Когда ты меня убьешь?

Гибрид шел, не оглядываясь. Он ухмылялся, когда слышал его частое дыхание за спиной и попытки успеть за быстрым шагом не человека. Побег отнял у Винса много физических сил, поэтому он из последних сил, спотыкаясь, преодолевал дорогу назад, к дому. Гибрид шагу не сбавлял, не пытаясь подстроиться под медленный шаг пленника. Дрим был виноват сам, поэтому терпел боль и неудобства заслуженно. Зайдя в дом, пленник без лишних слов отправился в свою комнату на кровать и послушно сел, поджав ноги к груди. Айзенхерц, привыкший к подавлению силой, сперва растерялся. Затем все же признал, что договор работал не в пример лучше. Жертва не рыпалась, была послушна, но внутренне стабильна. Явные плюсы перевешивали минусы. Вампир не торопясь подошел к пленнику, заметив, что тот выпрямил спину в ожидании. -Иди сюда. – Приказал гибрид, уже предчувствуя скорое наслаждение от крови. Человек, опустив голову, медленно поднялся и приблизился, не поднимая глаз. Но гибриду было недостаточно просто вонзить жало и получить свое. Он жаждал контакта глаз, ощущения близости и неизбежности в глазах. Поэтому рука стригоя почти нежно прикоснулась к подбородку и приподняла голову. -Смотри на меня. И не отводи взгляд. Человек лишь молча кивнул, и его глаза увлажнились, и прослеживалась в этом движении какая-то уязвимость. Айзенхерц внимательней пригляделся и с облегчением убедился в том, что где-то под видимым смирением все еще плескались заманчивые упрямство и ярость. Страх и предчувствие боли заставили человека проследить чуть расширившимися глазами за движением жала. Руки гибрида непривычно обхватили плечи, чтобы придержать при падении; а не в удушающем захвате, чтобы сломить сопротивление. Чувство власти над свободным человеком дурманило, взгляд человека казался таким чувственным, а легкий вскрик боли – приглушенным, что когда гибрид ощутил движение крови по жалу и распробовал вкус, ощущения можно было сравнить с ослепительным взрывом сверхновой. Именно сейчас острые эмоции, которые он пытался подавлять, пронзали его удовольствием, накрывали с головой и грозили выплеснуться через край. Глаза человека будто затягивали в водоворот искр души, раскрывали тайны человеческой сущности. Айзенхерц, несколько смутившись накрывшим его чувствам с головой, закончил трапезу намного раньше падения тела на пол. Гибрид не ведал страха, однако он не мог поручиться, что не почувствовал его только что. Винс, схватившись за место укуса, быстро отошел к кровати и сел. Гибрид, постояв еще немного на месте и прислушавшись к уже затихшим эмоциям, перевел взгляд на притихшего Дрима. -Нужна капельница? – Мрачно спросил вампир, желая быстрее убраться из комнаты и все хорошо обдумать. Гибрид быстро вышел, бросив мимолетный взгляд на так и не удостоившего ответом пленника. --- Гибрид не привык верить на слово людям. Да и вообще не было таких существ, которым бы доверился не человек. Обещание не сбегать из уст человека звучало убедительно, было подкреплено мощным стимулом в виде самки, но нисколько не располагало к доверию. Полукровка стоял на пороге и наблюдал за спящим человеком. Периодически вздрагивающее тело наталкивало на мысли о каком-то кошмаре, терзающем Винса. Было бы забавно, если он и во сне был атакован стригоем. Кошмар во сне и наяву, так сказать. Ведомый любопытством, он приблизился. Беспокойный сон не мог стать причиной интереса, ему было без разницы, как спал его пленник. Больше всего стригоя занимали шальные мысли о том самом вампире, который устраивал кровавые утехи с людьми; вопрос в том, как это происходило, не возникал. У стригоев половые органы присутствовали, однако работали не так, как у людей – мужчин. Жало больше подходило для этой цели, а также иные подручные средства. Гибрид нахмурился. Мысли об этом были увлекательными, но вампир не мог взять в толк, что такого особенного испытывал тот стригой, разрывая людскую плоть уязвимым, однако сильным жалом и пытая людей до смерти. Вампир не относил себя к эмпатичным существам, сопереживающим людям. Но вот излишняя жестокость была ему не присуща. Он убивал людей из необходимости, находя себе пропитание, но делал это быстро и без лишней фанатичности. Айзенхерц пальцем прочертил линию скулы спящего и постарался примерить на себя роль мучителя – насильника. И он живо представил, как хватает еще сонного и немного заторможенного Винсента, как разрывает на нем или стаскивает уже изрядно потрепанную одежду, прижимает