Когда ты меня убьешь?

Стригоя не покидали мысли об его изображении с черными глазами. Он сохранил рисунок и в своей комнате разглядывал его. Вампиров по людским меркам нельзя было назвать красивыми, а на рисунке он был просто устрашающим с этими безумными глазами. Винс наблюдал его в ярости и решил запечатлеть, чтобы стригой увидел себя со стороны? Вряд ли, ведь он поспешно смял набросок. Больше причин для такого рисунка он не видел. Мучить себя вопросами и догадками Айзенхерц не привык. Он вообще редко задумывался над подобной ерундой, но это почему-то зацепило его, поэтому он решил спросить лично. Зайдя в комнату к человеку, гибрид подошел к нему. Винс быстро встал как по команде и оголил горло, хмурясь. Стригой схватил его за горло и стремительно повалил на кровать. Дрим снова засопел и напрягся. Второй рукой стригой надавил на челюсть, заставляя Винса приоткрыть рот. Язык почти зажил, а это означало, что разговор состоится и вампир отпустил его, присаживаясь рядом. Человек прижался спиной к стене, собрав ноги к груди. -Если я почувствую ложь в твоих словах, то причиню тебе боль. Понял? Дождавшись еле заметного кивка, Айзенхерц продолжил допрос. -Почему ты меня нарисовал? -Потому что…я захотел. Слова пленника были тихими и слегка исковерканными, так как он боялся тревожить свой язык, и слишком общими для понимания всей картины. Звонкая пощечина разрезала тишину, голова мотнулась в сторону и Винсент стер кровь из уголка губ, опуская глаза. -Я…изобразил тебя. Твою душу. – Он поднял глаза, в которых стояли слезы, на стригоя. – У тебя есть душа? -Я не знаю. Почему глаза были черными? -Глаза – зеркало души. Вампир был удивлен сказанному. И раздосадован, так как его только что посмели обвинить в…черной душе. За всю его жизнь ему никогда не говорили такого, и он не задумывался о своих душевных качествах. Он искренне не знал, какую гамму чувств ощутил на это заявление. Но стригой был уверен в одном. Он был в ярости. Не человек с усмешкой приблизил свое лицо к пленнику. -Я душил, потрошил и убивал тебе подобных. Как думаешь, есть у меня душа? Винс пытался вжаться в стену, отпрянуть от разозленного стригоя. Заметив это, Айзенхерц схватил его за грудки и дернул на себя, подтаскивая ближе. -Считаешь, что у меня черная душа. Поэтому ты здесь. – Дождавшись кивка, он продолжил. – Ты здесь потому, что, как дурак, поверил напарнику, отобравшему твое оружие. Хотя…с пистолетом у тебя также не было бы шансов. Дрим начал слабо вырываться, отталкивать руками стригоя. Еще одна пощечина отпечаталась на щеке человека, и он затих, позволяя слезам скатиться по щекам. -Жалкие и слабые люди годятся только на перекус. Когда ты мне надоешь, я убью тебя самым кровавым способом, какой я только смогу придумать. Буду мучить тебя долго, пока ты не станешь умолять убить тебя. Страх застыл в глазах человека, и гибрид мстительно впитывал его. Чего еще можно было ожидать от его черной души. Уязвленная сущность стригоя требовала кровавого возмездия, но вампир вовремя остановил себя. Боль, тем более сильная, влияла на пленников не лучшим образом. И он с трудом взял под контроль свои эмоции, пока не разорвал пленника голыми руками. Но что-то он мог сделать, чтобы облегчить гнетущие его эмоции. Вампир повалил на спину человека и с силой сжал горло, вызвав стон. Второй рукой он стащил с пленника штаны, и вмиг окаменевшее тело пронзила мелкая дрожь. Айзенхерц коленом раздвинул ноги Винса и услышал тихое «нет», потом еще одно, и еще. Стальное кольцо на горле сжалось сильнее, запечатывая мольбы, и пальцы пленника судорожно схватились за руку. Вампиру нравился исходящий запах дикого страха, приправленный неизвестностью. Дрожь тела под гибридом стала ощутимее, и пленник резко перестал вырываться, замерев. Стригой, отпустив горло и, сместившись к ногам Дрима, безошибочно нашел нужное место и впился жалом в бедренную артерию. Гибрид видел руки, смявшие матрас, слышал тяжелое дыхание, срывающееся порой на всхлип. У людей это место было чувствительным, и вампир прекрасно знал, что Винсу было больно. Гораздо больнее, чем обычно. Его рука сжала бедро с силой, до синяков и человек заерзал. Прикрыв глаза, гибрид сделал последний глоток, втянул жало, приподнялся и оглядел Дрима. Его дыхание было поверхностным и частым, глаза прикрыты. Когда гибрид отступил от него, тот быстро соединил ноги и, перевернувшись на бок, сжался клубком, все еще дрожа и не открывая глаз. Вампир не выпил его до потери сознания, но с упрямца будет достаточно и этого. Айзенхерц был уверен, что больше рисунков не будет. Перед уходом он решил набросить на полуголого пленника одеяло. Еще не хватало, чтобы тот умер от переохлаждения. Хоть оно и было легким, но все же делало разницу ощутимой. Гибрид был устойчив к холоду, а вот человек – нет, а в доме похолодало. Осень вступала в свои права.