***
Лили сидела в кресле в их с Северусом гостиной, сложив ноги по-турецки и обхватывая себя руками. Почему-то хотелось улыбаться. Может быть, так чувствуешь себя, когда летишь с водопада на острые камни. Какой-то фантастический, фаталистический пофигизм: будь что будет. Поток не пересилить. Камни не расступятся. Расслабься и прими свою судьбу. Ладно, что мы имеем? Семь месяцев, чтобы придумать, чем можно зарабатывать на жизнь с младенцем на руках. Твою мать. Аааааааа. Ладно. Главное сейчас — как-то дождаться, пока перештормит всех близких: маму и Джеймса, и, конечно, Северуса, когда он узнает, что ребёнок не может быть его по срокам. Она вдохнула поглубже и поднялась из кресла. Северус уже вступил во все свои полномочия, поэтому по вечерам надолго задерживался в классе — проверял домашние работы, заполнял документы, готовил ингредиенты на следующий день, заказывал доставки недостающего… Лили вечерами у него в классе варила снадобья для больничного крыла — Северус был прав, мисс Берри оказалась просто счастлива заполучить помощницу в своё распоряжение. Наблюдать за Северусом было очень приятно. Собранный, сосредоточенный, подозрительно неутомимый, он трудился с полной самоотдачей. Всё это шло ему ужасно. Иногда он, чувствуя на себе взгляд, отрывался от дел и коротко улыбался в ответ. Лили улыбалась тоже и ныряла взглядом в котёл. Всякий раз хотелось бросить зелья и зарыться в его объятья. Вдохнуть запах трав от его мантии. Поцеловать сухие губы. В этот раз Лили тоже пришла в класс — надо было наварить впрок Костероста. В этом году в сборной Пуффендуя по квиддичу был особо травматичный состав, они умудрялись ломать себе руки-ноги даже на рядовых тренировках. Лили достала себе из кладовой всё необходимое, поставила кипятиться воду и отложила стандартный ингредиент, который следовало добавить первым. Северус как раз закончил раскладывать по полкам необходимое для завтрашних уроков, поцеловал её в шею и ушёл за стол. Там ждала кипа пергаментов. Лили скользнула взглядом по цветным склянкам с маринадами, останавливаясь на щупальцах растопырника. Интересно, как можно рассказать Северусу главные новости?.. Господи, а можно немного притормозить? Не слишком ли много перемен за такой короткий срок?.. — У тебя всё нормально? — спросил Северус, подняв голову от бумаг. — Любой сколько-нибудь опытный зельевар способен различить стадии закипания воды на слух, — процитировала она Северуса же, оправдывая своё невнимание к котлу. — Я за это и не переживаю, — спокойно сказал он, устанавливая зрительный контакт. — …Ты ничего не хочешь мне сказать? Лили прищурилась. Она давно догадывалась, но теперь всё казалось очевидным. — Ты мысли мои читаешь? — Мысли нельзя читать, — заметил Северус сухо. — Это примитивный, вульгарно поверхностный, упрощенческий подход. — Засунь свой научный снобизм себе в нос, — посоветовала Лили. — Поперёк. Он хмыкнул, не удержав улыбку. — Это… определённая сонастроенность. Я улавливаю отголоски образов. И не могу это выключить, если ты об этом. Могу предложить при мне не думать. — Очень мило. — Так ты точно ничего не хочешь мне сказать? — взглянул он на неё проницательно. — У нас будет ребёнок? — У нас, — кивнула Лили, — с Джеймсом. Северус сложил руки на груди. — Ага, — сказал он скупо. — Ага, — согласилась Лили. — Ты уверена, что у тебя будет Поттер? — уточнил он, помолчав. — Уверена, Сев. Крошке десять недель. Мы с тобой вместе значительно меньше. Северус поднялся из-за стола, постоял, что-то прикидывая, потом подошёл ближе и взял её лицо в ладони. — Хорошо, — сказал он и наклонился поцеловать в лоб. — Что — хорошо? — поразилась Лили и двинула головой, освобождаясь от прикосновения. — Всё хорошо, — Северус отвёл от её лица потревоженную рыжую прядь. — Если ты не собираешься из-за этого вернуться к Поттеру. — Не собираюсь. Он будет звать, обязательно. Но я скорее останусь с ребёнком совсем одна… Северус перебил её: — Ты не останешься с ним одна. — И тебе будет с этим нормально? — мягко спросила она, вглядываясь в его решительные глаза. — А если он будет копией Джеймса? Каждый день на него смотреть — ты сможешь? Северус пожал плечом: — Лишь бы глаза твои были. Идеально, если будет девчонка. Лили, — он снова обнял её голову ладонями, надёжно и ласково. — Ты моя? Лили выдержала его глубокий взгляд и кивнула. — Тогда и ребёнок тоже будет мой. Всё.***
