***
Первое, что Иорвет почувствовал, когда вошел в зал — взгляд. Взгляд холодный и раздраженный, ледяной иглой впившийся в лоб. Тело отреагировало само — плечи оборонительно приподнялись, вдоль позвоночника прошла волна озноба. Он прижал к груди ладонь, к ладони — кулак, склонил голову, глядя в белый пол. — Иорвет с Синих Гор, — он слышал в голосе генерала горчащее разочарование, — я был о тебе лучшего мнения. Неужели ты не различаешь ведение войны за свободу своего народа и терроризирование всех подряд в угоду своей гордости? — Различаю, — хрипло, упрямо ответил Иорвет, не поднимая головы. Ему казалось, что вокруг него сомкнулся плотный, тяжелый пузырь, воздух сгустился — колотились пульсом в висках мысли; приходилось сдерживать себя, чтобы не начать говорить их вслух, чтобы не броситься, вздернув гордо подбородок, в атаку. Наступить на горло вбитому на охоте принципу «бей первым» — и молчать, ожидая, когда пустая и горячая, как воздух над полем в июле, неопределенность качнется. Хоть куда-нибудь качнется. Он и его отряд не сделал ничего, за что их можно было бы обвинять таким образом. Иорвет не знал, что сделал Исенгрим, десятник, с которым он был толком не знаком, но не понимал претензий — разве борьба за свободу не должна в себя включать в том числе устрашение? Разве не должны их бояться? Разве не в подавлении противника заключается суть борьбы и победы? — Что вы сделали? — устало осведомился генерал. Иорвет глубоко вдохнул, попытался убрать из груди плотный ком из непонимания и странной обиды на этого эльфа, который что-то от него — от них — хотел, но пока не объяснил, что именно, а уже наказывал за ошибки. — Вышли ночью из лагеря, — сердце билось в горле, сотрясая ребра, говорить было тяжело — собственный голос казался Иорвету чужим и далеким, — дошли до людского города и сидели в лесу. Тишина заложила уши, белый камень пола почти начал плясать перед глазами. Иорвету стоило невероятных усилий просто стоять на месте — стоять и не знать, насколько серьезный промах он допустил. — И все? В ответ он смог только кивнуть, не поднимая взгляда. Нестерпимо хотелось двинуться, вытащить комок из мыслей наружу — они правда не хотели делать чего-то, что помешало бы течению восстания, они не хотели создавать проблемы, они просто хотели посмотреть на людей. — Зачем? Ответ на этот вопрос застрял в горле, обхватил жаром виски и кончики острых ушей. — Мы хотели… посмотреть на людей. Но ночью там никого не было. Тихий шорох, Иорвет поднял голову — Лламасу откинулся на стену, глядя на него с удивлением, давящая, ледяная злость исчезла с его лица. По внешнему виду генерала нельзя было сказать, что только недавно рассвело — он выглядел точно так же и одет был точно так же и прошлым днем, и прошлым вечером, когда Иорвет мельком видел, как он разговаривал с сотниками. Неопределенность не исчезла, но Иорвету хотелось думать, что она в итоге качнется не в худшую сторону. — Вас никто не видел? — эльф отвернулся от Иорвета — вправо, туда, где Иорвет краем глаза видел книжные полки. — Один стражник в порыве служебного рвения вышел за пределы стен, — скучным тоном поведал ему растягивающий гласные Старшей Речи голос, Иорвет услышал тихий шорох страниц, — но, к великому сожалению, упал в ров и свернул себе шею. Люди так плохо видят в темноте. Иорвет затаил дыхание. Стражника убил не его отряд, они не оставили никаких следов — ни эльфских стрел, ни ножей, ничего. Тихий и ровный голос шуршал, как оперение стрелы — Иорвет против воли напрягся, чувствуя, как мурашки бегут по затылку, и не отрывал взгляда от лица генерала: ему иррационально казалось, что стоит посмотреть в сторону голоса справа — и его непременно атакуют. Он хорошо запомнил, как умер тот стражник. Генерал хмурил светлые брови, сводя, видимо, про себя все рассказанное в единую картину. — Как удачно этот стражник упал, — ровным тоном резюмировал он, — будем надеяться, что по городу не