Обзорщик сырков спасает мир

      В то утро Слава проснулся с желанием помереть и с лёгким чувством ненависти к себе. «Опять надо жить, — подумал он, глядя в потолок. — Опять надо в универ, модуль сдавать, мир спасать… А мне до калитки выйти и то не хочется…»       Накануне вечером одногруппник позвал его потусить, чтобы «погулять напоследок» перед модулем у самой строгой преподши. Карелину эта идея показалась более чем сомнительной. Но это, блин, не помешало ему согласиться. Теперь вот Слава лежал совершенно разбитый и не мог вспомнить, каким образом добрался из какой-то левой хаты до общаги, да ещё и до своей кровати. Зато хорошо помнил, что на тусе ему в какой-то момент надоело улыбаться и строить из себя беззаботного дэнсера, и он свалил подышать на балкон. На тёмном балконе была какая-то своя атмосфера; едва знакомая однокурсница угостила Карелина косяком и выпивкой и завела с ним задушевную беседу. Слава был уже достаточно нетрезв для того, чтобы разоткровенничаться в ответ. Если точнее, он рассказал про Лунтика, пророчество и сырки. Умолчал только о том, что агент тайного общества, посвятивший его в секреты мироздания — это Фёдоров с филфака. Дойдя до сырков, Слава вдруг ощутил тоску по обзорам на них. Дошираки тоже хороши, аудитория приняла их благосклонно, но всё-таки это не то… — Ну ты и кадр, Слава Карелин, — слегка заплетающимся языком сказала однокурсница, пока избранный утирал внезапные слёзы. — Можешь какую угодно шизу говорить или делать, и это будет выглядеть естественно. Слушай, я давно спросить хотела. Вот жидок лондонский, филолог с филфака… У тебя с ним что, крепкая мужская дружба? Ну ты понял, о чём я. — С чего ты взяла? — нахмурился Карелин. Он уже соображал с трудом и не имел ресурса увёртливо уйти от ответа. — Ну, ты хотя бы видел, как этот Фёдоров на тебя смотрит? — Как? — Ну, знаешь, так… Словно он какой-то мелкий, незначительный челик, живёт на земле и прочее… А ты как будто… — Однокурсница неопределённо повела руками в воздухе, ткнула пальцем в ночное небо и заговорила вдруг намного более внятно. Вдохновение словила, что ли. — Как будто ты Луна. И вот он на тебя глядит, как ты там вдалеке светишься. Думает, какой ты крутой. Ну, и осознаёт, что ты на него никогда с таким же восхищением не посмотришь… Славуль, ну ты чего, правда не замечаешь эти его улыбочки застенчивые и то, как он вокруг тебя вьётся, постоянно дотрагивается с каким-то трепетом? — Ну да, он благоговеет передо мной, — подтвердил Слава, немного собравшись. — Он ведь тоже в курсе, что я избранный. — Ой, да засунь в анус свою постиронию, или как там это… Я всё-таки верю, что вы пройдёте до конца путь от ненависти до взаимной любви. Вы такие милые, когда вдвоём болтаете, я вас давно шипперила и всё ждала, когда ж вы наконец пое… Подружитесь. Переживаю за ваши отношения больше, чем за свои! — И ты говоришь, что я шизу несу? — осведомился Слава. Но, если честно, задумался над её словами. Про гейскую любовь на серьёзных щах он размышлять не стал, тем более что эта однокурсница, по слухам, шипперила вообще всё что движется. Но что касается дружбы… Пожалуй, Славе и правда уже следовало стать чуть более открытым и искренним в общении с Мироном.       …Карелин полежал ещё немного, но больше ничего толком не вспомнил. Посмотрел на часы. До модуля оставалось пять минут. Соседи по комнате сами в универ ушли, а его не разбудили, гады… Ладно, вполне возможно, что им просто не удалось его разбудить. Слава сполз с кровати, попил воды, медленно собрал рюкзак и вышел на лестницу. Переодеваться не было ни времени, ни сил, так и пошёл в шортах и цветастой рубашке, в которых тусил вчера, ещё и лохматый. Пять минут уже прошли, модуль наверняка начался, но Слава смел надеяться, что успеет сдать хотя бы в числе последних.       