Посыпать Пудрой

Сахар с шелестом вываливается из стакана, погружаясь на дно тазика, полного желтков. На образовавшуюся горку летит уже сахар ванильный, сладкий запах которого щекочет носовые пазухи, заставляя дёргать кончиком. Начинает жужжать миксер, стремительно смешивающий всё в единую кремовую смесь с желтоватым оттенком. Минхо водит им, придерживая тазик и поглядывая на часы. Надо же было автоматическому миксеру сломаться именно сегодня, когда наступил второй день нового бизнес-плана его начальника – теперь по пятницам они пробуют работать ещё и на заказ. Если идея выгорит, то постепенно дней станет больше и бизнес расширится. Вот только Минхо, которому в одиночку теперь нужно не только выполнять свои стандартные обязанности, так ещё и печь что-то дополнительно, от этого совершенно не в восторге. Поступил заказ на несколько тортов для какого-то банкета и заказ на целую коробку печенья для детского застолья. Он скачет от кассы к стойке как сайгак, пытаясь успеть всё и сразу, автоматический миксер сломался, люди как будто специально приходят чуть ли не толпами. - Сука, а. Очередная трель у двери заставляет тихо выругаться. Поглядывая за происходящим в прорезь, Минхо продолжает взбивать желтки с сахаром и через минуту выбегает к кассе рассчитывать парня в растянутой футболке и таких широких штанах, словно он пытается унести в них украденный телевизор. - Десять пятьсот. - Картой расплачусь. Ой, - парень вдруг спохватывается. – Подождите, я забыл ещё одно. Забрав поднос, выпечку с которого Минхо уже сложил в пакет, он возвращается к стеллажу и рассматривает предложенные багеты. Их всего три вида: обычный, с луком и с чесноком, - однако он всматривается в них, почёсывая затылок, так, словно отбирает из стада лучшую корову для забива. Ноготь недовольно постукивает по кассе. Минхо смотрит на время, ощущая, как в нём начинает бурлить раздражение. Неужели нельзя было сначала всё выбрать, проверить себя, а потом уже дёргать его? Он теряет драгоценные минуты, если он не успеет до дедлайна, то придётся извиняться перед заказчиками, а те могут в свою очередь нажаловаться начальнику, тем самым запустив круговорот дерьма в природе. Взгляд падает на Джисона, сидящего на своём месте и грызущего хрустящую корочку от хлеба, которую он ему вынес. Тот замечает это, указывает подбородком на по-прежнему пребывающего в астрале парня и насмешливо кривит губы. Минхо закатывает глаза и качает головой, демонстрируя, как его это бесит. Тогда Джисон поднимает кулак и потряхивает им, оказывая моральную поддержку и желая удачи. - Вот, посчитайте, пожалуйста. Наконец, на стойке появляется несчастный багет. Рассчитав нерадивого покупателя, Минхо в спешке ретируется на кухню, вновь берясь за миксер. Когда консистенция его устраивает, в смесь летит просеянная мука, но не перемешивается, оставаясь на поверхности. Прозрачная чаша с белками вытаскивается из холодильника и с цоканьем опускается на столешницу. Сполоснув венчики миксера, Минхо приделывает их обратно и начинает взбивать белки на высокой скорости, пока не появляется пена с крупными пузырьками. Он постепенно добавляет отмеренный сахар и через пару минут выключает миксер, чтобы вынуть венчики и оценить, достаточно ли он всё взбил. Увидев заветные острые пики, он откладывает миксер в сторону и хватает из ведёрка силиконовую лопатку ядерно-зелёного цвета. Треть смеси летит на муку. Лопатка аккуратно перемешивает яйца с мукой до однородного состояния, стараясь не торопиться, чтобы не выбить белковую пышность. В два захода он добавляет из чаши остатки смеси, продолжая помешивать будущий бисквит. Поставив духовку разогреваться, он достаёт формы для выпекания, смазывает их сливочным маслом и чуть присыпает мукой, стряхивая лишнее. Разделив тесто на две порции, он выкладывает его в формы и отправляет их в духовку, ставя таймер. Взгляд падает на часы, снова заставляя выругаться. Ему нужно нарезать клубнику, приготовить крем и пропитку для коржей, а на очереди ещё два торта, плюс злосчастное печенье, которое сидит в тазе в форме теста и мозолит ему глаза. Чтобы всё успеть, ему нужно отрастить себе как минимум ещё одну пару рук, потому что торты нужно будет ещё собрать и красиво украсить. Ладони трут лицо, фартук поднимается и утирает со лба пот. Дверь служебки толкается, он выходит к