Когда ты меня убьешь?

Стригой проиграл битву за Винса. Он сидел на грязном полу и отстраненно муслякал эту отвратительную и невозможную по сути мысль уже битый час, водя носком ботинка по пыльному полу. Как такое могло случиться? Ярость успела утихнуть, оставив после себя какое-то бессилие, повинуясь которому стригой вообще не хотел шевелиться. То ли он физически устал от всего, что произошло, и еще не восстановил силы, то ли поведение Дрима его вконец доконало. Он был рожден, чтобы побеждать всегда и во всем. И Айзек, несокрушимый воин, одерживал одну победу за другой. Он планировал, наблюдал и действовал. Но в этот раз все пошло не так. То, что вело к победе в иных сферах его жизни, было абсолютно бесполезным в случае с упрямым Винсом. Айзек привык получать желаемое любыми способами, и теперь поражение сильно давило на его самооценку, угрожавшую превратиться в жалкую неуверенность. Айзек взглянул на лежащего без сознания Винса. Люди считают, что произошли от обезьян? Куда уж им до травоядных приматов. Стригой с этого момента был уверен, что от зубастых акул. Светлое будущее, продуманное до мелочей в мечтах Айзека, в реальности неожиданно окрашивалось красным. И белым. Или даже красно-белым. Под цвет их с Винсом крови. Она уже пролилась, а сколько ее еще впереди. Ведь стригой не добился и половины от задуманного. Должно быть, судьба не очень благосклонна к нему, так как они с Дримом вернулись к отправной точке. Айзек избил пленника, а Винсент ненавидел его. Стригой пытался найти причину провала или виновного, но, кажется, были виноваты оба, и спихнуть вину только на глупого человечишку было невозможно. Следовало признать, что Винс поступал в силу своего характера, а Айзенхерц – своего. Иначе было невозможно. Вместо ласк и симпатии от человека стригой получил лишь боль и раны. Не говоря уже о том, что он ползал в ногах у Хозяина, наступив на собственную гордость. К счастью, хоть она не сильно пострадала. Каприз обладать человеком превратился в навязчивую идею, а уже она – в одержимость. Возможно, численность его собратьев сократилась именно поэтому. Они яростно стремились к чему-то светлому, а жизнь преподносила им в подарок смерть. Да, вероятно так и было. Вампир прекрасно осознавал, что Винс нес в себе опасность. И для тела, и для … души. (Или что там у стригоя в груди?) Но беспечно, бездумно все равно отдался эмоциям и вообразил, что человек должен был…а что должен был сделать человек? Следовало взглянуть правде в глаза. Гибрид не давал этому название, однако совершенно точно все эти нежные касания, взгляды, объятия, поцелуи объединялись одним словом. Любовь. Так часто он встречал его в книгах, но не мог представить, как это. Любить. А вот оно как в жизни бывает - безответно. Разбиваешься лепешкой, ранишься, но не получаешь ничего. Айзек мечтал, что Винс должен был его полюбить и жить с ним по своей воле. А на деле оказалось, что Дрим чуть…не загрыз стригоя на смерть. Вот она, суровая, разбившая мечты…нет, застрявшая между зубов у Дрима действительность. Не совсем то, о чем мечтал Айзек. Не совсем. И если уж совсем быть точным, то тому, что делал стригой, тоже было название. Глупость? Не совсем точно. Идиотизм? Тоже не подходит. Беспечность? Нет. Как там в этих дрянных бесполезных книгах (которыми напичкал свои мозги стригой и возомнил себя знатоком человеческих душ) называли кретинов, витавших в облаках, в упор не замечавших очевидного и мечтавших о несбыточном? Сразу на ум не приходит слово. Но, кажется, такие встречались не только в роду у людей. Чем старше, тем мудрее. Но не в случае стригоя, точно нет. Ко всему прочему, Винс заставил его испугаться, волноваться за свою жизнь. А он ничего не боялся уже очень, очень давно. Липкое чувство страха