Когда ты меня убьешь?

Через пару дней Айзенхерц пришел, чтобы утолить гложущий его голод. Он игнорировал его с прошлого кормления, терпеливо ожидая выздоровления своего человека. Когда Винс заметил приближающегося гибрида, то поднялся на ноги. И неуверенно оголил шею. Вампир следил за ним с нескрываемым удивлением. Неожиданная сговорчивость настораживала и заставляла ожидать подвоха. Наклонив голову, стригой внимательно оглядел пленника и незаметно принюхался, не обнаружив металлического запаха режущего и колющего оружия. Пленник нервничал, потея. Но это можно было отнести к его обычному состоянию. Гибрид подошел ближе, не ощутив запаха других посторонних предметов. Человек был безоружен. Но вел себя необычно. Винс вздрогнул от касания рук стригоя, но безропотно позволил увлечь себя в объятия вампира. На этот раз Айзенхерц почувствовал, что человек тесно прижался, неуверенно соединив руки за спиной пленителя. Как будто обнял. Стригой замер на мгновение от удивления. Затем руки стригоя, лежащие на плечах, напряглись, удерживая жертву на месте. И жало, томившееся ожиданием слишком долго, быстро достигло шеи и точным движением проткнуло артерию. Дернувшийся в руках Винс вдруг расслабился, уронив голову на плечо вампира. Поведение человека выглядело крайне необычным, но стригою было не до этого. Первые капли крови показались вампиру такими желанными, ни с чем не сравнимыми, что стригой прикрыл глаза, испытывая удовольствие от подступающей сытости, отдавшемуся без сопротивления пленнику и вкуса самой крови. Повисший на стригое Винс что-то тихо простонал, когда жало было втянуто. Вампир остановился на мгновение и вслушался с интересом, но звук не повторился. Закинув на плечо нетяжелую ношу, Айзенхерц донес его до кровати и уложил. На этот раз аккуратно придержав голову. Но не заостряя на этом внимания. Запасы крови должны храниться бережно, и никак иначе. Находящийся в сознании человек долго смотрел на вампира, но на этот раз вампир не уловил в этом взгляде ни ярости, ни ненависти. Только непроходимая печаль. И эти глаза, так похожие на глаза Инвиктусов, просто смотрели, не отрываясь, и почему-то тревожа гибрида. Гибрид испытал желание немедленно прикрыть их, и он положил руку на глаза человека, мысленно приказывая тому уснуть. Телепатия не была чуждой для вампиров, однако редко использовалась, так как отсутствовала острая необходимость; людей несложно было заставить делать что угодно одной лишь физической силой, не прибегая к энергозатратной ментальной. Вампир отнял руку и убедился в том, что человек уснул, а значит, легко поддавался мысленному влиянию, что отныне упрощало их взаимодействие. К грубым силовым методам прибавился щадящий для пленника мысленный. --- Стригой с усмешкой наблюдал за рисующим Дримом. Тот сидел за столом и сосредоточенно выводил что-то ручкой на листе бумаги, совершенно не замечая наблюдающего за ним в проеме стригоя. Винс был поглощен работой и иногда отодвигал лист, чтобы взглянуть на результат со стороны. Айзенхерц ожидал, что пленник будет упрямиться, вновь перестанет есть, пить, попытается свести счеты с жизнью или снова ранит стригоя. Но он удивил его и в этом. За все то время, которое гибрид держал у себя людей, Винс был единственным, который сидел и рисовал. И было понятно, что за этим скрывалась попытка отвлечься, успокоить человеческий разум, привнести крупицы нормального в то безумие, которое творилось вокруг. Которое творил сам вампир. Пошевелившись, стригой дал о себе знать и Дрим, будто застуканный на месте преступления, быстро смял листок и вскочил с места, затравленно глядя на гибрида. Айзенхерцу стало до одури любопытно, что рисовал человек и почему попытался спрятать свое творение. Он прошел внутрь комнаты и протянул руку, призывая пленника добровольно отдать скомканный лист. Винс заморгал и мотнул головой, пряча руку за спиной. Он пятился к кровати и напряженно смотрел в глаза мучителю. Гибриду надоело играть в кошки-мышки с несговорчивым пленником и он быстро, используя