кассе. - Джисон. - Да? – тот поднимает голову от учебника. - Сильно занят? - Нет, а что? - Бегом на кухню, будешь мне помогать. Вернувшись на рабочее место, Минхо достаёт из холодильника помытую клубнику. Нож с лязгом слезает с магнитной панели. К тому моменту, как Джисон появляется на кухне, озадаченно осматриваясь, он уже успевает нарезать две клубники. - Что делать? - Нужно разложить тесто для печенья на противень, - Минхо достаёт из выдвижного ящика скуп для мороженого и загребает им густую массу с кусочками шоколада. – Вот так набираешь шарик, нажимаешь и выкладываешь. Не больше и не меньше, понял? - Да, я постараюсь. - Руки помой сначала, с продуктами работаешь. Включается кран, вода хлещет по раковине. Минхо возвращается к нарезанию клубники, ловко орудуя ножом, барабанящим по доске. За его спиной Джисон вытирает руки о полотенце, берёт скуп и сосредоточенно набирает тесто, однако замирая, подобравшись к противню. - А на каком расстоянии друг от друга? - Три-четыре сантиметра. - Понял. Красные кубики набираются на свободной части доски, образуя горку. Когда та уже начинает разлетаться, Минхо смахивает её в контейнер и продолжает ускоренно шинковать. Разобравшись с большей частью, он принимается нарезать клубнику уже на половинки – пойдёт для украшения. Музыка ветра оповещает об очередном покупателе. Недовольно вздохнув, Минхо мониторит грузную женщину в зале через прорезь и, когда та заканчивает перекладывать пончики на поднос, откладывает нож, выходя к кассе. Рассчитав её, он возвращается и окидывает взглядом шарики шоколадного теста для печенья, заполнившие противень почти полностью. Джисон с усердием загребает скупом последний помещающийся на ограниченном пространстве шар и аккуратно вытряхивает его, соблюдая указанное расстояние. - Поставь противень на нижний уровень нижней духовки и возьми второй вон там. - Нормально получается? - Да, продолжай так же. - Хорошо. Не то чтобы делать печенье сложно, Минхо бы сделал всё наработанными движениями в два раза быстрее, но у него на счету теперь каждая минута с учётом того, что он точно не знает, на сколько именно его будут отвлекать клиенты. Нарезав всю клубнику, он споласкивает руки и достаёт очередной таз, который летит на стойку. Охлаждённые сливки из холодильника отмеряются стаканом и звонко льются. Сверху песчаным снегом сыплется сахарная пудра, которая затем миксером взбивается со сливками, образуя крем, пока Джисон гремит подносами. Треть получившегося крема отделяется и перемешивается с нарезанной кубиками клубникой для начинки. В сотейник льётся сироп, но плита не включается – это заранее на потом. Утерев пот со лба, Минхо принимается за второй вид тортов, несколько раз вынужденно отвлекаясь на работу за кассой. Когда Джисон разбирается со всем оставшимся печеньем и убирает второй противень в духовку, он просит его помыть посуду, которая собралась в обеих раковинах и умудрилась захламить ещё и стойки. Тот не жалуется и послушно выполняет всё, что ему велят, один раз крепко выругиваясь из-за струи, попавшей на ложку и окатившей его футболку. Пока коржи для первых тортов отдыхают на решётке, Минхо успевает отправить в духовку вторые и сделать для них начинку, после чего уже принимается за собирание первых в единое целое. Он просит Джисона достать печенье из духовки, поставить его остывать и пойти собирать коробки за прилавком. Спина мокрая от беготни туда-сюда, глаза то и дело скачут на часы, шея ноет от склонённой над стойкой головой. Однако он успевает закончить всё в срок. Оба заказчика приходят практически одновременно, разминувшись друг с другом буквально на минуту. Последний стикер едва успевает прилепиться к коробке, как в дверях появляется женщина в деловом костюме под руку с крупным мужчиной, которому вручаются почти все торты, кроме одного, который уже банально не помещается в его хватке. Получив вторую часть суммы и затем отдав заказ другой женщине, для которой пеклось печенье, Минхо буквально падает локтями на стойку и зарывает лицо в ладонях, протяжно выдыхая. Такого аврала у него не было давно, наверное, со времён практики в ресторане. - Отстрелялся, молодец, - к нему подходит Джисон, на время прихода посетителей ретировавшийся обратно за стол, и похлопывает его по лопаткам через стойку. - Я чуть не сдох на такой скорости четыре торта собирать, - бубнит