В замызганном подъезде не было никого, даже тараканов не наблюдалось. Поэтому никто не видел, как Карелин на лестнице оступился и полетел вниз, флегматично наблюдая за приближением ступенек к носу… А ещё никто не видел, как за секунду до окончательного падения Слава повис в воздухе, будто его подхватил кто-то невидимый. — Фёдоров, это ты? — хрипловато шепнул Карелин и сразу подумал, что у Мирона сейчас тоже модуль, по какой-то там фонетике, кажется… Он со своим синдромом отличника точно не стал бы ради слежки за Славой прогуливать в такой день. Значит, это какой-то другой агент тайного общества? Но ведь Фёдоров обещал, что теперь лишь он сам будет присматривать за избранным…       Слава ощутил, как его поднимают на ноги. Вернее, Карелин не чувствовал ничьих прикосновений, и ощущалось происходящее так, будто он неваляшка. Опершись о перила и уже наплевав на модуль, Слава сказал вполголоса: — Да кто вы? Покажитесь, а. Иначе я помру от любопытства, и тогда получится, что вы напрасно спасли меня от падения.       Очень удачно, что Слава крепко взялся за перила. Потому что картина, которую он увидел в следующее мгновение, была довольно-таки шокирующей.       Рядом с ним на покатых ступеньках стояла странная парочка. Во-первых, Уэнсдей Аддамс из нэтфликсового сериала. С этими своими двумя косичками, в чёрной неверморской форме и с фирменным мрачным немигающим взглядом. Во-вторых, Бараш из классических 2D Смешариков. Эти двое были примерно одного роста, а ещё Карелин заметил за спиной каждого из них большие серые крылья. — Полагаю, раз уж мы явили Вячеславу своё обличье, то теперь нам следует рассказать ему, кто мы такие, — обратилась Уэнсдей к Барашу. — Геральд говорил, что наш подопечный знает некоторые тайны мироздания. Поэтому не думаю, что информация о Непризнанных станет для Вячеслава большим шоком. — А по-моему, он уже-э в шоке, — меланхолично проблеял Бараш. — Крылья, Геральд, Непризнанные… Вы чё, из Секрета небес? — сообразил Слава. Когда-то он играл в Клуб романтики вместе с сестрой и утверждал в фэндомных пабликах, что если сосаться со всеми фаворитами Секрета небес, то в финальной битве никто из них не помрёт. — А он проницателен, — сказала Уэнсдей, сложив руки на груди. — Ну не случайно ведь стал и-избранным, — протянул Бараш. — Давай уже расскажем ему. Хотя есть ли в этом смысл сейчас, когда он е-эле на ногах стоит? — Я могу избавить его от похмелья, — пожала плечами Аддамс. — Подобное действие прекрасно впишется в моё ангельское задание.       Они ещё минуты две деловито обсуждали, раскрывать ли перед Славой свои тайны, будто бы он не стоял здесь же, внимательно слушая и пытаясь понять их диалог. Карелин уже начал ощущать себя третьим лишним и хотел дальше спускаться по лестнице, как вдруг Уэнсдей бесшумно приблизилась к нему и попросила наклониться. Её ладошка опустилась на карелинскую макушку, и он почувствовал, как исчезает головная боль, а следом и сушняк, и разбитость, и желание помереть, и ненависть к себе, и даже тоска по обзорам на сырки. — Всё, Вячеслав, слушай. Мы с Барашем не так давно умерли и попали в школу ангелов и демонов. Сейчас у нас практика. Она заключается в том, что двоим Непризнанным дают на попечение рандомного человека, и один из Непризнанных должен быть для этого человека неким ангелом-хранителем, всячески оберегать и внушать добрые помыслы, в то время как задача второго — войти в роль демона-губителя, подстрекая на всяческие непотребства. Так вот, ближайшие две недели я буду твоим голосом совести и здравомыслия, а Бараш… — Это я-а-а тебя вчера заставил пойти тусить, а потом напиться и накуриться, — злорадно улыбнулся тот. Слава невольно вспомнил серию из Смешариков, где Бараш играл в злодея и поджигал клумбы у Нюши во дворе.       