Family Matters

      В зельеварской было душно.       Фиолетовый пар висел плотным облаком, густые пряные ароматы забивали ноздри. Регулус сморгнул пот и высыпал блестящие крылышки жуков из мерки в котёл.       Милорд был тут же. Пар перламутровыми каплями осел на его волосах, чуть тронутых сединой. Регулус чувствовал такую же сияющую испарину и на себе.       Милорд работал молча.       Возле котла он становился другим. Строгая, графичная выверенность ёмких жестов сменялась текучими, лёгкими движениями. С такой плавностью он только убивал и варил зелья.       Регулус снова неглубоко вдохнул. Воздух не проталкивался через нос.       Помешав двенадцать раз против часовой стрелки, Регулус утёр пот запястьем, собрал черпаки и ножи — они закончили этот этап; теперь зелью нужно было настаиваться полные сутки.       Милорд прислонился поясницей к столешнице и задумчиво наблюдал, как Регулус приводит в порядок рабочее место.       В такие моменты он казался обычным человеком — насколько может быть обычным опытный, талантливый, эрудированнейший маг. Но в эти крошечные мгновения Регулус видел в нём просто погружённого в размышления живого человека: руки сложены на груди, глаза чуть прищурены; расслабленные губы. Или он просто привык к милорду?..       — В пятницу ужинаешь с Шелби, — предупредил тот, так и не вынырнув из задумчивости. — Постарайся ему угодить, он нам нужен.       — Да, милорд, — отозвался Регулус.       Тот вдруг нашёл его взгляд своим: алые глаза горели в фиолетовом тумане, как дурман-огни над волшебным болотом.       — Регулус, — начал он совсем другим тоном, вкрадчиво и включённо. — Ты знаешь, что такое крестражи?       Помедлив, Регулус кивнул.       Лицо не дрогнуло — храни боже во веки веков окклюменцию, Эванс с её зельями и Дамблдора с его Омутом Памяти для самых опасных воспоминаний.       — Идём, — приказал милорд и первым покинул зельеварскую.       В коридоре было ощутимо прохладнее, а в кабинете милорд и вовсе настежь распахнул французское окно. Регулус жадно задышал, протёр ладонями распаренные щёки и лоб. Умыться бы…       Мантия пропахла травами.       От милорда тоже густо пахнуло пряным, когда он остановился напротив, нехорошо возбуждённый, как во время своих притч над свежим трупом.       — Ты задавался вопросом, для чего я приблизил тебя, — произнёс он, окинув лицо Регулуса взглядом, от которого мурашки лавиной ринулись вниз по позвоночнику. — Для чего ты нужен мне.       Он плавно скользнул по кругу, обходя разом оцепеневшего Регулуса. Так змеи кладут свои смертоносные кольца.       — Я научу тебя всему, что знаю сам, — прошелестел он у Регулуса за правым плечом. — Я дам тебе всё. Я сделаю тебя всем. …Я сделаю тебя собой, — прошептал он в левое ухо, почти касаясь, и Регулус стремительно обернулся, понимая, что безошибочно догадался, что это значит.       — Ты умный, блестяще умный мальчик, — похвалил милорд, и наслаждение разлилось по его лицу.       — Это честь для меня, милорд, — склонил голову Регулус, совладав с собой.       — Я знаю, — протянул тот в ответ, приподнимая его лицо к себе за подбородок. — Для тебя это — честь. Поэтому я и выбрал тебя.       Он выпустил подбородок Регулуса из чутких пальцев и отошёл к бару, придирчиво отыскал там бутылку под настроение. Регулус, пользуясь паузой, спрятал в карманы дрожащие руки.       — Почему — поэтому?..       Не иначе из аффекта он позволил себе тупые уточняющие вопросы.       Уточнять тут было нечего. Он чувствовал ответ, и не суть важно было, какими словами его облечёт милорд.       — Хочешь, чтоб я немного тебя похвалил? — усмехнулся тот, поставил возле Регулуса рокс с виски и устроился в кресле у французского окна, заложив ногу на ногу. — Изволь: ты способный мальчик с хорошими данными; ты пытлив, отлично воспитан, и твоя верность впечатляет даже меня. У тебя есть здравый смысл, ты не идиот — поэтому ты, конечно, опасаешься меня. Но не боишься. Удивительно. Но не боишься…       Регулус опустил взгляд. Не боится?.. Действительно, это не страх. Это смертельный ужас, как у всякой хрупкой быстроногой жизни, которая ещё мчится во весь дух, но уже знает, чем закончится погоня…       Он крепко потёр лицо и зацепил рокс со столика, отпил. Горло обожгло. Полегчало.       — Здравый смысл… — пробормотал он сам себе. — Не мне сомневаться в ваших оценках, милорд, но, если позволите… я ничем не лучше других. Может — хуже. Я молод. Сам по себе я ничего не стою сейчас.       — Сейчас, — эхом прошелестел милорд, любуясь им неприкрыто. Мурашки сбежали по щекам и шее. — Но у меня есть время посмотреть, как ты окрепнешь. И я хочу это увидеть.       Регулус снова склонил голову.       — Рад служить вам, милорд.       Тот посидел, покачивая свой стакан между кончиков пальцев, а потом со стуком опустил его на столик и поднялся, снова околдовывая близостью, заставляя замереть.       — Ты же знаешь, какова цена за предательство.       Он не спрашивал. И не прикасался, но Регулусу казалось, что он чувствует крепкую ладонь у себя под кадыком. Он поднял глаза, открыто встречая испытующий взгляд алых глаз.       Свой голос он услышал со стороны.       — Я знаю.       Вышло твёрдо.       Дома Сириус играл с Гарри Поттером на диване в гостиной. Мальчик лежал у него на коленях; Сириус двигал его ногами, будто переключал передачи в автомобиле, оглушительно изображал дрифт, шёл на обгон, бил по тормозам; мальчик улыбался, увлечённый процессом.       — Иди к нам, — позвал Сириус радостно, заметив Регулуса в холле.       Тот, помедлив, присел на диван рядом. Сириус приветственно помахал за Гарри его крошечной ручкой и придумал новую игру: принялся дуть. Чёрные волосы малыша разлетались от лица, он забавно морщился — даже Регулус улыбнулся, а Сириус и вовсе пришёл в экстаз от веселья. Гарри обрадовался тому, что Сириус засмеялся. Регулус почти видел, как между этими двумя выстраивается сияющая связь взаимного обожания.       — Выглядишь погано, — заметил Сириус, когда веселье поулеглось. — Случилось чего?       Регулус бездумно понаблюдал, как возбуждённый от игр ребёнок сучит ножками Сириусу по животу. Обсуждать новые вводные пришлось бы обязательно, но сейчас сил на это не было.       Мантия густо пахла травами. Тёмным Лордом.       — Мне в душ надо, — сказал он, наконец. — И поспать, пока действие зелья не пройдёт.       Сириус глянул пристально, но расспрашивать дальше не стал — согласно кивнул и снова занялся ребёнком.

***

      Джеймс, сложив руки на груди, наблюдал, как Питер с Сириусом сдержанно собачатся. Уже сорок минут как.       Питер заявился внезапно — так же неожиданно, как и пропал. Предупредил с совой, что зайдёт вечером, и действительно зашёл.       В целом, Джеймсу было всё равно. Хотя Пит исчез в непростые времена, поводов для обид Джеймс не видел. Не был никогда Питер опорой, и его отсутствие или присутствие ничего не решало.       Не всё равно было Сириусу. Он прицепился к Питеру намертво, совершенно справедливо намекая, что за прошедший — подумать только! — почти год он миллион раз мог бы вот точно так же, как сегодня, просто зайти. На соседнюю улицу!       Питер был полон своих претензий. Ему, видимо, казалось, что они втроём с Джеймсом и Римусом скооперировались против него со своими тайнами. Главной тайной, по всей видимости, являлось рождение Гарри.       Правда, в полную силу не скандалили. Так, щипали друг друга понемногу, не доводя до хлопков дверью и полного разрыва. Всё-таки семь лет под одной крышей — да что там, под одной мантией-невидимкой, — это не наргл чихнул.       В чём-то Пит, может, был даже и прав — они тоже могли бы ему написать за этот год хоть раз.       Но Джеймсу это всё казалось какой-то мышиной вознёй. Гораздо больше его беспокоил Регулус, который пришёл домой тихий и бледный, поднялся к себе и не выходил уже три часа. Сириус сказал, тот лёг спать. Это он сразу до утра планирует?..       В конце концов, Джеймсу надоели препирательства.       — Бродяга, — осадил он. — Хорош. Мы все протупили, каждый из нас не блещет в этой ситуации. Мир?       — Мир, — отозвался Питер с готовностью.       — Мир, — проворчал Сириус.       