Когда ты меня убьешь?

Айзенхерц почувствовал запах крови. Человеческой крови. А поскольку в доме был лишь один человек, он резко поднялся и вышел из комнаты, залетев в комнату к пленнику. Здесь запах был сильнее. Винс лежал на спине и в одной руке сжимал кусок стекла, а из глубокого пореза на другой вытекала кровь, щекотавшая нос гибрида. Человек был еще в сознании и посмотрел на стригоя с ненавистью. Гибрид оглядел кровь, которая успела впитаться в матрас неровным красным пятном. Ее было немного, и жизни пленника ничего не угрожало. Пока что. Уголки губ вампира приподнялись. Как глупо и опрометчиво. Человек решил вновь покончить с собой, только собственными руками. Никак не уймется и не поймет, что ему никуда не деться от стригоя. -Наивный человек. Зачем ты сделал это? - Я…не могу больше. – Голос был тихим. Гибрид сел на бедра Винса и с легкостью отнял кусок стекла из бессильных пальцев. Слабость от потери крови уже накатила на Дрима, и он лишь проводил стекло тревожным взглядом. -Я не дам тебе умереть. Ты мне нравишься. -Я найду способ покончить со всем этим. Упрямство сочилось из Винсента, как кровь. - Ты уйдешь, только когда я позволю. -Нельзя жить в вечной боли. -Ты виноват сам. Я не хочу причинять лишнюю боль. И не буду, если ты будешь делать то, что велят. Человек затих, тоскливо глядя на вытекающую из вены кровь. Торопил ее или пытался остановить силой взгляда? Айзенхерц решился. Гибрид сжал стекляшку в своей руке, и выступили белые капли его крови. Другой рукой он обхватил челюсть Винсента и надавил, размыкая губы. Гибрид поднес порезанную руку ко рту пленника, и тонкая белая струйка потекла в рот Дрима. Глаза человека расширились, и он закашлял, дернувшись и пытаясь вывернуться, закрыть рот. Стригой убедился, что внутрь попало достаточно, и быстро закрыл его губы рукой, не давая выплюнуть жидкость. -Не дергайся. Моя кровь излечивает раны. – Предупредил стригой, не убирая руку. Винс замер и, поборовшись еще немного, все же проглотил кровь. Затем он с изумлением скосил глаза на рану, зарастающую буквально на глазах. Айзенхерц заметил, что пленник притих, прислушиваясь к реакции тела, и освободил рот пленника. Пленитель был уверен, что все синяки и раны на теле были залечены. Винса больше не тревожила боль. Кроме разве что той, которая поселилась в человеческой душе, такой хрупкой, как фарфор. -Видишь, все не так уж плачевно. – С довольной ухмылкой проговорил стригой, глядя на удивленного пленника. -Наверно. – Прошептал Винс, отлично понимая, что стригой мог бы не лечить его раны, а всего лишь остановить кровь и перевязать. – Твои способности могут помочь вылечить человечество от смертельных болезней. -Могут. Но зачем мне это надо? Айзенхерца развлекала эта беседа. Его человек так трогательно переживал за других людей, пытался помочь им в то время, когда он сам почти ежедневно страдал и терпел боль. Гибрид усмехнулся глупости Винса и задумался над тем, захотел бы он сам помочь своим собратьям, если бы они болели. «Наверно», - вторил его внутренний голос почему-то голосом Дрима. Винс ничего не ответил, и руки Айзенхерца легли на его грудь, вздымающуюся и опускающуюся. Чтобы ощутить биение сердца, качающего кровь по телу. И сострадающего другим людям, которые явно этого не заслуживали. Дрим смотрел в глаза вампиру почти без опасений, со странной смесью чувств во взгляде. Гибрид склонился над человеком и провел пальцем по артерии. И да, человеческое сердце забилось быстрее от прикосновения. -Когда ты убьешь меня? – Тихо спросил Винс, отводя взгляд. Вампиру нравился зрительный контакт, поэтому он скривился, когда человек отвел глаза. Гибрид не знал ответа на вопрос. Когда-нибудь. -Завтра. Может, через неделю. Или никогда. Дрим вскинул удивленные глаза на гибрида, хмурясь. Вампир слез с пленника, глядя на впитавшееся в матрас пятно крови. -Больше не делай так. Хотя…спать здесь придется