Джеймс спустился в гостиную в поисках Сириуса. Тот с видом абсолютного блаженства лежал на диване поверх Римуса, оплетая его конечностями, как гигантский кальмар. Римус читал «Повелителя мух» у него над макушкой. Улыбнувшись, Джеймс решил идиллии не нарушать, но Сириус уже его заметил. — Иди к нам, — позвал он и сделал несколько неловких попыток подвинуться, не придавив Римусу ничего жизненно важного. Но легче было упасть на пол, если честно. Римус убрал книжку на спинку дивана, и вдвоём они кое-как оптимизировались, уступая Джеймсу место. — Всё нормально? — спросил Римус, безошибочно угадывая, что нет. «Не просто нет, а нихрена!» — хотелось проорать в ответ, потому что всё, что от привычной нормы отличалось, в Джеймсе не помещалось уже. — Я, по-моему, рехнулся на фоне всего происходящего, — сказал он спокойно вместо этого. Римус приподнял брови, приглашая поделиться подробностями, а Сириус отмахнулся: — Ничего ты не рехнулся. Абсолютно нормально флиртовать с кем-то, кто тебе нравится, и ничего такого, если этот кто-то — Регулус. Джеймс фыркнул и пошёл в холл поискать сигареты на тумбочке. — Мы не флиртовали, — возмутился он оттуда. — Вы флиртовали, — настаивал Сириус. — Они флиртовали, Римус! «Я совершенствуюсь», — проговорил он за Регулуса с чувством высочайшего собственного достоинства. — «Постоянно», — с обожанием подтвердил тут же за Джеймса. — Да, я там был, — напомнил Римус. — Заткнитесь, — возвёл очи горе Джеймс, возвращаясь. Может быть, они были правы, это было отдалённо похоже на флирт. Может быть, это был не единственный разговор в подобном тоне. Может быть, это было не так уж плохо. — Я вообще не понимаю, что происходит, — Джеймс вытряхнул из пачки сигарету, и Сириус её перехватил, тогда он выбил ещё одну. — Оно как-то само собой выходит, я же не специально! — он прикурил от сигареты Сириуса. — Я даже не уверен, что ему это надо! Римус и Сириус переглянулись. Римус потянулся за диван достать пепельницу, но вместо неё почему-то нащупал сначала пустую пачку от печенья. — Даже не знаю, как тебе сказать, — иронически улыбнулся Сириус. — Ты вообще видел, как он на тебя смотрит? Джеймс потёр бровь свободным от сигареты большим пальцем. Ну, может быть, видел. Регулус смотрел так не постоянно, но бывало иногда. Однажды в зале. Однажды — совсем давно — на лестнице. Они шли смотреть комнату бабули. Или вот, в день камней, когда они валялись на диване. Такой взгляд сверкал молнией, и у Джеймса потом долго грохотало в груди. Но в такие моменты они были обычно наедине. Но если даже Сириус говорит об этом?.. — И потом — что это такое: клин клином? — проворчал он, обрывая тему. — Это просто безалаберно, разве нет? — Ты оправдываешься, что ли? — удивился Сириус. — Он имеет в виду, что стрёмно начинать новые отношения, не пережив толком прежние, — объяснил Римус, получив благодарный взгляд от Джеймса. — Мне иногда кажется, что ты всех нас понимаешь лучше, чем мы сами себя, — признался тот, стряхивая пепел в подставленную Римусом пепельницу. Тот улыбнулся. — Нет, ну а что, ты сразу ему предлагаешь руку, сердце и совместное воспитание наследников от первого брака? — скептически воззрился на Джеймса Сириус. — Вот и не трепещи заранее. Пусть идёт, как идёт — само. Ты не предаёшь Лили и всё, что у вас было, тем, что живёшь дальше. — Но так быстро… — Ну ёлки-палки, — Сириус постучал по сигарете большим пальцем, стряхивая столбик пепла. — Давай, объяви год траура. Надень железные трусы. Ключи я буду хранить у себя, Регулусу выдам под расписку на следующее Рождество. — Не знаю, кто больший идиот, ты или я, — проворчал Джеймс, расправляясь со своей сигаретой с третьей затяжки. — Вы друг друга стоите, — улыбнулся Римус, а Сириус потянулся, чтобы прижать голову Джеймса к своей. — Кстати, о Рождестве! — бодро начал он с другого места. — Мне кто-нибудь расскажет, какие грандиозные идеи мы будем