Аддиктивный синдром

Со встречи с Клаусом Эйзенманном пролетело две недели. Я продолжал жить, как раньше, словно ничего не изменилось. Словно встречи с цепным псом Каттерфельда никогда и не существовало. Словно того вечера, когда меня чуть не взяли силой, не было. Словно отец не убил одним лишь приказом все надежды, теплившиеся во мне на наши отношения. Словно все, как всегда. Я просыпался рано утром и Викинг отвозил меня на работу без единого слова. Мы стали меньше разговаривать, а когда и состоялся какой-то диалог, так только о деле. О моей миссии. Плане отца. Обсуждения этого и моих малых достижений — вот, к чему свелись наши отношения. И мне было нормально. Удивительно, но такой формат больше устраивал меня, чем вечные попытки убедить себя, что Викинг на моей стороне, а не Бена Керна. Чисто деловые отношения — вот к чему все неизбежно свелось. Вспоминая об отце, я так и не встречал его с того дня. Он все время был дома, но я не натыкался на него ни разу. Отец не звал меня на ужины или завтраки, как раньше. Было ли ему стыдно за принятое решение? Сердце подсказывало, что нет. Наверняка, как обычного, у великого Бена Керна просто не было времени на ходячую проблему под именем Отто Керн. Что ж, я продолжал жить раньше, более не отягощенный какими-либо чувствами к Викингу или отцу. Так было проще. По выходным я, как обычно, запирался в комнате, натягивал наушники и весь день убирался, раз из раза выкидывая из шкафа идеально сложенные вещи и складывая их обратно. Мое новое занятие, которое успокаивало и заставляло забыться. В свой плейлист я все же добавил парочку тяжелых песен, подобных тем, что слушал Эйзенманн в своей машине. Мне не сразу понравились, но я привык. Как и к своему новому устрою жизни. Работа в компании шла без заминок. Глава отдела все чаще брал меня в разнообразные не особо важные собрания, все больше и глубже погружая меня в деятельность компании. С его слов я был самым смышленым среди стажеров и быстро учился. Надеюсь, этот комплимент не был навеянный фамилией моей семьи и связью директора с Беном Керном. Теперь в отделе я был лично знаком со всеми и, не сказать, чтобы меня любили, но я точно нравился большинству. Некоторые все еще видели во мне сынка богатого папочки, но мне было плевать. Честно, просто плевать. Ведь что бы кто не сплетничал, единственное, что заботило меня — привлечение внимания Рейнхольда Каттерфельда. Я продолжал надевать соблазняющую одежду и душиться едкими парфюмами, вовсе не подходящими мне. Вот только Каттерфельд продолжал не замечать меня. Словно я полтергейст, который имеет возможность прикасаться к материальным вещам, это я про бумаги и отчетности юридического отдела, но не имеет возможности контактировать с ним. Даже в ссоре с мужем, Каттерфельд не смотрит на других потенциальных любовников. Будто для него существует лишь Джером Эванс во всем чертовом мире. Страшно поверить, что человек из нашего круга может быть настолько верен кому-то! Настолько верен, что не то что не спит с другими, но даже не смотрит в их сторону! Меня вдохновляла такая верность, ведь смотря на их пару, я осознавал, что в мире есть любовь. Настоящая, не навеянная романтическими фильма, не клишованная бульварными романами, а истинная. Ту, которую Отто Керну не суждено обрести. Конечно, попытки обратить внимание Каттерфельда в мою сторону я не прекратил. И вот сегодня была очередная. Глава отдела вручил мне стопку бумаг и отправил наверх в кабинет большого босса. Я собрался с духом, подбодрил себя и направился к лифту. Наверх ехала секретарша Каттерфельда — невысокая блондинка за тридцать. Я поздоровался с ней, и она мило завела беседу