Когда ты меня убьешь?

В среду, точно следуя заявленному графику, гибрид зашел в комнату к Винсу. Тот сидел на кровати и ждал Айзенхерца. Человек, заметив приближение гибрида, встал с кровати и уверенно подошел к нему. Стригой больше не внушал ему чрезмерный страх. Конечно, напряжение и легкие отголоски сохранились, однако больше не были столь явными. Спокойные голубые глаза встретились со светлыми глазами стригоя, а рука человека привычным жестом оголила шею. Гибрид, вдохнув пьянящий запах человека, уже было приготовился утолить свой голод, как Винс остановил его. -Подожди. Гибрид удивился, но замер. По правде, они не перекинулись ни словом с последнего их разговора. -Что? -Отпусти меня домой. -Нет. -Пожалуйста. -Я сделал тебе послабление, и ты принял это как должное, наверняка решил, что сможешь уболтать меня на большее. -Нет… -Скажу тебе в последний раз. Тот факт, что ты разгуливаешь здесь, ни о чем не говорит. Тебе не уйти. Никогда. Когда мне надоест, ты умрешь. А если еще хоть раз заикнешься об этом, я привяжу тебя к кровати. Ясно? Лицо Дрима стало вдруг разочарованным, а глаза налились яростью. -Я искренне благодарен за то, что психованный извращенец – стригой разрешил еде прогуляться перед смертью. Но, знаешь, пошел ты! Если мои дни сочтены, то я уйду из жизни так, как захочу, а не как… Айзенхерц не дал договорить вконец обнаглевшему Винсенту и ударил того в живот. Сильным, точным и больным ударом он свалил пленника на пол, заставив захлебнуться недоговоренными словами. Тихий стон, едва различимый в звуках кашля и попытке отдышаться, вполне удовлетворил разозлившегося гибрида. Подойдя ближе, он схватил человека за горло и почти без усилий поднял на уровень глаз. -У тебя длинный язык. И неблагодарное отношение. Но это поправимо. Одной рукой гибрид быстро схватил человека за волосы, а другой нажал на челюсть, заставляя испуганного Дрима открыть рот. Тот начал вырываться сильнее, так и не разомкнув челюсти, пытаясь давить своим весом книзу, однако вампир, быстро нанеся повторный удар в солнечное сплетение, предупредил дальнейшие попытки вывернуться. Стригой не дал Винсу согнуться, чтобы облегчить тянущую боль, и с усмешкой наблюдал за слезами, потекшими по щекам. Снова сильно надавив на челюсть, он все же заставил человека открыть болтливый рот. Когда Дрим догадался о том, что хотел сделать гибрид, то зажмурился и, кажется, всхлипнул. Но Айзенхерц уже не обращал на это внимания. Кончик жала легко проник в открытый рот не в меру строптивого пленника, а уже внутри, достигнув языка, слегка раскрылся и схватил его подвижными когтями, впиваясь в нежную плоть и выпивая кровь. Винс резко дернулся, а затем начал извиваться и мычать, а катящиеся по щекам слезы попадали на жало гибрида. Следовало признать, вампир никогда не делал подобного с узниками. Айзенхерцу не приходило в голову пытать пленников так изощренно, причиняя сильную боль в области чувствительного места. Но сейчас слова Винсента задели его, а он, в свою очередь, проявил к нему рациональное отношение, получив в награду лишь грубость и неблагодарность, и им целиком завладела ярость, которая требовала немедленного выхода. Через боль человека. Дрим жмурился, всхлипывал от боли и уже начал дрожать, когда гибрид втянул жало и выпустил из рук тело. Винс повалился на пол, затем согнулся, и его резко вырвало. Вампир наблюдал за ним молча, ожидая, когда остановится все еще текущая изо рта кровь, которую снова и снова сплевывал пленник. Стригой подошел ближе, глядя, как спазмы скручивают человека. Гибрид ожидал почувствовать удовлетворение, удовольствие от исполненной мести, но, к своему удивлению, он ничего подобного не ощутил. Слепая ярость прошла, и ее место заняло что-то, чему он не смог дать название. Оно тяжело ворочалось в груди, тормошило внутренности и гибриду казалось, что скручивает не Винса, а его самого. Дрима перестало рвать, и он повалился на бок, затих без сил и прикрыл глаза. Бледный и неподвижный, он напоминал труп, лишь грудная клетка вздымалась и опускалась, свидетельствуя об обратном. Айзенхерц не мог оторвать взгляда от него, его мучения ему почему-то не понравились. Впервые он испытал что-то неприятное, похожее, наверно, на сожаление. И чего не испытывал доселе, поэтому не был в восторге от собственных эмоций. Фыркнув, гибрид наклонился