воплощать на Рождество?.. Они просидели ещё час, прежде чем разойтись по спальням, но ни одна идея не показалась Сириусу в достаточной степени грандиозной, чтобы тратить на неё время. У себя Джеймс плюхнулся на кровать, сминая сразу обе подушки, и обречённо подумал — а не передвинуть ли мебель? Феерический, конечно, идиотизм — считать, что эта перестановка слагаемых может чем-то повлиять на сумму всего произошедшего, но почему-то очень хотелось. И подушку Лили убрать в шкаф. И, заодно, сервиз с гранатами — до лучших времён, когда перестанет так выворачивать от одного взгляда при мысли о маме. Может быть, Сириус прав — стоит действительно идти дальше. Понемногу. Не торопить себя, но и не притормаживать через силу. …Со слов Сириуса всё звучало так просто. Всё, вроде как, нормально и вообще — ничего такого. А изнутри Джеймс чувствовал себя ещё более неуклюжим, чем в первый раз в оленьем обличье. Боже, да у него была одна женщина за всю жизнь, и той он всю дорогу в лоб сообщал о своих чувствах — он совершенно не в курсе, как люди флиртуют! Как признаются в симпатиях? Делают ли это вслух? Он признался Лили прямо на первом курсе: «Ты будешь моей женой». И потом она от него бегала пять лет. И в конце концов убежала. Так себе опыт, чтобы брать его за основу. Кисель, абсолютный кисель в башке. Джеймс приподнялся, прикидывая: не сходить ли за чайком. У Римуса сто и один травяной сбор в шкафу, может, там найдётся что-нибудь, чтоб полегче заснуть? Ребята тоже ещё не спали. Дверь к ним была приоткрыта, у них горел свет, и Джеймс услышал, как Сириус спрашивает: — Ты считаешь, я не прав? — Прав, — задумчиво подтвердил Римус. — Но не дави на него. Не добавь он последнего, Джеймс уже спустился бы по лестнице, но речь явно шла о нём, и он замер на верхней ступени, не в силах не слушать. — Я всё знаю, — Джеймс почти увидел, как Сириус кивает сам себе. — Но хоть кто-то должен сказать этому идиоту, что в мире есть ещё люди, кроме Лили Эванс? И, к тому же, с Регулусом он хотя бы бегает бодрый. Ест. Мне кажется, это того стоит. Джеймс улыбнулся и всё-таки двинулся на кухню. Господи боже, что бы там ни было — но за друзей большое тебе спасибо.***
В день тренировки Регулус пришёл пораньше. Прототипы справились с первыми тестами на ура, настал черёд проклятой воды из пещеры. В планах было слетать за ней завтра утром. Немного мандражило. Неужели сработает?.. Джеймс был дома один и, судя по звукам, таскал что-то тяжёлое на втором этаже. Регулус поставил в холодильный шкаф подарок ребятам от Кричера — йоркширский пудинг с ростбифом и подливкой, и направился на второй этаж. Джеймса он нашёл в спальне. Его рабочая мантия висела через спинку стула, он закатил рукава и расстегнул рубашку на первые две пуговицы, лишая Регулуса любимого зрелища крепко обхваченной воротничком шеи. И в таком виде зачем-то толкал кровать к окну. — Левитацию проходят на первом курсе, — напомнил Регулус сдержанно, прислонившись плечом к дверному откосу. — Или тебе физической активности не хватает? Джеймс улыбнулся ему через плечо. — Помоги лучше. Вдвоём они отволокли кровать на отведённое ей место — посередине комнаты изножьем к окну. Регулус обвёл взглядом обнажившиеся клубки пыли на старом месте у стены, резко съёжившуюся комнату и массивное изголовье, на котором обнаружилась запылившаяся резьба. — Абсолютно нерациональное использование пространства, — заметил он вскользь. — Зато яблоню видно. Весной будет круто, — пообещал Джеймс и наклонился поднять одинокий завалявшийся носок, на секунду продемонстрировав Регулусу поджарый зад. — Ещё трюмо отправлю на чердак, и будет совсем хорошо… Регулус под его энергичное планирование выделенно перевёл взгляд на яблоню, которая сейчас была далека от романтики — её голые ветки уныло скребли вечернее серое небо. Джеймс плюхнулся на кровать и закинул руки за голову. — Посмотри, какая благодать. — Спасибо, я вижу, — хмыкнул Регулус, стоя за изголовьем в надежде не выпачкаться об него. Джеймс запрокинул голову, чтобы удобно было найти Регулуса взглядом, и тот ясно понял, что не нужны ему никакие спарринги, он справится в одиночку с