о делах компании, пока мы ехали на последний этаж. В отличие от ее босса, женщина запомнила меня еще с первой встречи. Мы часто встречались в офисе, и она часто приглашала меня выпить с секретарским составом чашечку чая. Пару раз я принимал предложения и, пожалуй, это были лучшие моменты моей работы в компании. Сидеть просто так с другими офисными крысами, разговаривая о всем, кроме работы — что-то было во всем этом… Зачастую я просто слушал. Обожал выслушивать истории других людей об их жизни и проблемах, ведь так понимал: не у одного меня жизнь не складывается. Их проблемы такие будничные. Дочка просит купить дорогие джинсы, а заработная плата не позволяет. Какое кофе купить домой. Что приготовить на ужин, чтобы муж остался доволен. В кругу этих милых дамочек я позабывал обо всем. О наркотиках. О Викинге. О Каттерфельде. О самом себе. Мы вышли на последнем этаже и направились вдоль уже хорошо знакомого мне коридора к кабинету Каттерфельда. Женщина позвонила по телефону большому боссу и спросила, сможет ли он принять меня, и лишь после ответного согласия, пропустила внутрь. Для приличия я постучался в дверь и переступил порог. — Добрый день, мистер Каттерфельд, — пробубнил я себе под нос, как всегда. Поймав на себе его взгляд, который быстро вернулся в стоящий перед ним ноутбук, я быстро прошелся к его столу и положил свою папку с документами на небольшую стопку с другими бумагами. Больше не смотря на мужчину, я стремительно направился к выходу, зная, что тот никак не отреагирует и даже не попрощается. С того момента, как вошел, я прекратил дышать. Сердце выбивалось из груди, заставляя призадуматься о своей тахикардии. Моя ладонь застыла на ручке в шаге от того, что окончить это мучение, как вдруг Каттерфельд заговорил. Впервые за больше, чем три месяца моей стажировки. — Как говоришь тебя зовут? Едва ли не подпрыгнув на месте от испуга, я развернулся к мужчине и выдавил из себя улыбку. Надеюсь, она не выглядела слишком натянутой. — Керн, — прошептал я, все еще не веря, что говорю с самим Каттерфельдом! — Отто Керн. — Сын Бена Керна? — Да. Мне чертовски хотелось убраться из этого кабинета, но мое тело пригвоздило к месту. Мужчина рассматривал меня, как хищник, пока я ощущал себя хилой добычей. Его серые холодные глаза без толики радости бегали по моему лицу и телу, словно пытаясь найти там что-то, и я было подумал, что успел что-то натворить. Я ведь поприветствовал его? Может, каким-то образом проявил неуважение? Или мой внешний вид его смутил? Почему, черт возьми, он так хмурится, когда смотрит на меня?! — Сколько тебе лет? — Двадцать один, — мгновенно ответил я, почувствовав себя словно на допросе, а после глупо добавил: — сэр. — Как долго работаешь у нас? — Т-три месяца. Не заикайся, Отто! Черт возьми, держи себя достойно перед этим человеком! Ты ведь помнишь о миссии! — Юридический отдел? — Стажер, — кивнул согласно я, не понимая, как можно перебрасывать столь короткими фразами друг с другом. — Я давно знаком с Беном, но тебя помню смутно. Удивительно, как быстро растут дети. Конечно, у нас ведь разница больше, чем в двадцать лет! Вот, кто имеет право звать меня ребенком, а никак не Эйзенманн. Кстати говоря, а где Клаус? Впервые не вижу его рядом с Каттерфельдом. Да и, пожалуй, впервые остаюсь наедине с ним без Эйзенманна. Странное чувство, будто чего-то не хватает. В голове никак не сходится образ Рейнхольда Каттерфельда без его любимого пса. — Не хочешь пообедать у меня дома? Семейный ужин. Давно ничего не слышал о Бене и его семье. Я не смог скрыть удивления, как бы не пытался спрятать любые выдающие меня эмоции. Ужин? У Каттерфельда в