Family Matters

      Нарцисса вот-вот должна была родить. Утомлённая, медленная, она мало говорила с гостями, мягко улыбалась и дружески касалась чужих ладоней, принимая поздравления.       — Как дела? — спросил её Регулус, подсев к ней в беседку.       Праздновали в саду по случаю погожего дня.       — Прекрасно, — ответила она искренне. — А у тебя, Реджи? Вальбурга хорошо себя чувствует?       Он неопределённо кивнул.       — Как продвигается подготовка к свадьбе?       — Всем занимается Лия. Ничего не знаю, кроме того, что продвигается.       — Прости, что я не участвую, — попросила она от сердца.       — Перестань, — качнул головой он. — Я и не рассчитывал, что ты будешь.       — О чём речь? — к ним в беседку поднялась Белла.       Сегодня на ней было особенное платье — откровенное, подчёркивающее круглую грудь, которая, кажется, стала немного больше за последнее время, однако не выделяющее талию, которой Белла обычно щеголяла с тех пор, как стала девушкой.       — О свадьбе Регулуса и Одиллии, — поделилась Нарцисса, подставляя сестре щёку для поцелуя.       — Наш крошка Реджи, наконец, станет главой семьи, — просюсюкала Белла с озорством в глазах, чмокнув Нарциссу и обернувшись к Регулусу.       Он не стал реагировать на шпильку: не уколола. Нарцисса приобняла Беллатрису за талию, а та — её за плечи, и Регулус улыбнулся. Как он всё-таки любил свою семью.       — А ты — скоро станешь матерью? — спросила Нарцисса невинно, взглянув на Беллу снизу вверх.       Та на секунду смешалась, но потом её лицо осветилось гордостью. Регулус прикрыл глаза рукой, как будто так можно было защититься от вспышки воспоминания Беллы, настолько яркой, что даже ему выжгло веки изнутри. Кабинет милорда здесь, в поместье — тот самый, где Регулус узнал, что станет крестражем, — диван у французского окна сюда, в сад; милорд на сидении, длинные ноги расставлены широко, а брюки даже не спущены, только расстёгнуты; Белла — верхом, прекрасная и нагая — словом, ведьма.       Минус легилименции номер один — «Живи теперь с этим» называется.       Милорд отлучился и на празднике не присутствовал. А хотелось пойти и спросить — зачем вам, извините, я?.. У вас будет наследник. Вот уж кого не надо делать вами искусственно — он и так наполовину вы и есть…       Впрочем, это лирика.       — Матерью скоро станешь ты. Остальные заявления не сейчас и не так, — наслаждаясь темой, объявила сияющая Белла.       Регулус невзначай глянул на часы. Пока он тут мирно болтал с сёстрами, трое мародёров потрошили малфоевские тайники.       Эти сумасшедшие, перешучиваясь, натянули на себя настоящую мантию-невидимку, потолкались там и в самом деле уместились. И пропали.       Честно признать, Регулус был восхищён. Втроём под одной мантией! Она, конечно, судя по всему, была старинная; не приталенного модного фасончика, а вполне себе полноразмерная, больше похожая на плащ, но всё-таки! Как они передвигались там, он даже не пытался представлять. Синхронисты, Мерлин их дери. И, к тому же, их не было слышно. Ни шагов, ни голосов, ни дыхания. Они в самом деле просто растворились.       План отсутствовал. Или Регулуса в него не посвятили — трудно было сказать.       «Ты свою часть работы выполнил, остальное — за нами», — отрезал Сириус.       Его часть работы — это добытые у Люциуса воспоминания о том, где конкретно хранится крестраж и чем он защищён. Воспоминания перелили в Омут Дамблдора, пересмотрели на сто раз все вместе и каждый по отдельности.       Сириус клялся, что может теперь водить экскурсии по подземельям Малфой мэнора.       Так это было или нет — Регулуса до внутренней дрожи раздражала их расслабленность. Они идут фактически в резиденцию Тёмного Лорда, чтобы выкрасть его крестраж! Это же не чесоточным порошком полотенца посыпать в слизеринской раздевалке по квиддичу!       — Доверься нам, — попросил Джеймс не в первый раз, серьёзно и тихо, и, казалось, он вообще не о том просит на самом деле.       Только поэтому Регулус молча согласился. Хотя всё ещё считал это вопиющей халатностью. Но, казалось, Джеймс любые попытки прогнуть свою линию воспримет на личный счёт. Его и так после встречи с Одиллией здорово раскачало… Регулус не готов был увеличивать амплитуду ещё и этим.       