В этот момент на лестницу скользнул основательно гружёный снедью домовик: похоже, Регулус проснулся и попросил принести ужин в комнату. Джеймс выждал минуту (дольше не хватило терпения) и поднялся следом, бросив Питера на Сириуса.       Регулус рассматривал себя в зеркало с отсутствующим выражением лица. На количество еды, которую принёс Бингл, он отреагировал бледным удивлением: «Не стоило так усердствовать, мне столько не осилить…», на появление Джеймса чуть улыбнулся: «Поможешь?».       Джеймс его обнял без слов. Регулус прижался щекой к его шее, закрыл глаза.       В последнее время разговаривать вообще выходило из рук вон плохо. Регулус как будто ускользал ежеминутно, истончался, улетучивался, и ничем нельзя было удержать его.       Тем чаще хотелось его обнимать, касаться. Знать — он ещё здесь.       Он отстранился первым:       — Пойдём перекусим.       Джеймс подтянул полосатую банкетку к столику у окна, сел напротив, наблюдая, как Регулус выбирает между жюльеном и пирогом с почками.       Хрупкий. Он весь был хрупкий, напросвет. Словно звонко разбивался в эту самую минуту на глазах у Джеймса.       — Что-то случилось, Реджи? — мягко спросил тот, чувствуя, что опять не получит нормальный ответ.       — Случилось, — подтвердил Регулус, промокнув губы тканевой салфеткой. Боже, даже это выходило у него красиво, Джеймс отчаялся привыкнуть… — Но давай потом. Соберёмся все вместе и поговорим. И хватит смотреть на меня так, будто я неровен час трагически скончаюсь.       Джеймс возмущённо пнул его ногу под столом:       — Это такая благодарность за участие? Мелкий засранец.       Регулус улыбнулся:       — Э, нет. Этот завидный титул нынче принадлежит Гарри Джеймсу Поттеру.       Поговорить удалось только вечером, когда Питер отчалил, а Гарри уложили в ночь. Все собрались на кухне: Римус устроился за барной стойкой с какао, Сириус — на высоком табурете рядом, Джеймс прислонился поясницей к разделочному столу, — и Регулус сообщил всем, глядя мимо, на драконий камень на подоконнике:       — Мы больше не можем ждать. Я не могу. Он хочет, чтобы я был следующим крестражем.       Джеймс запустил обе руки в волосы. Римус сглотнул свой какао и отставил почти полную кружку.       — Это вообще как?.. Я думал, крестражи — это вещи?.. — тихо спросил Сириус, неотрывно глядя на брата. Тот перевёл взгляд с волнистого скола на камне — ответил, серьёзно и спокойно.       — Я тоже не встречал в литературе подобных прецедентов, — заметил он буднично. — Действительно, обычно в качестве вместилища осколков души используются предметы, значимые для волшебника. Но милорд не признаёт ограничений. Полагаю, это будет эксперимент… Согласитесь: это прекрасный план — при необходимости возродиться в моём теле. Моя молодость играет ему на руку. Равно как и положение. А всё, чему он учит меня, — и подавно.       — А что, он собрался умирать? — нахмурился Джеймс.       — Не знаю, в эти планы он меня не посвящал. Может быть, нас ждёт, наконец, решающая дуэль между ним и Дамблдором, и он так готовится? Хотя директор, кажется, тот ещё гуманист. Он даже Гриндевальда отправил в тюрьму, а не на тот свет.       Некоторое время все тягостно молчали. Потом Регулус сморщил нос и потребовал:       — Прекрати немедленно, Сириус! Твоё чувство вины сейчас совершенно ни к чему. Только отвлекаешь.       — Не бухти, — примирительно попросил Джеймс и подтянул его к себе за локоть так, чтоб удобно было обнять со спины. — И какой у нас план?       — Подождите, — подал голос Римус. — А сроки? Он назначил дату обряда? Сколько у нас времени?       — Пока это только договор о намерениях, — сообщил Регулус, заметно расслабившийся у Джеймса в руках. — Никаких дат. Я даже не знаю, отличается ли чем-то создание одушевлённого крестража от неодушевлённого. И понятия не имею, какие шансы на положительный исход эксперимента. Впрочем, конечно, он бы не возился со мной столько, если бы не был уверен, что усилия не пойдут прахом…       — Ладно… — Джеймс крепче сжал его плечи. — С чего нужно начать? Выкрасть у Люциуса книжку?       