Джеймс трансгрессировал в просторный холл Международного магического терминала и поспешил выйти в соседний зал, давая место другим прибывающим волшебникам. Они то и дело появлялись из воздуха и деловито спешили на выход.
Джеймс огляделся. Он нечасто путешествовал, а в международном терминале был в последний раз лет в пятнадцать, но здесь почти ничего не изменилось. Он с любопытством оглядел высокий сводчатый потолок зала и горящие от закатного солнца витражи на окнах.
Здесь было море указателей и магазинчиков; высокие зелёные двери, расположенные друг напротив друга, вели в залы отбытия, пронумерованные как бог на душу положил, а не в порядке возрастания. Поминутно над залом разносился голос, объявляющий посадку в зале таком-то сообщением Лондон-Брюссель или Лондон-Мадрид, или Лондон-Шри-Джаваярденепура Котте…
Скучающий Регулус нашёлся у касс.
— Привет, — сказал Джеймс, хлопнув его по плечу. Хотелось его поцеловать, но, наверное, не здесь.
— Привет, — Регулус улыбнулся, видимо, поймав его желание. — Как дела?
— Отлично. Сириус раз триста пошутил про то, что у нас медовый месяц, в остальном — полный порядок.
— Ты не установил счётчик шуток? — уточнил Регулус с напускной деловитостью. — Зря. Всегда лучше иметь статистику, чем не иметь.
В этот момент раздалось объявление:
— Внимание пассажирам, следующим в Париж. Начинается посадка в зале отбытия номер девятнадцать сообщением Лондон-Париж.
Зал располагался почему-то сразу после третьего, в самом конце холла. Они вошли в высокие двери вслед за другими волшебниками, которые ещё у входа занимали места в очереди к разномастным платяным шкафам.
— Прошу первых пассажиров на посадку, — раздался над головами голос служащего, усиленный волшебством.
Очереди иссякали очень быстро, Джеймс и Регулус вскоре очутились перед своим шкафом.
— Прошу вас, — профессионально улыбнулся им работник терминала, распахнул дверцы с зеркальными вставками и проверил, чтобы внутри было пусто.
Джеймс пропустил Регулуса вперёд. Самому ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о штангу для вешалок. Вдвоём в шкафу было тесно — Регулус прижался к его боку, засунув руки в карманы пальто. Служащий быстро и аккуратно загрузил в шкаф их чемоданы, проверил на них наклейки, выданные при продаже билетов.
— Приятного полёта, — пожелал он и закрыл дверцы. Темнота схлопнулась, уши заложило, а в следующий момент их вытолкнул из собственных недр высокий шкаф с резьбой на створках.
— Добро пожаловать, — улыбнулась прибывшим колдунья в бирюзовой форменной шляпе. — Пожалуйста, не задерживайтесь.
Джеймс торопливо вынул из шкафа чемоданы, Регулус перехватил свой, и они зашагали к выходу из зала прибытия.
Здешний терминал был меньше, но куда более вычурно изукрашен лепниной. Многоярусные люстры спускались с высоких потолков, сияя ярко и празднично.
Регулус явно знал, куда идти: они быстро оказались на улице через коридор с надписью «Выход к маглам».
Здесь шёл снег. Мгновенно превращающийся в кашу под ногами, но крупный и праздничный. Солнце уже зашло, сумерки расцвечивали усыпанные разноцветными лампочками деревья вниз по улице. Джеймс окинул взглядом цветную аллею, сколько хватило глаз, а Регулус смотрел на него — тепло и самую чуточку тоскливо.
— Какие планы — какие планы, — ворчал он позже, уже в номере, избавляя Джеймса от куртки и свитера. Джеймс имел неосторожность поинтересоваться, чем они планируют заняться в остаток вечера — хочет ли Регулус сразу бежать в библиотеку или как. В общем-то, уже становилось понятно, что очень даже или как. — На ближайшие семь дней у нас один план: работать и заниматься сексом. Вопросы есть?
— Надеюсь, не одновременно? — уточнил Джеймс, стаскивая через голову футболку.
— А ты можешь? — деловито поинтересовался Регулус. — Я шучу, господи, что с лицом?
— Да кто тебя знает, — фыркнул Джеймс, роняя его на кровать вместе с собой. — Ты, кажется, и во сне работаешь. Сумасшедший.
— Каждый сумасшедший по-своему, — уклончиво парировал Регулус.