А потом, в какой-то момент стало всё равно, чем всё это кончится.       Наверное, нельзя всё время сходить с ума от тревоги одинаково интенсивно. Кажется, он своё отбоялся.       Сегодня его задачей было попасться на глаза как можно большему количеству гостей и никуда не отлучаться, чтобы при необходимости у всех до минуты сошлись показания в идеальное алиби.       В случае, если что угодно пойдёт не так, Сириус предложил взорвать фейерверк. Они были заготовлены для ночного окончания праздника, но Сириус решил, если один «случайно» взлетит в небо раньше, ничего плохого не произойдёт.       В случае, если им всё удастся, они тоже обещали подать знак. Какой — не сказали. «Но ты поймёшь», — пообещал Джеймс.       И Регулус, конечно, понял — трудно было бы перепутать.       Вечерело, холодало; Регулус принёс Нарциссе палантин с павлинами.       Хотелось возле неё и остаться; уж больно надоедливы были их с Люциусом гости. Блестящий, высокопоставленный контингент. Регулуса то и дело выдёргивали из праздного настроения с какими-то рабочими вопросами: проекты, сотрудничества, законодательные инициативы, дайте-мне-интервью-мистер-Блэк.       Приходилось терпеть, быть безукоризненно вежливым и всерьёз включённым.       Дональд Роули, штатный корреспондент «Флагмана», как раз поймал Регулуса за пуговицу, когда тот спускался из беседки поискать себе выпить. Роули был высокий, кукольно красивый блондин лет тридцати пяти, и в мягком свете уличных светильников здорово напоминал Регулусу его первую любовь. Может, только поэтому он не сбрил журналиста вежливой переадресацией на своего секретаря, а остановился с ним у фонтана на пару слов.       — Ваша фигура привлекает много внимания, — заметил Роули, подхватывая с проплывающего по воздуху подноса бокал вина. — Утомительно, наверное.       Регулус нейтрально улыбнулся и тоже взял себе бокал.       — Это всего только цена за скорость, — пожал он плечами, прислушиваясь к собственным ощущениям насчёт того, в какой степени откровенно звучит это высказывание.       — Очень мудро для молодого человека двадцати лет, — улыбнулся Роули. — Вы не зря представляете такой интерес для всех нас. Загадочный юный наследник влиятельнейшего чистокровного семейства, уверенно лавирующий между возрастными цензами… кто ваш наставник, мистер Блэк?       Разговор Регулусу резко разонравился. Даже гладкая красота лица Дональда не перевешивала неудовольствия от необходимости беседовать с ним.       И в этот самый момент Регулус вдруг почувствовал чьи-то руки, скользнувшие по талии, а следом к его спине прислонилась грудь. Он, сознавая нелепость своего поведения, невпопад глянул вниз и ничьих рук на себе не увидел.       Джеймс!       Прикидываться идиотом Регулус научился давно. Он завёл пространный панегирик всем своим наставникам, начиная с Горация Слизнорта и заканчивая Уильямом Вебстером. Роули кивал минуту, другую, десятую, талантливо отыгрывал лицом эмоции по поводу тех или иных лиц, вложивших в Регулуса Блэка, чтобы сегодня он был тем, кто он есть, а потом, наконец, понял, что с Регулуса он слезет примерно там, где сядет — по крайней мере, сегодня вечером.       Джеймс всё ещё стоял рядом, и Регулус боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не выдать чужое присутствие позади себя.       Подошла Лия.       — Простите, что прерываю — звезда моя, тебя ищет Люциус, — сказала она, одарив Роули приветливой улыбкой.       Тот расцвёл в ответ.       — Дональд Роули, «Флагман», — представился он.       — Одиллия Коллинз, без пяти минут Блэк, — ответила Лия со сдержанной улыбкой и, как обычно в таких ситуациях, взялась за локоть Регулуса.       Тот замер, понимая, что она не могла не почувствовать руку Джеймса у него на талии.       Надо отдать ей должное — она ни взглядом, ни жестом этого не выдала, пощебетала с Роули насчёт того, что права на эксклюзивный показ свадьбы проданы «Артефакту», а от «Флагмана» пострелиз будет писать Цирцея Холлуэй.       Регулус дышал медленно и глубоко, пытаясь обуздать чудовищную злость. Хотелось мгновенно отделаться от Роули — или дать ему по гладкому лицу наотмашь; хотелось, чтобы Одиллия ушла немедленно и никогда не спрашивала ни о чём; хотелось, чтобы Джеймс перестал быть таким идиотом… Подставиться так нелепо!       