Минхо. – Спасибо, что помог. Без тебя я бы не успел. - Да вообще без проблем, всегда готов. Отдыхай теперь. - Ага, сто раз, - Минхо выпрямляется и морщится, хрустя шеей. – Полтора часа до конца смены ещё. Заготовки на завтра надо делать. Хорошо, что у меня выходной. - Я могу как-то помочь? - Не надоело тебе на кухне возиться? - Ну, по сравнению с тем, сколько ты там крутишься, я вообще на курорте. - Ты-то за это деньги не получаешь. - Я отрабатываю всё, что нажрал. Какое-то время Минхо изучает его твёрдым взглядом. Затем он разворачивается и толкает служебную дверь. - Идём, будешь моим миксером. - Есть, шеф. Минхо на скорую руку смешивает все нужные для разных видов теста ингредиенты и выстраивает вокруг Джисона тазики, пока сам замешивает ещё одно тесто в тестомесе и затем приступает к готовке начинок. Конечно же, время от времени прерываясь на обслуживание посетителей, которых в поздний час, к счастью, заходит не так много. Впрочем, после переворачивания таблички на двери им всё равно приходится задержаться, потому как обычно на все эти процессы уделяется время, сегодня полностью сожранное заказами. Отправив Джисона протирать подносы со столами, а затем собирать оставшуюся выпечку, Минхо доводит до ума заготовки и приводит кухню в человеческий вид, чувствуя себя так, словно отпахал сразу две смены подряд. Закрыв пекарню, они направляются в одну из ближайших забегаловок, однако не садятся есть там. Минхо уже тошнит от вида кухни, запаха масла и лишних людей, циркулирующих по залу. Так что они покупают три вида кимпаба, затем берут в кофейне напитки и прогуливаются пешком до набережной реки Хан, по дороге забегая в Дайсо за подстилкой. После жара духовок и пара сотейников хочется хорошенько проветриться и подышать нормальным воздухом. - Ты теперь всё время будешь так носиться, что ли? Джисон отправляет в рот кусок кимпаба с крабовой смесью, из которого торчит длинная тонкая редька. На улице уже потемнело к наступлению прохладной весенней ночи, но часть неба на горизонте по-прежнему горит сочно-малиновым джемом, в который словно добавили каплю абрикосов. Покрывало расстелено на траве недалеко от фонарного столба, вокруг которого вьются мошки. В пятнадцати метрах от них покачивается засыпающая река Хан, от которой чуть тянет запахом влажной земли. - Хрен там. В понедельник поговорю с начальником и скажу, что, во-первых, на заказы нужно установить ограничения по времени, чтобы мне не сообщали о них за несколько часов до выдачи, а, во-вторых, попрошу прибавку, потому что это рабский труд – столько пахать за ничего, - сделав два больших глотка ванильного латте, Минхо берёт палочками кимпаб с креветкой. – Если бы мне утром сказали о заказе, такой херни бы не было, у меня было свободное время. - Он обычно тебя слушает? - Нет, но тут другая ситуация. Если эти ссаные заказы не будут оплачиваться и нормально фиксироваться по времени, то я скажу, что собираю свои булки и сваливаю нахрен. - Ого, а это не слишком? – обеспокоенно округляет глаза Джисон, набивший щёки. - А что он сделает? У него выбора нет, если я свалю, то ему вообще ставить некого будет. Студент только по выходным может, плюс я отлично знаю нашу систему и хорошо готовлю. Если я уйду, то он окажется в большой глубокой жопе. - Ну ладно тогда. Большая часть кимпабов улетает в мгновение ока. Они оба проголодались за день, особенно после усиленной работы. Лёд постукивает в стаканах с кофе, шелестит фольга. По пешеходной дорожке позади иногда пробегают люди в спортивной одежде, цокают когти собак, шелестят велосипедные колёса. Вдали слева находится мост, с которого временами доносятся гудки клаксонов. - Что там с твоей подработкой? Нашёл новую? - Подоставал некоторые магазы, уже пару раз отработал. Бабулька на рынке около нас предложила раз в неделю помогать ей с тасканием коробов за кило всякой рыбы, я подумал и согласился. Там немного, в принципе, зато мясо домой. - Хоть так. Мама вышла на работу, всё нормально? - Да, у неё всё хорошо затянулось, чистенько, - Джисон доедает последний кимпаб с говядиной и запивает его американо. - Что твои родители вообще говорят про все эти подработки? - Они не знают. - Не знают? – хмурится Минхо, поворачиваясь к нему и откладывая палочки. - Они бы начали мне мозги сушить, если бы узнали, что я то там, то тут, как