Обзорщик сырков спасает мир

      У Славы была привычка пересматривать видосы на канале Валентина Дядьки. Иногда он записывал реакции на собственные обзоры, трижды — реакцию на свою реакцию. Последние пару дней Карелин пересматривал ролик про говяжий дошик, снятый на той самой прогулке с Мироном. И во время каждого просмотра дебильно улыбался.       Обзор получился топовый — и по шизе, и по ламповой атмосферке. Карелин сосредоточенно оценивал доширак, который заварил на бульварной скамейке, принеся два стакана кипятка из кафешки напротив. Мирон, впервые оказавшийся в роли оператора Валентина Дядьки, то и дело тихонько угарал, отчего экран мелко трясся. После прощания со зрителями Слава сказал Фёдорову: «Всё, можешь теперь нормально посмеяться, если хочешь» — и тот начал ржать во весь голос, а потом опомнился, что не выключил запись. Слава так и залил видео на ютуб — с мироновским смехом в конце, и, кажется, именно этот момент каждый раз вызывал у Карелина дебильную улыбку. Ну, приятно ж всё-таки осознавать, что от твоих шутеечек кто-то может так искренне угарать…       Троллейбус тряхнуло. Слава отвлёкся от телефона, крепче вцепился в поручень. О своей безопасности сегодня стоило заботиться самому: суббота, в школе ангелов и демонов выходной, и Уэнсдей с Барашем сейчас чилили где-то в небесах. В мухосранском универе тоже пары по субботам не велись, и Карелин этот день посвящал подработке.       Покинув троллейбус, Слава двинулся по задрипанному переулку, ведущему к супермаркету, где избранный подрабатывал грузчиком. Обычно в этом переулке с Карелиным не случалось ничего необычного, но сегодня прямо ему в лоб вдруг откуда-то прилетел сырок.       Слава остановился в недоумении, потёр ушибленное чело и огляделся. Ни одного прохожего поблизости не виднелось. А сырок лежал под ногами, и, кстати, подобные сырки Карелин ни разу не обозревал в силу их дороговизны… А тут вот он, бесплатный, бери да снимай обзорчик… Слава нахмурился, помотал головой и решительно пошёл дальше. Чё ещё за искушения!       Через пару шагов в него врезался ещё один сырок, на сей раз в затылок. Карелин оглянулся и заметил, как между частными домами мелькнула фигура в длинной сиреневой накидке и в странной маске на всё лицо. Слава пошёл быстрее; с каждым шагом сырковый обстрел всё усиливался. Карелин не выдержал, резко остановился и громко спросил: — Да чё вам надо от меня?       Несколько сиреневых силуэтов поспешно спрятались за углы домов. Но одного из преследователей Слава успел рассмотреть получше. Сиреневый балахон, такого же цвета маска с приделанными по краям ушами как у Лунтика… Что ж, понятно, кто эти люди и что им нужно. Мирон однажды рассказывал Славе про секту лунатов, которые считают лунное чудовище великим божеством и ждут его прихода на Землю. «Если эти фанатики прознают, что ты избранный, — говорил Фёдоров, — то они непременно тебя подстерегут и попытаются склонить к обзорам на сырки, чтобы Лунтик поскорее вторгся на нашу планету и захватил мир».       Ну, прознали, очевидно. И подстерегли в этом грёбанном переулке… Дорогими сырками кидаются, сектанты-искусители, а на контакт не идут, настроены явно враждебно. Может, удастся как-то незаметно свалить, уйти от преследования? Вон уже совсем рядом поворот, там людная улица и супермаркет, там эти чудики наверняка отстанут, нужно только… Из-за углов выскочили несколько лунатов и преградили путь. Слава проворно сменил маршрут, развернувшись и помчавшись обратно, но сектанты окружили его уже со всех сторон, их было много, и они не собирались с ним мирно и конструктивно переговариваться… — Отрекись от тайного общества, избранный! Этот мир не спасёт никто, кроме Лунтика, так не мешай же святому делу спасения! Прими от нас сырки, запиши обзор!       Бежать было совершенно некуда, обстрел сырками продолжался, и Слава не нашёл ничего лучше, чем сесть прямо на бугристый асфальт и закрыть лицо руками. Мирон говорил, что почувствует, если на Карелина нападут лунаты, что как-то поможет ему… Голоса сектантов вдруг начали отдаляться, и Слава уже не чувствовал, как в тело врезаются сырки, и даже асфальт под ним будто бы исчез, и избранный ощутил, как проваливается в вязкую чёрную невесомость, и летит, летит… — Слав, ты меня слышишь?       