***
— Пап, а как вы познакомились с нашей мамой, когда она была жива? — спросила маленькая Люмин. Мужчина, держа свою дочку за руку, слегка приостановился от такого вопроса. Хоть он и показывал близнецам альбом, где он и его жена на свадьбе счастливы, улыбались на пляже друг другу, ему было грустно вспоминать о таких счастливых моментах, хотелось на миг хотя бы увидеть вновь Монику. — Это был прекрасный вечер в Париже. Тогда я путешествовал часто по странам, мне нравилось это, а в один летний тёплый вечер в столице Франции, прямо возле самой знаменитой достопримечательности этого города — Эйфелевой Башни, я и встретил Монику. — Ва-а-у, так романтично! Я тоже хочу в Париж! — крикнул маленький блондин, коса которого развевалась от лёгких прыжков радости Итэра. — Поедешь. Ты главное учись хорошо, сынок, — улыбнулся отец своему сыну и перенёс взгляд на девочку, которая держала его за руку. — А я в Германию хочу, — кинула блондинка и посмотрела на отца. — Ваша мама родом из Германии, но в тот вечер она оказалась в Париже, так как там проживала её бабушка и она поехала к ней. Как же повезло, что я её встретил, — искренне улыбнулся мужчина и посмотрел на вечернее летнее небо, которое было окрашено в различные тёплые кцвета, что напоминали тот день. — А та бабушка ещё там? — вопросительно посмотрела девочка на мужчину и положила указательный палец на нижнюю губу. — Честно, не знаю, скорее всего нет. На тот момент ей было около восьмидесяти, но она была очень приятной старушкой, — мужчина продолжал смотреть на небо и вперёд себя, вспоминая те тёплые времена. На душе спокойно и грустно, но он был рад тому, что его возлюбленная оставила таких прелестных детей, которых он ценил и защищал в любые трудности, помогал, радовался вместе с близнецами, проводил всё своё свободное время с ними, лишь бы подарить всю свою любовь детям и не покалечить их, ведь они не знали свою маму, только по рассказам отца и фото могли представлять, однако наяву, какая она особь, узнать было невозможно. Семья шла так весь вечер, гуляя по округам, пока не начало темнеть. Отец рассказывал о различных созвездиях, которые уже проявлялись в небе, рассказывал о каждом, котором знал. Близнецы внимательно шли рядом с отцом, держа его за руки, рассматривали скопления звёзд, которые невероятно красиво смотрелись на ночном небе. В детских глазах отражалась будто вся вселенная, все звёзды космоса были видны в этих безобидных больших медовых глазах. Вот только... Люмин проснулась посреди ночи в комнате рыжеволосого парня. Не было никого, только одна она и её плохое самочувствие: головокружение, тошнота и жар, из-за которого было до жути холодно даже с тёплой батареей возле кровати. Девушка решила встать с постели в туалет, так как тошнота начала подходить к горлу, но вдруг, как только она встала, у неё ужасно заболела голова, отчего блондинка присела, крепко держась двумя руками за виски, которые пульсировали всё сильнее и сильнее. Люмин закрыла глаза от боли, к ней в голову начали приходить странные картинки, которые ощущались, будто это уже было; девушка не понимала, было ужасно неприятно. Тошнота подходила ближе и ближе, поэтому, приложив руку ко рту, блондинка побежала в туалет и вывернула всё, что находилось в её желудке последние часы. Люмин держалась за ободок унитаза, нависая над ним, начала вспоминать те картинки в своей голове: там был взрослый Итэр, не тот, которого она помнит, крохотного и беспомощного крольчонка, маленького и беззащитного котёнка, который ничего не мог сделать в школе, кроме как игнорировать все оскорбления, издёвки со стороны одноклассников. Он лишь старался учиться и добиться успехов. Только вот... Почему-то в тех «воспоминаниях» не было их отца. Страшные боли в голове снова отдались в голову и девушка снова нависла над унитазом. Вытеревшись и умывшись после плохого состояния, блондинка посмотрела в зеркало в ванной комнате, которое висело над раковиной, она увидела там себя взрослую, из-за чего беззащитная девушка закричала, разбудив этим и парня, который помогал ей всё это время. — Люмин, с Вами всё в порядке?! — прибежал рыжеволосый