тебе. Ухмыльнувшись, он вышел из комнаты, оставив человека наедине со своими мыслями и страхами. --- Айзенхерц впервые увидел, как занимается человек. Он приседал, отжимался и качал пресс. Гибрид прислонился к косяку и молча наблюдал за выполняемыми упражнениями. Стригой ожидал, что, в силу слабости человеческой природы, мышечная масса людей, в отличие от Инвиктусов, не была постоянной и требовала регулярных тренировок. Винс занимался весьма активно и был, в общем, в неплохой форме. Однако истощение, все еще хранившее на теле свой отпечаток, сделало его слабее. Вампир отметил слишком частое биение сердца и небольшую одышку, а также неповторимый запах тела, который стал ярче. Винс вздрогнул, когда заметил стригоя в проеме и неуверенно сделал пару шагов навстречу. Айзенхерц приблизился. Человек опустил глаза в пол и терпеливо стоял, не двигаясь. Гибрид поддел пальцами подбородок, ловя взгляд пленника. Голубые глаза, чуть ярче при дневном свете, смотрели странно. Как-то отчаянно, решительно. Затем стригой удивленно замер. Гибрид и раньше ощущал удивление, но не такое сильное. Был на его памяти один случай, тогда вампир удивился тому, что зайдя к пленнику, имени которого он даже не успел узнать, обнаружил того мертвым. На ум гибриду пришла еще парочка инцидентов, после которых он начал внимательнее относиться к живой еде. Сейчас его ступор отнюдь не был связан со смертью. Просто Винс, который должен был ненавидеть стригоя, трепетать при его одном только его виде, сопротивляться попытке выпить кровь, неуверенно шагнул и прижался к вампиру, обвивая руками спину. Айзенхерц не жаловался на память, однако он вряд ли мог припомнить случаи, когда пленники обнимали его или хотя бы приближались по собственной воле. Они убегали, пытались драться, молили о пощаде, бесконечно боялись. Сейчас же недоумение прочно обосновалось в разуме стригоя, буквально пригвоздив того к полу. И он серьезно начал полагать, что Дрим тронулся умом. Такое тоже случалось несколько раз с прошлыми пленниками. Вопрос оставался животрепещущим: не случилось ли тоже самое и с Винсом. Как бы то ни было, вампир честно не знал, как ему поступить. Рявкнуть, оттолкнуть и указать на место пленника в пищевой цепи, ударить, вывернуться из рук, немедленно выпить. Тьма вариантов пронеслась в голове вампира, поэтому он растерялся; его руки, дернувшиеся было в попытке схватить человека за плечи, замерли в нерешительности. Тепло тела человека, прильнувшего к нему, ощущалось по-другому, мягче, желаннее, явно не так, когда он силой прижимал дрожащего Винсента для трапезы. Тогда это было необходимостью, чтобы пленник не вырывался, и слабое тело не упало раньше времени на пол. Он ощутил в своей груди что-то тихое и призрачное, едва уловимое, но такое теплое и нежное, что гибрид недоуменно нахмурился. И Айзенхерц не пожелал отталкивать Дрима, кричать на него или выпивать. Все это уже было и не раз. А вот добровольные объятия, отдававшие чем-то…семейным, кажется, так люди называют вместе живущих людей, да, еще не случались. Вампир видел человеческие семьи и наблюдал их встречи и прощания, когда тела людей тесно соприкасались, а руки обвивались вокруг спин, иногда похлопывая. И не понимал, зачем они прижимались друг к другу. Он никогда не испытывал такой потребности, для этого нужно было доверять кому-то. Ладно доверять, нужно было иметь кого-то рядом. А гибрид не доверял, никому и никогда. И предпочитал жить один, даже не начиная поиски представителей своего вида. А он был уверен, что подобные ему еще не все погибли, согласно слухам. Теперь же ощущение разделенного тепла с ним, с хищником, который только охотился и убивал, трепетало в груди и вызывало неподдельное трепетание. И он впервые признался сам себе, что, возможно, это было приятным. Необычным, но весьма привлекательным. Примерно как удовольствие от наблюдаемых эмоций людей, только через касания. Он