поместье? Серьезно?! Неужели судьба благоволит мне?! Спустя три гребаных месяца он заметил меня! — С радостью. — Тогда в среду в семь. Я пошлю своего человека за тобой. Я не помню, как покинул кабинет Каттерфельда. Не помню, что спрашивала у меня его секретарша. Не помню, как вернулся обратно за рабочий стол. Не помню, как быстро закончился рабочий день, и я оказался у Викинга в машине, возвращаясь домой. За это время я не проронил ни слова. Сердце сжималось от понимая, что я стал на шаг ближе к успеху. При том, что Каттерфельд сам пригласил меня! Неужели узкие штаны Викинга подействовали? А может парфюм с феромонами? Мое личико? Что, черт возьми, заставило его, наконец, обратить на меня внимание, да еще и пригласить не куда-то там на ужин, а в собственный дом?! Я ничего не понимал. Совершенно ничего. Очнулся лишь, когда Викинг загнал машину в гараж и уставился на меня, спрашивая взглядом, почему я не выхожу. — Каттерфельд пригласил меня на ужин. На лице скандинава отобразилось яркое непонимание. — Каттерфельд что?! — протянул тот и вздрогнул от силы его голоса. — Реально? Когда? Почему? Как тебе удалось, парень?! — Я не знаю, Викинг, честно, без понятия, — промямлил я и глупо улыбнулся. — В эту среду. Вечером. В его поместье. Он назвал это «семейный ужин», а значит там будет и Эванс. — Черт возьми, Отто, да это же наш шанс! Да, я вытянул выигрышный лотерейный билет, сам не понимая, как судьба могла подсунуть подобный джекпот. Мне. Человеку, которому никогда ни в чем не везло. Мы так и не смогли обговорить случившееся, как Викинг побежал докладывать хозяину о свершившемся чуде. Я медленно побрел в спальню, не ощущая землю под ногами. Все вокруг казалось призрачным, нереальным, словно я все еще сплю, и мне снится дивный сон. Сон, в котором моя мечта свершилась, и совсем скоро весь этот ужас закончится раз и навсегда. Стоило мне переодеться в домашнюю одежду, как прибежал Викинг и мгновенно потащил к отцу, который хотел видеть меня прямо в этот момент. Мне ничего не оставалось, кроме как покорно идти, раздумывая, что же такого может сказать Бен Керн? Молодец, сын, соблазнил женатого мужчину? Ах нет, он же никогда не хвалит меня. Скорее примет, как должное, и прикажет продолжать в том же духе. Викинг силком запер меня в кабинет отца и усадил на диван, встав позади. Я скосил взгляд на отца, который радостно разговаривал по телефону. Из разговора не сложно было понять, что на второй линии никто иной, как главный затейник всего этого плана с разрушением семьи Рейнхольда — Тобиас Каттерфельд. Отец хвастался моими достижениями и по довольной гримасе на его лице, я понимал, что Тобиас доволен проделанной мной работой. Трудился я, а все лавры достались отцу. Когда отец отложил телефон, он посмотрел на меня. — Ты должен переспать с ним в эту среду, Отто. Ты будешь в его доме и там будет Эванс. Господь на нашей стороне, сын. — Вот так сразу? — тихо-тихо спросил я, пялясь в кончики ботинок. — Вряд ли Каттерфельд будет спать с человеком, которого пригласил всего на один ужин. Тем более под одной крышей с мужем. Отец удивленно приподнял бровь, впервые слыша от меня столько слов за один раз. Да, я не отрицал, что и сам весьма удивлен обращению внимания Каттерфельда на себя. — Может, ты и прав, но теперь это твое с Викингом задание сделать так, чтобы младший Каттерфельд все же оказался с тобой в постели. Меня не волнует как, Отто, но сделай то, что от тебя требуется. Мы едва ли укладываемся в сроки. На носу сентябрь, а собрание в середине октября. Мы не должны упустить этот шанс. Я и сам знаю, что не имею права упустить. Кто знает, почему Каттерфельд вдруг обратил на меня свой