к источнику крика и увидел напуганный комочек в углу ванной комнаты. — Люмин? Что случилось? — он лишь видел как девушка слегка покачивалась на полу, коленки были собраны к груди и обняты дрожащими руками. Взгляд так же дрожал, зрачки не были спокойны, они бегали в разные стороны. Парень осторожно подошёл впервые так близко к девушке и обнял её, гладя по макушке. — Всё хорошо... Люмин, всё хорошо... Я с тобой, — начал успокаивать Тарталья, не дожидаясь ответа на свой вопрос. — О Боже.. Тебе было плохо... Сейчас тебе заварю лекарственного чая, — парень посмотрел на унитаз, закрывая крышкой, смывая всё содержимое. — Пошли на кухню, я тебе сварю чая, сидеть можешь же? Или лучше в постель? — осторожно начал расспрашивать дрожащее тело и усадил на ближайший стул кухни. Девушка молча сидела и ожидала свой лечебный чай. Парень копошился по всей кухне в поиске трав для чая, он выглядел взволнованным, почему-то девушке казалось, что она знала его раньше, но почему-то не помнит ничего о нём. Голова снова начала болеть до рвоты, но тошнить было уже нечем. Обычно, после тошноты голова перестаёт болеть, но здесь голова болела ужасно, как только она начинала думать о чём-то, боль мгновенно окутывала всю голову, отдавая неприятной пульсацией в висках. — Вам снова нехорошо? — спросил рыжеволосый, подходя ближе к блондинке с чашкой тёплого чая. — Выпей, тебе должно стать лучше, — подсунул кружку к девушке и не заметил, как он перешёл на «ты», да и сейчас не до формальностей. — Тарталья... Мне кажется, я тебя знаю, — дрожащим голосом прохрипела блондинка и взяла парня за руку. — Ты был со мной раньше. Но не помню, кем ты был, другом? — ... Люмин, Вам стоит поспать, Вы меня с кем-то путаете, — капельки пота подошли ко лбу, парень переживал, что она может вспомнить всё и уйти прочь в таком-то состоянии. — Нет, тебя зовут Чайльд. Я никогда не ошибаюсь, — грубо ответила блондинка на просьбы парня. Тот вздрогнул и отошёл от девушки, которая сделала глоток чая с травами. — Отвечай. — Я... Был твоим... другом, — запинаясь, процедил рыжеволосый, смотря в медовые глаза девушки, которые были почти помутневшие, но с каждым разом, как только она вспоминала что-то, глаза становились более яркого цвета, более жизненного. — Точно? По-моему, мы были ближе чем друзья, — подняла свой вялый взгляд на парня и сделала ещё один глоток чая. — Т-точно... — Хорошо... — глаза начали закрываться сами по себе. Всё, что девушка смогла увидеть перед тем как полностью углубится в сон — это взволнованное лицо Чайльда, который ожидал, пока девушка не впадёт в сон. — Фух... Пошли тебя отнесу в кровать... — выдохнул парень и взял на руки спящее тело: вялое, бледное, бессильное и беспомощное. Он пообещал сам себе в прошлом, что никогда не попадётся на глаза Люмин. Ему она начала нравиться ещё со старшей школы и по сей день он не остыл от неё, хоть и не видел её уже восемь лет, после смерти её отца. — Значит... Твоя мечта сбылась, солнышко... Я искренне рад за тебя, — тихо произнёс парень и укрыл девушку тёплым одеялом. Выходя из комнаты, рыжеволосый лишь посмотрел краем глаза на спящую красавицу и покинул комнату, закрыв дверь с глухим звуком.***
— Итак, Сяо, мы тебя позвали в общем по другому поводу, — стиснул кулачки Кадзуха и посмотрел на брюнета, который в какой раз уже бегает за синеволосым, чтобы «дать ему добра». — То есть, разговор о прошлом это было спонтанно? — процедил брюнет, поднимая одну бровь. — Нет, это мы тоже хотели обговорить, — ответил парень с хвостиком. — Кстати, где Итэр? — отошёл от темы брюнет и посмотрел на место, где сидел Итэр. — Он сказал, что ему нужно срочно домой, говорит дела какие-то, а тебе передал: «Спасибо, что заступился за меня». — ответил Кадзуха. — Так вот. Вернись к нам в группу. — Отказываюсь. — Мы не спрашивали тебя, — грубо кинул Скарамучча, допивая свой остывший кофе. — Я не собираюсь снова идти в мир музыки и играть роль певца. — Сяо. Мы дадим тебе год на размышления. А пока... — А пока мы будем находиться в Париже, у нас концерт скоро на днях, — перебил синеволосый, ставя кружку на стол. — Решай. У тебя прелестный