Когда ты меня убьешь?

Долголетие многому учит. Пролетевшие года, плавно перетекшие в столетия, оставляют свой неизгладимый след. Как говорят сами люди, они набивают достаточно шишек за жизнь, чтобы познать мудрость. Шишек стригой ни разу не набивал благодаря особенностям своего происхождения, синяки долго не задерживались на его белой коже, но он понимал значение фразы. Как и многих других. Люди склонны фантазировать и играть словами, украшать речь, вводить обороты, чтобы сочетание букв красочно описывало их недолгое и, по большей части, бессмысленное существование. Вид был низшим, в чем еще недавно был уверен стригой. Перебирая в уме свои поступки, моменты прошлого, наполненные разными событиями, Айзек задавался вопросом, а какой же был смысл в его "высшей" жизни. Зачем он жил? И продолжает жить. Философский вопрос, на который люди еще не нашли ответа, но старались. Стригой также не мог сказать, но был уверен лишь в одном. Вот встретит он другого агрессивного полукровку, который преуспеет в том, чего не смогли люди. Падет он от руки себе подобного или Винс не упустит момента и кусанет его сильнее. И что останется после? Кто вспомнит о нем, лелея в душе крупицы памяти? Даже если и найдутся люди, сумевшие по чистой случайности избежать его расправы, то больше имени, произнесенного с ненавистью, они и не смогут выдавить из себя. Таков возможный итог его жизни. Как говорят люди, "врагу такого не пожелаешь". Полукровка оставит после себя пустоту. Люди же, наоборот, оставляли после себя детей, - продолжение рода, - произведения искусства, картины, различные книги, которые любил читать Айзек, открытия в областях наук, увековечивая свои имена в истории. О них знали, их помнили и ценили. Даже стригой сходу мог назвать изобретателей электричества, радио и всех остальных прогрессов, великих художников и поэтов. И это низший вид, еда для стригоев. А что сделали сами стригои кроме того, что превосходили людей в силе и количестве? Весьма спорный вопрос, который волновал Айзека все больше. Даже Винсента, который мог стать очередным ужином для вампира и гниющим неопознанным трупом, будут помнить его друзья, о которых тот печется настолько сильно, что у Айзека давно чешутся руки поубивать всех или выловить парочку и рассмотреть поближе, что особенного было в них. Может быть даже, у Винса остались дети, о чем стригой не спрашивал. А вот сам Айзек...Он растворится в пучине бытия, исчезнет бесследно, будто и не существовал никогда. Может быть, оно и к лучшему. Обозревая аспекты жизни, Айзек признает, что, кроме рек крови и гор трупов, он ничего не нажил. Ему нечем гордиться. Весьма печальный факт. Просто иногда нет-нет, да находит что-то неясное, накатывает прибоем на душу и задумывается мимолетно стригой над некоторыми понятиями. Неоднозначными. Вечными. Волнующими. Но его быстро отпускают сомнения и тяжелые думы. Без них легче. Проще. Безопаснее. Тем более, люди считают, что все познается в сравнении. Айзек разделяет данную точку зрения. Благо для сравнения примеров хоть отбавляй. С точки зрения стригоев, он не делал ничего предосудительного. Жил и пытался выжить. А вот его Винсент, грудь которого сейчас мерно вздымается и опускается во время сна, не постеснялся бы и, грозно сверкая голубыми глазами, огласил бы весь нескончаемый список прегрешений Айзека. Наверно, их Бабайки, Бабки Ежки, ведьмы, Бугимены и близко не могли сравниться с ужасами, творимыми вампирами в этом мире. И один из таких ночных кошмаров сидит напротив и вожделеет человека, с придыханием глядя на спящего. Айзек вздыхает который раз, будто ему не хватает воздуха, и прикасается к губам, хранящим вкус поцелуя. Ему очень хочется повторения, дурманящего продолжения соприкосновения тел. Стригою хочется пропустить мягкие, пахнущие шампунем пряди через пальцы, зарыться в них носом и ощутить их легкость и мягкость; его руки так и тянутся почувствовать нежность кожи, огладить плечи, обойти каждый участок отощавшего тела, которое не спешило возвращаться в первоначальную форму. От мыслей тепло разливается по конечностям и собирается в животе, по спине пробегает стая мурашек, что вызывает еще один тяжелый вздох у стригоя. Ему уже надоело отказывать самому себе в желаниях, тонуть в вожделении и удерживать порывы в узде. Но он сдерживается. В который раз. Его железной выдержке наверняка можно позавидовать. Если бы, конечно, нашлись смельчаки, пожелавшие узнать его получше. Тот, кто вроде бы должен интересоваться личностью вампира, отнюдь не спешит с этим. Его взгляд плавно скользит по фигуре Винса, закрытого с головой одеялом. Он часто так спит, будто мерзнет. И Айзеку хочется скользнуть под одеяло и согреть своим теплом, но очередное желание из разряда "еще не время" возникает и