***
Сириус повесил мокрую куртку на крючок и крикнул вглубь дома: «Кто где?». — Я тут, — отозвался Джеймс с кухни. Голос у него был отжатый от эмоций, и Сириус ненадолго прикрыл глаза, собираясь с силами. Рабочий день был просто звездец. Поставка «Комет» пришла — оторви и выброси, весь прут будто щенки грызли, на таком барахле даже не взлетишь. Пока разобрались, чей косяк, пока оформили возврат партии… И итальянцы, как назло, активизировались, Моретти полдня пытался добиться от Сириуса сроков по эскизам на весну, а какие тут эскизы, когда у него четырнадцать «Комет» подвешены, и Патридж орёт благим матом, что отправлял идеальный товар, а если условия транспортировки не соблюдали, то это не его ответственность. Для начала, давайте честно: у «Комет» идеально то, что у «Нимбусов» годится к отбраковке… Но тут уж совсем швах ситуация. Как если сперва четыре дворника посменно со всем тщанием вымели Оксфорд-стрит, а потом Патридж заявил, что это эталонный вид товара. Сириус глубоко вздохнул и переключился в режим «задолбан, но не сломлен». Джеймс сидел за барной стойкой, подперев висок кулаком и наблюдал, как оплывает свечка в стеклянном подсвечнике. Свободной рукой он перебирал уже застывшие кусочки наплывов, которые, видимо, отковырял раньше. — Как день? — спросил Сириус как раз тогда, когда Джеймс задумчиво сунул кусочек воска в синюю часть пламени. Воск подтаял и капнул, заставив огонёк дрогнуть. — Хорошо, — автоматически ответил Джеймс. Прозрачная капля скользнула по наплыву, застывая по пути. От этой картины почему-то было жутко не по себе. Регулуса не хватало, как никогда. Сириус не чуял в себе сил поднять Джеймса за воротник и погонять от стенки к стенке в зале часок-полтора, не говоря уже о том, чтоб что-нибудь соображать на ужин. Надо было попросить Реджи остаться… — Ладно, — сказал Сириус. — Что хочешь съесть? Закажем. …Сохатый, блин. Я что, сам с собой разговариваю? — Почему? — удивился Джеймс, подняв на него глаза, подёрнутые влажной поволокой. — Ты бухой? — догадался Сириус, опешив. — Датый, — признал Джеймс и отколупал приличный кусок мягкого наплыва у верха свечи, открывая путь растаявшему вокруг пламени озерцу. Это явно было преуменьшением, теперь Сириус видел. И это было плохо, потому что чем ему помочь, Сириус не знал. С Лили было как-то проще: она не обламывалась попросить её обнять, когда ей было надо. Ну и в целом, по ней было заметно, что, например, покурить вместе — это прямо то, что доктор прописал. Она давала это в себе увидеть. Джеймс же не хотел показывать даже то, что ему нужна помощь, не говоря уж о том, чтоб объяснить людям, что именно они для него могут сделать. Сириус молча положил руку ему на плечо. Джеймс вдруг отвлёкся от медитативного уничтожения свечи и ткнулся в Сириуса лицом. Табурет, на котором он сидел, был высоким, а Сириус — не очень, поэтому Джеймсу даже пришлось чуток согнуться, чтоб проделать это, и это было бы забавно, если бы его плечи не вздрогнули под напором спёртых эмоций. Сириус несильно сжал его короткие волосы на затылке. В прошлый раз было так же: чтобы себя отпустить, Джеймсу пришлось прилично накидаться. Они тогда заперлись, и полночи Сириус честно отработал ушами и плечом. Это был его дружеский долг перед Сохатым: тот делал это для него на шестом курсе, и, надо признать, Сириус тогда пользовался его участием значительно более активно. Говорить Джеймсу было трудно даже под градусом; но Сириус был надёжнее могилы для всего, что слышал. Он не обсуждал это, не осуждал, не припоминал потом –а детали претензий к Лили даже не особо запоминал. Всё, что Джеймс считал возможным озвучить, всё равно принадлежало только ему. В тот раз утром он смущённо признался, что не помнит, что наговорил ночью. «Ничего», — ровно ответил Сириус. Джеймс горячо поблагодарил взглядом. В этот раз он не говорил совсем. Разве только глазами. Сириус знал этот взгляд по себе — когда, отбросив всякую браваду, абсолютно не понимаешь, как тебе дальше жить. Когда мир встаёт вверх тормашками и резко надо учиться ходить по потолку. Честно говоря, Сириус слабо себе представлял крах такого масштаба. У него в своё время отвалилась всего одна опора, и он чуть не сдох — но так, чтоб разом потерять и семью, и любовь всей жизни… Потом он заставил Джеймса умыться, ворча, что рожа у него как после Жалящего. Джеймс показал ему средний палец и спрятал опухшее лицо в махровое полотенце. Пока тот заканчивал приводить себя в порядок, Сириус заказал целый