— Убеди меня, что ты не сумасшедший, — вернулся к теме он полтора часа спустя, когда они жадно потрошили жареную курицу прямо в номере. — Как ты вообще согласился со мной лететь? Я что, не сказал тебе, зачем мне в библиотеку?
Джеймс погладил взглядом его голые коленки и сложенные по-турецки ноги, гибкую фигуру под футболкой с созвездием Льва и кудри на макушке, которые он самолично основательно взъерошил — что нисколько не помешало им выглядеть великолепно.
— А когда ты вообще мне что-нибудь говорил, — беспечно отозвался он, добывая себе ещё кусочек сочного мяса. — …Наверное, чтобы изучать какую-нибудь жуткую тёмную магию — зачем же ещё тебе в библиотеку.
— Так и есть. И что — это нормально? — Регулус взглянул на него исподлобья.
Джеймс честно пожал плечами.
— Формально вроде как нет. Но я тебе доверяю.
Регулус скептически покачал головой.
— Почему?.. И — давай разберёмся, ты доверяешь мне или ты привык доверять партнёру и доверяешь мне потому, что мы с тобой…
Джеймс сморщился, зная, чем он закончит, и чувствуя физическое отторжение такого взгляда на их отношения. Чем бы они ни были — они всё-таки больше, чем то, что он Регулусу не дал договорить.
— Давай не будем играть в «убеди меня, что я хороший», ладно? — проворчал он и положил Регулусу ещё одно крылышко. Тому они, видимо, нравились. — Тебе со мной норм, мне с тобой норм. Обязательно копаться во всех этих нюансах?
— Причинно-следственные связи — это не нюансы, коллега. Это основополагающие факторы. Ключевые. Краеугольные, я бы сказал, — воззвал тот к здравому смыслу, но услышан не был, а потому укоризненно покачал головой и занялся крылышком.
Когда с курицей было покончено, он прислонился к плечу Джеймса и вздохнул:
— Ты плохо на меня влияешь. Мы всего пару часов живём вместе, а я уже сижу в трусах и футболке и ем руками курицу-гриль на ужин. Нонсенс.
— Меня абсолютно всё устраивает, — заверил Джеймс. — Ты великолепно выглядишь в трусах. И очень элегантно ешь руками.
Регулус хмыкнул.
— Издеваешься… Слушай, а ты был раньше в Париже?
Джеймс отрицательно покачал головой.
— Хочешь, я составлю тебе маршруты? Погуляешь, город посмотришь, пока я работаю?
Джеймс заглянул ему в глаза:
— Я приехал сюда с тобой. А не город смотреть. Чувствуешь разницу?
— У нас всё-таки медовый месяц?.. — улыбнулся Регулус, впрочем, не отрицая удовольствия от его ответа. — Это очень скучно — целую неделю смотреть, как я читаю. Честно.
— Я найду, чем себя занять, — пообещал Джеймс.
В Национальную библиотеку магической Франции они пришли с утра на следующий день.
Располагавшаяся в старинном архитектурном ансамбле, она поражала роскошью и великолепием залов, украшенных настенными фресками, росписями и пышной лепниной.
Читатели передвигались в абсолютном безмолвии мимо высоких, в два-три человеческих роста, снабжённых лестницами стеллажей.
На блестящих лакированных столешницах имелись начищенные до блеска подсвечники; сидеть читателям предлагалось в удобных креслах, обитых коричневой кожей. Оставленные за столами книги взлетали и плавно следовали на свои места на полках.
Заклинания опутывали библиотеку сверху донизу. Накрытая отводом глаз, как колпаком, она беззастенчиво находилась почти в центре города, и маглы ходили мимо, отвлекаясь на знаменитые достопримечательности. В залах сами собой обновлялись свечи, пододвигались опустевшие кресла; охранных заклятий на книгах было столько, что почти страшно было брать фолианты в руки.
За кафедрой высокий молодой парень зачаровывал фолианты в фиолетовых переплётах один за другим.
— Отрывающее руки за попытку выноса? У, — весело прокомментировала процесс его коллега, сухощавая пожилая блондинка в овальных очках и колье из молочно-розовых камней.
— Плохой день, — пожаловался ей парень, перекладывая тяжёлую стопку уже зачарованных книг на свой стул. — Но вообще им по категории вполне подойдёт.
Джеймс с интересом слушал речь, которую не понимал, и улыбался.