пойдут слухи. А что до отряда, — Иорвет, наконец, поднял голову, — хотели посмотреть на людей… Не самая худшая причина, — неожиданно проговорил Лламасу, — своего противника стоит знать в лицо. Иорвет с Синих Гор, твой любопытный отряд отправится через три дня встречать караван из Ррамддивна — им как раз нужны сопровождающие. За инструкциями придешь сегодня в полдень к Саен. Иорвет стоял, оглушенный, глядя в светлые глаза эльфа. Сопровождение? Это — наказание? Так был проступок или нет? Странный холодок пробежал по лицу и ушам, тронул руки. Должно быть, у происходящего есть какая-то скрытая сторона, какое-то второе дно. — И я хочу, чтобы ты понял, — неожиданно жестким тоном продолжил генерал, — и вбил в головы своему отряду: мы — не разбойники. Вы пришли сюда и присоединились к армии, а не, — Лламасу дернул уголком губ, — разбойничьей ганзе. И не стоит пытаться тешить свое самолюбие, уподобляясь лихачам с большака. Это недостойно эльфов Народа Гор. Мы — не люди, чтобы нападать исподтишка. Я ясно выражаюсь, Иорвет с Синих Гор? — Да, генерал, — Иорвет снова прижал ладонь и кулак к груди, склонил голову. Уши опять запылали — позорить свое имя и происхождение Иорвет, как и любой чистокровный эльф, не мог себе позволить. Если эльфы должны быть выше нападения исподтишка — он будет. — Иди. Стылый, усталый взгляд светлых глаз Иорвет уже не видел — но чувствовал, как он опустился ему на затылок. Отряд, скучковавшийся на ступенях ратуши, как стайка испуганных птиц, тут же кинулся к нему. Иорвет оглядел их — эльфов, которые пошли за ним, эльфов, которые стали его отрядом, своих друзей — и с неожиданной четкостью осознал, что теперь он отвественен за них всех. За их успех или их позор, за их жизнь и смерть — он должен держать ответ, как командир.***
Генерал мерил шагами небольшую комнату, хмурясь. Равномерное чередование знакомых предметов — камни стен, книжные полки, камин, стол — давно не цепляли глаз. Ранний визит юного Фаоильтиарны, решившего похвастаться сомнительными достижениями, разозлил Ллевелина не на шутку. Какой изощренный замысел — ограбить караван, везущий двимерит в человеческую академию магов! Кто еще мог додуматься до такого эксцентричного шага, кроме сына знатной семьи! Политика всегда вызывала у Лламасу что-то сродни глухой зубной боли — вся его натура противилась подковерным интригам, и то, что столь высокопоставленный эльф позволил сыну присоединиться к восстанию, поначалу его обрадовало. Все же находились среди эльфских родов те, что не одобряли Симласа Финдабаира и его смиренную позицию ассимиляции, думал генерал. Аэлиренн тоже прекрасно знала, что такие эльфы были. И почти успешно находила с ними контакт, не встречая, впрочем, понимания у тех, кто лоялен княжеской семье. Даже в самой княжеской семье Белая Роза умудрилась найти себе союзницу — в лице княжны Францески. Ллевелин считал это важным достижением — протекция княжны обеспечила их оружием, провиантом и свободным пропуском во все эльфские города, неважно, лояльные князю или нет. Благодаря ей из Ррамддивна будет идти караван, встречать который он направил отряд Иорвета с Синих Гор и отряд Верноссиэль — юной бойкой эльфки откуда-то не то из Аэдирна, не то из предместий Долины Цветов. Сама Верноссиэль о своем происхождении не рассказывала, но звонкий говор указывал на эти места. — Генерал, что случилось с Исенгримом? Тихий голос вывел Ллевелина из размышлений — он забыл, что в комнате не один. Взгляд темных кошачьих глаз остановился на его лице — Ллевелина этот взгляд всегда настораживал. Не агрессивный и не злобный, но впивающийся в кожу, как кошачьи когти, скрытые до поры мягкими подушечками лап. — Молодой Фаоильтиарна решил, что он отличный стратег, — Лламасу сел обратно за стол, — и его стратегический гений подсказал ему, что ограбить повозку с двимеритом, которая шла в академию человеческих магов для исследований — отличное решение. Адъютант медленно