И хотелось стянуть с него мантию-невидимку и поцеловать его на глазах у всех. Чтобы у Роули от предвкушения сенсации лопнуло сердце, чтобы мать разом сошла с ума окончательно, а Тёмный Лорд поставил уже в этом идиотском фарсе точку безотказной Авадой Кедаврой.       — Я согласую время интервью с вашим секретарём, мистер Блэк, — вырвал его в реальность голос Роули.       — Нет необходимости, — улыбнулся Регулус предупредительно. — Пришлите мне вопросы во вторник, в среду мы предоставим вам ответы в письменном виде. На согласование готовый материал отправите тоже почтой.       Он не знал, как именно выглядит в такие моменты, но Роули, как и многим другим волшебникам гораздо старше Регулуса, хватило одного взгляда, чтобы подчиниться и откланяться.       — У тебя всё нормально? — спросила Лия, когда он отошёл.       Регулус кивнул и глотнул вина.       — А Люциус что хотел? Где он?       — Ничего он не хотел. Ты выглядел так, будто тебя все достали сверх всякой меры. Я подумала — не спуститься ли нам к пруду? Я не буду изводить тебя разговорами, обещаю.       Регулус посмотрел на неё мягко, сознавая: Джеймс сейчас за ним наблюдает. Видит каждый жест, слышит каждое слово. И хотя нет ничего предосудительного том, что он Лии благодарен за чуткость, хотя он не лицемерит ни перед ней, ни перед Джеймсом ни сейчас, ни когда либо — всё это ужасно неловко. И ему, и, наверное, Джеймсу.       Впрочем, пожалуй, тот знал, на что шёл.       — Звучит, как песня, — сказал Регулус, доставая для Лии с закусочного столика сочную ягоду на длинной шпажке, облитую молочным шоколадом. Джеймсу пришлось его отпустить.       — Лия… ты только не обижайся, — попросил Регулус. — Я пойду вперёд. Дай мне минуту, хорошо? И приходи.       Она выделенно взглянула туда, где недавно находились руки Джеймса, и кивнула.       К пруду вели широкие ступени. Спуск, как и весь сад, освещали круглые фонари, сияющими шарами разложенные на траве тут и там. Регулус издалека отсалютовал бокалом Люциусу, специально оглянулся на задержавшуюся с подружками Одиллию, спустился по ступеням к самой воде и замер в невидимом для всех объятии, снова прислонившись спиной к груди Джеймса, не отставшего ни на шаг.       — Какого чёрта ты вытворяешь, — прошептал он так, что сам себя едва услышал.       — Всё же хорошо, — прошептал Джеймс над его ухом.       — Она знает, что ты здесь, — Регулус остановил взгляд на лунной дорожке, качающейся на воде. — Она очень внимательна. Будут вопросы.       — Ты найдёшь, что ответить. Ты теперь чиновник.       Это могла быть шутка — но нет. Тон был не тот: прохладный, самую чуточку едкий. Регулус нахмурился.       — Ты специально сделал это? Чтобы тебя заметила именно она?       — Нет. Но я рад, что так вышло.       Регулус прикрыл глаза. Было так паршиво — и одновременно так хорошо.       Он не мог видеть Джеймса, не мог знать, что выражает его лицо — и именно сейчас они говорили откровеннее, чем когда-нибудь ещё за последние полгода. Джеймс не прикидывался всё понимающим, огромным, способным вместить всё: Лию, Тёмного Лорда, миссию жизни и миссис Блэк; он болел весь, болел взаправду и, может, и сам хотел содрать капюшон и сказать всем, к кому он сюда пришёл и зачем.       Регулус стиснул веки ещё крепче, не удерживая болезненную гримасу.       «Я с тобой», которое Джеймс подарил ему в Париже, сейчас раскрывалось по-новому.       Джеймс действительно готов был прийти в этот чужой для него мир — где люди помолвлены с детства, где на дни рождения приходят полезные люди, а не близкие, где в одних и тех же залах танцуют и убивают людей, а в подвалах хранятся настолько тёмные вещи, что диву даёшься, как этажом выше может рождаться новая жизнь… Джеймс готов был прийти сюда и встать за его плечо.       Быть с ним.       Даже если за это однажды, может, придётся заплатить своей головой.       — Поцелуй меня, — прошептал Регулус. Одиллия уже спускалась к воде.       — Она идёт сюда. И мы здесь, как на ладони. Даже из сада всё видно…       — Я не знаю, что ты думаешь обо мне — что ты думаешь о том, кто ты для меня… — зашептал Регулус быстро и горячо, лунная дорожка качалась, разбиваясь и собираясь, перетекая с волны на волну, — Но я не врал тебе, когда говорил, что люблю. Если она — моя птица, то ты — мой идиот. Что ценнее, как ты думаешь?.. Джим. Поцелуй меня. Если я буду искать тебя вслепую, это будет выглядеть ещё более подозрительно. А я буду… мне уже почти наплевать…       Джеймс обошёл его и совсем немного приподнял капюшон, так, что в воздухе вдруг прорисовалась нижняя часть его лица. Он наклонился и коснулся лба Регулуса, закрытых век, губ — и растаял.       — К тебе можно? — спросила Одиллия за спиной.       Регулус совладал с лицом и обернулся.       — Конечно.       — Я решила не мелочиться, — она села прямо на траву в розовом облаке платья и поставила рядом с собой бутылку розового же шампанского. — Присоединишься?       — Есть повод для такого размаха? — спросил Регулус, улыбнувшись.       Интересно, Джеймс ещё здесь?.. Интересно, она спросит сейчас или позже?..       — Ты устал, — кивнула Лия сама себе и взмахнула волшебной палочкой над бутылкой, ювелирно вынимая пробку. — И я, честно говоря, устала тоже, — она отпила прямо из горлышка и протянула тяжёлую бутылку Регулусу почти не дрогнувшей рукой.       Тот принял, заглянул в горлышко, прислушиваясь к тому, как внутри лопаются пузырьки. Потом хмыкнул, сел рядом с Лией и отпил. Шампанское комком искр скользнуло по горлу.       — Ты знаешь, Лия. Ты будешь лучшей в мире женой.       — Я знаю, — подтвердила она с напускной серьёзностью и откинулась в траву под звёзды.       Домой Регулус вернулся порядком поддатый и весёлый.       Контроль терять было нельзя ни в коем случае — он и не терял; но бутылку с Лией они прикончили прямо у пруда и до самых фейерверков просидели там вдвоём, переводя Гомера на русалочий. Акцент у Лии был чудовищный, и Регулус ржал на всё поместье, когда она пробулькала над водой с выражением: «Рано рождённая вышла из тьмы розоперстая Эос». Для «розоперстой» у водяного народа аналогов не было, Одиллия выкрутилась, как могла — Эос стала розовопальцевой, уровень бреда шкалил со страшной силой; павлины косились на них, как на идиотов, «Утро настало, короче», — объяснила им Лия, почти не выбиваясь из метра, грациозно качнулась у самой кромки воды, то ли танцуя, то ли намереваясь нырять; Регулус поймал её за руку, но следом чуть не уронил в пруд вместе с собой; Добби принёс закуски (не иначе Нарцисса позаботилась), и, в целом, вечер кончился душевно.       Джеймс нашёлся в тренировочном зале. Он технично мочалил боксёрскую грушу, та тяжело покачивалась и сеяла песком, и Регулус на добрых две минуты залип, наблюдая игру мышц у Джеймса на руках.       Футболки — это очень хорошо. Очень, очень хорошо.       Регулус подкрался к нему сзади, чуть не получил локтем на отлёте, но всё-таки прижался к нему со спины.       — Тайм-аут, — объявил он. — Или нокаут? Блэк-аут, вот, — определился он, посмеиваясь над осиленной игрой слов. — Идём отсюда, пожалуйста, прямо сейчас, — прошептал он Джеймсу в ухо, касаясь щекой влажной шеи.       Выражение лица у Джеймса, когда он обернулся, было слишком сложным, чтобы Регулус в текущем состоянии мог его проанализировать.       — Идём, давай, — позвал Регулус снова, прикрывая слипающиеся сами собой глаза. — Ты победил. Ты сегодня всех победил. В какой-то момент я только и думал, что о тебе. О твоих руках. Джеймс!..       Джеймса хотелось обнять крепко-крепко, хотелось стечь перед ним на колени, но сначала — сначала хотелось дойти до спальни. Даже сейчас Регулус не стал бы делать что-нибудь такое в общественно доступных местах, когда в доме они не одни.       Они кое-как, спотыкаясь друг об друга, выпали в холл. Джеймс пытался на него смотреть, Регулус пытался его целовать; они покачивались в противофазе, и это почему-то немного смешило. У лестницы Регулус вспомнил кое-что ещё.       — Ты должен мне его показать, — сказал он серьёзно, отпрянув от лица Джеймса. Под поясницей оказались перила, тот схватился за них, удерживая равновесие за обоих.       — Что показать?.. — спросил он, ошалевший от напора и ласки.       Он был такой красивый. Медовая кожа, вспотевшие виски, поплывший взгляд, крепкая шея… Регулус поцеловал его ещё раз в вычерченную челюсть и объяснил:       — Крестраж.       