повезёт. Мама бы переживала, папа бы начал затирать про ответственность, будущее главы семейства и бла-бла-бла. Так что для них я работаю в одном месте, где просто заработок зависит от объёма. - То есть ты им врёшь. - Чтобы они не переживали, да. Ты разве родителям никогда не врал? Что бы было, если бы родители знали обо всём, что с тобой случается? - Они бы уже давно померли от разрыва сердца, - насмешливо хмыкает Минхо и качает головой. – Твоё дело, поступай так, как считаешь правильным. Не маленький уже. Стакан вертится в руке. Минхо чуть ёжится от пробежавшего по рёбрам холодка из-за коллаборации льда и зябкого ночного бриза с реки. Он спускает рукава кардигана и застегивает его. Ладонь потирает ноющую шею. После двойного объема работы он чувствует крайнюю физическую изношенность. Особенно учитывая, что к пятнице и без того накапливается недельная усталость, буквально придавливающая камнем к месту и не дающая свободно вдохнуть. - Спина болит? - Всё болит. Задолбался. Раздаётся шорох. Джисон поднимается на ноги, шагает по подстилке и почему-то оказывается за недоумевающим Минхо, плюхаясь на задницу и расставляя ноги по бокам от него, чтобы подползти поближе. - Ты чего там удумал? - Отдыхай. Плечи вдруг сжимают тонкие, но определённо сильные пальцы, натренированные игрой на гитаре. Они массируют загривок, заставляя на автомате откинуть голову назад. Кожу покалывает от трения. Минхо, не удержавшись, прикрывает глаза от расслабляющих ощущений. Шея и плечи старательно разминаются надавливающими движениями. - Не больно? - Нет. Можно и посильнее. Тёплый переливчатый смешок раздаётся почти у самого уха. Руки Джисона двигаются увереннее и усиливают хватку, расправляя плечи, разминая мышцы. Начинает появляться приятная слабость, даже немного размаривает, хочется лечь. Джисон словно улавливает его состояние через размеренные прикосновения. - Э? Минхо удивлённо моргает, понимая, что его фактически утягивают назад. Под лопатками оказывается грудь Джисона, который обхватывает его руками, давая слегка сползти. - Полежи пока. - Тяжело же. У тебя спина отвалится. - Я тебя умоляю. После того, что я на себе таскал, ты как одеяло, - Джисон тихо смеётся и потирает его предплечья. - Замёрз, да? Тебе тоже надо какой-нибудь бомбер, вечером же ещё холодно. - Нормально. Я обычно сразу домой иду. И даже думать не смей о том, чтобы умыкнуть мне шмот. - Да чего ты опять-то? - А то я тебя не знаю. В ухо фыркают. От Джисона идёт успокаивающее тепло, отгоняющее ночной бриз, словно окутавший кожу влажной плёнкой, умудрившейся пробраться даже через ткань. Минхо ловит себя на том, что в теле не возникло напряжения от такого прямого внедрения в личное пространство, не сработал защитный рефлекс. Что-то в движениях и голосе Джисона вселяет уверенность в том, что всё в порядке. Можно расслабиться и доверить себя чужим рукам. Минуты медленно текут друг за другом, по-прежнему горящее небо словно затапливается напоследок и заставляет абрикосовую малину полыхать под напором матовых фиолетовых чернил. - Красиво, - выносит свой вердикт Минхо. - Ага, вообще зашибись, - Джисон кивает, касаясь его затылка подбородком. - Люблю смотреть на закаты, только обычно всё пропускаю. Ни хрена за высотками не видно. Какое-то время царит тишина. Шуршат колёса проехавшего велосипеда. Слышно сверчков, затаившихся в кустах. - Закат как-то убедил меня не убивать себя. Неожиданные слова Джисона сначала заставляют нахмуриться, а затем привстать и повернуться, чтобы заглянуть в спокойные миндальные глаза. - В смысле? Ты пытался с собой покончить? - Да, было дело. Когда началась вся эта муть с деньгами и долгами, меня очень переклинило видеть родителей такими потерянными и разбитыми. Обычно же они типа «должны» знать, что надо делать. А там они пытались хотя бы остаться с крышей над головой. И на меня прямо накатило то, что это всё из-за меня. - Ты-то там при чём вообще? - Ну, мне казалось, что всё было бы нормально, если бы не надо было платить за мой универ, за мою страховку, за мою еду. Мне казалось, что я им мешаю и без меня будет лучше. Легче, - Джисон пожимает плечами. - Так что один раз меня накрыло сильнее обычного и я пошёл на мост. Уже даже разулся, вещи сложил, чтобы их сразу могли забрать, а не в реке вылавливать. Начал лезть, посмотрел на небо, а оно такое красивущее