закрыл книгу, которую держал в ладонях, сжал обложку пальцами. Ллевелин понял — обдумывает. Взвешивает. На лице ведьмака не отразилось никаких эмоций — впрочем, Ллевелин знал, что тот не может испытать и десятой доли того возмущения, которое испытывал он сам. Потому что адъютант Аэлиренн не был эльфом и не был генералом — только полукровкой и ведьмаком. — Двимерит можно будет применить, — задумчиво поделился результатами размышлений адъютант, — но они могли попасться. — Нет, момент он подобрал, как на зло, удачный, — Ллевелин сцепил пальцы, уложив локти на стол, — никто не ожидал атаки и не понял, кто атакует. — Спишут на бандитов, — произошедшее быстро перестало интересовать ведьмака — он вернулся взглядом к книге, которую держал в руках. — Спишут, — с тяжелым вздохом согласился Ллевелин, — донесения говорят, что королям сейчас не до поисков нас. Старый Единорог умер, и его наследники рвут друг другу горло за его кости, — адъютант только кивнул, с этими донесениями он был ознакомлен не хуже Ллевелина, — хороший выбор. История Долины в балладах и сказаниях весьма интересна. Ведьмак снова поднял на него темный взгляд. Ллевелин слегка ему улыбнулся — он давно заметил интерес адъютанта к эльфскому искусству. И если оценить музыку в условиях походного лагеря возможности почти не было, то книг в достаточно неплохом состоянии в подвалах и темных углах разрушенных домов осталось в количестве, и некоторые привезли с собой повстанцы, включая самого Ллевелина. «История…» в бархатно-зеленой, слегка обтрепанной и выцветшей обложке была его верной спутницей почти столетие. — Я могу ее взять? Ллевелин слегка кивнул, получив в ответ благодарный поклон. Тягу к культуре эльфов он в адъютанте ценил не меньше, чем отличное владение Старшей Речью. О своей прошлом полукровка не рассказывал, по крайней мере, не ему, но разговор с ведьмаком Птичкой немного пролил свет, позволив сложить в стройную картинку домыслы и догадки — едва вырвавшись из нильфгаардского замка, Гезрас, в отличие от большинства своих бывших товарищей, наверняка остался в той неизвестной эльфской деревне. Это объясняло и мягкий южный выговор, который странно было слышать от выходца, по его собственным словам, из каэдвенской Лейды, и неплохое знание культуры и языка. Из двух кровей, слившихся в одно, ведьмак выбрал эльфскую кровь. Ллевелин надеялся, что ни он, ни Белая Роза не ошиблись в ведьмаке, и тот останется верен своему выбору. Потому что драться с ним Ллевелин бы не хотел — и честно себе в этом признавался. При всем своем боевом опыте он видел — даже, скорее, весь его боевой опыт позволял ему увидеть — что существо, стоящее сейчас у книжных полок, непредсказуемо, каким бы нескладным оно ни выглядело и каким бы молодым ни было его лицо. Непредсказуемо и опасно — потому что нет ничего во всех мирах, что могло бы его сдержать. У ведьмака без медальона нет ремесленного кодекса правил; у полукровки не может быть эльфского понимания чести и законов открытого боя. Ллевелин знал, что в обращении с мечом ведьмак пока что едва-едва лучше среднего ученика на спарринге — он начал учиться не так давно и пока что только Аэлиренн могла и хотела встать против него на тренировочном полигоне. Обычных эльфов душил подспудный, инстинктивный страх — страх перед чем-то, что было внешне похожим на эльфа, но эльфом не являлось. Даже люди не вызывали у них такого страха. Люди были им неприятны, но они не шли в ни в какое сравнение с творением своего собственного неуемного желания извратить живое. Результат человеческой самонадеянности молча стоял у книжных полок, сжимая в пальцах бархатную обложку цвета глубокой зелени, и неотрывно смотрел на Ллевелина. Иногда ему казалось, что адъютант что-то ищет в его лице — что-то, чего он еще не знает, но очень хочет понять. В этом, наверное, и было его отличие от молодого Фаоильтиарны, который был уверен, что знает достаточно, чтобы принимать столь рискованные