напомнило ему об осторожности, которую беспечно потерял гибрид. О собственной уязвимости он забыл. Хотя… Если поразмыслить, ситуация складывалась непростая, витиеватая, неоднозначная, поэтому оценивать ее следовало со всех сторон. И если чуть сместить вектор… То получается, что если бы не нападение Дрима, то стригой бы свято продолжал верить в собственную неуязвимость и мог пострадать позже. Жизнь учит. Впредь стригой станет еще осмотрительнее и внимательнее. Благодаря Винсенту. Видеть что-то хорошее в плохом непросто, особенно если это не просто хорошее, а лучшее, заманчивое и такое соблазнительно влекущее. Но как иначе ощутить положительное, если не хлебнуть отрицательного? Стригой вздохнул и повел пострадавшим плечом, которое заныло, словно в подтверждение мысли. В своем желании убить стригоя Винс выбрал способ, конечно, не очень изысканный, но … действенный. Если бы Дрим догадался сильнее сжать челюсти, то кровь не успела бы остановиться, пока регенерация латала поврежденные ткани. А что случилось бы в случае большой потери крови, стригой точно не знал, но предположить мог. Смерть. Конечно, неожиданно и весьма…весьма удручающе погибнуть от руки … зубов человека. Вампир умер от укуса. Если бы Айзек не пребывал в настолько угнетенном настроении, что даже не побрезговал присесть на кишащий микробами пол, то обязательно бы оценил шутку. Было в попытке прокусить артерию что-то знакомое, и вампир не сразу распознал в поведении человека свое собственное. Однажды Айзек попал в крайне скверную ситуацию, его сильно ранили в правую руку, и ему пришлось отбиваться неповрежденными конечностями. Левой рукой, ногами и … собственным жалом. Оно было сильным, однако чувствительным и явно не предназначенным для пробивания черепов и удушения, но вампир вышел победителем из той стычки только благодаря нестандартному подходу. В отчаянной ситуации для выживания в ход идет почти все. Винсент, как и вампир в свое время, мудро использовал то, чем наградила его природа – зубами. Не все могут рискнуть вытворить подобное, а на памяти Айзека – ни один из людей не осмелился. Хитрый человек застал врасплох вампира, выждал подходящий момент и…атаковал. Айзек ощутил к человеку что-то похожее на уважение. Тот прекрасно знал, что слабее и чем ему грозит нападение, но все равно не отступил. Жертва сама стала…охотником. Сильным и смелым. Это ведь то, чего и добивался стригой? Чтобы Винс стал равным ему. И, кажется, Винсент доказал это. Да, все верно. Попытка убить – это не что иное, как демонстрация силы и равенства. Гибрид задумчиво коснулся места укуса. Еще один шрам украсил его тело. Но это была не просто какая-то отметина. Пули, ножи, мечи оставляют после себя шрамы, но все они обезличены. Сколько следов от ран хранило его тело, не сосчитать. Айзек не мог вспомнить, кто именно, к примеру, глубоко вонзил клинок в его плечо, украсив едва видимой полоской. Не смог сказать, кто являлся причиной ярких извилистых линий на бедре и голени. Айзек проследил пальцами почти ровный круг. На его шее красовался не просто шрам, а метка, которую оставил человек ЛИЧНО. Его особенный человек. Это напоминание об их общем прошлом, о том, что он небезразличен Винсу. Разве тем, кто безразличен, пытаются навредить? Или даже убить? Нет. Айзек много для него значил. Так много, что человек рискнул жизнью, чтобы это доказать. И не велика проблема, что Дрим его ненавидит. Как там было сказано в одной невзрачной, но полезной книжонке? «От любви до ненависти полметра»? Кажется, так. Совсем немного отделяет отвращение от привязанности. Чуть-чуть. И Винс вскоре изменит свое мнение. А стригой поспособствует этому. Вампир ухмыльнулся, ощутив странный прилив сил. Пора было действовать и уходить из этого пустого города.