взор? Если это все же единоразовая акция, то стоит воспользоваться ею, ведь второго шанса не будет. До собрания меньше двух месяцев. Часики тикают. — А что Эванс? Что Тобиас Каттерфельд планирует сделать с ним? На самом деле этот вопрос интересовал меня уже очень и очень давно. Отец намекал, что у Тобиаса с Джеромом странные отношения и вряд ли мужчина хочет причинить вред Эвансу. Не бросит же он его в Мюнхене после того, как заберет акции, а Джерома посчитают предателем собственного мужа? Я знаю, что в этом мире делают с предателями. Слышал слухи о том, как семья Каттерфельд разбирается с виновниками. Не удивлюсь, если палачом Каттерфельдов является Клаус Эйзенманн. — А что Эванс? — удивленно переспросил меня отец. — Тобиас убедит его улететь из Германии и обеспечит защиту. Может быть так, что им даже удастся забрать и ребенка. Этот Эванс не должен нас волновать, сын. Сосредоточься на миссии. От тебя просят всего лишь одного, а об остальном позаботимся мы. Он говорит так, будто моя роль самая простая из всего их плана. Будто так просто лечь в кровать к едва-едва знакомому женатому человеку и раздвинуть ноги. Будто так просто привлечь этого ледышку Каттерфельда и заставить воспылать страстным чувствами… Разговор был окончен. Я поднялся и взглянул на Викинга. Он кивнул мне в сторону выхода. — Ты проделал отличную работу, Отто. Я замер в шаге от открытых Викингом дверей и развернулся. Похвала? Отцовское одобрение? Мое сердце предательски забилось чаще. — Очевидно, мой прошлый урок помог. Это дало плоды, раз ты зацепил Каттерфельда. Прошлый урок? Так он теперь называет наказание, когда приказал двоих ублюдков изнасиловать меня? Вот как теперь это называется?! Хотя… Почему он думает, будто его «урок» свершился? Я резко развернулся к Викингу и уставился на него с непониманием. На лице мужчины не дрогнул ни единый мускул. Он стоял позади нас, слившись с местностью, словно его здесь не существовало! Скандинав не рассказал отцу о том, что прервал его «урок» в тот день, и закрыл тем ублюдкам рты! Верный пес уже дважды соврал своему хозяину ради меня. Не просто соврал, а пошел против приказа! Быстро попрощавшись с отцом, я потащил Викинга к себе в комнату. Мне хотелось о многом его спросить, много высказать, но в первую очередь — поблагодарить. Господи, если бы Бен Керн приставил ко мне кого-то другого полгода назад, то я бы давным-давно умер из-за больного сердца или скололся. Но вот я жив, цел, на пол ноги слез с иглы и впервые за долгое время чувствую себя лучше, чем когда-либо. И все благодаря одному единственному человеку. Я был неправ, говоря, что судьба отвернулась от меня. Она не только благоволила мне с Каттерфельдом, но и подослала человека, который позволял не утонуть в самом себе. Викинг всегда был рядом в этот самый сложный период моей жизни и, черт его дери, уже плевать на то, кому он по-настоящему верен — мне или Бену Керну! Я просто хочу, чтобы он был рядом. Пусть катятся к черту глупые обиды. Я вечно ныл о том, что желаю видеть рядом с собой хотя бы одного друга и вот он. Неидеальный, но ближайший человек, искренне дарящий мне защиту и тепло. Я не хочу терять и его. Я со всех сил пихнул мужчину в сторону кровати, а сам захлопнул за нами двери. — Ты последний придурок, Викинг. Мужчина рассмеялся над началом моей гневной тирады и присел на кровать, наблюдая, как мое лицо покрывается пятнами от одновременной злости, непонимания и еще десятка чувству, бурлящих внутри меня, подобно урагану. — Но ты единственный человек в этом доме, что защищает меня, поэтому я хочу поблагодарить за все, что ты сделал для меня. — Вау, Отто Керн умеет благодарить! — Не перебивай