решения. Посчитав, видимо, норму социальных взаимодействий на этот день выполненной, адъютант коротко склонил голову, прощаясь, и вышел из комнаты с книгой в руках. Ллевелин проводил его взглядом. Внутреннее ощущение времени подсказывало, что дело движется к завтраку — распорядок дня, установленный полтора века назад раз и навсегда, он старался не нарушать. Разве что сражение могло изменить четкое и повторявшееся много-много лет подряд, с тех пор, как он сам был десятником, расписание. Чувствуя дым костра, горящего в центре амфитеатра, Ллевелин крутил в мыслях все, что произошло утром. Эти молодые лица. Исенгрим, сын высокопоставленного эльфа, гордившийся своей идеей и своими действиями — как быстро радость сменилась гневом в светлых голубых глазах, как он раздувал ноздри и сжимал губы в полоску, когда понял, что его действия не то, что не оценили высоко — осудили сходу. Молодой эльф с умными голубыми глазами, гордившийся собственной жестокостью — злая насмешка над Ллевелином Лламасу, который всю свою жизнь придерживался строгого кодекса чести эльфского воина, написанного до того, как люди ступили на Континент — и, возможно, до того, как эльфы построили Белые Корабли. Ллевелин надеялся, что когда пройдет первая злость, единственный сын Фаоильтиарны признает его правоту. Если нет — он готов повторить еще раз, и еще столько раз, сколько потребуется — эльфы должны быть выше нападения исподтишка. Что стоит эльф без гордости его народа? Прокол Иорвета с Синих гор был куда менее серьезным — Ллевелин был готов признать, что погорячился. Дисциплина, конечно, необходима, и за пренебрежение ею должно следовать наказание, но Ллевелин корил себя за собственную несдержанность — мальчишка не заслужил столь гневной отповеди. Впрочем, лишний раз усвоить, что здесь — армия, а не разбойничья ганза, никому еще не повредило, а сдержанность Иорвета подняла мнение Ллевелина о нем на пару ступеней вверх. Юный эльф, вместо того, чтобы пререкаться и пытаться доказать свою правоту, как поступил, например, Исенгрим, выслушал и отвечал на вопросы четко и по делу, хотя и блестели от обиды зеленые глаза. Дать ему важное задание было самым логичным решением. Проявит себя, не растеряется, сможет принимать решения и нести ответственность «в поле» — значит, сформирует положительное мнение о себе в глазах генерала окончательно. Дураком Иорвет с Синих гор не выглядел, и Ллевелину хотелось думать, что юный десятник отнесется к заданию со всем вниманием.***
— Итак, — Саен и Иорвет, шедший за ней, зашли в ратушу и двинулись налево, по коридору, — прежде, чем разговор зайдет непосредственно о задании, я должна представить двух эльфов, которые перейдут в ваш десяток. Иорвет заинтересованно склонил голову к плечу. Да, в первый вечер в Лок Муинне генерал говорил, что к ним присоединятся еще двое, но за месяц этого так и не произошло и Иорвет успел подзабыть. Да и не очень себе представлял, что ему делать с новичками — эльфов своего отряда он знал всю жизнь и рос вместе с ними, а тут — доверять спину каким-то чужакам? Саен одернула полы коричневой курточки, откинула за спину русые косы и открыла последнюю деревянную дверь, явно поставленную в дверной проем сильно после постройки ратуши — слишком бросалось плохо оструганное, занозистое дерево в глаза в строгом белокаменном коридоре. Комната оказалась по-нежилому пуста и пыльна — но у окна стоял, глядя на амфитеатр, эльф с короткими, едва доходящими до шеи темными волосами. Денщица недовольно оглядела комнату. — Где Нираль? — Он сейчас придет, — голос незнакомого эльфа звучал мягко и спокойно, он отвернулся от окна, — передал извинения и просил начинать без него. Иорвет с интересом рассматривал будущего соратника. Лицо незнакомого эльфа было таким же мягким и спокойным, как его голос — он был так же молод, как Иорвет, и рассматривал его с ответным легким интересом. У правого виска заплетена косичка — чуть длиннее