отстранил человека за плечи. Во влажных глазах Винса он видел грусть и каплю страха. Но явно не безумие, сковавшее разум. -Зачем ты сделал это? В холодности стригоя просвечивало любопытство, которое он не пытался скрыть. Человек смутился, поначалу как будто растерявшись. Его глаза смотрели не на гибрида, а куда-то в сторону. Затем Дрим покачал головой и отступил на шаг. -Больше не повторится. – Все еще не глядя на Айзенхерца, пробормотал он, пятясь к своей кровати. К мнимому убежищу. Гибрид настиг его в два быстрых шага и легко сжал пальцы на горле, останавливая. Винсент хмурился, насторожившись, но молчал и не пытался вырваться. -Зачем? – Повторил гибрид, начиная злиться. Потому что усвоить правило говорить правду, когда спрашивают, было не таким уж и сложным даже для мозга глупых людей. Ему не хотелось выбивать силой ответ, но если придется… -Я не знаю. Просто… Дрим замер на полу слове, задумавшись. Любопытство вытеснило зародившуюся злость и вампир ждал ответа, придерживая, но не сминая с силой горло. -Я все равно умру. Какая разница? Не такого дерзкого ответа ждал стригой. И злость снова забурлила внутри. Пальцы упрямо сжали трахею, и Винс не смог вдохнуть, с испугом глядя гибриду в глаза и бессмысленно хватаясь за сильные руки. Гибрид наклонил голову вбок, ожидая ответ. На этот раз правдивый. И чуть ослабил хват, позволяя человеку вдохнуть. Вампир наблюдал в его глазах застывшие слезы и зарождающуюся панику. -У нас впереди много времени, и я успею причинить тебе нестерпимую боль. Но ты будешь виноват сам. Отвечай. И человека будто прорвало, он быстро заговорил. -Я давно здесь. Мне всегда больно. Я не хочу больше боли. Когда я обнимаю тебя, ты причиняешь мне…меньше боли. Айзенхерц озадаченно всматривался в Винса, задаваясь вопросом, насколько тому было плохо и больно, что он отважился на объятия с собственным мучителем. И с тем, у кого, судя по мнению человека, были черное сердце и душа. -Не причиняй мне боли. Не надо, прошу. Гибрид прислушался к сердцу напротив. Оно стучало размеренно, а это значило, что человек говорил правду. Стригой с легким раздражением различил мольбу в голосе и в глазах. Мольба…он часто слышал ее от людей перед тем, как его игрушки ломались. -Или убей. Пальцы вампира будто потеряли в силе, выпустив добычу. Пленник добавил эти слова еле слышно, присев на кровать. Слова и мысли про смерть уже набили гибриду оскомину. Айзенхерц, глядя на упрямо сжатые губы пленника, спросил себя, насколько сильно ему нужен был Винс в роли пищи, так как доставлял своими выкрутасами лишние хлопоты… И честно признался себе, что манящий запах пленника, стройное тело, которое было удобно держать, голубые глаза, так похожие на его собственные, упрямство, внутренняя сила были восхитительными, пленительными. И то, как доверчиво он прижался к стригою только что, понравилось ему, и было непередаваемым. Так что да, ему хотелось видеть этого человека рядом. И хотелось ощущать его добровольно оплетенные руки вокруг своего тела. Именно поэтому снисхождение было найдено и проявлено. Только чтобы получить выгоду. -Я позволю тебе отдохнуть. Неделю. Затем ты станешь добровольно отдавать кровь, а я прослежу, чтобы тебе не было больно. Компромисс дался ему тяжело, нелегко поступаться собственными принципами, однако недавнее сладостное ощущение тепла прижатого тела подстегнуло его решимость. И заставило переступить через нерушимые границы. Гибрид успокоил себя тем, что он допустит лишь единственный раз, когда уступит человеку. Его особенному человеку. Айзенхерц взглянул на сидящего Винсента. Тот сидел, обреченно свесив голову. И резко вскинул глаза, осознав сказанное стригоем. Брови недоуменно взметнулись кверху, и человек кивнул. Его глаза благодарно загорелись, а гибрид поморщился. Уступка одному означала неудобство другому. Таков был их вынужденный союз, теперь же ставший почти взаимовыгодным симбиозом.