Сознание возвращалось медленно и словно неохотно. Карелин понял, что сидит в той же позе, прижимая ладони к лицу, но находится уже явно не в переулке и сектантов рядом нет, а вместо них есть Мирон, и надо как-то отозваться на его вопрос… Чья-то рука коснулась карелинского затылка, начала мягко водить по растрёпанным волосам, и от этих поглаживаний мозг вдруг заработал гораздо быстрее. Слава наконец опустил ладони и обнаружил, что сидит в общажной комнате; никого из соседей не видать, только Фёдоров, примостившись на краешке карелинской кровати, с беспокойным видом гладит его по голове. Увидев, что Слава окончательно пришёл в себя, Мирон убрал руку и виновато спросил: — Испугался лунатов, да? — Чуть от страха не поклялся в верности Лунтику, — признался Карелин. — А я ещё минут пятнадцать назад почувствовал, что ты нарвался на этих фанатиков. И сразу начал пытаться перенести тебя сюда, в безопасное место. Но у меня долго не получалось, потому что раньше я ничего подобного не делал… Ладно, главное, что ты наконец-то здесь. Расскажешь подробнее об этой встрече?       Слава послушно поведал обо всём, произошедшем в переулке. Когда он описал свой обморок в окружении сектантов, голос его дрогнул, и он добавил тихонько: — Я так устал от всего этого. Постоянно жду, что вот-вот ещё какая-то херня случится… Ты думаешь, я боюсь? Конечно, боюсь. Не только за себя, но и за весь мир, ведь запросто могу однажды сорваться, записать обзор на сырок… Я в ответе за всё, и мне страшно не справиться с этой ответственностью, понимаешь, Мирон?       Мирон чуточку прифигел. Мало того, что Слава впервые открыто поделился с ним своими переживаниями, так ещё и нормально обратился по имени, без всех этих «спецагент из Лондона», «жидочек с филфака» и издевательски-напыщенного «Миро-он Фё-одоров». Он протянул руку и осторожно погладил напряжённую карелинскую спину. Слава не шелохнулся, и тогда Мирон, осмелев, подсел к нему поближе и обнял. — Ты отлично справляешься, — ласково заверил он избранного. — Среди всей этой дичи очень даже достойно держишься. Вон как ловко крутишь Уэнсдей и Барашем, они же все твои хотелки исполняют! И из этой встречи с сектантами тоже победителем вышел, и дошираки обозреваешь ничуть не хуже сырков… Всё будет хорошо, сами высшие силы помогут тебе пройти через все испытания, ты только себя не накручивай. Да, вот, поплачь, сбрось напряжение. Ох, как сердечко-то колотится… — Из-за меня всё человечество может погибнуть, — всхлипнул Слава. — Из-за меня-а! — Его голос сорвался на истеричный вскрик.       Мирон прижал его к себе покрепче и попытался убрать со своего лица дебильную счастливую улыбку. Во всей этой ситуации Фёдорову виделось нечто неуловимо прекрасное: Слава Карелин, который в начале знакомства казался ему мерзким бездушным типом, который, даже назвав Мирона своим другом, продолжал прятаться за бесконечными рофлами и подколами, теперь беззастенчиво плакал на мироновском плече, такой искренний и уязвимый, позволял себя обнимать и обнимал в ответ… Мирон чувствовал, как у него на спине, где-то под лопатками, елозят дрожащие карелинские руки, и даже дышал аккуратно, боясь спугнуть момент. Опасаясь, что вот-вот эмоции у Славы схлынут, он опомнится, оттолкнёт Мирона и в лучшем случае снова скроется за своей привычной постироничной бронёй. Неизвестно, кто сейчас испытывал большее напряжение: измученный, всё ещё напуганный Слава, или Мирон, не знающий, чего ожидать от своего подопечного. — Это тоже твои агентские еврейские фокусы? — спросил вдруг Слава. — Что именно? — осторожно уточнил Мирон. — Ну, ты вот меня обнимаешь, и мне как-то так хорошо-о, — расслабленно пробормотал Карелин. — В последнее время вечно на душе погано, тоскливо, а сейчас так тепло и спокойно… — А… Ну да, этому учат в нашем тайном обществе.       Мирон не стал объяснять, что эти «еврейские фокусы» работают только в том случае, если между агентом тайного общества и человеком, которого он хочет утешить объятиями, есть некая душевная близость. — Ты какой сырок хочешь: шоколадный или с варёной сгущёнкой? — спросил Слава, ещё немного помолчав. — Чего?       Карелин мягко отстранился и вытащил из карманов два сырка: — Вот, добыл трофеи в битве с сектантами. — Ты у них сырки взял?! — ужаснулся Мирон. — Ну не пугайся так, а то глаза выпадут. Я их незаметно прихватил и не собираюсь снимать обзоры, просто тихо-мирно покушаю, я эту фирму никогда не пробовал. Это такая компенсация за моральные неудобства и за то, что я из-за этих сектантов не пошёл на работу. Ну так шоколадный или со сгущёнкой?