остальных волос. Одет, как говорили в лагере, по-городскому — короткая куртка с карманами, рубашка без вышивки по вороту, немаркого темного цвета штаны и сапоги. — Тогда начнем, — с ощутимым недовольством произнесла Саен, — это Иорвет, командир твоего десятка, — эльфка ладонью указала на Иорвета, тот слегка склонил голову, чувствуя себя неожиданно скованным своей одеждой с длинными эльфскими полами, — Иорвет, это Киаран, — Киаран тоже склонил голову, прижал к груди ладонь и кулак в воинском приветствии, — а медик Нираль, как ему свойственно, опаздывает. — Почему десяток пополняют именно сейчас? — задал промелькнувший в мыслях вопрос Иорвет, — за три дня до задания? — Потому что вашему отряду не хватало толкового мечника, а Киаран с отцом только вчера вернулись из Ваэр Тиссмы, — ровно ответила Саен, затеребила кончик русой косы, глядя на легко улыбающегося Киарана, — а Нираль заканчивал обучение у медиков, начатое еще до восстания, — упредила она вопрос Иорвета «почему в отряд поставили медика-недоучку». — Хорошо, — Иорвет склонил голову, — спасибо. Саен в последний раз дернула кончик своей косы и достала из принесенного с собой тубуса бумаги. Два листа она сразу протянула Иорвету. — Это для стражи Ррамддивна и для главы города. Сохранить и отдать им в первый день прибытия. Это, — она расстелила на столе лист побольше, прижала загибающиеся края пальцами, — карта. Ваш маршрут займет пятнадцать дней с учетом двух-трех дней запаса на разные обстоятельства, — она очертила пальцами линию маршрута — на взгляд Иорвета, весьма заковыристую. — Почему здесь мы делаем крюк? — Если не будет крюка, вы будете идти по глубокой чаще и в случае чего вам понадобится пара дней на то, чтобы добраться до помощи. — До какой помощи? — Иорвет прищурился, читая названия городов. Две трети из них выглядели лютой тарабанщиной — видимо, были записаны с людского языка. — До той, которую вы по необходимости сможете найти в эльфских городах и эльфских кварталах людских городов, — степенно ответила Саен. Иорвет вскинулся от этих слов, посмотрел на нее с подозрением. — Мы будем заходить в людские города? Это небезопасно! — Не будете, если все пройдет гладко. Небезопасно стоять на главной площади людского города и орать «людей в море». Пока вы не привлекаете к себе внимания — вы никому не сдались. Скажете, что к тетушке приехали навестить, или торговать, или что вам в голову придет. Если ваш отряд нарвется на чудовище и кто-то будет серьезно ранен — безопаснее двум-трем эльфам прийти в нелюдской квартал и оставить раненого там до вашего возвращения на обратном пути, чем продолжать путь с ним, замедляться и обрекать его на смерть, — Саен говорила ровно и сдержанно, серьезно глядя на Иорвета. Иорвет поморщился. От одного воспоминания о единственном людском городе, который он когда-либо видел, хотелось скривиться и громко заявить, что он в жизни не сунется в людские города, даже если кто-то будет держать нож у его горла. Думать о том, что, в таком случае, ему делать, если они и впрямь нарвутся в чаще на стаю гулей или кого-то похлеще и кто-то будет серьезно ранен — не хотелось вообще. На что им тогда медик в отряде? Синяки и царапины зашептывать? Да и голод не смог бы выгнать их из леса — отряд, наполовину состоящий из охотников, в летнем лесу голодным остаться не должен. Может быть, дело в том, что именно в такой маршрут складывались дороги, по которым мог бы пройти караван из Ррамддивна? Иорвет внимательно вгляделся в карту. Да, кажется, дороги были — наверняка не слишком широкие и не самые известные, но и не глухие лисьи тропы, раз по ним собрались отправлять повозки. — Туда пойдете слегка в стороне от дорог, — будто почувствовала ход его мыслей Саен, — обратно — с караваном. Иорвет кивнул, убрал сложенную Саен карту в карман куртки на груди с внутренней стороны, размышляя, как представлять Киарана и медика отряду. Нираль оказался самым старшим эльфом в