Family Matters

      Музыка долбила так, что дрожали окна. Джеймс качал головой в такт и понимал, что пытаться вникнуть в работу прямо сейчас — абсолютный бесполезняк.       Вчера ради дня камней пришлось взять отгул, так что теперь, вечером после работы надо было быстренько накидать письмо поддержки: приближалась заморская «Королева квиддича». Кто придумал назвать кубок Британских заморских территорий «Королевой», Джеймс так и не узнал, но за площадку для проведения соревнований отвечал он, и проколоться было никак нельзя. Особых проблем с этим не предполагалось — национального стадиона на сорок тысяч зрителей должно было хватить, но для того, чтоб зарезервировать площадку, требовалось письмо поддержки от департамента магического спорта.       Стандартное обоснование необходимости проведения кубка, просьба о содействии, подпись и контакты для обратной связи — обычная бумажка, которых он за свою недолгую трудовую жизнь создал сотни.       Но в голове и без выбивающих мысли басов было феноменально пусто, а с музыкой так и вовсе — письмо не хотело рождаться.       Нервная, шипучая энергия раскатывалась по телу дрожащими волнами, хотелось прыгать на месте, бежать до самого Ла-Манша, а потом развернуться и шпарить до океана. И это несмотря на то, что спину и руки ломило после вчерашнего.       Впрочем, этот энергичный нерв устраивал Джеймса больше, чем драматические страдания.       Эта энергия ассоциировалась с Регулусом.       Она бликовала, вибрировала, билась в Джеймсе с того момента, как ушастый филин принёс записку «Давай попробуем с драконьими камнями» и пятьсот галеонов.       На этом приливе он мог что угодно. Решить все вопросы с лицензией. Раздобыть всё необходимое. Разобраться, как крошить камни.       Как будто так снова появлялась точка приложения себя.       Впрочем, себя можно было приложить и в других местах. Вот, к примеру, к работе: от него, от качества его вклада в дело зависит, пройдёт ли «Королева» нормально. …ну, и то, сможет ли он дальше работать в Департаменте.       Он ненадолго прикрыл глаза и плавно выкрутил ручку громкости до упора. Если раньше дрожали окна, то теперь, кажется, в нём вздрагивала кровь. Несколько секунд он чувствовал, как музыка в нём не помещается, а потом мягко уменьшил звук до полной тишины.       Внизу как раз хлопнула дверь. Джеймс ещё секунду посмотрел на пустой пергамент, а потом выключил проигрыватель и решительно встал из-за стола.       Сегодня вторым вернулся с работы Римус.       Он что-то рассказывал, Джеймс слушал вполуха, собирая бутерброды себе и ему: вроде как Питер дуется на них — или даже, скорее, на Джеймса больше всех…       — А что, он написал тебе? — попытался восстановить ход событий он.       Римус озадаченно на него посмотрел.       — Говорю же, в Косом его встретил.       — Ох, правда, — Джеймс потёр затылок. — Адрес он знает — мог бы зайти, если б сильно хотел. Или он ждёт письменных приглашений? С каких пор они ему нужны?.. Серьёзно. Мне сейчас не до его обид.       — А что, вы с Регулусом сильно заняты?       Римус умел смотреть насквозь своими янтарными глазами. Стало не по себе, хотя, вроде как, повода не было.       — Почему сразу — с Регулусом? У меня вон заморская «Королева» на носу, — отмахнулся Джеймс и даже не соврал. — Размещение, питание, инвентарь, графики тренировок, графики проб… А мы вдвоём с Джоркинсом на этом непаханом поле.       Римус улыбнулся.       — А что с тем амулетом, про который ты говорил?       — Сдал в гравёрную мастерскую, — кивнул Джеймс, наливая в стакан молока. — Мне кажется, это может стать хорошим выходом для Регулуса — учитывая, что ключ к проклятию вам так и не удалось подобрать.       — Чем он занимается? — поинтересовался Римус, передавая Джеймсу какао. — Или с тебя он тоже взял Обет не распространяться?       Джеймс покачал головой.       — Никаких Обетов, — он поднял руки, демонстрируя запястья. — Но и подробностей никаких. Мы сделали два прототипа для артефактов — поглощать и нейтрализовывать тёмную магию. Он молчит, как под Силенцио, но у меня такое впечатление, что он сунулся куда-то, где заполучил своё проклятие, но цели не достиг, и ищет теперь способ зайти туда снова, доделать дело и выйти невредимым.       Римус кивнул, соглашаясь.       — Звучит правдоподобно, — подтвердил он. — И есть у меня большие сомнения, что он всё это делает для Волдеморта…       — Моете мне кости? — радостно спросил Сириус от задней двери.       — Твоему брату, — уточнил Римус, хмыкнув.       — А что мой брат? Что-то новое выкинул? Нет? — Сириус вошёл на кухню, взъерошил волосы Джеймсу и чмокнул Римуса в челюсть. — Тогда лучше послушайте меня! Моретти уговорил меня сделать весной мужскую коллекцию. У него были готовые эскизы… Там такие пиджаки! Я б сам носил такие пиджаки! Регулус за такой умер бы!..       После ужина Джеймс снова поднялся к себе. Чистый пергамент взывал к совести, но безуспешно. Джеймс свалился на кровать и прокатился по ней, наматывая на себя покрывало. Оно отдалённо пахло лавандой. …Мамой. Он закрыл глаза.       В стране война. Вон, в «Пророке» опять на первой полосе — метка. А у них, как ни в чём не бывало — пиджаки, амулеты, спортивные кубки, что-съесть-на-ужин и даже сердечный бардак… Какая-то круговерть бессмыслицы.       Потому, что они чистокровные.       Хорошо, хоть Лили в безопасности…       Кстати, именно Лили когда-то заявила, что запрещает ему сохнуть от тревоги, а вместо этого велит делать то, что даёт чувство жизни.       Они тогда учились на шестом курсе, Волдеморт только заявлял о себе — Джеймс не знал, куда деваться от многотонного чувства вины за то, что он из семьи волшебников и ему нечего бояться нападений.       Это чувство отравляло еду и воду, сон и всю жизнь. Он не мог радоваться тому, что всегда делало жизнь немного лучше — булкам с шоколадом, квиддичу, рунам; даже объятия с Лили окрасились в тревожные оттенки, даже смеяться казалось неуместным.       «Да ну тебя, господи, — фыркнула Лили, когда он что-то такое ей рассказал. — Думаешь, мне будет легче, если ты сядешь в углу и засохнешь там от тревоги? Бери метлу и шуруй на воздух! Мне хочется знать, что жизнь идёт. Что мы всё ещё живы».       И тогда они закатили шумную вечеринку без повода на всю Гриффиндорскую башню. Кажется, там видели даже перваков, но сделали вид, что их не было. Потому что чувство жизни нужно было всем.       Так что теперь Лили точно не осудила бы их за то, что несмотря на тревожные сводки «Пророка», они могли шариться по паркам в поисках камней, орать от восторга про пиджаки и организовывать «Королеву» (учитывая, конечно, что ради обеспечения безопасности во время мероприятия поднят на уши даже международный отдел)…       Лили.       Лили, Лили.       Он выбрал её так давно, что теперь и не помнил, как жить без. Она была всегда, как константа в формуле его жизни: «она будет моей» выросло в «она моя», а теперь оказывалось, что это никогда не было так.       Ощущение абсолютной эфемерности жизни вливалось через брешь в груди: можно быть уверенным только в том, что происходит прямо сейчас. Вот ласковый бархат покрывала. Вот тонкий лавандовый аромат. Вот мышцы ломит от вчерашних усилий. Остальное — иллюзии, как «она моя».       И всё-таки он чувствовал её отсутствие буквально на каждом шагу. Особенно отстойно было спать по привычке на своей половине кровати, а утром первым делом ловить в фокус гладкую соседнюю подушку.       