было, вот почти как сегодня, только оттенков ещё больше и оно прямо почти всё такого цвета было. И как-то мне прям обидно стало, что я пропущу все закаты, если убьюсь. Вот почему-то мне показалось это таким важным. Вот прям захотелось ещё такие увидеть. Ну, и я подумал, что убить-то я себя в любое время могу. Слез, оделся, поревел, мозги в кучу собрал и домой пошёл. Как-то так. До болезненного личное и тяжёлое признание прозвучало даже как-то слишком беззаботно. Слишком доверчиво приоткрылась дверь туда, где обычно никого не бывает. На губах Джисона снова эта абсолютно обезоруживающая улыбка. Слишком лучезарная для человека, который прошёл через что-то настолько тёмное, ведь по нему даже и не скажешь. Начинка того, что присыпано озорной пудрой, оказалась намного более комплексной, чем можно было представить. - Если тебе ещё какая дурь в голову ударит, то сразу звони мне, понял? Суицид – это выход не из ситуации, это выход из жизни, через который обратно не войдёшь. Всё решаемо, - твёрдо говорит ему Минхо, многозначительно смотря в миндальные глаза. - Я знаю, теперь я это понимаю, но тогда мне реально казалось, что это решит проблемы в семье. - Это бы добавило те, которые как раз-таки уже не решить. - Да, это верно. Не переживай, я как блоха или клещ - хрен ты от меня избавишься, раз уж я к тебе прицепился, - Джисон посмеивается и требовательно тянет его на себя. – Ложись обратно. - Тебе не надоело ещё терпеть? - Терпеть что? Нормально у меня всё со спиной, я парень крепкий, мне нравится так с тобой сидеть. Он заявляет это с такой открытой простотой во взгляде, что Минхо вновь думает, что Хан Джисон – это шматок хлеба. Без высококлассных добавок, но потому и вызывающий привыкание. Он как будто только из печи, тёплый и мягкий, зато со своей уникальной хрустящей корочкой. Такой хлеб не выставляют в ресторанах и не носят по гостям. Такому хлебу место на домашнем столе. Лопатки вновь окутывает живым теплом. Минхо с четверть минуты смотрит на засыпающий закат, начавший стремительно терять свои краски и словно выливающийся за линию горизонта где-то за горами, окружающими Сеул, после чего закрывает глаза, вновь расслабляясь в чужих руках, сжимающих его как будто как-то бережно. Достаточно крепко, чтобы удержать на месте и согревать, но не так напористо, чтобы сковывать движения грудной клетки. Если бы Джисон не остановился на том мосту, то он бы так и не ворвался в его жизнь под музыку ветра и отчаянное «Спрячь меня». Минхо бы никогда не заглянул в круглые миндальные глаза и не увидел бы до безрассудства открытую улыбку. От этой мысли почему-то становится не по себе. Мысль, что Хан Джисона может не быть, кажется неправильной. Кажется мерзкой, холодной и опустошающей. Его стало уже слишком много и слишком часто, чтобы представить, как его может не быть. - Мы идём завтра в Гранд Парк? - Да. - Кайф, - Джисон опускает подбородок на его макушку. – Часа в два у касс нормально? - Можно и раньше. - Я хочу поспать до обеда. - Ладно, спи. Минхо насмешливо фыркает. Он уже разучился спать так много. Его вырубит через пару часов после возвращения домой и проснётся он утром, когда организм почти с ювелирной точностью отсчитает восемь часов и выбросит его из сна обратно в реальный мир. Лёгкие наполняются сладким табаком при глубоком вдохе. Кажется, что отключаться он начинает уже сейчас, слишком удобно развалившись в чужих руках, окружающих теплом. Пять минут спустя приходится поднять себя, чтобы на самом деле не уснуть. Они как обычно расходятся у метро, желая друг другу спокойной ночи. Видеть Хан Джисона каждый день, в том числе и на выходных, стало уже чем-то привычным. Стандартный пункт расписания. Его чёрно-красный бомбер, цепь на бедре, ботинки на платформе. Поэтому каким-то свежим дуновением отдаёт то, что в субботу он показывается не в своей обычной одежде. Он одет в тёмно-синюю рубашку с короткими рукавами и гроздьями зелёного винограда в качестве принта. Та заправлена в высокие светлые джинсы, очерчивающие на удивление тонкую талию для такого, как оказалось, крепкого парня. Неизменными остаются разве что ботинки и его пышные угольные волосы. - Какой ты модный, - усмехается Минхо. - Чего тебе не нравится? – тот сразу же обиженно выпячивает губы и осматривает себя. - Я не говорил, что мне не нравится. - Ты посмеялся. - Потому