отражающей стеной. Ну невозможно же. Невозможно. Этот гладкий подбородок, который хочется укусить, и яремная ямка ровно над третьей пуговицей — умоляет, чтобы её вылизали, и… — Вставай. Идём в зал. У меня времени в обрез. На самом деле, у него в кои-то веки выдался свободный вечер, но, если так пойдёт дальше… Джеймс кивнул и легко соскочил с кровати. В зале вроде бы стало полегче. Во время дуэли трудно думать о простороннем, так что следующие минут двадцать Регулуса не интересовали подробности всего, что ему с Джеймсом хотелось сделать. Ровно до тех пор, пока тот не вжал его в угол: повторяя манёвр с прошлой тренировки, но чище и быстрей — Регулус не успел нырнуть ему под руку и перехватить инициативу. — Убил, — признал Регулус, остро чувствуя нутром, что что-то не так, больше не так. Джеймса разрывало чем-то очень сумбурным, горячим, так, что слышно было без сопряжения. Регулус шарил взглядом по его лицу, пытаясь понять, что произошло, почему он сделал только один крошечный шаг назад и смотрит так напряжённо, и вдруг увидел — себя. Себя у кровати, считанные десятки минут назад. Как Джеймс обжёгся об сверкнувший взгляд, как у него заколотилось сердце. Оно и теперь у него гремело набатом. Его крыло от соприкосновения ещё сильнее, чем самого Регулуса. …Если честно — какого рожна? С этой мыслью Регулус сунул волшебную палочку в рукав и настойчиво Джеймса поцеловал, по-хозяйски притянув к себе за талию. Тот немедленно обхватил его за плечи обеими руками, как будто пытался не утонуть, цепляясь за буёк, и это тесное объятие было именно тем, чего Регулусу так давно не хватало. Следом Джеймс позволил скользнуть языком себе в рот, и тут Регулус понял, что надо экстренно тормозить, пока не понесло. — Эй, — позвал он, откидывая голову назад — под затылком приятно ощущались сильные предплечья. — Что это за эксперименты? Решил протестировать свой гей-диапазон? Джеймс заломил брови, призывая не спрашивать его ни о чём, поскольку осмысленных ответов у него в наличии не имеется. — Понимаю, сам через это прошёл: трудно жить с Сириусом и не раздвинуть границы приемлемого, — хмыкнул Регулус ласково, обводя взглядом его лицо. Джеймс весь был ладный и желанный. Со своим выбритым подбородком, который всё ещё хотелось укусить. С блестящими глазами за испачканными стёклами очков, которые хотелось сдвинуть ему на макушку, прежде чем продолжить. Регулусу вообще много чего хотелось. Тело просило ощущений. Тепла чужой кожи, горячего дыхания у уха, тесных объятий, жадных проникновений. Хотелось чувствовать Джеймса рядом, так близко, как это можно. — Я не знаю, что это такое, — признался тот и потянулся, чтобы коснуться губами лба Регулуса. Он прикрыл глаза, жадно принимая ласку. — Я не понимаю, почему… Но можно я тебя поцелую? — А не кажется тебе, что ты пожалеешь? — спросил Регулус мягко. — Будешь потом переживать, что предал свою драгоценную Эванс. Или это такой способ её забыть? Джеймс болезненно нахмурился. — А если Лили тут вообще ни причём?.. — Уговорил, — согласился Регулус, быстро отстраняясь, и бодро прокомментировал: — Эксперименты — это моё. Джеймс, кажется, немного ошалел, в следующее мгновение заимев его у себя на коленях. На мат они приземлились не слишком грациозно, зато быстро. Регулус ободряюще улыбнулся и надавил на крепкие плечи, притискивая Джеймса спиной к стене, догадываясь, что тот собирался идиллически с ним сосаться, как со своей драгоценной Эванс, и никак не рассчитывал на то, что его сходу плотно оседлают. Прерывисто, явно всё ещё не сообразив до конца, что затеял, Джеймс положил тёплые ладони Регулусу на лодыжки. Тот не отводил взгляда от его глаз, и поэтому имел отличную возможность пронаблюдать, как у Джеймса расширяются зрачки, пока он ведёт ладонями по ногам, поднимаясь к бёдрам, а по ним — к ягодицам. Возможно, Джеймс в его глазах видел то же самое — черноту, с каждой секундой поглощающую радужку. Джеймс не сделал, по сути, ничего, а Регулуса разорвало в клочья, и не застонал он только потому, что ежедневные тренировки навыка контролировать разум — это вам не наргл чихнул. Вместо всех этих пошлых звуковых