меня, пожалуйста. Заткнув Викинга взглядом, я упал на кровать рядом с ним и впервые посмотрел скандинаву прямо в глаза. Без капли лжи. Без обид. Больше ничего нас не разделяло. В серые глаза человека, с которым ад не казался столь жутким местом. — Ты меня очень обидел в тот день, знаешь? Ты оправдал моего чертового отца, Викинг! Я очень, очень и очень расстроился, понимаешь? Но вот я узнаю, что ты так и не рассказал ему! Я не знаю, Викинг, честно! Ты ведь знаешь, как мне живется в этом доме! Этой гребаной семье! С этим человеком!.. Грудь разрывалась от неровного стука, и я почувствовал, как дыхания стало не хватать. Я прикрыл глаза и обнял себя руками. — Эй, парень, спокойно. Побереги сердце. Я закивал и заставлял себя дышать медленно и ровно, пока сердцебиение не пришло в себя. На мгновение стало страшно из-за того, как в груди закололо, словно в сердце воткнули с десяток тончайших иголок. Впервые такое случилось за три месяца с первого дня работы в компании. Тем временем Викинг принес стакан с водой и протянул таблетку. — Легкое седативное. Сабина предупреждала, что такое может случиться. Я проглотил белую кругляшку и опустошил стакан. Викинг заставил меня лечь на кровать и накрыл пледом. Совсем, как ребенка. Я усмехнулся собственным мыслям. Скандинав вновь умостился на кровати возле меня и продолжал молчать долгих несколько минут, держа мое запястье и считая пульс. Лишь, когда он пришел в норму, мужчина тяжело вздохнул и потрепал меня по волосам. — Те двое ничего не скажут Керну. Мы договорились, что они молчат об этом случае, а я не рассказываю боссу об их давней ошибке на задании. Поверь, они будут молчать… И знаешь, пожалуй, я переборщил в тот раз. Твой отец поступил крайне мерзко, а я был слишком взбешен увиденным, поэтому мог сказать что-то выходящее за рамки. Прости, парень. — Извинения приняты, — прошептал я и перевернулся на бок. Лекарство подействовало быстро и меня начало ужасно клонить в сон, но я держался изо всех сил, чтобы не провалиться в сон. — Викинг. — Что? — Ты считаешь всю эту затею правильной? — Имеешь в виду подставить Каттерфельда в измене? — догадался мужчина и отпустил мою руку, удостоверившись, что все миновало. — Нет, но иных вариантов нет. Знаешь сколько раз мы пытались достаться к Каттерфельду иными методами? Ты и сосчитать не сможешь. — Но мне придется переспать с мужчиной на двадцать лет старше… — Все мы приносим жертву, чтобы достичь чего-то. Верно, изначально я согласился, потому что хотел избавиться от кучи навалившихся проблем с долгом и наркотиками. Я делал все ради наркотиков, а теперь — ради свободы. Чем быстрее все закончится, тем быстрее я покончу с этой семьей и городом, навсегда покинув это чертовое место. Найду новый дом. Может даже поступлю в университет на выбранную мною, а не отцом, специальность. Начну новую жизнь. Вот только прежде, чем думать о призрачном будущем, нужно успешно выполнить миссию. И я не уверен, что смогу это сделать прямо в эту среду. Осталось три дня, а у меня в голове нет плана действий, как затащить Каттерфельда в постель. Даже малейшей идеи, как соблазнить. Да еще и Эванс должен это увидеть… — Я не уверен, что смогу это сделать, — признание слетело с моих губ прежде, чем мои веки устало прикрылись. — Подсыпь ему виагру, если так не уверен, — пошутил мужчина и тихо встал. — Тебе стоит быть более уверенным в себе, Отто. Викинг потушил свет в комнате и пожелал сладких снов. Дверь за ним закрылась, а я все стремительнее погружался в спокойное сновидение под лекарствами. «Кажется, я знаю, что делать», — пролетела шальная мысль в моей голове перед тем, как царство Морфея поглотило меня.