вагон еды из семейного ресторанчика знакомой маглорождённой колдуньи. Римуса всё не было, и это слегка щекотало подреберье тревогой. — Где ты свечку добыл? — поинтересовался Сириус, когда Джеймс показался из ванной. — Это мамина… Я ж не потушил, — спохватился тот, но Сириус успокоил: — Я потушил. Ещё пожара нам не хватало для полной катастрофы. Джеймс растянулся на диване, скинул очки на журнальный столик и надавил на глаза ладонями. — Бродяга… Прости за вопрос… но у тебя же тоже отец умер. Сириус пихнул его, требуя уступить место, устроился у него под головой поудобнее, но собственно вопроса так и не дождался. — Умер, — подвердил он тогда. — Ты уснул там? — он бы не удивился. — Нет, — вздохнул Джеймс. — Как ты?.. не знаю. Пережил? — Мне было десять, — Сириус закинул руки за голову. — Я немного помню. Маман плакала сильно. Регулус плакал. А я мечтал, что поеду в Хогвартс, и всё будет хорошо. Как мы знаем, хорошо ничего не было. — Скучаешь? — тихо спросил Джеймс, помолчав. — По отцу?.. Есть такое, — Сириус прищурил левый глаз. — Иногда. Он летать любил. «Нимбус», бывает, придёт — как с картинки. Прутик к прутику, рукоять без зазубринки, лак без наплывов. Думаю — ему бы подарить… Джеймс вздохнул. — Мне всё время кажется… я столько не успел. Сказать. Сделать. Я отцу обещал, что на чемпионат по квиддичу в том году слетаем… Сириус хмыкнул. — Я своему обещал, что на Слизерин поступлю. — Да уж, — Джеймс осилил бледную улыбку. — А Регулус не писал? — вдруг сменил тему он. — А должен? — удивился Сириус. — Я от него писем лет десять не получаю. Он вроде Римусу обещал писать, если вдруг что. Но пока молчит, вроде. Наверное, страшно рад, что наконец-то спит на зелёной шёлковой простынке со змейками… А где Римус-то, кстати… И где моя мясная подливка с картошечкой?! Римус прибыл через десять минут, одновременно с подливкой. Почему-то назвал Сириуса полянкой с ромашками, чмокнул в макушку и ушёл переодеваться. Джеймс поржал над тем, как Сириус оглядел свой ни разу не ромашечный вид на предмет причин для таких нежностей, а потом они толкались локтями, разбирая судочки с ужином. Честно говоря, пахло просто волшебно — тмином и кориандром, свежим хлебом и мягкими вафлями с клубничным сиропом. Сириус расставлял тарелки. Сам бы он, скорее всего, пожевал что-нибудь на ходу, может, даже лёжа на диване. Он мог питаться вообще чем попало, потому что еда была только топливом. Но Джеймсу было важно всё это: сидеть за столом, всем вместе и каждому на своём месте, ужинать чем-то подобающим, никуда не торопиться. Даже теперь, когда их осталось всего трое. — Хотите немного сплетен на десерт? — спросил Римус, когда они расправились с ужином, а Сириус в красках нажаловался им на Патриджа, с которым он говорил, он говорил Джеймсу контракта не перезаключать. Джеймс мгновенно подобрался: ясно было, о ком Римус может им рассказать, — но кивнул решительно. Понятно было и то, что Римус не стал бы делиться незначительной ерундой. — Она теперь живёт в Хогвартсе. Снейп там ведёт зелья. Он договорился с Дамблдором. Сириус удивлённо приподнял брови. Не было такого, чтоб преподаватели жили в школе вместе со своими жёнами, мужьями, детьми и тётками по матери — а с девушками тем более. Но, конечно, это Лили. Дамблдор любит Лили. — Это хорошо, — кивнул Джеймс, глядя в стол. — Рядом с Дамблдором ей будет безопасно. Ему явно не стало легче от того, что Нюнчик придумал, как о Лили позаботиться — но Сириус понимал, зачем Римус это рассказал. По крайней мере, у Джима будет меньше поводов параноить о том, что утром в «Пророке» будет фото метки над её домом и скупые три строчки в духе «двадцатилетняя маглорождённая Лили Эванс убита в собственной постели». — А тебе Регулус не писал? — спросил Джеймс Римуса, заметно меняя тему, тот отрицательно качнул головой. — Всё должно быть хорошо. До собрания так точно. «Нечего писать», — имел в виду Римус, и, вообще-то, это было отлично, но Джеймс, кажется, немного огорчился. — А где у нас Пит? — спросил Римус, отламывая себе уголок вафли. — Что-то давно его не видно. — Я ему не писал, — признался Джеймс. — Мне вообще не до него было. — Мне тоже, — кивнул Сириус. — Если я переживу коллаб с Моретти, поставите мне в саду памятник в полный рост… — Ты сам это затеял, — заметил Джеймс, наставляя на него чайную ложечку. — И, клянусь, ни о чём не жалею. Но это не вычитает факта, что это звездец!***
