Когда ты меня убьешь?

Айзенхерц тайком следил за поведением человека. Поначалу возмущенный взгляд гибрида то и дело натыкался на снующего туда-сюда Винса, что вызывало у стригоя стойкое отвращение и сомнения в правильности решения предоставить пленнику свободный выгул. Он едва ли мог выносить присутствие в доме связанных пленников, стонущих, плачущих, умоляющих отпустить, отвязать, сжалиться. За долгое время все их бесконечные упреки, мольбы, попытки договориться набили ему оскомину и он все чаще начал завязывать им рты. Этот человек вел себя тихо, выгодно отличался от остальных крепостью духа, был достаточно выносливым, но его передвижения по дому и его окрестностям вызывали стойкое неприятие у стригоя, которое грозило перерасти в открытую агрессию. Когда Айзенхерц милостиво разрешил Винсенту передвигаться по дому почти свободно, он не учел того факта, что на самом деле привык быть один. Он приспособился к тишине, почти оглушающей порою, сжился с пустотой вокруг, приноровился не прислушиваться к шуму, издаваемому плененными людьми. Сейчас человек мозолил ему глаза своими передвижениями, наполнял дом посторонними шумами в прямом смысле этого слова, чем выводил стригоя из себя быстрее, чем иногда доживали некоторые его пленники. Но затем нервозность гибрида, он не заметил как, постепенно сменилась на любопытство, когда Айзенхерц стал подмечать некоторые интересные детали, которые бы он никогда не увидел, привяжи он Дрима веревками к кровати. Сущность и многогранность человека, а также скрытые доселе эмоции стали невольно раскрываться перед глазами стригоя, приводя последнего в полнейший восторг. Несколько зажатый и напряженный Винс, казалось, вздохнул полной грудью, и установил себе собственный режим, в который добродушно вписал и гибрида. Трижды в неделю, согласно установленному графику. Эти мелочи складывались в нечто удивительное для гибрида, что ему нравилось наблюдать. Айзенхерц с удивлением как-то увидел, как тот готовил, полностью погрузившись в работу и не замечая ничего вокруг. Этот факт поразил стригоя, ведь он никогда не наблюдал за этим процессом и поэтому плохо представлял, что занимательного можно найти в таком, казалось, монотонном деле. Легкая улыбка всегда играла на губах Дрима, глаза искрили удовольствием и радостью, когда он нарезал, жарил или варил что-либо. С некоторым недоумением гибрид как-то наблюдал за Винсом, пытавшимся накормить хлебными крошками птиц. Айзенхерц никогда не любил этих крылатых созданий, напоминающих ему крыс. Тогда же, видя, как Дрим искренне радовался, когда щебечущие создания клевали крупинки и всем своим видом просили еще, гибрид слегка кривился, отказываясь понимать причину человеческой радости. Но не отводил внимательных глаз. Вампир с любопытством наблюдал за человеком, который, кажется, забывал о существовании угрозы где-то неподалеку и просто жил. И жизнь эта казалась гибриду весьма занимательной в своем разнообразии. Чуждой для представителя другого вида, однако необычайно насыщенной. Поэтому в свободное время, когда гибрид не следил за ним открыто, он взял за привычку прислушиваться к шумам, издаваемым Винсом, безошибочно определяя его положение в пространстве и род занятий, а также приглядываться к делам Дрима. И стал потихоньку находить в этом что-то притягательное. И несколько приятное.