что непривычно. - Но нормально? - Подлецу всё к лицу. Минхо отворачивается, направляясь к кассе. Довольно заулыбавшийся Джисон семенит за ним. - Ты тоже классно выглядишь. По каким-то непонятным причинам Минхо проторчал у шкафа дольше, чем планировал. Дольше, чем когда-либо. Почему-то ничего ему не нравилось, не было достаточно гармоничным, чтобы удовлетворить его. Хотя это ведь обычный поход в какой-то зоопарк, а не шикарный ресторан с бриллиантовыми люстрами. В конечном итоге, он остановил свой выбор на белых джинсах, которые надевал буквально два раза, чёрной заправленной майке и чёрной полупрозрачной рубашке из шифона. Та расшита по подолу и рукавам до локтей хвойным лесом с проблесками кустов шалфея и доходит ему до колен, развеваясь при каждом шаге и порыве ветра. Купив билеты, они поднимаются по лестнице и садятся в автобус под названием «Слоновый поезд» из-за приделанных к нему ушей. До самого зоопарка можно добраться и пешком, но это нужно идти вверх по горе, так что в разы приятнее с ветерком проехаться до верха на машине, тем более в комплекте с билетом в Гранд Парк поездка выходит дешевле. Погода по-летнему солнечная, но, к счастью, по-весеннему тёплая, а не жаркая. Солнце пока что шпарит не во всю силу, по-прежнему разминаясь и постепенно готовясь к атаке. Та самая золотая середина, которая длится непозволительно мало. - О да, мы точно в зоопарке. Джисон с чувством набирает воздух в лёгкие, когда они сходят со «Слоновьего поезда» и проходят через турникеты, оказываясь на мощёной площадке со статуей тигра, несколькими дорожками в разные стороны, маленькими магазинчиками и бегающими детьми. Пахнет сеном и ни с чем не сравнимым запахом деревенского навоза. Этот аромат не перекрывается до конца даже понатыканными везде тележками с сахарной ватой. Однако этот запах не раздражает. Скорее окунает куда-то в детские воспоминания, накидывая дымку приятной ностальгии. Минхо всегда любил животных и в детстве часто таскал родителей в зоопарки, но после перехода в старшую школу у него уже не было на это ни времени, ни сил. Сунын, выпуск, кулинарная школа, постоянные курсы, затем работа. Так что снова бродить от вольера к вольеру, будучи уже самостоятельным взрослым, который сам решает, как распоряжаться своим временем и куда двигаться, оказывается очень даже приятно. Да и восторг он испытывает практически такой же, как в детстве. Губы сами растягиваются в улыбке, когда они пробираются через детей к загону с жирафами и наблюдают за тем, что сначала жует траву, повернувшись к ним задницей, а затем во всём своём великолепии шагает в их сторону, подбираясь невероятно близко. Радует и то, что Джисон тоже не претендует на роль сурового взрослого, а вместо этого радостно смеётся и хлопает, когда машет рукой и жираф поворачивается к нему, кажется, с царской снисходительностью заглядывая в самую душу. Взяв со стойки буклет с мини-картой, они решают продумать маршрут, чтобы точно обойти всех, кого только можно. Купив по бутылке холодной воды, парни приступают к выполнению своего великого плана. Благодаря методичности Минхо, который религиозно сверяется с картой на каждом повороте и сканирует пространство на наличие указателей, за два с половиной часа они действительно отмечаются в большей части секций, начиная террариумом со змеями, жабами и черепахами и заканчивая застеклённым просторным вольером с гордыми тиграми, абсолютно игнорирующими жмущихся к стёклам людей. Устав таскаться туда-сюда, они садятся за столик в тени, чтобы поесть хот-доги и покрытые горчицей соттоки на шпажках. Когда Минхо приносит их от передвижной тележки с чрезмерно активным дедушкой, который готовит так резво, словно у него восемь рук, его брови выгибаются. Потому что на столе его ждут два стакана с освежающим мятным лимонадом и цветные пакетики с покрытыми сахаром чурросами. - Это откуда? - Купил, - Джисон заявляет едва ли не гордо. - Я же говорил брать мою карточку, если что. - У меня своя есть. Зря я, что ли, всю неделю батрачил с вонючими потными мужиками? Хоть билеты окуплю. Потом мороженое ещё возьму. - Откладывал бы ты лучше на будущее, мне эти суммы погоды не сделают. - Ну а вот я хочу тебя угостить. Именно за свой счёт. Непоколебимое упрямство в миндальных глазах пробивает на смешок. Что-то в этом есть такое воздушное и тёплое, что оседает