Регулус кивнул.       — Ближайшее посещение Малфой мэнора — двенадцатого сентября.       — День рождения Нарциссы, — догадался Сириус.       — Я приглашён, — подтвердил Регулус. — И это удобно. Будет тьма народу, будет возможность улизнуть…       — Ну нет, — твёрдо прервал его Римус. — Ты не будешь решать эту задачу один. Мы все идём с тобой.       Регулус скептически взглянул на их с Сириусом решительные лица.       — Спрячетесь у меня в кармане? Мэнор прекрасно защищён — там проходят собрания. Никакие иллюзии не прокатят. Это не говоря о том, сколько у Люциуса в закромах охранных темномагических артефактов…       — У нас тоже есть артефакты, которые могут пригодиться, — заметил Джеймс загадочно. — Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и… ты — приглашены на бал! Мы будем прекрасно одеты и наденем маски!       Регулус на его легкомысленный тон только головой покачал.       — Это не шутки, Джеймс.       — Я знаю, — сказал тот и развернул Регулуса к себе лицом. — Я знаю, но если мы не будем шутить — рехнёмся. Просто доверься нам, Реджи. Пожалуйста.       Регулус обвёл благодарным взглядом его лицо, потом оглянулся на ребят.       — Что там у вас за артефакты?..       Ночью долго не спалось. С ребёнком в эту ночь дежурили Люпин с Сириусом, не нужно было прислушиваться к его дыханию в кроватке — но Регулус всё равно никак не мог расслабиться. Джеймс тоже не спал, смотрел за окно, на яблони, которые листьями черпали лунный свет.       — О чём думаешь? — прошептал Регулус, ложась на бок, лицом к Джеймсу.       Тот тоже повернулся к нему, чуть касаясь его коленей своими. Регулус обожал лежать с ним вот так. Не в осьминожьем переплетении, но в отчётливом единении.       — Думаю — когда-то ты должен был врать матери с три короба, чтобы просто у нас переночевать. А теперь здесь твой дом. Как всё изменилось.       — И тогда, и сейчас я могу быть здесь только благодаря милорду, — задумчиво проговорил Регулус. — Странно, да? Вроде бы ситуация аховая. А плюсы есть всё равно…       Джеймс еле заметно кивнул.       — Как она чувствует себя? — спросил он тихо.       — Матушка? В пределах ожидаемого.       — А ты как себя чувствуешь? Не переживаешь, что оставил её?       Регулус огладил взглядом лицо Джеймса.       — Нет… Это ужасно, но нет, — прошептал он в ответ. — Знаешь, кажется, я разорвусь, просто лопну в клочья, если вмещу ещё хоть одно долженстование. Милорд хочет от меня многого. Я сам хочу от себя ещё больше. А для матушки всё, что я могу сделать сверх того, что делаю уже, — это жениться. Она в прекрасном положении, за ней наблюдают лучшие целители Соединённого королества, у неё есть эльф, я, Нарцисса, Белла… она справится. Я не могу жить с ней больше.       Джеймс потянулся поцеловать его в лоб и не отстранился, прижался к нему щекой.       — Ты в самом деле женишься? — спросил он, помолчав.       — Только не надо срываться в драму, — предупредил Регулус вполголоса. — Придётся — женюсь. Но в наших интересах поскорее закончить всю эту историю с крестражами, и, может быть, этот вопрос отпадёт сам собой.       — Это каким, интересно, образом?       — Без поддержки милорда я потеряю положение и стану не такой выгодной партией, — разъяснил Регулус очевидное. — К тому же, если мы победим милорда, меня ждут судебные разбирательства: я Пожиратель смерти, Джеймс, сколько можно упускать это из виду!..       Джеймс ненадолго прикрыл глаза и потянулся его поцеловать — утешительно и мягко.       — А ты? — улыбнулся Регулус в очередной поцелуй. — Готов ждать меня из Азкабана?       — Тебя оправдают, — пообещал Джеймс, подтягивая его к себе поближе. — Если мы победим Волдеморта, тебя не могут не оправдать. Я буду свидетельствовать. И все мы. И Дамблдор. Ещё Азкабана тебе не хватало для полного набора…       Регулус плавно скользнул на Джеймса сверху, обнял его бока коленями. Джеймс запустил пальцы в кудри на его макушке.       — Ты веришь, что мы справимся? — глухо спросил Регулус.       — Мы сделаем всё для этого, — пообещал Джеймс, поглаживая его по спине вдоль выступающих позвонков.