спецэффектов он Джеймсу улыбнулся. Видимо, в улыбку оказалось вложено достаточно искрящего напряжения, потому что Джеймс резко вдохнул, как будто обжегшись, и притянул его голову к себе. Регулус не особенно с ним церемонился, терзая поцелуями больше, чем лаская — ему надо было, ему надо было так давно. Тело ломало и рвало ощущениями, ему жизненно нужен был Джеймс — везде, немедленно, необходимо. Чёртов сюртук, застегнутый под горло, чёртовы сорочки, чёртово бельё… Джеймс горел у него под руками. Что только они делали с Эванс? Целомудренно спали по разным сторонам кровати? Почему он вздыхает с таким обезоруживающим упоением, будто к нему вообще никто до этого не прикасался? И это они с Регулусом даже не расстегнули ни одну пуговицу на двоих… Регулус приподнялся на коленях, чтобы нависнуть над ним, снять, наконец, основательно перепачканные очки и осыпать легкими поцелуями горячие щеки — это было тоже приятно, и приятно было смотреть, как Джеймс улыбался, закрыв глаза. Поймав зубами мочку, Регулус коснулся её языком, прохладной и нежной. — Ну, какие выводы? — промурлыкал он Джеймсу в шею, снова опускаясь на его бёдра, впритирку к его ключевым тезисам своими. — Ваши теории в пух и прах, коллега, — в том же тоне ответил Джеймс, снова сжимая его ягодицы под скомканными наверх длинными полами сюртука. — Не мои теории были предметом исследования, — возразил Регулус, не в силах отказать себе и перестать обводить языком чёткие линии чужой челюсти. — Как там ваш эмпирический опыт? — Удовлетворительно, — всё ещё блаженствуя от происходящего, поделился Джеймс. — Даже выше ожидаемого: когнитивный диссонанс не так ощутим, как мог бы быть. Регулус засмеялся в его щёку. — Это как раз было ожидаемо: я же не сорокалетний волосатый мужик, который сбил бы тебе внутренний компас уже одним запахом, — он переместился чуть выше, чтобы удобно было прошептать на ухо: — Но ты почувствуешь разницу между мной и Эванс, когда я тебе вставлю, — плечи Джеймса напряглись под обнимающей рукой. Регулус с контролируемым внутренним сожалением выпрямился. Пора было заканчивать этот сет. — Должен же ты понимать, что произойдёт, если будешь продолжать в том же духе, — заметил он. — Только не надо переживать. Ничего не будет, если ты не захочешь. Джеймс смотрел на него, не мигая. Вид у него был несколько растерзанный, а без очков еще и непривычно нежный, и что-то заставило Регулуса добавить: — Но если захочешь — сигнализируй. Продолжим твои эксперименты. Это была бы взаимовыгодная сделка: как ты понимаешь, я со своей русской рулеткой не со всяким могу раздеться, — доверительно поделился он. — Ты же не боишься крови? Регулус коротко засмеялся, понимая, что когнитивный диссонанс он Джеймсу обеспечил будь здоров. Тот снова нахмурился, но ответить ничего не успел: хлопнула задняя дверь. — Мы дома, — прокричал Сириус далеко внизу. — И мы привезли пиццу, так что иди к нам! — Ты не сказал им, что я сегодня приду? Впрочем, неважно. Застегнись, — велел Регулус вполголоса, указав взглядом на покрасневший засос у Джеймса чуть ниже яремной ямки, ловко поднялся с его колен и вышел из тренировочного зала. — О, Реджи, привет, — обрадовался Сириус, хлопнув его по плечу. — Поужинаешь с нами? — Не откажусь. Кричер приготовил тебе пудинг с ростбифом. На самом деле, всем вам, но он умрет от кровопотери, откусив себе язык, если скажет это вслух, — усмехнулся Регулус. — Он и так раздумывал, не отутюжить ли себе пальцы за то, что осилил быть тебе благодарным. — О боже, пудинг, — застонал Сириус, открывая шкаф. — Рим, клянусь, этот паршивец готовит лучший йоркширский пудинг в Соединённом Королевстве. Ты должен это попробовать… Джеймс пришел минут пятнадцать спустя, переодетый в безразмерный полосатый свитер. Он явно умывался — щеки были чуть влажными, волосы надо лбом тоже. Регулус понял, что облажался: теперь, когда он знал, каково его целовать, не мог перестать думать о том, чтобы снять с него чистые теперь очки и собрать губами прохладную капельку воды с его всё ещё румяной щеки. Он вернул взгляд в тарелку и очистил разум. Игры играми, но он не мог позволить себе потерять контроль.