Северус пришёл в лабораторию поздно вечером. Он пока не вполне приступил к своим прямым обязанностям: профессор Слизнорт передавал ему свою вотчину, щедро снабжая советами и пояснениями. И, как раз потому, что профессор Слизнорт жаждал отдать ему весь свой опыт до капли, Северус был занят с утра до поздней ночи. Лили казалось, что это слишком большая ноша — без подготовки взвалить на себя семь курсов и целый факультет, но Северуса это, очевидно, не пугало. Надо сказать, Слизерин принял его несколько прохладно. Северус не был богат, впечатляюще чистокровен тоже, кроме того он был молод и нелюдим, так что студенты, особенно с последних курсов, оказались не слишком рады своему новому декану. Однако Северуса их впечатления не волновали ни на секунду. У него обнаружилась леденящая душу способность одним взглядом обращать собеседника в соляной столп; чужим мнением на свой счёт он недвусмысленно не интересовался, границы ставил жёстко — и Лили не раз и не два за эти пару дней успела увидеть, как при его стремительном приближении по коридору студенты покрывались инеем по углам. Она ошиблась, когда думала, что Северус со школы не изменился. Таким он не был никогда. Раньше его беспокоило, что будут думать о нём люди: Люциус Малфой и другие; Джеймс и Лили; преподаватели. Может, из-за этого он вёл себя как дурак, но, по крайней мере, он был в этом живым. Честным. А теперь он как будто постоянно находился за стеклом: рядом с окружающими, но не вместе. И ему хватало молча выгнутой брови, чтоб заносчивый родовитый слизеринец с седьмого курса вспыхнул нервным румянцем, осознавая глубину собственной ничтожности. Лили понятия не имела, как Северус это делает и когда успел этому научиться. Но, видимо, попытки сразу зашагать в ногу со всей школой отнимали у него много сил. Он обнял Лили со спины, нырнул носом в рыжую макушку и закрыл глаза. Она скользнула по его рукам своими, поглаживая и делая объятие крепче. — Получается что-нибудь? — спросил Северус приглушённо. — Что-нибудь, — сжала губы Лили, недовольная результатом. — Консистенция в пределах допустимой, но цвет мне не нравится. Я тут подумала… а если попробовать предварительную структуризацию воды? Он отстранился, задумчивый. — Любопытная идея… — Но не сегодня. — Почему? — Потому что сегодня мы идём отдыхать, — Лили погасила огонь под котлом и накрыла его. — Дамблдор сегодня оказал мне честь, — бесцветно сообщил Северус, когда они шли по сумрачным коридорам к себе. — Аудиенция была коротка, но посыл я уловил, и он меня… наверное, забавляет. Факелы потрескивали, разливая жёлтый свет и густую тень. Лили попыталась разглядеть эмоции у Северуса на лице в этом неверном свете: улыбка у него была кривая и жёсткая. — Чего хотел профессор? — Чтобы я следил за порядком в рядах вверенных мне учеников, — Северус взглянул искоса, и по чему-то стало ясно, какой именно порядок он имеет в виду. — Не пойму, — нахмурилась Лили. — Он просит… доносить ему? Они заперли за собой дверь, а внутри Северус первым делом, как въехал, навешал целые сети из всевозможных отводов и заглушек, так что лишних ушей можно было не опасаться. — Да, он хочет, чтобы я предупреждал его, если кто-то из студентов… настроен лояльно, скажем так. А в случае необходимости чтоб я проводил профилактические беседы, — выплюнул Северус. — «Не ходите, дети, метку принимать». Лили прищурилась. — Это цена. — М? — Это цена. За то, что я здесь. Ведь так? Северус спустил мантию с жёстких плеч, оставаясь в белой сорочке. — Так, — подтвердил он. — А твой лорд? Что он тебе на это скажет? Разве это не противоречит тому, что ты должен делать для него? Северус неопределённо повёл головой. — Я не рекрутер, — пояснил он. — И поиск новобранцев не имеет ничего общего с раздачей листовок случайным людям. Если речь о детях — чаще всего они идут за Лордом по стопам отцов, и Дамблдору не нужно иметь лишних соглядатаев, чтоб разобраться, что почём. Но, конечно, в моём нахождении здесь и у Лорда, и у Дамблдора есть свои выгоды. Лили с усилием потёрла лицо ладонями. Неожиданно захотелось курить. — Отлично, — резюмировала она. — Я наивная дура. Хорошо, что мы выяснили это сейчас. Чего ты улыбаешься?! Впрочем, ясно было, чего: он любовался. Чем только. Её идиотизмом? — Я не хочу, чтобы ты платил двойную цену, нашим и вашим — собой за меня. Вот это мы должны были обсуждать, когда ехали сюда, а не мою работу и безопасность, чтоб ты знал! — Мы уже не можем сдать назад, — спокойно заметил Северус. — Но, знаешь. Пока цена соразмерна и посильна — почему бы её не платить.