своим телом уже все понимающего, поэтому напуганного до смерти человека, и…медленно делает то, что творит со своими жертвами тот стригой. Дрим кричит, рыдает, громко стонет от боли и отчаяния, умоляет прекратить, не в силах выносить ужасную боль, возможно, даже захлебывается рвотой. И ничего, кроме дикого страха, не испытывает. Гибрид быстро остановил свои безумные мысли и отогнал их, как мерзкое наваждение. Такие забавы были слишком кровавыми, грязными, неинтересными, являлись ни чем иным, как нерациональным расходованием материала; если человек чудом и сохранял после такого жизнь, то морально он надламывался навсегда, и то, если везло, и он оставался в своем уме. Нет, это точно не могло сравниться с тем сильным и даже пугающим ощущением, которое он испытал совсем недавно и о чем были еще свежи яркие воспоминания. И никакие кровавые пытки и сомнительное удовольствие от них не могло сравниться с этими волшебными эмоциями. Вампир решил, что к святым, которым так любили поклоняться люди, он себя никогда не причислит, но и ряды садистов вряд ли пополнит. Палец неуверенно замер на подбородке Винса, будто растерявшись, куда следовать дальше. Человек не просыпался, но и вздрагивать перестал. Гибриду вдруг стало до одури любопытно, смог бы он уснуть вообще, если бы узнал, о чем размышлял стригой, нависнув над ним. Насиловать и шокировать человека он все же не собирался, однако ощутить его сердцебиение, тепло и хрупкость тела, мягкие изгибы, запах страха и сбившееся дыхание было бы неплохим развлечением для гибрида и полезной эмоциональной встряской для Винса. Эмоции, которые он желал видеть у людей и ощущать уже давно стали для него наркотиком. Пагубным, но таким желанным. И сейчас он жаждал новой дозы. Айзенхерц стремительно просунул руку под шею спящего и рукой на груди удержал рванувшегося и ничего не разбирающего после сна Дрима. Человек в панике некоторое время смотрел своими яркими голубыми глазами на стригоя, потом, будто что-то вспомнив, резко обмяк и попытался расслабиться, все еще недоуменно и как-то сонно моргая. Его сердце никак не унималось, и он смотрел снизу вверх тревожно. Вампир всматривался в его широко открытые глаза, прислушивался к его напуганному сердцу и размышлял, что ему сделать с этим строптивым человеком, чтобы снова различить богатый спектр хлещущих эмоций. Будто на что-то решившись, полукровка ловко оседлал бедра пленника. Винс дышал с открытым ртом и пытался сморгнуть некстати появившиеся слезы. Очевидно, бессилие выдавливало слезы из людей быстрее боли. Гибрид начал медленно и демонстративно расстегивать его рубашку. Он внезапно признался самому себе, что ему нравится дразнить Дрима, ведь он был таким податливым, чувственным и мягким. А еще ему очень хотелось установить границу, которая пролегала между его верностью слову и нарушением обещания, когда человек начнет вырываться или взмолится прекратить. И почему-то он был уверен, что нащупает эту грань совсем скоро. И заодно насладится всплесками человеческих эмоций. Вампир взялся за пряжку джинсов и потянул, расстегивая молнию. -Чего ты хочешь? – Тихо спросил Винс, все еще не пытаясь вырваться, но уже наверняка начиная подозревать о желаниях стригоя. -Я хочу тебя. – Просто сказал гибрид, глядя на губы человека. – Хочешь нарушить слово? -Нет. Я видел тела. Которые остались после Эйхорста. – Сказал срывающимся безжизненным голосом человек, будто пытаясь что-то объяснить. -Я тоже их видел. – Согласился Айзенхерц, кивнув. – И обещаю не причинять большой ущерб. Гибрид усмехнулся. Теперь он явственно чувствовал страх лежащего под ним тела, ощущал жар, идущий от скованного страхом пленника. Винс был живым, наполненным энергией и силой, таким дурманящим. Прикосновения к нему были похожи на игру с огнем. Опасную и дикую. Да, ему нравился Дрим. И его правильные реакции на воздействие. Слегка приоткрытые губы человека находились очень близко, и вампир наклонился ниже, ощущая щекочущее дыхание кожей лица. Гибрид не раз видел соединение губ людей, которые они называли поцелуем. И было весьма любопытно, что они находили в этом. И только он собирался коснуться губ, как… Бах! Резкий удар и шок. Внезапно Айзенхерц предательски ощутил то, чего не чувствовал очень давно. Боль в шее. Он быстро схватился за неизвестно откуда взявшийся нож, торчащий из его шеи, и откатился от человека, который, как заметил гибрид, вскочил и бросился бежать, даже не попытавшись доделать начатое и добить. Очень