благополучно тухнет. Айзек вертит головой и оценивает температуру воздуха. Совсем не холодно, стригой проявляет участие и регулярно топит печь, поэтому перед глазами - очередная привычка, галочка в длинном списке особенностей Винса, которые подсмотрел стригой, втайне наблюдая за человеком. -Ты пялишься на меня. - ворчливо раздается со стороны спящего тела и от неожиданности Айзек дергается. Кажется, он проморгал момент пробуждения человека. Или слишком громко вздыхал. -Зашел проверить, жив ли ты. - с напускным безразличием замечает Айзек. Стригой итак уже пал ниже некуда, позволил вить из себя веревки. Признать за собой недавнюю слабость наблюдать за спящим было выше его сил. -Жив. Как видишь. Жутко. Смотреть на меня, когда я сплю. Ты как маньяк. - замечает Винсент устало, голос чуть хрипит ото сна. Он шевелится под одеялом и откидывает его до пояса, глядя куда-то в пустоту. А Айзек смотрит на человека и ни за что не отведет взгляд. -Наверно, я должен сказать "спасибо" за то, что ты не насилуешь меня, а просто смотришь... - Винсент морщится и прилипает глазами к стригою. - И вроде как ждешь. Айзек внимательно оглядывает повернутую к нему голову и полуприкрытые глаза. Неужели человек действительно испытывает благодарность за это? Стригой не уверен, что Винс говорит на полном серьезе. Айзек уже ни в чем не уверен. -Спи, Винсент Дрим. - бормочет вампир, ругая себя за то, что с некоторых пор "постель и ласки" становятся синонимами человека. Одного взгляда на Винса достаточно, чтобы Айзек начал терять контроль и ощущать возбуждение. Он так жаждал обещанного, что это стало настоящим безумием. Лучше вообще не смотреть на Дрима. Стригой быстро отводит взгляд, пытаясь вспомнить, бывало ли у людей также, как и у него, чтобы вид полусонного человека вызывал желание? Наверняка да. Или нет. Но это и не важно, как бывало у других. Айзек хочет Дрима настолько сильно, что в последнее время потерял аппетит и сон. -Нет. Люди стареют, знаешь. Это ты бессмертен, не меняешься. А я...скоро я начну меняться, стареть, покрываться морщинами. Альцгеймер там, Паркинсон подключатся. И ты потеряешь ко мне интерес. Выбросишь на помойку. Или собственными руками убьёшь. Стригою снова хочется вздохнуть, он едва сдерживается. Лишь морщит нос. Вообще он так часто начал морщиться, что морщины скорее появятся у Айзека, чем у человека. Может, в комнате на самом деле душно? Стригой ведет носом. Духота действительно ощущается, но только от слов Винса. Айзеку не важно, сколько морщин образуется на коже Дрима, насколько тот постареет, оглохнет и ослепнет или что там происходит у старых, он не интересовался особо. Пока Айзек видит упрямый взгляд, ощущает несломленный дух, чувствует притяжение, остальное меркнет на фоне привлекательного. Но объяснять и убеждать Дрима - напрасное дело. Тот его не слышит или не слушает. -К чему ты это говоришь? - с легким раздражением произносит стригой. Винсент работает языком, а Айзеку хотелось бы, чтобы при деле были его руки, язык, губы. Было бы куда больше пользы. -Я уже устал говорить, если честно. Ты не слышишь меня. Может ли волк, которому симпатична овечка, не съедать ее? Да. Но овечка останется овечкой, а волк - волком. Айзек удивленно наклоняет голову. Стригоя можно обвинить в чем угодно, только не в этом. На слух он никогда не жаловался. Или Дрим намекает на неспособность Айзека понять человека? Стригой медлит, тщательно зафиксировав и обдумывая, обсасывая со всех сторон идею, которая еще не приходила ему в голову. Возможно ли, что они не понимали друг друга? Может ли такое быть, что основная их проблема - отсутствие общего диалога, где каждый слушает, слышит и пытается понять? Жизнь многому учит, несомненно. Но в случае Айзека не способности взаимодействовать и учитывать интересы другой стороны. Стригой цепляет острыми зубами верхнюю губу; нервные окончания оживают и вещают краткой болью о повреждении, что приводит мысли стригоя в подобие порядка. А порядок всегда состоит в правильной стратегии, которая иногда подлежит смене. Действительно, Айзек был не совсем прав, игнорируя мнение человека. Хотя, если предоставить тому возможность высказываться, Винсент и тогда сможет извлечь пользу, заболтав вампира до остановки сердца. Стригой нисколько не сомневался в способностях человека убивать словом. Поэтому этот вопрос он предпочел оставить открытым для дальнейшего обдумывания. -Вообще речь не идет о том, что я вдруг стану кем-то другим. И ты вряд ли поменяешься, Винсент Дрим. Суть не изменить. Но овечка может стать чуть агрессивнее и хитрее, а волк - уступчивее. А ты слишком много думаешь и говоришь. Губы Айзека кривятся, так как овечка уже давно смекнула, как заставить волка не только уступать, но и вырвать ему зубы вместе с