под рёбрами приятной парящей дымкой. - Спасибо. Ешь давай, хот-дог остынет скоро уже. Уличная еда отдаёт своим родным шармом. Она не вкусная до безумия в плане изощрённых техник приготовления и уникальных ингредиентов, нет, такого здесь не встретишь. В ней просто есть какая-то романтика перекуса во время вылазки для долгого шатания на ногах. Немного дымка со старого гриля. И, конечно же, привкус сена. Под холодный мятный лимонад самое то, чтобы перевести дух перед очередным забегом и поболтать о чём-то незначительном. Закончив есть, сходив в туалет и умывшись, они продолжают неторопливо прогуливаться по оставшимся секциям. Убедившись, что все помещения были посещены, они покупают высокое мягкое мороженое в вафельных рожках и спускаются в нижнюю часть зоопарка. Разобравшись уже с мороженым, парни обходят душную оранжерею с тропическими растениями, после чего почти полчаса торчат у вольера со смешными сусликами, на чём и заканчивается их на сто процентов выполненное турне. - Вниз спустимся на фуникулёре? – Джисон показывает на площадку посадки. - Он входит в билет? – покопавшись в кармане, Минхо достаёт их билеты и вчитывается в перечень. – А, да, одна поездка. Поехали, раз уж есть. Длинная рубашка колышется на ветру, когда они поднимаются по небольшому склону и показывают работнику свои посадочные талоны, которые тот прокалывает дыроколом и даёт добро на посадку. Сзади подъезжает обтянутый нагревшейся на солнце чёрной кожей мини-диванчик, присоединённый к кабелю конвейерной ленты, ударяет их под коленями, заставляя сесть на себя, и работник опускает поручень. Ноги отрываются от земли и их поднимает над сочными зелёными деревьями. - Смотри, кто-то тапок уронил, - Джисон показывает пальцем на грустный выгоревший сланец, лежащий на сетке безопасности, натянутой над деревьями. - Главное нам телефоны не уронить. Вскоре перед ними открывается вид над весь зоопарк, окружённый лесом и горами, зеленеющими на фоне ярко-лазурного неба, буквально на каплю порыжевшего со стороны города. Ветер здесь свежее и сильнее, приятно прорывается сквозь пряди. Сделав несколько фотографий, они убирают телефоны в карманы от греха подальше. Ступни покачиваются в воздухе. - Кто-то умудрился ракетки просрать, - Минхо кивает в сторону чехла на сетке. - Это обидно, наверное. Вон там кепка ещё чья-то. Там пистолет с мыльными пузырями. Сидение медленно плывёт по конвейеру. Едущие навстречу люди с любопытством осматриваются и фотографируются. Вид на озеленённые горы и правда захватывает дух. Пейзаж словно картинка из фильма, посетители зоопарка на земле кажутся крошечными, равно как и находящиеся в вольерах животные, которые отлично просматриваются с такой высоты, напоминая иконки локаций с заданиями на карте какой-нибудь компьютерной игры. - Твою мать, - вдруг выдыхает Джисон переполошено. - Что? Ты телефон уронил? – Минхо встревоженно поворачивается к нему. - Нет. - Фух, чего пугаешь? А что тогда? - Я забыл, где проходит этот фуникулёр. - В смысле? Над парком, где ещё? - Я не про это. Джисон переводит взгляд вперёд. Ничего не понимающий Минхо тоже поворачивает голову, однако на то, чтобы осознать, про что идёт речь, уходит пара секунд. Простирающийся под их ногами лес идёт не до самого конца канатной дороги. На середине тот прерывается, уступая место блестящему на солнце озеру. - Сука… - хрипло выдыхает Минхо, чувствуя, как сердце тут же начинает колотиться быстрее. - Прости, я совсем забыл, правда. Минхо нервно оборачивается, как будто есть шанс того, можно будет развернуть конвейер в обратную сторону и вернуться на твёрдую землю. Руки до хруста сжимают поручень, ему в прямом смысле некуда бежать от ненавистной воды, которая вскоре будет буквально со всех сторон. В этот раз под ногами даже нет спасительного моста. Там будет лишь глубокое озеро, способное поглотить его до последнего атома. - Закрой глаза, всё будет нормально. Пролетим и не заметишь, - обеспокоенный его резко ухудшимся состоянием Джисон кладёт ладонь поверх его поледеневшей и побледневшей руки. - Я сдохну от инфаркта раньше, чем мы доедем. Плотно зажмурившись и сжав челюсти, Минхо рвано выдыхает через нос. Рёбра начинают противно дребезжать. Желудок скручивается в панике, тело застывает, как мрамор. Воды нет. Никакой воды нет, они просто сидят на диване и уже скоро сойдут. Какой