глупо. Боль была пронзительной и сводящей с ума, так как нож задел и чувствительное жало. Гибрид резким отчаянным движением вытащил нож и тихо ругнулся; боль затопила сознание стригоя. Посидев так некоторое время, приходя в себя, он поклялся поймать Винса и не спеша открутить ему голову, дав прочувствовать все оттенки боли. Заодно он успел упрекнуть себя в недальновидности. Глупость людей наверняка была заразной, иначе как объяснить то, что он не почувствовал запаха металла, исходящего от человека? Найти его по запаху не составило труда. Вампиру показалось, что тот вообще не убегал, а вышел прогуляться за домом. Гибрид был слишком взбешен, чтобы делать выводы, но еще мог контролировать свои действия. Большую их часть, по крайней мере. Поэтому он нашел силы на несколько слов, а не бросился сразу исполнять задуманное. -Не сбежал? – Зло выплюнул стригой, приближаясь к человеку. Рана все еще жутко болела, но уже перестала кровоточить. Боль в жале была отдельной темой, и он разберется с ней, когда закончит первостепенные дела с беглецом. По меркам стригоя, человек вел себя странно, так как даже не пытался скрыться, но черт разберет этих людей с кашей вместо мозгов. -Ты все равно поймаешь. – Слова отдавали безразличием, как и взгляд человека. -Ты прав, поймаю. И отверну башку. Человек кивнул, с чем-то соглашаясь, и гибрид молниеносно кинулся к нему. Винс чуть отпрянул, но дал себя схватить без сопротивления. Полукровка сжал его горло со всей силы, вкладывая всю свою ярость и намереваясь сломать хрупкую шею. Но вдруг что-то будто щелкнуло в мозгу; понимание произошедшего осенило гибрида, и он разгадал замысел Винсента. Ему пришлось нехотя ослабить захват и остановиться, чтобы хорошенько поразмыслить. Человек не был глупым и точно знал, или слышал от других людей, что убить гибрида сложно, а вот ранить, разозлить и вынудить прикончить пленника – вполне. Вывод напрашивался сам собой. Винс спровоцировал его специально. Он оценивающе посмотрел на бледного и осунувшегося пленника, уже наверняка простившегося с жизнью. Дрим дышал часто, его взгляд был каким-то диким. Его лакомый и желанный пленник продолжал удивлять стригоя. Желание немедленно убить, сокрушить и уничтожить стало меркнуть, оставляя лишь желание сравнять счет. Человек повел себя храбро, посмев ранить гибрида, и это заслуживало уважения. Он бы поступил также на месте пленника. Но проступок не должен был остаться безнаказанным и неотомщенным. Такова была натура стригоев. Гибрид отбросил от себя Винса. Тот упал на спину и остался лежать неподвижно, дыша ртом. -Ты заплатишь за свой проступок. Я тебе, пожалуй, сломаю руку, которой ты нанес удар, чтобы мысли о подобном больше не посещали твою голову. Винс отвел взгляд и напрягся. Испугался? -Ты не убьешь меня? – недоуменно спросил Дрим, подняв удивленные глаза на приближающегося к нему стригоя. -Нет. Сломанной конечности с тебя хватит. Стремительно схватил за лодыжку замешкавшегося человека и подтащил ближе. Ломать кости людей было очень просто, если внимательно следить за тем, чтобы они не умерли от болевого шока. Винс был крепок, но гибрид не ручался, что тот выдержит боль и не скончается; человек был еще ослабленным. Именно поэтому, когда раздался легкий хруст и тишину пронзил крик боли, кость не разломилась напополам, а только треснула под натиском дозируемой силы Айзенхерца. Но и этого было вполне достаточно для Винса, как здраво рассудил гибрид, чтобы человек впредь хорошенько думал перед тем, как что-то сделать. Винс захлебнулся сбившимся дыханием и сжался, осторожно прижал к себе больную руку, баюкая. Гибрид снисходительно улыбнулся и присел на корточки рядом с пленником. -Наше жало – чувствительное место. Было больно. Стригой не собирался оправдываться перед никчемным человеком. Он просто констатировал факт, не более того. Гибриду совсем не было жаль человека, конечно же, нет, тот посмел бросить вызов стригою и ранил. Он был виноват сам, однако было что-то в его сжавшейся позе и судорожно прижатой руке, что заставляло сердце стригоя непривычно трепетать. Немного. Но недостаточно для сожаления, и уж тем более для пронзительного чувства вины. -Иди к черту. – Сквозь пелену боли с ненавистью прошипел человек. Вампир не ответил, так как не позволял эмоциям главенствовать, а накопленную злость он уже выплеснул. Он лишь прислушался к ровному, но быстрому биению крепкого сердца. Винс сохранил свою жизнь с крохотными потерями. Они были в расчете.