своем новом отряде — но, несмотря на это, произвел на Иорвета приятное впечатление. Только испачканная в травяном соке рубашка слегка портила вид эльфа с печальными серыми глазами и светлыми волосами. И весь он, в отличие от самого Иорвета и идущего рядом Киарана, казался бледным и выцветшим, будто высушенным на солнце — даже тихий голос. Отряд разглядывал новичков с живым интересом. Медик, добросовестно представленный, но не вызвавший у кого-то особенно сильного желания с ним заговорить, тихо шуршал своими вещами в общей палатке. Киаран же оказался в центре внимания — и был, судя по всему, этим несколько смущен. Иорвет недовольно смотрел, как с двух сторон от Киарана сели Фирь и Иль и наперебой начали засыпать новичка вопросами. — Откуда ты? — Из Ваер Тиссмы, — Киаран слегка скованно улыбался, то заправляя за острое ухо свою странную косичку, то выправляя ее обратно, — люди называют ее Вызимой. — Это далеко? — Да, это в Темерии. Точнее, это столица Темерии. — Еще одна людская страна? — Фирь склонила голову к плечу, тяжелая коса упала ей на грудь. — Да, — Киаран удивленно моргнул, — вы что, получается, из Синих гор? Даже в Долине знают людские страны и их столицы. Иорвет передернул плечами — и пошел искать медика, удобно затерявшегося где-то в палатке. Его тоже следовало расспросить и узнать получше — в конце концов, им вместе предстоит пройти немаленький путь. Вечером Иорвет забрался на стену разрушенного дома, чтобы в одиночестве уложить в голове все произошедшее за день. Голова от недосыпа тяжелела, руки и плечи ныли после тренировок — Неанель не собиралась давать поблажек отряду, который не спал всю ночь по собственной глупости. Того человека, которого привели в лагерь, видно не было — в остальном жизнь в Лок Муинне текла точно так же, как и все время с их прибытия. — Иорвет, — на стену рядом вскарабкалась Фирь, свесила ноги, — что ты такой хмурый? Он повел плечом — ответить было нечего. По небу рассыпались белые крупицы звезд — и Иорвет мысленно составлял их в знакомые фигуры, вслушиваясь в затихающую на ночь жизнь лагеря. — Мне кажется, задание будет интересным, — Фирь качнула ногой взад-вперед, уперлась руками в стену, на которой сидела, — мы никогда не были в тех местах. И в Ррамддивне тоже! Думаю, там красиво. — Как тебе новички? — будто невзначай бросил Иорвет, не глядя на нее. — Ну, — Фирь задумалась, подбирая слова — Иорвет с странным нетерпением ждал ее характеристики, будто ему требовалось подтверждение его собственного мнения, — я заметила, что ты ушел, когда мы расспрашивали Киарана, и очень зря — он рассудительный и спокойный. И, кстати, рад, что его командир не сильно старше него, — Фирь хмыкнула, — я его понимаю, когда все примерно одного возраста, как-то легче. Мы сказали, что ты сразу был командиром и что из гор мы пошли за тобой, и он сказал, что понимает и что ты сегодня задавал денщице генерала очень командирские вопросы. И он переживал, что ты не рад тому, что его к нам отправили. Иорвет вздохнул. Часть напряжения отпустила плечи — он сам не понял, почему. Фирь рядом продолжала тихо рассказывать ему все, что они с Иль и присоединившимся к разговору после ухода Иорвета Ярналем успели узнать у Киарана — про Ваер Тиссму, про людские города, про то, как Старшие Расы по всему Континенту пытаются ужиться с людьми, про накапливающееся, как дождевая вода в яме, взаимное недовольство людей и эльфов. Иорвет слушал вполуха и думал о словах Саен, прозвучавших днем. Если он хочет быть командиром, ему нужно брать на себя смелость принимать решения и нести за них ответственность — и решениям этим лучше быть более удачными, чем то, что он принял вчера вечером. Никто из отряда не сможет его уговорить заглянуть по дороге в людской город «просто посмотреть» — частично незаслуженный выговор от генерала и вполовину не так страшен, как-то, что может с ними произойти на пути, и Иорвет не собирался повторять свою ошибку.