Голоса

« Выстрелы, крики, взрывы бомб - все это окружало меня. Запах пороха и пыль неприятно резали нос, от чего хотелось чихать, но нельзя. Снайпера не должны заметить. Прицелиться мешает снег, так не вовремя решивший посетить эту грешную землю. Но, впрочем, он так же помогал скрыться от лишних глаз. Наконец, в прицеле можно было рассмотреть черную форму фашистских офицеров. Выдох, и курок нажат. Снова смотрю в прицел, чтобы убедиться, что попал прямо в голову. Быстро складываю снайперку и скрываюсь среди домов. Подписание договора о ликвидации Пруссии. Чувствую себя зверем, но союзники так загорелись этой идеей, что уже не остановятся. Смотрю на побитого Гила и замечаю, что один глаз перебинтован настолько, что нельзя заметить, что там, за повязкой. Грустно улыбаюсь, это было же не специально» В сон врывается раздраженное чириканье, с недавнего времени я решил, что рисковать моим телефоном все же не стоит, поэтому в качестве будильника стали использовать канарейку Гила. Будила она нас всегда вовремя, но в отличие от того же мобильника ее было трудно поймать и удушить. - Гил, заткни эту крикливую женщину! – я попытался повернуться на бок и спрятаться под одеялом, но острая боль в плече заставила снова лечь на спину. - Очнулся, гад! – щеку резко обожгло, от чего я распахнул глаза. Надо мной нависал злой Пруссия, в глазах которого явственно читалось беспокойство. - Гил? – я только и мог, что растерянно хлопать глазами, ведь таким прусс не позволял быть себе передо мной. - Я же волновался, морда русская! – он закусил губу и раскраснелся. Это выглядело так мило, что я не мог не улыбнуться. - Все хорошо, - я старался успокоить разволновавшегося прусса. - Мы не помешаем? – дверь палаты слегка приоткрылась, и в ней показалось такое до боли знакомое и родное лицо. Это была Оля. Отчего-то Гилберт сразу отскочил от меня, краснея еще больше, что вызвало смешок у сестренки. Это и вправду выглядело забавно. – Там твой брат в коридоре… Украина даже не успела договорить предложение до конца, а Пруссия с бешеной скоростью выбежал из палаты. - Вот неугомонный, - сестренка покачала головой. – Ты как, Ваня? Рана не кровоточит? Ты нас так напугал. Я улыбнулся, в груди было на удивление тепло и спокойно, как будто я снова ребенок и живу с сестренками в одной большой избе. - Все хорошо, и не так попадало, - Оля подошла ко мне и посмотрела в глаза. – Правда. - Горе ты мое луковое, - сестренка устало вздохнула и потрепала меня по волосам. – Наташа тут чуть ли не поселилась, еле уговорила ее в институт сходить, а он говорит, что все хорошо. Мне просто интересно, где вы смогли найти приключений на свою пятую точку. Я стыдливо отвел взгляд, ведь она права, вечно нахожу проблемы там, где их, в общем-то, быть и не должно. Но сейчас нас и вправду ждали неприятности, иначе бы не проснулась память. Я знал, что в нужный момент любой из нас мог притвориться человеком, заперев воспоминания в глубине сознания, но в этот раз кто-то сделал это за нас. И этот кто-то очень не хочет, чтобы мы вернулись в привычную для нас роль. - Эх, ладно, мне уже пора идти, - сестренка поставила на тумбочку возле кровати несколько пакетов, которые до этого были у двери. – В этом, - она показала на первую сумку, - твой шарф. Я его постирала, заштопала и погладила, так что выглядит как новенький. А во втором пирожки, мы с Наташей для тебя приготовили, а то в местной столовой кормят, как будто хотят, чтобы больные не покинули этого заведения. Она напоследок наклонилась и поцеловала меня в лоб, как делала, когда я маленький залезал к ней под одеяло, боясь мавок и лешего, что могли бродить в ночном лесу. Тогда это успокаивало и дарило тепло, сейчас заставило покраснеть и счастливо улыбнуться. Все-таки что-то в этом мире не меняется веками: людские чувства. Какая бы эпоха не была за окном, семья остается самым родным, остаются романтики, ищущие любовь, а герои выходят на баррикады и меняют ход истории. Да, это прячется под толстым слоем цинизма и эгоизма. Да, таких людей не любят, но этот страх также присутствовал всегда, поскольку это животный инстинкт человека - уничтожить не такого. Но всегда есть люди, которые выживают, остаются непокалеченными и чистыми душой. Такие люди являются настоящим чудом, когда их видишь, хочется улыбнуться и рассмеяться. Просто потому, что становится по-настоящему легко. Такие же чувства у меня возникали, когда я