Регулус поздоровался и положил на кафедру документы: список необходимой литературы на французском языке, паспорта, Джима и свой, и ходатайство о научном использовании темномагических изысканий, которым снабдил его Тёмный Лорд.
Им занялась пожилая блондинка. Изучив бумаги, она несколько посуровела.
— Литературу этой категории мы выдаём для работы в отдельных кабинетах, а не в общем зале, — строго проинформировала она.
— Нас устроит, — согласился Регулус вежливо.
Она коснулась волшебной палочкой его списка, а потом и паспортов, и данные перекочевали в формуляры и требования. Последние она скрутила трубочкой и сунула в капсулу пневмопочты. Капсула скользнула по прозрачной трубе, а на табло появилась цифра 9.
— Следуйте за мной, — приказала библиотекарь.
Девятым оказался номер кабинета, в котором Регулусу предстояло работать следующую неделю. Здесь имелся длинный письменный стол с ящиками, запирающимися на ключ, два кресла, обитых кожей, и пара подсвечников. Книги уже ждали на столе ровной стопкой, сложенной по форматам.
— Я планирую заниматься с ними всю неделю, — сообщил Регулус.
Библиотекарь кивнула.
— Пожалуйста. Оставите их здесь, когда закончите на сегодня. Завтра продолжите.
В общем-то, тут Регулус и пропал.
Джеймс, вроде, выходил куда-то, потом возвращался, в какой-то момент пытался взывать к необходимости утолять голод не только научный, но тщетно. Регулус очнулся только когда деревянная резная сова, украшающая простенок между окнами, ухнула и сообщила, что рабочий день закончен, библиотека закрывает свои двери и ждёт всех желающих завтра в девять утра.
Стоило им выйти из комнаты, как замок щёлкнул, проворачиваясь дважды.
— Любопытная система, — одобрил Джеймс. — А если попробовать теперь Алохомору?
— Надеюсь, к тебе не прибежит тот парень с отрывающим руки проклятием… — разминая шею наклонами, пробормотал Регулус.
Джеймс не понял, о ком речь, но позволил увлечь себя на лестницу.
Когда они вышли на улицу, темнота, нежно-фиолетовая, снежная и сияющая от гирлянд, окутывала город. Мягко подсвеченные здания; рождественские венки, ёлки и огоньки в витринах магазинов и окнах домов; свежий воздух — Регулус огляделся и нашёл, что даже может этим насладиться.
Джеймс толком полюбоваться не дал — затащил в ближайшее кафе ужинать.
— Ну ты маниак, — восхищённо признал он, пока ждали заказ. — Я вообще не видел, чтоб кто-то так увлечённо работал. А я жил с самыми могучими зубрилами нашего курса.
Регулус пожал плечами. Его отправили за переводами совершенно нетривиальных текстов. Их не издавали на английском; они вообще в Британии были запрещены. Разумеется, это было очень любопытно.
Текст был специфический, но Регулус справлялся легко, потому что языком оригинала владел не хуже, чем родным. Впрочем, у этого были и подводные камни — он мог без конца и края окапываться в синонимичных оборотах, уточняя оттенки смыслов, чтобы передать суть ёмко, как можно меньше растеряв по дороге.
…А потом, он просто любил французский.
— А ты?.. Извини, я не вник. Чем ты занимался весь день?
— Научился работать с каталогами, — округлил глаза Джеймс. После мадам Пинс в библиотеке Хогвартса, которая знала сравнительно небольшой фонд как свои пять пальцев, этому действительно нужно было учиться. — Нашёл себе кое-что по интересам.
— Комиксы? — не упустил возможности подколоть Регулус.
Джеймс хохотнул.
— По работе кое-что, — он прищурился. — Раз ты не показываешь мне, над чем корпишь, то и я не скажу, — в шутку поджал губы он.
Регулус действительно завесился чарами сразу же, как приступил к переводу. Не стоило Джеймсу погружаться в детали.
Кроме того, что Регулус для Тёмного лорда переводил редкие и опасные тексты, был у него и ещё один секрет.
Пожалуй, попроси он Джеймса открыто, тот бы не отказал. Но во избежание лишних вопросов он сделал это тихо: взял одну из книг на фамилию Поттера.
«Волхование всех презлейшее».
