Бежит по полю, заполненному цветами розовых роз. Нежных, мягких, ароматно пахнущих и таких... Чарующих. Любит их. Келлер падает на цветы, утыкаясь в них. Гладит лепестки пальцами, плетет розовый венок: на прекрасных розах нет ни одного шипа. Улыбается.
На ней воздушное изумрудно-зелёное платьице, а на ногах белые летние сандалии. На улице так тепло: солнышко нежно светит, одаривая всеми своими лучами. Не обжигает, не слепит глаза. Та самая прекрасная погода, когда всё действительно... Хорошо.
Келлер лежит на поляне, смотря на небо. По небу плывут белые облачка, имеющие разные формы. Зайчики, котики, сердечки - девушка обнаруживала в причудливых формах то, что ей казалось милым и улыбалась. Она испытывала действительное умиротворение.
Время летит быстро, словно его и не существует. Солнце садится, будто бы тает, за озером на окраине поляны. Келлер принимает сидячее положение и наблюдает, как отраженные солнечные лучи бликами расходятся по солнечной глади. Она была заворожена: любила движения огней, блеск, сияния. Всё выглядит так прекрасно, что не хотелось думать ни о чём.
На небе одна за одной, будто бы огненными вспышками, загораются жемчужно-белые звёзды. Келлер ждала их и поэтому в восторге: сегодня звёздное небо на удивление чистое. Нет светового загрязнения больших городов, нет шума вокруг. Лишь тишина, россыпь звёзд по небу и стрекотание сверчков.
Небольшой ветерок, но совсем не холодный: наоборот, будто бы, оживляющий. Келлер укутывается в свою лёгенькую курточку и тут же перестаёт мёрзнуть. Одиноко быть одной на природе, но всё равно: она в состоянии наслаждаться таким пейзажем... Даже одна. Ведь когда-то только звёзды были её бесконечным путеводным светом, её надеждой, её верой, её мечтой.
Слышит тихий треск костра. Резко оборачивается. Видит огонь, на котором жарятся оставленные без присмотра зефирки. Хочет взять себе одну, но, не считает правильным. Однако, замечая, что зефир начинает подгорать, Келлер тут же вырывает зефирки из пламени.
Огонь срывается вместе с зефиром на её руки, платье, волосы. Воспламеняется трава вокруг, окружая девушку. Келлер в ужасе бежит к озеру, желая потушить себя, но огонь будто бы окружает.
Бросается в воду сквозь линию огня, её ноги и руки спутывает корнями и едкими водорослями: дно оказалось совсем неустойчивым.
Хватает лёгкими воздух, пытается всплыть. Чувствует, как что-то живое тянет её вниз.
Оборачивается. Видит морское чудовище: всё в водорослях, глаза в темноте мерцают, горит рыжим пламенем бестии, пожирательницы сердец. Пытается оттолкнуть ногой, но путается в грязи и тонет лишь сильнее.
Воздух в лёгких кончается, начинает задыхаться. Огонь, горящий по берегу, создаёт клубы едкого дыма, выжигая кислород над озером.
Падает в руки чудовища. Теряет сознание.
Просыпается на другом озёрном берегу. Ночь. Холодно, мокро. Ёжится от холода.
Пытается разжечь костёр при помощи камней, травы и палок - не выходит. Всё вокруг слишком мокрое.
Сдаётся. Решает просто ждать рассвета. Снимает мокрое, рваное платье. Остаётся без сандалий - они сгинули в трясине водоёма. Ложится на траву, оставшись в одних трусах: редко когда усложняла себе жизнь ношением лифчика.
Просто ждёт рассвета, смотря на звёзды. Соединяет пальцами созвездия. Улыбается, когда выходит найти одно за одним. Чувствует себя счастливой в эти мгновения: искренне любит звёзды.
Один за одним жемчужные огни резко вспыхивают и потухают. Прекрасные звёзды превращаются... В долларовые купюры, заваливающие небо. Келлер приходит в ужас.
– Нет... Нет! Прекратите!
Истошно кричит, моля оставить хоть одну единственную звезду: ничтожное отчаянье. Не может спасти и одной единственной. Не может спасти даже свою путеводную.
Весь небосвод превращён в деньги: там больше нет надежды. Только коррупция, материализм и собственность...
Кто-то... Она прекрасно знает кто, посмел купить все эти звёзды. Этот кто-то наконец исполнил своё желание приобрести все звёзды, иметь деньги, чтобы иметь весь мир.
Келлер разочаровано отворачивается: она всё ещё дура по тем словам. Не хочет денег, что за глупости? Нужны ей какие-то нематериальные ценности. Даже от завещания отказалась, посмешище. А могла претендовать на свой кусочек в одну седьмую звёздного неба. Но не сейчас, сейчас слишком поздно. Небо больше не общее достояние, оно больше... Не надежда Келл.