Слава всё-таки успел в числе последних сдать модуль по манасоведению (да, в каждом мухосранском универе изучают манасоведение). Когда он устно отвечал на вопросы строжайшей неподкупной преподши, за спиной у него, невидимые для простых смертных, сидели Уэнсдей и Бараш. Непризнанные зачитывали ему нужные моменты из учебника, потому что Карелин убедил их, что таким образом они сподвигнут его на добро (помогут порадовать преподшу адекватными ответами и получить хорошую оценку) и в то же время на зло (помогут схитрить и заработать халявные высокие баллы). — Как вы замечательно рассказали про смерть Манаса, я прямо заслушалась, — сказала Славе преподша. — И всё-таки не приходите больше в университет, в этот храм знаний, в таком виде, будто живёте в помойке возле троллейбусной остановки.       Почему «будто», подумал Слава, если универская общага и впрямь напоминает обоссанную мусорку, да и находится возле остановки… Говорить это преподше он, конечно, не стал, лишь извинился и мило улыбнулся на прощание.       После модуля Уэнсдей с Барашем сообщили ему, что им нужно отлучиться, вернуться в школу — отчитаться, как проходит практика. — Мы неплохо порабо-отали, — протянул довольный Бараш. — Я вложил тебе помысел напиться, Уэнсдей помогла вернуться с вечеринки в общежитие, затем спасла от падения и похмелья… Прямо чувствую, что ко мне вернулось вдохновение и я теперь смогу написать целую поэму! — Мы снова придём к тебе в течение суток, — сдержанно заключила Аддамс.       Впереди был двадцатиминутный перерыв, и Слава отправился к Мирону. Тот ожидаемо набрал высшие тридцать баллов по своей фонетике и вежливо удивился, что у раздолбая Карелина по манасоведению аж двадцать четыре. Затем Фёдоров вдруг задумчиво прищурился. — Слав, от тебя чужой энергией веет… Ты сегодня общался с какими-то мистическими существами?       Выслушав карелинские объяснения, Мирон понимающе покивал и горячо заговорил в ответ: — Ой, да они из этой своей небесной школы постоянно практикантов присылают! И хорошо, если те влияют на человека со знанием дела, а то ведь иногда разная дичь случается, и тогда нашему обществу приходится с этим разбираться… Большинство людей практически не замечают, что к ним приставили ангела-хранителя и демона-губителя и уж точно не вступают с ними в контакт. Но мы с тобой, Слав, в меньшинстве и всё прекрасно видим. — Ты тоже в своё время был объектом практики для Непризнанных? — Объектом, — усмехнулся Мирон. — Очень точная формулировка, Слав. Чаще всего этим практикантам наплевать на своих подопечных, на их чувства, на то, какие изменения произойдут в их жизни из-за вмешательств ангела и демона. Типа, мы всего лишь практиканты, наше дело — практиковаться… У меня вот именно так и было. Мне тогда только тринадцать исполнилось, мы с родителями в Германии жили. У меня были плохие отношения с одноклассниками и с тамошним филиалом тайного общества. А тут ещё ко мне прицепились практиканты небесной школы. Я тогда настолько задолбался от всего этого, что подумывал вскрыться, а эти недоделанные ангелок и чертила всерьёз спорили, спасать ли мне жизнь… Тебе, в общем, ещё повезло с Уэнсдей и Барашем, — заключил Фёдоров и ободряюще хлопнул Карелина по плечу. — У тебя сегодня ещё будут модули по другим предметам? — поинтересовался Слава. — Неа, только две лекции. — Нахер лекции, — отозвался Карелин, — пойдём лучше погуляем? Только в общагу заглянем, переоденусь. — Чего? — растерянно улыбнулся Мирон. — Это точно твоё решение? Или Бараш вернулся пораньше и теперь незаметненько тебя науськивает на безответственное отношение к учёбе? И меня заодно! — Это скорее Уэнсдей мне нашёптывает, чтоб я наконец нормально провёл время со своим другом, — заявил Слава. — Нет, правда, Фёдоров, в нашем Мухосранске не каждый день такая погода классная. Найдём хорошую локацию, снимем новый обзорчик на доширак… Да не смотри так, я без подвоха предлагаю. — Ну-у… Звучит заманчиво, если честно. Ладно. Пойдём.       На универском крыльце им встретилась та самая однокурсница, с которой Слава вчера вёл укуренные задушевные беседы на балконе. Кажется, она была довольна увиденным.