Трактат одного неуёмного древнего грека, который первым посягнул на бессмертие и создал крестраж как артефакт…
Ничего из этого не должно было выплывать на Джеймсов горизонт. Ни слово «крестраж», ни даже название книги, ни, тем более, тот факт, что она была учтена библиотекой на его имя.
Так что Регулус, несмотря на заданный Джеймсом шутливый тон, вполне серьёзно согласился ничего не выпытывать, если в ответ не станут пытать его.
Так и пошла неделя каникул.
Несмотря на активный интеллектуальный труд, это были именно каникулы.
Регулус отдыхал так, будто жил чужую жизнь.
В ней были азартные часы в библиотеке, прогулки по морозным улицам, увешанным, как полками, заиндевелыми коваными балкончиками. Были глинтвейны в маленьких кафе, сверкающих от гирлянд, и обжигающий кофе навынос, с корицей и шоколадным сиропом, остывающий почти моментально, но о картонный высокий стакан можно было успеть немного погреть ладони.
Жить с Джеймсом оказалось просто и приятно.
Он не лез под кожу, вполне самодостаточно занимался повышением квалификации с помощью библиотечных книг, а вечерами соглашался гулять, сколько Регулусу хотелось, — или самозабвенно заниматься сексом, опять же, сколько Регулусу того хотелось.
Отдельное наслаждение было читать бок о бок. Регулус набрал в библиотеке целое море книг на дом (жалко было терять возможность, раз уж они оказались здесь), и с упоением поглощал витиеватые труды по теории магии, прислонившись к Джеймсу, спиной к спине. Иногда тот закидывал руку, чтобы погладить его по бедру, Регулус тёрся затылком об него в районе лопаток, и чувствовал себя счастливым и цельным, как — в самом деле! — никогда.
С ним действительно не случалось ничего подобного.
Прежде сосредоточенный только на цели впереди, теперь он жил каждый момент, дышал каждую проходящую секунду, ощущал её объём, весомый и заметный.
Тишина становилась упоительной, время растягивалось вчетверо, впервые в жизни не поторапливало его, и наконец можно было целиком вобрать радость соприкосновения лбами или лёгкие касания чужого рта, изучающего контур его расслабленно сомкнутых губ.
Так просто и так хорошо.
Он не мог бы сказать, что с Джеймсом не хватало огня; он был — но неопаляющий, он возрождал к жизни, учил чувствовать её вкус, а не просто гореть, чтобы стать пеплом.
В четверг вечером, расслабленный, согретый и чистый, Регулус заложил страницу, которую читал, откинулся на Джеймса и высказал: «Я люблю тебя». Тот попытался к нему обернуться, Регулус хмыкнул, сам собой удивлённый, встал и пошёл заказать в номер чаю.
Он не привык разбрасываться такими заявлениями; не считал, что можно кого-то полюбить всерьёз за такое короткое время.
И всё-таки не соврал.
У этого ощущения не было сроков и гарантий, это «люблю» словно было просто именем исходящего потока, и Регулус чувствовал его, идущий через, и только констатировал: идёт.
Джеймс вышел к нему в гостиную какой-то озадаченный, но Регулусу даже не хотелось спрашивать, чем.
Может, он хотел какого-то контекста, потому что Регулус со своей констатацией был безосновательно внезапен; может, его испугала серьёзность формулировки, может — невозможность ответить тем же, потому что на горизонте всё ещё маячила Эванс, и только про неё одну он был уверен насчёт «люблю».
Но объяснить было нечего, и никакой взаимности потоку не требовалось, чтобы гнать по Регулусу тёплыми шипучими волнами.
Так что он только улыбнулся успокаивающе и потянулся — спина от долгого чтения затекла.
Кажется, насчёт невозможностей Регулус не угадал, потому что следом Джеймс обнял его лицо ладонями и погладил внимательным взглядом. Он ощутимо думал о том, какими ценными кажутся ему моменты их ментального соседства, о том, насколько однозначно верными он чувствует их и себя внутри них, о том, что его ответ ни разу не открытый вопрос, а только выбор «да» между ним и «нет»…
В общем-то, он мог бы не произносить ничего вслух — Регулусу и так ясно было, чем его наполняет изнутри. Но он озвучил это, со всей серьёзностью и полным сознанием ответственности, и Регулус улыбнулся. «Да», — кивнул он. А что ещё тут скажешь, когда — да?..
Впрочем, может, и не стоило обмениваться ничем подобным.