вампирскую скорость, настиг Винсента и, схватив того за горло, сжал с силой. Стон вырвался из приоткрытого рта и руки взметнулись, стараясь разжать удушающий хват. Листок выпал из руки. И стригой, подержав еще некоторое время пленника, разжал хватку. Человек согнулся и зашелся в сильном кашле, держась за горло. Айзенхерц поднял листок и развернул. С листа на него смотрел…он сам. Гибрид недоуменно взглянул на Винса, но тот пытался выровнять сбившееся дыхание, поэтому внимания не обращал на стригоя. Еще раз взглянув на рисунок, вампир поразился сходству. Не красоте собственного изображения, нет, видение мира вампиров отличалось от людского, и было слишком далеко от человеческих понятий прекрасного; гибрид не питал иллюзий на счет того, каким его видели люди: ужасным монстром. Прослеживалась в рисунке какая-то точность, граничащая с безумием. Из-за глаз. По какому-то стечению обстоятельств его глаза вместо голубых приобрели насыщенный темно – синий цвет, почти черный, насколько позволяла очернять синяя ручка, когда ей без конца водили по одному и тому же месту. Айзенхерц не относил себя к ценителям картин или творчества людей, но здесь он увидел что-то, зацепившее его внимание. Вампиру стало любопытно, с каких пор люди военного склада ума, а Дрим был именно таким, начали рисовать. И не просто картины на отвлеченные темы, а своих мучителей с иным цветом глаз. По крайней мере, ему такие не попадались ни разу. Подойдя к человеку, он схватил его за волосы, обращая лицом к себе. -Почему ты меня нарисовал? Вдруг вспомнив, что Винс не мог говорить, он подтолкнул того к столу, усадил на стул и положил перед ним смятый листок, заставляя писать ответ на обороте. Человек еще раз прикоснулся к горлу, затем все же взял ручку. «Нечем заняться». Айзенхерц нахмурил брови. -Почему на рисунке мои глаза черные? «Я не знаю». Гибрида не удовлетворили ответы, и он справедливо полагал, что пленник ему лжет. И он обязательно получит ответы на свои вопросы, когда тот сможет говорить. Покашливая, тот прикасался к горлу, беспокойно ерзая на стуле. У Айзенхерца сложилось впечатление, что он вырвал ему горло, а не просто сдавил. Шагнув к пленнику, стригой медленно вплел пальцы в густые волосы Винса, замечая их мягкость. Дрим вздрогнул, но остался сидеть, не двигаясь. Сжав отросшие пряди в кулак, вампир раздраженно запрокинул голову пленника и приложил руку к горлу, ощупывая. Тело под его руками напряглось то ли от боли, то ли от страха. Вампир не обнаружил повреждений, только намечающиеся синяки. Стригой отпустил волосы, незаметно принюхавшись и довольно ухмыльнувшись. Пленник пах шампунем и мылом, а это значило, что он посетил душ по желанию, а не по принуждению. Айзенхерц ощущал не только запах. Кровь, шумно и стремительно несущаяся по венам, будто взывала к нему. Положив руки на плечи человека, стригой аккуратно огладил грудь пленника, легко прошелся кончиками пальцев по спине, но не спускался ниже, чтобы не вызвать панику у итак напряженного Винсента. Рука вампира, словно действуя по собственной воле, вновь заплелась в волосы, легко потянув голову назад и не встретив сопротивления. Открытое горло приглашало начать трапезу, но Айзенхерц решил не торопиться. Второй рукой он прочертил дорожку по артерии на шее, и сжавшийся пленник чуть отклонился назад, будто отвечая на ласку и случайно прижимаясь спиной к стригою. Но этого быть не могло, поэтому гибрид отнес эти движения пленника к вынужденным. Лишь после этого жало устремилось к нужному месту. И снова яркие волны удовлетворения прокатились по нервным окончаниям вампира. Гибрид втянул жало и подхватил слабое тело под руки, перенося на кровать. Пленник смотрел в потолок, пытаясь сморгнуть навалившуюся усталость от потери крови. Уже привычным жестом стригой накрыл его глаза рукой и приказал ему спать. Вампир с раздражением подумал, что это была вовсе не жалость к страдающему от боли человеку. Просто отдохнувшее тело быстрее восстанавливает силы после кровопотери. И ничего больше.