного Кролика о том, какие лучшие пончики в крошечном магазинчике в Каролина-Бич.

***

Было четверть второго, когда Эндрю впервые увидел Красного Кролика. Он вёл машину по длинной дороге в южной части Джорджии, на сто процентов уверенный, что габаритным машинам разрешено ехать на этом участке. Его ноги дрожали, и у него чесались руки от желания покурить, но он отказал себе в таком удовольствие. Он припарковал грузовик перед первым домом, который увидел за несколько миль, обветшалое белое здание с заросшим двором и спутниковой антенной на верхушке одинокого высокого дерева перед домом. На подъездной дорожке не было даже машин, и почтового ящика на столбе тоже. Это была глупая идея. Тем не менее, он подождал секунду, а затем ещё одну, прежде, чем дверь с громким стуком распахнулась. Он мог описать только то, как парень вышел из дома, он «вывалился» из двери. Парень, который, скорее всего, и являлся Красным Кроликом. Он был одет в толстовку огромного размера с капюшоном и темно-серые спортивные штаны. На плече висела порванная спортивная сумка, и он держал голову опущенной, словно боялся, что его увидят. Он на секунду оторвался от того, чтобы броситься в поля, как кролик, которым он и был, и больше никогда не быть услышанным или увиденным. Вместо этого он поплелся вперёд, сосредоточившись на том, чтобы ставить одну ногу перед другой, прежде чем добежать до другой стороны дороги и открыть дверь грузовика. Красный Кролик вовсе не был уродом, что только разозлило Эндрю. Кролик снял капюшон и посмотрел на Эндрю самыми голубыми глазами, которые он когда-либо видел. Волосы Красного Кролика на самом деле были рыжими. Не имбирно-апельсиновыми, а темно-каштановыми, которые, вероятно, выглядели как кровь, когда были влажными. Его челюсть имела острую форму, а на щеках виднелись шрамы, и тогда Эндрю захотелось ещё больше узнать абсолютно всё. Они смотрели друг на друга, наверное, больше минуты, прежде чем Эндрю оторвал взгляд и уставился на дорогу. Красный Кролик потянул дверь на себя и захлопнул. Он громко сглотнул, как будто это был какой-то гребанный фильм. — Нил, — сказал Красный Кролик — Нил, не потрудившись протянуть руку в какой-либо форме представления. Просто утверждение. Нил. Он был похож на Нила. Они по-прежнему не двигались, ни один не сдвинулся со своих позиций, даже грузовик стоял на месте. Пока Нил не начал немного ерзать, его глаза не отрывались от профиля Эндрю. — Я убил свою мать в автомобильной аварии, — Эндрю выпалил это потому, что ему нужен был Красный Кролик, нужен был Нил, чтобы точно знать, во что он ввязывется, с кем он связывается. — Она это заслужила? И что, черт возьми, это был за вопрос? — Да. Затем они снова погрузились в молчание, на этот раз более короткое, поскольку Нил снял напряжение и наклонился, чтобы взять сигареты Эндрю с консоли между ними. Он встряхнул пачку, прежде чем вытащить сигарету и прикурить от зажигалки из своей сумки. После того как он сделал вдох, чтобы вызвать жжение, он убрал сигарету подальше от губ. — Я похоронил свою мать на пляже в Калифорнии. Вероятно, это было больше, чем она заслуживала. Вот так просто плотина разрушалась. Напряжение покинуло Эндрю, и он включил передачу и тронулся с места. Нил все ещё не отводил взгляда от Эндрю, когда они начали спускаться по дороге. Эндрю только предупредил его командой «пристегнись», и Нил послушно пристегнулся, уперевшись вещмешком в половицу между ног. — Так, когда я смогу сесть за руль? — нахально спросил Нил, и Эндрю мог только сердито посмотреть, как он выхватил наполовину сгоревшую сигарету у него из рук и как следует затянулся. — Никогда, — сказал он, выпустив струю дыма. — Я так много хочу тебе сказать, — сказал Нил мягко, совсем как в тот вечер по радио. — Тогда расскажи мне, кролик. От улыбки у Нила появились ямочки, а у Эндрю запорхали бабочки, и Эндрю переключил свое внимание на дорогу, пока не потерялся во всем этом. — Ну, на самом деле все начинается с мальчика по имени Натаниэль, — начал Нил, удобно устраиваясь на своём сиденье, поворачиваясь на столько на сколько это было возможно, пока он был пристегнут. Он не сводил глаз с Эндрю, пока все ему рассказывал.