Отползает в ужасе, в отчаянии. Боится видеть небо, боится отражения неба в озере. Не хочет видеть этого ничего, хочет вернуть всё: вернуть нормальные звёзды, вернуть право людей на веру в звёзды. Но не может, не может справиться, не может быть сильнее.
Рука утопает в траве. Ощущает резкий ожог ладони. Вскрикивает и оборачивается.
Видит ядовитую змею: точно знает, что ядовитая, ибо сразу увидела укус на своей ладони. Ровно два прокола острыми клыками, а не змеиные зубья. По руке стекает полупрозрачная ядовитая жидкость: слишком много. Поздно что-то менять.
Келлер отчаянно пытается отсосать из руки яд и сплюнуть, но его слишком много. Нет ножа, чтобы срезать кожу. Чувствует, как яд начинает течь по её венам. В глазах мутнеет. Пытается прогнать змею. Ту самую змею, что давно была готова сожрать её сердце. Но не может. Змея становится лишь больше в помутневших глазах девушки. Сдавливает её руки, ноги, грудь. Сдавливает до хруста, заставляет задыхаться. Глаза вновь закрываются.
Вновь открывает глаза. Одышка. Всё болит.
Пытается пошевелиться: не выходит. Руки и ноги будто бы скованы. Открывает глаза, пытается найти грань мира.
Видит огромную паутину, к которой привязана как ничтожная бабочка. Видит огромного чёрного паука, что одним своим клыком способен сожрать всю её и не подавится.
Отчаянно пытается вырваться: путается в липкой паутине ещё сильнее. Чем больше пытается оттянуть руку или ногу, тем сильнее прилипает, будто бы паутина становится только более тугой.
Пытается сдержать слезы, чувствует панику от приближения паука. Почти чувствует его дыхание, вибрации от шагов по паутине. Всё отчаяннее продолжает тщетные попытки спасти свою шкуру: не выходит.
Слышит хруст, как от тучи разломанных костей. Поднимает глаза.
Видит огромную козу, что бессердечно жестоко и, абсолютно по-свински бескультурно пожирает паука, отплёвываясь. По рту животного стекали внутренности паука, его соки, ещё не застывший паутинный фермент. Это выглядело, мягко говоря, мерзко.
А коза... Она считает это будто бы блюдом великого козлиного шефа. Грязно чавкает и блеет в удовольствии, подобно человеческому восхищению... Но в очень извращённой манере.
Келлер вдыхает воздух лёгкими, хватаясь за кислород, как за спасительную надежду. Наивно считает, что наконец в безопасности и появился шанс сбежать.
Вновь слышит хруст костей.
Резкая боль.
Коза начала жевать паутину и несчастную девушку вместе с ней. Она медленно, мерзко отплёвываясь, чавкая, даже не думая закрыть рот во время еды, поглощает в себя всё, что может сожрать. Знала, что может.
А Келлер чувствовала боль. Боль, от разломанных костей, от повреждённых нервов, от собственной беспомощности, от давления.
Яркий всплеск боли и истошный крик в момент, как оказывается прокусана грудь в месте сердца: держится в сознании до последнего из-за ядовитого всплеска адреналина. До сих пор чувствует в венах змеиный яд.
Вновь просыпается на поляне, наполненной розами...
Дрожит и плачет.
Всё тело в ранах.
Вместо одежды тело закрывают большие розовые лепестки. Приятно.
Но по цветам стекает кровь. Боль.
Шатаясь, Келлер поднимается на ноги. Босой идёт, не зная куда.
Видит пламя вокруг, но оно не трогает её: обходит стороной.
Продолжает идти по тропинке, что появилась под её ногами. Тропинке, будто бы сделанной из сладкой карамели.
Хочет упасть на колени и попробовать, совсем голодная, но сдерживает себя, не может.
Продолжает путь.
Видит сладкий домик с приоткрытыми дверями. Ощущает не только носом, но и всеми фибрами души сладкий, притягательный аромат еды.
Голодный живот урчит.
Поддаётся порыву, забывая обо всех словах, что ей говорили о прекрасно готовящих адептах чёрной магии.
Заходит в дом.
Видит столик с одним стулом. Зелёная подушечка на стуле, салатовая скатерть. Красиво мерцающая свечка в центре стола. Всё приготовлено будто бы только для неё. Келлер чувствует это и не может избавиться от этих ощущений.
Идёт босая по дому. Чувствует мягкий ковёр под ногами. Ёжится от ощущений. Не хочет вспоминать.
Садится за стол, лишь ждёт. Наивно ждёт того, кто является хозяином этого прекрасного и уютного дома.
Слышит движения с кухни, но не идёт туда. Лишь ждёт.
– Келлер, что ты хочешь на ужин?
Вздрагивает, услышав знакомый голос. Дыхание сбито. Тут же срывается с места, подбегая к кухне.