Джеймс вряд ли мыслил категориями исходящих потоков, а потому воспринял это так, будто они друг другу что-то пообещали — или будто он Регулусу за эти слова должен был какое-то конкретное поведение.
Словом, так, будто им теперь обязательно нужно было вступить в брак. И жить-поживать. Желательно, попутно добра наживая.
А времени на всё это у Регулуса не было.
«Волхование всех презлейшее» уже покоилось на библиотечном рабочем столе. Из предисловия было ясно, что ответы на все вопросы будут исчерпывающи; и о том, чтоб жить-поживать, наживая что-нибудь, кроме смертельного врага в виде темнейшего волшебника современности, и речи не шло.
Регулус попытался с Джеймсом поговорить об этом в пятницу, и время выбрал максимально удобное: аккурат тогда, когда медленно выпрямил правую ногу, потом левую, и без опор всем весом лёг спиной на Джеймсе.
Тот неприкрыто кайфовал.
Он был выше, больше, сильнее, ему нравилось вмещать Регулуса на себе целиком. Кроме того, он только что кончил и всё ещё был у Регулуса внутри; к тому же невесомо поглаживал уже тоже расслабленный член Регулуса, скользил кончиками пальцев по остывающей сперме и — кайфовал, кайфовал, кайфовал.
Регулус мягко остановил его руку: чувствительность после оргазма делала эти нежные прикосновения огромными, хотелось отдохнуть. Он чуть повернул голову и посмотрел на их правые руки, соединённые от локтя до кисти, с переплетёнными пальцами.
— Надо нам заканчивать с этим, Джейми, — мягко сказал он.
Джеймс напрягся под ним.
— Почему? — спросил он ровно.
Релугус осторожно двинул бёдрами, выпуская его из себя.
— Возможно, я кажусь тебе непоследовательным… Но что ж я, не вижу, что происходит? — спросил он ласково. — Я для тебя как твоя драгоценная Эванс, только с определёнными бонусами.
Джеймс сглотнул у его уха. Регулус потёрся виском об его щёку, поцеловал в челюсть и передумал с него слезать. Джеймс, почувствовав это каким-то образом, обнял тогда его покрепче.
— Я же не прошу тебя ни о каком «долго и счастливо», — прошептал он и нежно коснулся губами скулы Регулуса. — Ничего не требую. Зачем нам всё прекращать?
— Ты привязываешься ко мне. Тебе со мной очевидно хорошо, Джим, — задумчиво констатировал тот, наслаждаясь мягкими поцелуями в щёку.
— А должно быть как? — недоумённо спросил Джеймс, попытавшись заглянуть ему в лицо. — Я должен просто пялить тебя, как куклу? Разве…
Регулус прекрасно понял, что «разве». Но как объяснить?..
— Нет. О боже, конечно же, нет. Но… — он приподнял брови, подбирая слова. — Ты уже выбрал, кто будет твоей следующей любовью всей жизни, когда я умру, а ты останешься с дырой в груди?
Джеймс нахмурился и ловко сдвинул его с себя, так, чтоб нормально смотреть в глаза. Регулус улыбнулся. Это ему тоже в Джеймсе нравилось: сила, которой он пользовался абсолютно естественно, не задумываясь о её истинной красоте.
— Почему ты должен умереть? — спросил тот строго.
Регулус повернулся удобнее и поднял руку, коснувшись непослушных перепутанных прядей у него на макушке.
— Видишь. «Я ничего не требую». И требуешь ответов.
Взгляд у Джеймса сделался стальным, линия губ затвердела.
— Почему, Регулус? — повторил он строго. — С твоим проклятием, кажется, всё нормально? — он скользнул взглядом по груди, сколько мог охватить. Шрамы действительно побледнели, некоторые уменьшились, и, кроме того, самого противного, на правом боку, ни один не открывался по новой за последний месяц. — Ты не умрёшь от него. Есть другие причины?
— Разумеется, есть, — подтвердил Регулус, улыбнувшись. — Волдеморт? — и он даже не покривил душой.
— Что ж я, не понимаю, что что-то тут нечисто? — копируя его прежний ласковый вопрос, возмутился Джеймс. — Мы все можем умереть из-за Волдеморта — каждый из нас. Но только ты говоришь об этом так, будто у тебя это запланировано!
Регулус посерьёзнел.