общался с кем-нибудь из стран, ведь в нас собраны те же людские пороки, эмоции и мечты, только не скрытые шелухой будней. Поэтому во многих из нас могут сочетаться те эмоции, которые у обычного человека сложно представить. *** В это время в коридоре… Гилберт на максимальной скорости выскочил из палаты Ивана и чуть не сбил Людвига с ног, но тот уже привык к подобным выходкам брата, так что спокойно смог устоять на месте. Только вот от того потока слов, что вывалил на него дорогой брат, младший простоял какое-то время истуканом, пытаясь справиться с временной контузией. - Брат, успокойся, - Людвиг, наконец, смог отодрать от себя счастливого прусса. - А я спокоен, просто рад, что с тобой все хорошо, Запад, - Гилберт сразу же перешел на родной немецкий, что позволяло братьям общаться на любые темы, не боясь быть подслушанными, ведь вероятность того, что кто-то в этом глухом городке знает их язык, была крайне мала. - Я тоже рад, что ты не попал под пули, но прошу тебя, объясни, из-за чего Россия сейчас лежит тут, - лицо Германии стало очень серьезным, каким он бывал во время военных операций или на работе. Пруссия лишь как-то обреченно вздохнул. - Нас попытались вернуть в Дом, - коротко и ясно. Но в этих словах было достаточно, чтобы Людвиг сжал кулаки, и на миг в его глазах промелькнула злость. - Италия…? - Он в безопасности, - Гилберт улыбнулся, увидев облегчение на лице брата. – Если хочешь, могу устроить встречу. - Я не думаю, что… - Германия на миг замялся. - Почему ты не хочешь видеть Иту? Он же волнуется за тебя, - прусс начал злиться, когда Людвиг отвел взгляд. – Да, он из-за тебя в психушку попал! Для Германии это было неожиданно. Он смешно открыл и закрыл рот, но так и не произнес ни слова, поскольку не мог поверить брату. - Подожди, то есть Венециано жив? – Людвиг поймал удивленный взгляд брата. - А ты разве не помнишь? Ты же…? – Гилберт не успел договорить. - Я не помню все, что произошло после смерти Италии, как будто их просто стерли. - Понятно, - Пруссия отошел от Германии. – Он жив и очень хочет тебя увидеть. - Я не могу, - Людвиг снова старался не смотреть в глаза Гилберта. – У меня много работы. Тут их разговор прервали самым наглым образом. К братьям подошел низенький мужчина лет сорока с хвостиком, лысый и с неприятным крысиным взглядом. Такие, обычно, собирают информацию и продают ее любому, у кого достаточно толстый кошелек. - Людвиг, прекращай болтать, нам еще пострадавшего опрашивать и протокол составлять. Я же сказал тебе заняться свидетелем, а не прохлаждаться, - мужчина накинулся на Германию, размахивая руками и постоянно повышая голос. Людвиг все это стоически терпел, поскольку к крикам он привык за годы общения со странами, да и некоторые его правители не чувствовали никакое уважение к воплощению своей страны. Но вот Гилберт не мог спокойно стоять и смотреть, как какой-то хмырь ругает его обожаемого брата. - Простите, но вы прервали наш разговор, - прусс чуть ли не шипел от ярости, становясь похожим на дикого зверя. - Я его начальник и могу делать с ним все, лишь бы он работал, а не прохлаждался с непонятными личностями! – лысый направил свой взгляд на альбиноса, но от его нестандартной внешности мужчину сразу же бросило в холодный пот. - Я как раз и занимался опросом свидетеля, он перед вами, - а Людвиг сохранял свой обычный деловой тон. – Брат, успокойся, - это было сказано на немецком, так что мужчина ничего не понял. - Так ЭТО свидетель? – взгляд лысого стал цепким. - Я ему сейчас морду набью! - Людвигу много стоило удержать Гилберта от этого поступка. Тут дверь в палату открылась, и из нее вышла веселая Оля. Но вот пуговка на ее блузе оторвалась, и не вовремя повернувшемуся лысику представился отличный обзор на бюст Украины. Пруссия злорадно хихикнул. - Мальчики, с Ваней все хорошо, я там вам пирожков оставила, а то вы все какие-то бледные и слишком худые. Я пойду Наташу поймаю, а то она может и с лекции сбежать, - весело проговорила Брагинская и, оставив мужчин переваривать услышанное, быстро удалилась из коридора. - Вот это женщина, - присвистнул босс Людвига. - Вы только при ее брате этого не ляпните, - предостерег бедного мужика Гилберт. - А что он мне сделает? – жертва бюста Украины посмотрела на прусса, который лишь хмыкнул и философски пожал плечами. Людвиг устало прикрыл глаза ладонью и шикнул на брата. И они не знают, что Ваня отлично слышал их разговор.