голос, чтобы петь. Твои фанаты ждут твоего возвращения, они спрашивали нас обоих, где ты. Ты же не умер? — Почему вы не знали про смерть моей группы? Передавали по всем новостях. — Думаешь, было когда смотреть те новости? Прям так, сели на диван и посмотрели? — буркнул Скарамучча, скрещивая руки на груди. — Я не хочу возвращаться в мир музыки. Это для меня- — Какой же ты душный. Тебе что говорил твой друг? — скривился синеволосый и посмотрел на брюнета снизу вверх своим высокомерием. — ... — Не сдаваться, радоваться, стремиться. А ты никого не подпускаешь к себе теперь, ещё и нас блокнул. Ты знаешь, что твой дру- — Хватит. Я ухожу. — Это было слишком, Скар.***
Дни в университете пролетали очень быстро. Уже наступили первые зимние холода, снег по колено, а повсюду счастливые дети, которые играют в снежки. Но проходя мимо них, блондин видел лишь себя и сестру, которые раньше, до смерти их отца, так же веселились вместе с ним и лепили огромного снеговика. Он скучал за сестрой, ожидал хотя бы маленькой вести о местонахождении Люмин, но всё тщетно. — Итэр, выше нос, всё будет хорошо, — проговорил рядом художник и посмотрел на безэмоциональное личико блондина, которое видело лишь землю, по которой он идёт. — Она скоро найдётся, нужно время полиции на поиски, я уверен, с ней всё в порядке. — А если нет? Что тогда? — Итэр поднял свою бледную макушку на Альбедо, сводя брови ближе к переносице. — Я не могу утверждать, но я уверен в этом. Да и тебе бы следовало верить, малыш, — отшутился художник и тыкнул пальцем в кончик носа «косички». «Я не могу...» Пары проходили так быстро, несмотря на то, что они идут по девяносто минут каждая, а пар бывает и по четыре, и пять иногда. — Кстати, а как там Венти? — спросил блондин на одной из перемен между парами. — Болеет, но ты заходи к нему, если что, он будет рад тебя увидеть. — Ещё бы был не рад, Альбедо. — Ну, а кто знает, ха-ха. На улице начали пролетать маленькие снежинки. Париж укутался в белый плед, напоминая этим, что скоро будет Новый год, счастливые праздники для семей. Но не для Итэра. Он думает уехать в Германию в поисках сестры и поговорить с его приёмными родителями, ведь им то точно нужна поддержка. Блондин начал чаще разговаривать с брюнетом на абсолютно любую тему, которая придёт им на ум. Но от прогулок Сяо отказывался напрочь. Почему-то не хотел. Почему? Здесь оставалось лишь гадать. Венти уже более-менее научился играть на гитаре, даже сочинил свою первую песню, которую он воспроизвёл возле башни Парижа. Любовь к музыке окутала всё тело парня. Он с самого подросткового возраста стремился стать известным музыкантом. Начиналось всё с того, что Венти нашёл на чердаке гитару папы, которая, как оказалось, больше не понадобилась отцу. И он взялся за изучение основ. Правда, он не раз забрасывал эту затею, не раз выгорал от того, что ничего не выходило, жаловался Альбедо, на что тот поддерживал его и говорил: «Венти, в жизни не без трудностей. Все проходят их, но однажды, пройдя их, ты придёшь к цели, к которой стремился» Так, раз за радом, год за годом, эти слова звучали в разных ситуациях, но в один момент зеленоглазый просто выгорел и забросил всё на год, до восемнадцатилетия. После поступления в университет он увидел кучку музыкантов, к которым подбегали их фанатки и просили сфотографироваться или дать автограф. После того он снова взялся за гитару и написал свою первую песню, посвящённую его жизни. Но после он выкинул эти слова в дальний ящик и больше не вспоминал о ней. Музыка — это моя жизнь, я хочу стать знаменитым Венти сидел в своей каморке бледный, шмыгая своим носом каждые пять секунд. — Тридцать восемь и пять. Здорово мне... — достал градусник зеленоволосый и положил на тумбочку. — Поиграть может на гитаре? Всё равно нико... Кто там? — подошёл к двери парень с маленькими косичками спереди и посмотрел в глазок. — Э-это я, Венти, к тебе пришёл, проведать, — крикнул через закрытую дверь блондин и посмотрел в глазок. — Пароль? — отшутился Венти и открыл дверь гостю. — Не ожидал тебя, думал, забыл обо мне, хе-хе. — Да уж, и такого мнения ты обо мне? Держи, — дал