сумасшедший вообще додумался провести сраный фуникулёр над озером? Почему в посадочной зоне нет никаких табличек, предупреждающих о том, что везде будет вода, вода и только вода. Сраная вода. - Блять! Сидение достигает переходного столба и дёргается в сторону. Минхо кажется, что он летит вниз, и он испуганно распахивает глаза, мгновенно давясь воздухом. Лесополоса закончилась. Под его кроссовками покачивается переливающаяся в кремовых лучах солнца вода. Сердце несётся так, словно готово взорваться в любую секунду, его тело буквально парализует. - Иди ко мне. Джисон бесстрашно придвигается вплотную и обхватывает его руками, заставляя уткнуться в свою шею. Правая ладонь придерживает голову, не давая повернуться и посмотреть на озеро, пока другая поглаживает по спине. Минхо цепляется за рубашку на его плече и прячет лицо в основании шеи. Он вдыхает в себя сладкий табак, пытаясь сконцентрироваться на нём и не думать о том, что буквально парит над бесконечной водой. Появляются едкие угрызения совести за то, что он такое ссыкло и вновь показывает свою слабость, но он ничего не может с этим поделать, прижимаясь к Джисону так отчаянно, словно без этого точно соскользнёт вниз. - Почти приехали. Совсем чуть-чуть осталось. Сейчас пойдём с тобой кушать мясо. Ты какое мясо больше всего любишь? - Мраморную говядину, - выдавливает из себя Минхо, сосредотачиваясь на вибрации, проходящей по грудной клетке Джисона, когда тот говорит. - Вот, тогда её поедим, ты заслужил, ты молодец. А я рёбрышки люблю, ты любишь рёбрышки? - Да. - Отлично, можно ещё и рёбрышки взять. Газировку ты какую пьёшь обычно? - Сайда. - Она вкусная, да. Я вот колу обычно беру. Ещё люблю на гриле чеснок жарить и лук. - Кимчи. - Кимчи тоже, да, - Джисон улыбается, делая голос более весёлым и приободряющим. – А ссам ты во что любишь заворачивать? - Салат. - О, мне тоже салат нравится больше, чем листья периллы. Я, кстати, проверял, я могу сразу два ссама в щёки засунуть. - Неудивительно. - Соджу-то будем пить? - Ты ещё спрашиваешь. - Мало ли. Можно будет в стакане соджу с сайдой смешать и будут нам самодельные хайболы. - Тебе лишь бы хайболы. - Так вкусные же, ну. И освежают. Мы, кстати, над землёй. С сомнением отлипнув от чужой шеи, Минхо с прищуром поглядывает вперёд. Увидев приближающееся здание с платформой, он чуть выпрямляется и смотрит уже вниз. На ветру покачивается сетка, натянутая над деревьями. Шумно и протяжно выдохнув, он откидывается спиной обратно на сидение. Сердце, словно застрявшее где-то в горле, начинает сползать вниз. - Молодец, всё хорошо, - Джисон похлопывает его по бедру. - Сраная вода. - Ничего, уже закончилось. И без инфаркта. - Почти. Опустив кроссовки на деревянную платформу, Минхо очень хочется присесть на корточки и какое-то время просто побыть сжавшимся комком, чтобы всё, что на панике подскочило внутри, встало на место. Однако такой слабости он себе не позволяет - и так уже продемонстрировал себя со стороны, которую вообще никому видеть нельзя. Спускаясь по дорожке к парковке, через которую нужно пройти, чтобы выбраться к метро, он морально ожидает каких-то подколов в свою сторону. Но Джисон с абсолютно спокойным лицом размышляет о том, хотел бы он завести енота или нет, направляясь к курилке и доставая пачку сигарет. Непонятно делает ли он это специально или действительно не зацикливается на его дурацком страхе, который заставил Минхо вновь цепляться за него, как за единственный источник безопасности. - Стрельни сигарету. - Бери. После глубокой затяжки дым улетает в уже намного более порыжевшее небо, напоминающее упавшую на голубую скатерть кожуру от мандарина. Язык горчит от сладости. - Мне понравилось, особенно суслики, они были самые угарные, - Джисон шмыгает носом и втягивает в себя дым. - Да, мне тоже. Минхо не врёт. Прогулка и правда вышла хорошая, ему было интересно. Что более важно – комфортно. Напрягшиеся мышцы словно отпускает. Он обхватывает фильтр губами и сквозь рассыпчатую серую пелену поглядывает на Джисона, тонкими пальцами зачёсывающего назад угольную чёлку, которая упрямо возвращается в то же самое положение. Да, с Хан Джисоном действительно комфортно. И теперь появляется ощущение того, что ещё и надёжно. Помимо внимания, он начинает красть ещё много чего другого, к чему Минхо обычно никого не подпускает.