Когда ты меня убьешь?

Апатия и равнодушие Винсента начинали злить стригоя. Айзенхерц столько сил потратил на его поиски, а теперь перед ним сидел еле живой поникший манекен. Человек прекратил есть, стал безразличен к окружающему, сидел, вжавшись в стену после недавнего случая с ножом. Стал слишком рано напоминать тех безучастных созданий, которых так ненавидел стригой. Он отнюдь не переживал за человека, однако потерять пленника сейчас означало снова начинать долгие поиски нового подходящего донора, опять следить, выбирать, вглядываться. А стригой просто так не сдается и не отпускает своих жертв. Еще ни одна не ушла по собственному желанию за тысячу лет, и эту тенденцию он не собирался нарушать. Тем более, Дрим был по-своему уникальным и был достоин потраченных на него сил, так как это окупалось с лихвой. Задумавшись над причиной апатии, гибрид допускал, что пленнику было нестерпимо больно. Вполне могло быть, что вампир в порыве ярости просто не рассчитал силу и все же сломал ему лучевые кости. И, возможно, началось воспаление. Когда гибрид подошел к Винсу, тот не обратил на него внимания. Тогда Айзенхерц схватил его за плечо и подтащил ближе. Человек, будто слетев с катушек, начал дико сопротивляться, пытаясь пнуть, ударить, поцарапать, даже укусить. Стригой, не готовый к подобной прыти, сначала опешил, лишь через мгновение раздраженно наотмашь ударил того по щеке. Голова мотнулась в сторону, щека покраснела. Тот сознания не потерял, но сразу присмирел. И у гибрида появилась возможность не торопясь осмотреть руку. Айзенхерц раздраженно констатировал неуместную хрупкость людей; чтобы сломать руку стригою, однажды потребовалось двадцать вооруженных солдат. Знатная была битва, отнявшая жизнь всех людей. Он заметил небольшую припухлость на месте трещины, однако не было похоже на серьезное загноение или воспаление. Гибрид видел за свою жизнь множество человеческих ран, ему впору было стать лекарем. Он усмехнулся. Стригой в качестве лекаря для людей. Прикосновение к больному месту вызвало громкий стон, и гибрид вновь сосредоточенно продолжил аккуратно осматривать руку. Закончив осмотр, он сделал вывод, что рука сломана не была. Возможно, трещина доставляла дискомфорт и болела, но жизни точно не угрожала. Он видел раны и страшнее, от которых люди не только не умирали, а продолжали отчаянно сражаться за жизнь. Здесь он наблюдал просто пустяк, который, почему-то, стал причиной морального коллапса. Гибрид задумчиво смотрел на лежащего человека, позволявшего прикасаться к больной руке, отметил темные круги под глазами, бледность кожи, впалые щеки, потухший взгляд. Пленник стал выглядеть хуже, ни о каком кормлении, чтоб его, не шло речи; его кровь наверняка была гуще от недостатка жидкости. И ее потери убили бы Дрима. Айзенхерц взял его за подбородок и повернул к себе. Глаза выглядели больными и блеклыми. Гибрид знал не понаслышке, что боль могла быть очень коварной, поглощающей и пожирающей. И если причина крылась именно в этом, то он исправит ситуацию и снова вернет прежнего человека. И утолит, наконец, свой голод. -Я могу дать тебе обезболивающее. Винс открыл было рот, но не произнес ни звука, будто передумал, чем начал выводить стригоя из себя. Айзенхерц не отличался щедростью и не собирался уговаривать этого человека. Приказывать, подчинять – да, а не унизительное стремление договориться, которое все же имело ряд уже оцененных преимуществ, но находилось ниже его достоинства. -Мне нужен прежний Винс. Иначе я твою девку убью. И еще выберу несколько человек, которых ты знаешь. Для забавы. Пленник вскинул тревожный взгляд на Айзенхерца и покачал головой. -Не надо. - Тихая, как шелест листвы, и неуверенная мольба была услышана. С удовольствием. -Твоя апатия портит вкус крови. Я выбрал тебя, так как ты сильный. Если мне придется тебя заменить, ты пожалеешь об этом. Я дам тебе таблетки, принимай их и боль пройдет. Но прекращай пялиться в стену. -Что тебе нужно от меня? Какая разница, куда я смотрю? Я не сбегал, давал тебе то, что ты хотел. А ты… Он не договорил, то ли запутавшись в словах от боли, то ли снова переживая те эмоции. Гибрид бы не тронул его в том смысле, от осознания которого человека била сейчас легкая дрожь. Однако Дрим об этом не догадывался и решил покончить со всем весьма нестандартно. Все, кого держал гибрид до Винса, не хотели умирать и цеплялись за жизнь всеми силами, некоторые до самого конца. Но не этот Винсент. Человеческие поступки иногда приводили стригоя в замешательство. Порой люди поступали вопреки здравому смыслу и заложенных природой инстинктов, и это было самым непонятным для логичного стригоя. Но таким занимательным, что он захотел узнать лучше тот род, с которым он идет нога в ногу уже много – много сотен лет и, как оказалось, узнал его не достаточно хорошо. -Где нож взял? -В ящике стола. – Последовал незамедлительный и честный ответ. В голову стригоя за все время пребывания здесь даже такая мысль не пришла – обыскать ящики в доме, чтобы убрать оружие. До Винса просто никто не отваживался рыться в них. Это было весьма самонадеянной ошибкой стригоя, но он быстро учится на них. -Хочешь умереть. Почему? -Лучше смерть, чем ЭТО. Последнее слово он произнес, поморщившись. Догадаться – то стригой уже догадался, что тот предпочел жизни смерть, но не совсем понял, почему тот проигнорировал инстинкт самосохранения. Некоторые вещи находились вне его понимания, когда дело касалось людей, но он будет иметь в виду на будущее, что их основной инстинкт спасения жизни, бывает, дает сбой, и они выбирают смерть как меньшее из двух зол. Не все, но его особый Дрим именно из таких. Все же Айзенхерцу не следовало и дальше сильно давить на человека, заставлять поступать вне логики и выбирать зло, хоть и меньшее. Желание гибрида прощупать грань дозволенного сыграло на этот раз против него самого, поэтому слишком сильное стремление вампира изучить эмоции Винса, заставить его демонстрировать их следовало остудить. Или повременить с ними. Гибрид достал из кармана блистер и молча протянул пленнику. Тот принял его левой рукой, внимательно прочитал название и отсел подальше, не сводя глаз с груди стригоя. Наверно, пытался решить для себя, каким было его сердце, которое, гибрид был уверен, у него отсутствовало.