пакет с мандаринами и персиками в руки больному. — Ой, спасибочки. — Ты как сам? — спросил косичка, снимая обувь со своих ног. — Болею, сам же видишь, — ответил зеленоглазый. — Я имею в виду и не только это. Как дела с музыкой? Может, я помогу с чем-то? Хоть я и не разбираюсь, но... — Не стоит, Итэр. Я сам со всем разберусь. — Я понял. В общем, я пришёл ещё по одному поводу, — сделал паузу блондин и прошёл внутрь дома, где уже частенько бывал и как-то привык к помещению. — Я еду в Германию, в поисках своей сестры. Когда буду не знаю. Поэтому предупредил... — Итэр... — улыбка с лица больного пропала, как только он услышал такие новости. Ему было искренне жаль своего друга, у которого случилось такое с родной сестрой — единственным родным ему человеком. В комнате была тишина, а позже всё наладилось: Венти провёл своего гостя в гостевую комнату и дал немного конфет. Они долго болтали, разговаривали на интересующие их темы, позабыв уже о том, что говорил Итэр в начале. Венти даже решил показать свои навыки игры на гитаре своему другу, тот лишь кивнул и уселся поудобней, чтобы прослушать игру на гитаре. Итэр восхищался музыкантами, очень любил музыку, а особенно живую. Когда ты слушаешь музыку в наушниках или колонке, это совсем другое ощущение, нежели смотреть, как играет человек на твоих глазах прекрасные ноты, в которых скрываются годы практики чувства человека, и эта вся атмосфера окутывала блондина с ног до головы. — Что ж... Эта песня — моя любимая. Она исполняется на английском языке, — Венти прислонил свой кулачок ко рту, чтобы откашлять мокроту в горле. — Ничего, я знаю английский на С2, учил в школе ещё, — предупредил блондин. В комнате заиграла спокойная музыка гитары, уверенные и равномерные движения рукой по струнам задавали атмосферу в комнате и окутывали двух особ музыкой. Брюнет с косичками открыл рот и начал петь: Georgia, Wrap me up in all your...1 I want ya', In my arms Oh, let me hold ya' I'll never let you go again, like I did Oh I used to say От мелодичного голоса Венти у Итэра кожа покрылась маленькими мурашками. Он не мог остановиться слушать это. Не мог комментировать... "I would never fall in love again until I found her" I said, "I would never fall unless it's you I fall into" I was lost within the darkness, but then I found her I found you Так спокойно... Музыка заставляет погружаться куда-то в свой мир. Мир — где есть только ты и твои фантазии. Мир — где ты чувствуешь себя спокойно, свободно, нужным кому-то. Итэр закрыл глаза, наслаждаясь этими минутками музыки от Венти. Сам брюнет пел, вспоминая все трудности, которые прошёл, которые дали ему своё «Я». Georgia, Pulled me in, I asked to...10 Love her, once again You fell, I caught ya' I'll never let you go again, like I did Oh I used to say "I would never fall in love again until I found her" I said, "I would never fall unless it's you I fall into" I was lost within the darkness, but then I found her I found you "I would never fall in love again until I found her" I said, "I would never fall unless it's you I fall into" I was lost within the darkness, but then I found her I found you После представления песни в комнате стояла гробовая тишина. Венти уже стал думать, что вышло ужасно, но блондин всё ещё был с закрытыми глазами, вдохнул побольше воздуха и, открывая глаза, молвил: — Это божественно, Венти. — П-правда? Я думал... — Венти, ты не думал куда-то пойти на сцену и показать, на что способен? — Я... Я выступал на уличной сцене... — Вот как... Я тогда пойду клеить объявления, что появился талантливый музыкант, — встал с диванчика и быстро убежал в прихожую одеваться. — Стой! Нет, я... Хочу найти себе команду... — побежал вслед Венти, останавливая «косичку». — Ну вот, развесь объявления, по типу: «Нужны музыканты в команду», и так далее. Венти, я знаю, ты сможешь добиться успеха. Ты можешь попробовать спросить у Скарамуччи и Кадзухи, можно ли к ним, раз на то пошло. Вроде ребята неплохие. — Ну... Я подумаю... Спасибо, что пришёл, хе-хе, — закрыл дверь брюнет с косичками и начал откашливать мокроту. — Да что ж такое. Почему я такой жалкий?