Вновь видит ЕГО прекрасный силуэт. Величественный наряд, всегда ухоженная причёска. Эта ангельская внешность, нежная улыбка. Кожа цвета карамели - такая же чертовски сладкая, Келлер помнит всё. Нежные, мягкие губы - в душе девушки проносятся воспоминания каждого поцелуя, каждого прерывистого вздоха после. Прекрасные руки, прикосновения которых хотелось ощущать за разом раз. По последней моде уложенные волосы - их запах терпкого шоколада Келлер могла узнать из тысячи, нет, из миллиона. В любой толпе, в любом хаосе.
ОН стоит перед ней. Вновь стоит и улыбается. ЕГО, сияющие чистым золотом глаза, вновь направлены взглядом лишь на неё. ОН протягивает к ней руку, будто бы, предлагая присоединиться к ЕГО готовке, к ЕГО танцу, как и раньше, в прошлом.
Плачет, но, от отчаяния, резким порывом чувств вновь поддаётся моменту. Прижата к ЕГО телу, вновь кружит вальс, как на том балу. Мир вокруг исчезает вокруг маленькой феи и её принца.
Момент сладок, мысли улетучиваются. Видит лишь ЕГО улыбку. Чувствует лишь ЕГО тепло. Не хочет больше ничего. Желает лишь обнять, прижаться, не отпускать. Хочет ударить себя по лицу, что не смела бороться за это. Хочет вернуть всё, исполнить дарованное ЕМУ обещание всегда остаться рядом.
Прильнула всем корпусом. Тяжело дышит. Сердце бьётся будто бы совсем потеряло последние ритмы. Келлер мёртвой хваткой вцепляется в ЕГО пиджак. Готова кричать, плакать, лишь бы не отпускать.
– Не уходи... Не бросай... Пожалуйста... Я молю тебя...
В отчаянии готова трясти его плечи. Глубокие глаза цвета неба наполнены всепоглощающей печалью. Боится снова потерять. Готова остаться здесь навсегда. Вновь готова броситься в омут с головой, отдаться моменту. Лишь бы вновь почувствовать ЕГО тепло, ЕГО принятие, ЕГО чувства. Хоть какие-нибудь.
ХОТЬ КАКИЕ-ТО!
Всхлипы переходят в хрипы и задыхания. Не может нормально дышать. Давится слезами. Пытается говорить, но не может. Сердце сжимается, душа рвётся на осколки.
А ОН... Молчит. Молчит, смотрит на неё. В этой прекрасной улыбке появляется напряжение, вытесняя всё тепло и любовь.
– Я не переношу розовые розы.
Холодный голос сильнее удара будто бы бьёт по лицу. Оказывается оттолкнута. Смотрит на себя. Видит лепестки цветов вместо платья.
Келлер грубо рвёт их, отбрасывает. Как бы не любила цветы, ОН казался важнее. Готова отречься ради НЕГО от всех цветов мира, от всех радостей и горестей. Только ради НЕГО.
– Нет цветов... Нет... Мне не нужны эти цветы... Просто... Просто не бросайте меня! Молю!
Падает на колени. Стоит у ЕГО ног. Готова кланяться, унижаться. Что угодно, лишь бы не испытывать вновь чувство отречённости. Боится слышать проклятия. Боится попасть в немилость, в ненависть. Слишком ненужная, слишком ненавистная. Дрожит.
Видит, что ОН уходит. Больше не нужна. Никому не нужна.
Посмела сбежать. Уйти. Предать.
Не сдержала обещания. Не достойна прощения.
Ползет за НИМ. Отчаянно хватается за подол фрака, за края брюк. Как жалкая служанка, почти как животное.
Но ОН уходит. ОН нашёл себе лучшее.
И она... Была вынуждена поддержать ЕГО выбор.
Ради ЕГО счастья, ради ЕГО любви.
Не смела бороться. Не смела запрещать. ОН же... Знал что лучше. Это было... ЕГО решение. Лишь смела клясться в том, что не могла сдержать...
Дура.
Мир бьётся и рассыпается подобно стеклу.
ЕГО силуэт тает во тьме... ОН берёт за руку её - девушку, ради которой стоило сделать выбор.
Келлер видит яркие блондистые косички, вампирски алые глаза, хищную улыбку.
Отворачивается. Не может видеть.
Вновь задыхается.
Мир теряет весь цвет.
Краски серости отходят от горизонта, стремясь к Келлер.
Удушают мир, реальность, всё живое в ней.
Ядовитыми потоками бегут к девушке.
Охватывают её ноги, её тело, её руки...
И цепкой хваткой, подобно самым тугим цепям... Удушают её душу.
Теряет последний кислород...
Не может кричать...
Падает...
Мир будто бы вновь... Не имеет смысла...
Резкий холод.
– Тебя совсем лихорадит...
Лишь слышит нежный мужской голос в своём безумном бреду. Но нет сил... Даже открыть глаз.