Погоня за крестражами Тёмного Лорда была делом всей его жизни, а он забыл. Стоял там, в зале, смотрел, как перекатываются под кожей мышцы, и не думал ни о чём, кроме Джеймса.       Люблю.       Хочу.       Всегда.       Какая-то ерунда дрейфовала в голове, как льды в океане, когда думать надо было совсем о других вещах… Здорово же он набрался.       Джеймс оторвался от его губ:       — Да. Конечно.       Регулус не дал ему идти, притянул к себе снова, и они неловко вывалились за перила, не переставая целоваться. Регулус закрыл глаза, и казалось, что они будут падать так вечно, лететь и лететь в пустоте, припав друг к другу.       Миг единенья длиною в алмазную эру.       Алмазная эра хрупко брызнула по углам, потому что в следующий миг Сириус дикарски завопил:       — Какого хрена только что было?!       Ладно, может, не так он и вопил — просто его присутствие в моменте, который Регулус не хотел с ним делить, было оглушительно.       — А какого хрена было? — уточнил он недовольно, выпуская Джеймса из объятий. — Ты не видел, как люди целуются?..       — Я не видел, как люди падают с лестницы в чёрных клубах дыма — с утяжелением килограмм в девяносто, прошу заметить, а потом приземляются, как ни в чём не бывало, — и при этом, походу, даже не включают сознание в этот процесс!       Регулус посмотрел на брата, внезапно устав. Веселье, удовольствие, возбуждение — всё схлынуло. Словно время причудливо скакнуло вперёд, и он сразу переместился в момент похмелья.       Да, не зря милорд его хвалит.       Это заклятие для полётов без метлы, но зато с устрашающими спецэффектами в виде клубящейся тьмы, было совсем свежей разработкой авторства милорда. Планировалось, что такой способ перемещения станет визитной карточкой Пожирателей Смерти — эффектно, что тут скажешь, даже помпезно. Но пока им владел только Тёмный Лорд, а недавно научил и Регулуса.       Похоже, он действительно талантливый ученик. Потому что он и думать не думал о заклятии, всё случилось само собой…       — Проехали, — попросил Регулус, неготовый помогать Сириусу справляться с его шоком — равно как и соревноваться в остроте саркастических замечаний. — Лучше покажите мне крестраж. И расскажите, как всё прошло.       Люпин принёс книжку.       Дневник с пустыми страницами в тёмной обложке. Ничем не примечательный, кроме того, что тёмной магией от него фонило так, что поднимались волоски на руках.       Регулус смотрел на крестраж, а все смотрели на него, как будто ждали, что он как минимум сейчас заговорит с книжкой на парселтанге. Впрочем, не так уж это было бы и неожиданно. После полётов-то.       — Как думаешь, Волдеморт чувствует, что мы забрали дневник? — спросил Сириус тихо.       — Нет, — так же тихо ответил Регулус. — Иначе он бы уже объявил сбор. …Как всё прошло?       — Да обычно, Регулус, — поморщился Люпин. — Научись делегировать, в работе пригодится.       Регулус с удовольствием послал его в ад одним взглядом. ...Всё-таки было что-то в этих покусываниях за загривок, которые они с Люпиным регулярно устраивали. Это было похоже на дружбу.       — Мы знали, куда идти — мы туда пришли, — начал Джеймс, как будто сказку. — Всю тёмную охранную магию на себя собрали камни. В остальном Люциус был неоригинален — стандартные фамильные запорные заклятия, которые Сириуса, как Блэка, приняли как родного. Дольше всего искали книжку — барахла у Люциуса там… Ну и всё. Вышли и пошли. Сириус ещё брускетту попробовал.       — Кстати, весьма и весьма, — вставил тот.       — И парик какой-то вашей тётке перекрасил в фиолетовый, — добавил Римус.       — А то зря ходили, что ли, — прокомментировал Сириус.       — Она заметила только после фейерверков… — вздохнул Регулус. — Комплиментов отхватила...       — А потом мы ушли, а Джеймс остался, — закончил Римус. — Дальше ты, видимо, знаешь.       Регулус кивнул, всё ещё глядя на крестраж.       — Когда идём в пещеру? — спросил Сириус, закинув руку ему на плечи.       — В пятницу, — решительно постановил Регулус.       — После работы? — уточнил Римус.       — Как будто мы в бар идём, — заржал Джеймс.       — Ну, в бар — не в бар, но повеселиться — это точно! — поддержал его Сириус.