к пленнику, схватил его за руку и поднял на ноги. Винсент вздрогнул, сгорбившись, но на ногах устоял. В глазах пленника плескались страх и отчаяние, хорошо знакомые стригою. Гибрид подвел его к кровати и толкнул на нее. Дрим резко отполз к стене, лег на бок, отвернувшись от него и прижав колени к груди. Айзенхерцу нужно было осмотреть рану, чтобы убедиться в отсутствии тяжелых последствий. Ведь он впервые так поступил и не особо щадил нежную людскую плоть, глубоко и яростно вонзив когти. Поэтому он, схватив человека за голень, сильным рывком попытался подтянуть пленника ближе к себе. Человек вцепился в изголовье кровати изо всех сил, не давая себя сдвинуть с места. Тогда гибрид схватил его за рубашку и дернул на себя, послышался треск рвущейся ткани, но руки все же отцепились. Гибрид прекрасно видел, что Дрим был напуган и пребывал в шоке, глаза были широко раскрыты, он часто дышал и наверняка плохо соображал. Такие эмоции вампир не желал видеть у человека, они были тяжелыми, невкусными. -Я осмотрю рану. Тише. Слова вылетели изо рта гибрида еще до того, как он обдумал, стоило ли их произносить вообще. Стригой никогда не объяснял своих действий пленникам, не утешал их, однако здесь поступил почему-то иначе, изменяя своим принципам. Но об этом он обещал себе подумать позже. Человек удивленно моргнул и скосил глаза в его сторону, будто забыв на мгновение о боли. Гибрид поднес руку к его лицу и вновь надавил на челюсть, только на этот раз не сминая в сильном хвате, а мягко настаивая. Винс позволил приоткрыть свой рот, не сводя удивленных глаз с пленителя. Айзенхерц осмотрел сильно опухший язык, отметил ранки, уже не кровоточащие и заключил, что состояние языка было удовлетворительным и несколько таблеток обезболивания должны были быстро исправить ситуацию. Он достал блистер и изъял четыре таблетки, глядя пленнику в глаза. Затем также молча протянул ладонь Винсу. Тот отрицательно мотнул головой, отползая. Тогда стригой, раздраженно сморщив нос и про себя проклиная упрямую натуру Винса, схватил пленника за грудки и притянул ближе. -Открой рот. – Настойчиво произнес гибрид. – Не вынуждай применять силу и причинять тебе боль. Винсент послушно приоткрыл рот и стригой высыпал туда таблетки, зажав его ладонью сверху. Частое дыхание пленника щекотало его пальцы, не давшие выплюнуть таблетки. Дрим прикрыл глаза и с видимым усилием проглотил их с третьего раза, поморщившись от неудобства и боли. Гибрид удовлетворенно кивнул и отпустил рубашку, уже изрядно испачканную, порванную и ветхую. Айзенхерц знал, что на войне со стригоями людям не было дела до одежды, лишь бы выжить, однако одежда Винса и до плена оставляла желать лучшего. Совершенно не новая, не по погоде и размеру, отчасти износившаяся и отнюдь не отличающаяся чистотой. Гибрид пообещал себе обязательно переодеть пленника. Страх Дрима имел свой неповторимый запах, который стригой уже запомнил и узнал бы из тысячи, и теперь тело источало его, заставляя гибрида принюхиваться. Немного пряный, сильный, но такой знакомый и притягательный. Айзенхерцу нравилась естественность, однако одежда прилипала к телу пленника из-за пота и перестала выполнять свою функцию из-за многочисленных дыр. -Сходи в душ. И смени одежду. Поначалу бодрый, человек сел, затем неуверенно поднялся на ноги, покачнувшись. Он усиленно тер кулаками глаза, пытаясь прогнать сонливость, которая наверняка навалилась на него после дозы лекарств, но, похоже, проиграл схватку. И обессиленно рухнул на колени, добавив еще пару синяков к уже цветущим. Айзенхерц, недовольно наблюдая за ним, приблизился. Винс вскинул на него полусонные глаза, медленно моргая. Гибрид нехотя обхватил за талию почти безвольное и слабое тело, которое тут же навалилось на него, и уложил на кровать. Пленник быстро поджал ноги защитным жестом и, больше не в силах бороться с действиями лекарств, погрузился в сон. Стригой еще раз оглядел сжавшегося Дрима, его вздрагивающее, дрожащее во сне тело, разорванную запачканную в крови одежду, многочисленные синяки на открытых участках тела и спросил у самого себя, с каких пор его начали волновать эти детали, которые не тревожили его до этого момента ни разу. А еще он подметил, что пленник влиял на него не лучшим образом. Он заставлял гибрида чувствовать то, что не дОлжно. И совершенно не нужно.