когтями. Куда уж хитрее. И агрессивности хватало, стригоя до сих пор нет-нет, да и пленяли ужасом воспоминания о вцепившихся в шею зубах Винса. Где не надо - Дрим смекал быстрее, а где-то тормозил. -А. Лучше мне молча объезжать твой член? - произносит Винсент, прищурив глаза и чуть приподнявшись. Вампир хочет не говорить об этом, а исполнить. Стригой жаждет, чтобы его объездили. Очень. Но Дрим вряд ли озвучил собственные намерения. Скорее всего, ерничает. Айзенхерц красноречиво смотрит на руку Дрима, которая придерживает край одеяла. И которую Айзек подумывает сломать. Винс провожает направление его взгляда и быстро прячет конечность. -Как вариант. - рычит Айзек, сжимая руки в кулаки. Идеальный, к слову. Ярость бьется внутри него. Желание взять Дрима силой все ощутимее, и дыхание стригоя срывается. Чтобы обрести способность здравомыслия и почти спокойствие, уходит семь глубоких вдохов. И сознание вампира атакуется тысячей аргументов бросить все к черту и просто овладеть человеком, больше не ломая комедию. Сомнения слишком громкие, навязчивые и такие убедительные... Но Айзек встречает спокойные голубые глаза человека. И снова уговаривает себя придерживаться плана. Ждать. Для вампира нет противнее этого слова. -Договоримся. Когда ты найдешь и спрячешь моих друзей, тогда я и сделаю это. Слова не успокаивают, но заставляют отвлечься от мыслей о членовредительстве и переключиться на более приятную тему. Торг. Айзек озвучивает необходимое отстраненно, ведь ему не хочется помогать людям. Но Винсент того стоит. Он стоит всего. -Мне нужны имена. Описание людей. И время. Когда я буду заниматься поисками и всем остальным, ты должен сидеть тихо. -Это я могу. Да, я помню, что ты отыщешь меня в любой части света, если сбегу. Что-то еще? - оживляется Винс, его глаза блестят. -Нет. Каждый исполнит свою часть сделки. -Как я узнаю, что ты спрятал моих друзей, а не вырвал им сердца? Наученный горьким опытом "правды не до конца", которую продемонстрировал стригой, пойдя на поводу у собственных желаний, Винсент не доверяет. И правильно делает, но Айзека все равно напрягает данный факт. Настороженность человека понятна, но несколько раздражает. -Моего слова тебе недостаточно. - констатирует стригой скорее для себя, пытаясь понять, строит ли это между ними новую стену отчуждения или является каким-никаким прогрессом вперед, когда два существа лучше узнают друг друга и ищут пути для взаимодействия. -У нас разные понятия о безопасности. Слова, подкрепленные доказательствами, куда лучше. Айзек не может спорить с логичным доводом и убеждает себя в том, что это наверняка прогресс. Ему в любом случае не с чем сравнивать, правильно ли он действует или неуклонно движется к краху. Время покажет. -И что же послужит доказательством? -Ты дашь телефон в руки одной...девушки. Если она жива. И она подтвердит твои слова. Когда ты вернешься сюда, я сделаю еще один звонок, чтобы убедиться, что ты не перерезал им глотки. Айзек усмехается, усмотрев в его условии место для обмана. Иногда Винсент удивляет его в лучшую сторону, а иногда стригой вновь и вновь убеждается в том, что люди - одно сплошное интеллектуальное разочарование. -А что мешает мне, Винсент Дрим, назвать их местоположение Хозяину, который сцедит их кровь? Или ты собрался названивать им каждые десять минут? -Ты уже делал так! Отпускал меня, а потом вернулся. И я не могу... - обвиняет Винсент, сведя брови. Окончание фразы понятно. "Доверять". И обида человека закономерна. Стригой потерял столь хрупкое доверие в глазах человека. Это стало крайне неприятной, но вынужденной жертвой. Иногда следует поступиться чем-то, чтобы обрести нечто большее и важное. -Тебе придется поверить мне на слово. Я дам тебе позвонить один раз, а потом ты выбросишь телефон. Я итак рискую. -Ладно. Ладно. Есть кое-что еще, что ты должен сделать, Айзенхерц. "Должен" смущает вампира. Человек явно входит во вкус и ставит все новые условия. Овечка грозит перевоплотиться в волка. И вампир не знает, нравится ему это или нет. Но Айзек пробует слушать его. И слышать. Для разнообразия. -Что? -Расскажи мне о себе. Ну, не знаю. Когда родился, как складывалась твоя жизнь. Стригой хмурится от слов, произнесенных без всякого интереса. Заметив подозрительный взгляд Айзека, Винс поправляется. Будто переключая тумблер в положение "хочу все знать". -Мне важно знать, кто ты и какой. - произносит мужчина, а затем добавляет. - И почему. Теперь в словах человека слышится неподдельное любопытство и просьба. Айзек вновь вздыхает, но уже с облегчением. Наконец-то стригой дождался личного интереса от человека и лишь надеется, что любопытство не продиктовано попыткой узнать вампира как можно лучше, в особенности его слабые стороны, чтобы потом прикончить.