— Вы с Сириусом похожи. Да это и немудрено, — сказал он жёстко. — Вы требуете объяснений. И не просто тех, что я могу дать, но тех, что непременно впишутся в вашу картину мира. «Я люблю тебя, я имею право знать!». Вам кажется, что любовь даёт вам право вскрыть меня, распотрошить, запустить в меня жвала. Спойлер: нет, не даёт.
Он скользнул ладонью по подтянутому боку Джеймса, спустился к бедру и огладил мягкий член, стянутый подсохшей спермой, взял в ладонь тёплые яйца.
— Если хочешь продолжать играть в эту игру, прекрати думать, что сможешь манипулировать мной, используя свои чувства.
— Хорошо, — пообещал Джеймс серьёзно. — Ты, конечно, охреневший, но я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду, и это звучит здраво.
Регулус удивлённо моргнул. Он ожидал чего угодно: обид, сопротивления, попыток ударить в ответ, но не согласия.
Джеймс убрал его руку со своего паха, мимолётно поцеловал и поднял наверх, к подушкам, заставляя Регулуса перевернуться на спину. Следом он завёл и вторую руку, а потом опустился сверху, тёплый и тяжёлый, не позволяющий себя обнять.
В общем-то, было ясно, что последует. Регулус улыбнулся, предвкушая прикосновение к шее. Джеймс наклонился и потёрся об неё чуть колючим подбородком, следом нежно поцеловал. Регулус прикрыл глаза от удовольствия.
— А ты не думал, — начал Джеймс, вызывая стон протеста, и продолжил, игнорируя возмущённое «Не отвлекайся», — не думал, что можешь перестать играть в игру «один против всех»? — он скользнул языком вдоль хрупкой ключицы. — Не думал, что мы можем тебе помочь? Что я могу тебе помочь? — он отпустил руки Регулуса, и тот немедленно запутал пальцы в его волосах, одобрительно погладил, когда Джеймс спустился и накрыл ртом правый сосок. — Что я могу сделать для тебя, Реджи? — спросил он потом, приподнимаясь, чтоб посмотреть в глаза.
Регулус хитро улыбнулся и вместо ответа красноречиво подтолкнул его голову ниже.
— Ты невыносим, — пробормотал Джеймс, но послушно скользнул, куда велено. — Я же серьёзно.
— Нет, это прерогатива Сириуса, — вздохнул Регулус с удовольствием, чувствуя, как горячий влажный рот вбирает его пока ещё не очень крепкий член.
***
Откладывать дальше было некуда.
«Волхование всех презлейшее» — невзрачная, не очень толстая книжка 1955 года издания с предисловием Вивиан Кэш — болталось у Регулуса на столе уже пятый день, и настал его час.
С переводами он закончил. Закончил даже с правками к переводам.
Ничего не мешало открыть уже, наконец, мраморно-зелёную обложку, пролистать изученное вдоль и поперёк предисловие и приняться за переводной с греческого текст Герпия Злостного и весьма толковые комментарии авторства мисс Кэш.
Регулус сцепил зубы, как перед прыжком в ледяную воду туннеля, ведущего в Хрустальную пещеру.
И открыл книгу.
Потребовалось меньше получаса, чтобы дойти до нужных сведений.
Джеймс рядом двигался — потянулся за журналом, что-то отложил, скрипнула под ним кожа обивки. Регулус слышал и не слышал.
Ну, что ж. Не так много и нужно, чтобы уничтожить медальон из пещеры и тот, второй крестраж, который хранится у Люциуса. Всего-то Адское пламя или яд василиска.
Регулус прикинул: лучше не выкаблучиваться с ядом. Это заказывать, ждать… Целесообразнее зажечь в Хрустальной пещере. Она надёжно защищена: огонь не вырвется наружу. Это важно, потому что Адское пламя тушить крайне энергозатратно, если не сказать — вообще невозможно. А так получится… локализовать мероприятие. И жмуриков бедных упокоить заодно…
Джеймс повернулся к нему, как будто почуял что. Регулус бесцеремонно захлопнул книжку и поднялся.
— Идём отсюда.
— Куда идём? — опешил Джеймс.
Обыкновенно Регулуса даже после оповещения об окончании рабочего дня ещё не меньше четверти часа приходилось выковыривать из-за книг, а тут — посреди дня и идём отсюда?
— Не знаю, куда, — Регулус потёр лицо, как будто это могло помочь собраться. — Я всё. В смысле — сделал всё, зачем приехал. Идём, погуляем, что ли.