Он вздохнул.       Что за кисель в башке.       Не думать о Лили можно было, только думая о Регулусе.       Благо, он со своим проектом всё время подкидывал поводы занять голову.       Джеймс повозился, переворачиваясь на другой бок, что было довольно неудобно из-за намотанного покрывала.       С Регулусом было как-то удивительно просто.       Он никогда не был проблемой — даже в свои пятнадцать, когда Сириус ушёл из дома. Регулус, конечно, обиделся тогда, но был скорее ранен, чем зол.       А сейчас так и вовсе, пока не светил меткой, запросто сходил за своего. Как будто был с ними всегда.       Может, и не зря Питер обижен. Если на то пошло, это Питер был с ними всегда, и это на Питера теперь почему-то нет времени и сил. А на Регулуса — есть. Хотя, как бы, ну… это несоизмеримые уровни энергозатрат.       — Пытаешься превратиться в бабочку? — поинтересовался Сириус с порога, оглядывая его окуклившуюся фигуру.       Джеймс кивнул.       — Улечу в Африку, — пообещал он.       Сириус, не спрашивая разрешения, пересёк комнату и забрался на кровать со свободной стороны, скинув ботинки. Джеймс снова завозился, поворачиваясь к нему, они благополучно смяли подушку Лили, и почему-то от этого стало чуточку легче.       — А Римус где? — спросил Джеймс, устраивая голову у Сириуса на животе.       — Спит. Никак не отоспится после луны.       — О, боже, — вздохнул Джеймс. — Я дерьмовый друг. Я забил на Питера и про полнолуние тоже забыл напрочь. Когда было?       — Позавчера. Не вздумай загнаться, — предупредил Сириус серьёзно и тут же добавил, подначивая: — Мы давно не щенки, мамаша. И без тебя справились.       — Чем я вас заслужил?.. — Джеймс прикрыл глаза. В коконе было тепло, Сириус приятно почёсывал макушку, и понемногу приходило расслабление.       — Ой, не ной, — фыркнул Сириус где-то сверху. — Что замутим на Рождество?       — Понятия не имею.       — Ответ не засчитан.       — Не терзай меня. Ещё почти месяц впереди… Слушай, а ты знал, что Регулус — легилимент?       Сириус помолчал острую секунду, но, поскольку Джеймсу были видны только его коленки, причину разгадать не удалось.       — Нет. Так, значит, этот мелкий поганец копался у нас в головах всё это время?..       — Он не мелкий. Он на год всего младше. И он говорит, что всё время — это слишком тяжело.       На этот раз Сириус молчал с полминуты, а потом приподнялся, Джеймса с себя стряхивая.       — Так. Сохатый. Ну-ка смотри мне в глаза?       Джеймс выпутался из покрывала и сел, недоумевая, к чему такой серьёзный тон.       — Он — что?.. — Сириус нахмурился, не в силах произнести свои предположения вслух. Но Джеймс подспудно чуял, что он имеет в виду — не зря же они полжизни были почти братьями. — Он нравится тебе, что ли?.. — наконец, пробуксовал Сириус.       Джеймс нервно кашлянул. Он не думал об этом так. То есть, конечно, ему нравилось проводить время с Регулусом, но не в том же ключе, о котором спрашивает Сириус?!       — Ты без конца про него говоришь. За ту неделю его имя прозвучало раз шестьсот, клянусь! Надо было посчитать… И вы всё время тусуетесь вместе…       — Ты сам позвал его приходить на тренировки, — напомнил Джеймс, приподняв брови.       — Ты знаешь, о чём я! И вы… договариваете друг за друга, — со священным ужасом добавил Сириус.       — Когда это? — опешил Джеймс.       — Да вчера вот, на диване! Ладно, пофиг, — прервал Сириус сам себя и подтянул ноги, садясь по-турецки. — Ты же знаешь, что можешь сказать мне, если это правда?       Джеймс кивнул. Конечно, он мог. Сириус был не из тех, кто считает, что имеет право раздавать кому-то разрешения встречаться или не встречаться. Он спрашивал, потому что ему было не всё равно, только и всего. Но Джеймсу нечего было ему сказать.       — Слушай. Я… — он приподнял очки, чтобы потереть уставшую переносицу. — Я не думаю, что готов к кому-то… новому. Ты понимаешь. И не думаю, что даже в какой-то туманной перспективе кто-то новый для меня может быть… парнем?       Взгляд Сириуса скользнул по смятому покрывалу, он улыбнулся с хитрецой.       — Да я же не убеждаю тебя сменить команду. Я только говорю о том, что происходит у нас дома уже какое-то время.       Джеймс почесал бровь. Ну, допустим. Происходит. Но это же не значит… ничего не значит?       Конечно, у него всю жизнь была Лили Эванс головного мозга, да что там головного мозга — всей центральной нервной системы: он на других девчонок-то не смотрел, не говоря уж о не-девчонках. Но, вообще-то, такие вещи о себе обычно знаешь, разве нет? Или как, блин, это происходит?       Он ответил на взгляд Сириуса. Улыбка светилась в уголках его губ, и весь его вид выражал: иногда происходит и так. Живёшь себе, живёшь, а потом оказывается — так тоже было можно.       Господи, какая-то ерунда.       — Да ладно, — Джеймс по старой привычке взъерошил волосы обеими руками. — Хорош мне голову морочить. Серьёзно, Регулус? У него невеста. И метка. И, блин, он твой брат.       Сириус поскрёб небритую щёку, не сводя с него весёлых глаз.       — Вот это вообще не аргумент. Что с того, что он мой брат? Только то, что он тоже красавчик, — он улыбнулся краем губ, обозначив, что пошутил. — Но ты, конечно, смотри сам.       Джеймс кивнул, глядя на свои руки с мозолями после вчерашнего. Что-то очень быстро складывалось в голове. «Он? — Он». «Почему это имеет значение для тебя?». «Почему ты мне помогаешь?». «Ладно, я понял».       — Погоди, — нахмурился Джеймс. — А он — тоже думает, что я…       Сириус пожал плечами.       — Откуда я знаю, что он думает. Не я легилимент.       Регулус пришёл через пару дней, опять уставший до крайней обесточки.       — Не заказывай, — сказал он Сириусу, когда тот уже открыл зачарованный буклет меню ресторанчика с доставкой с намерением ткнуть волшебной палочкой как минимум в восемь позиций. — Кричер принесёт ужин к половине девятого.       Сириус издал радостный возглас.       — А что маман? — спросил он.       — Что маман? — удивился Регулус, явно не ожидавший, что Сириус может о ней заговорить.       — Она не против?       Регулус посмотрел на него, как на клинического идиота.       — Она не знает.       Поднявшись в зал, Регулус скинул сюртук на маты. Джеймс обвёл глазами его спину, тщательно прислушиваясь к себе — и не зная, что именно можно засчитывать за внутренний сигнал.       — Слушай, может, не будем сегодня? — предложил он, когда Регулус обернулся. — По-моему, Сириус сегодня бодрее тебя.       — Ерунда, — отмахнулся Регулус, вынимая палочку. — Реальный бой может случиться именно в такой момент. Надо знать, на что ты способен в таком состоянии.       Джеймс посмотрел в пол. Там на жёлтом паркете кое-где виднелись чёрные полосы от кроссовок.       — Не хочу когда-нибудь выйти против тебя в реальном бою, — сказал он паркету.       Регулус не ответил.       Вот это и бесило Сириуса, вдруг понял Джеймс. Эта покорность обстоятельствам.       Придётся — выйдешь, так звучало молчание Регулуса.       Придётся — женюсь. Придётся — буду верным Пожирателем смерти.       Так они и начали.       Джеймс злился и атаковал, Регулус прицельно отбивался. Поглощающая стена полыхала поминутно.       Техника у Регулуса была блестящая — Джеймс теснил-теснил его в угол, уверенный в победе, а потом вдруг сам оказался в ловушке с волшебной палочкой Регулуса, на три четверти загнанной под челюсть.       — Окей, сдаюсь, — прохрипел он, Регулус опустил палочку и плавно качнулся назад, отпуская его.       Сириус, блин. Надо же было так переключить восприятие. Сколько раз Регулус делал так, но это не имело значения, а теперь Джеймс не мог не вслушиваться в гибкое, ёмкое движение чужого тела вдоль собственного.       — Хватит психовать, — попросил Регулус, напоминая, почему рядом с ним ничего подобного нельзя было даже думать. — Просто, в отличие от тебя, я не забываю о том, для чего мы тренируемся. Если не делать вид, что это просто хобби, потом не огребаешь когнитивный диссонанс.       Джеймс фыркнул, спрятал палочку в чехол и лёг на мат.       — Что — всё? — выгнул Регулус изящную бровь. — Я пришёл ради пяти минут и твоей бесславной капитуляции?       — У тебя даже хобби по обстоятельствам… А чем бы ты хотел заниматься? — спросил Джеймс, игнорируя шпильку. — Если бы не было всего этого. Войны. Метки. Невесты. Чего бы ты хотел сам?       — Далась тебе моя невеста, — хмыкнул Регулус, вытянул из-под Джеймса свой сюртук, встряхнул и повесил на ближайший манекен. — Думаю, тем же и занимался бы, — он тоже присел на мат, а потом и опустился на спину. — Артефактами. Может, зельями. А что?       Теперь не ответил Джеймс. Повернув голову, он медленно обвёл взглядом лицо Регулуса.       Тени под усталыми серыми глазами, привычно сжатые челюсти, обветренные расслабленные губы.       Он выглядел уставшим до прозрачности. В таком состоянии мысли лишние думать трудно, не то что разговоры вести о несбыточном будущем. Он сдался и прикрыл глаза, как будто бы на минутку.       Джеймс всё смотрел и пытался не думать вслух, но вопрос Сириуса висел вокруг мягким туманом.       Ну, по крайней мере, точно можно было сказать, что быть здесь с Регулусом Джеймсу нравилось. Смотреть на него — нравилось.       А кому бы не нравилось. Блэки — оба — те ещё произведения искусства.       Причем, были такими даже в подростковом возрасте, когда все нормальные люди становятся максимально нелепыми и нескладными. Прыщи? Дурацкие усики? На мраморных статуях из замковых летних садов такого не бывает. …У Сириуса хотя бы щетина случается. А у Регулуса только подглазники.       Джеймс снова скользнул взглядом по его лицу. Изящные, но твёрдые черты, чуть отросшие кудри надо лбом, неподвижные тёмные ресницы.       Он, кажется, всерьёз отрубился. Прямо так, на мате, посреди разговора.       Джеймс тронул его за плечо.       — Не спи здесь.       Регулус глубоко вдохнул носом и открыл пустые глаза, зажмурился, потом снова глянул на Джеймса — теперь осмысленно.       — Ну и ну. Я уснул, — удивился он. — Ты что-то говорил?       Джеймс улыбнулся. Со сна Регулус выглядел непривычно мягко, какой-то до тепла в груди свой, домашний.       — Не спи здесь, говорил. Иди в свою комнату. Тебя к ужину разбудить?       Регулус сел, потёр лицо.       — Не надо. Кричеру скажи, пусть матушку предупредит, что я завтра буду. Спасибо.       Он встал, на автопилоте вышел из зала, бросив сюртук на манекене, так же, не особо включаясь, столкнулся с Сириусом в коридоре. Тот его обнял, о чём-то спросил, низко наклонив к нему лицо. Регулус ласково боднул его, отталкивая, и ушёл к себе.       Сириус улыбнулся Джеймсу, закинул руку ему на плечи и вместе с ним спустился в гостиную.       — Стоило только отпустить его домой, он опять упахался. И чем он занимается ночами?       Джеймс пожал плечами в ответ, но его голова была занята другим.       Конечно, у него и в мыслях не было затаскивать Регулуса на то место, где прежде была Лили. Но — может быть — он был бы не против, если бы Регулус и к нему в объятья мог нырнуть так же легко, как к Сириусу.