Джеймс покосился изучающе, но тоже поднялся из-за стола.
Остаток дня они провели, бродя по улицам.
После душной библиотеки, пропахшей старой бумагой, можно было захмелеть от одного только свежего, морозного воздуха. Снега было мало, зато чего имелось в избытке, так это гирлянд, с наступлением вечера заливавших город мигающим переливчатым светом.
Регулус очень замёрз, Джеймс тоже здорово продрог и всё убеждал его зайти купить ему шапку, но Регулус ворчал, что в шапке будет выглядеть по-дурацки, поэтому решено было идти домой.
Джеймс подспудно чуял, что с Регулусом что-то не так, а тот улавливал его беспокойство, которое наслаивалось на собственное ощущение безысходности; их замыкало друг на друга, и явно требовалось вливание чего-нибудь более радостного в этот тревожный водоворот.
Однако стоило им перейти в горизонталь для решения этого насущного вопроса, как Регулус понял, что ничего не пойдёт как обычно.
В этот раз Джеймс нужен был ему иначе.
Конечно, для своего первого раза он заслуживал кого-нибудь получше нервного Регулуса с его двойным проникновением сразу и в сознание, и в тело; но выбирать не приходилось.
Впрочем, кажется, он всё равно был доволен и счастлив; позволял творить с собой что угодно — раскрывать, складывать, подтаскивать ближе, поднимать выше одним рывком; Регулус и творил, самозабвенно; и у Джеймса мозги текли через уши, и член тёк тоже; он гулко эманировал любовью; и на этом-то Регулус и прокололся.
Этим мощным потоком Джеймсова тепла его высветило изнутри, всего. Закрываться от этого не было не то что необходимости — желания; и даже сил, которых хватило бы справиться, Регулус в себе не нашёл.
И весь его годами выстаиваемый контроль рухнул. На одно мгновенье — но хватило. Цепкому Джеймсу хватило.
После всего он одним махом подмял Регулуса под себя и, надёжно прижав к кровати немалым весом, ультимативно потребовал:
— Рассказывай. От начала и до конца.
Уточнять, о чём, не нужно было — ментальная связь ещё трепетала, сотрясаемая общими впечатлениями.
У Джеймса накопилось очень много нестыковок: образ Регулуса как Пожирателя смерти заметно диссонировал с его деятельным поиском нейтрализатора тёмной магии; вопросы были и к тому, как он заимел своё проклятие. И, надо сказать, весьма правильные это были вопросы.
Говорить не хотелось. Не только об этом, но и вообще. Но об этом, конечно, особенно.
— Ты предлагал не играть в игру «докажи мне, что я хороший», — напомнил Регулус наудачу, но Джеймса с толку это нисколько не сбило.
Он только чуть приподнялся от его груди, чтобы видеть глаза. Сам он был серьёзный и даже чуть строгий. И показал Регулусу то, что увидел в нём пару минут назад. То, что Регулус надеялся сохранить закрытым ото всех навсегда.
«Волхование». И крестражи. И даже — мельком — Хрустальную пещеру.
Регулус смотрел ему в глаза, не отрываясь, а потом криво улыбнулся.
— Тебе бы в шпионы, Поттер, — пробормотал он. — Приёмом номер один ты овладел. Называется «дотрахать до самой сути».
Джеймс только поморщился. Они всё ещё были одним целым, так что не было нужды задавать вопросы или высказывать предположения. Образ качнулся между ними — Тёмный лорд.
— А может, это я сам хочу стать бессмертным?.. — цепляясь за осколки обороны, прошептал Регулус.
Джеймс наклонился к нему и поцеловал в висок.
Рассказывай, Реджи. Во что ты ввязался? Рассказывай.
Ты больше не один. Я с тобой.
Мы все с тобой.
Звучало ли это вслух или только внутри сознания?
Регулус прикрыл глаза, чувствуя, как Джеймс заполняет его своим теплом, и открылся навстречу.
Смотри.
На всё смотри, что было за все эти годы — сам просил от начала и до конца; смотри, каков я был, каков я стал; смотри, во что ввязался и как; смотри, насколько сильно ввязался в тебя — между прочим; смотри внимательно, не закрывай глаза.
Смотри и чувствуй, как твоё «я с тобой» растёт в цене ежесекундно.
И будь что будет.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
