Family Matters

      Одиллия рассматривала какие-то чертежи на большеформатных листах, ловко лавируя между штативами со светоотражателями.       Регулус смотрел, как она легко и плавно движется, невзирая на платье, больше напоминающее пудинг со взбитыми сливками, чем предмет одежды.       — Привет, — позвал Регулус, Одиллия подняла на него глаза и улыбнулась. — Это что такое? — полюбопытствовал он насчёт листов.       — Планы рассадки гостей, — отозвалась она рассеянно. — А ещё из типографии пришли образцы приглашений, надо, чтоб ты посмотрел…       Регулус усмехнулся. Всё это было нелепо до крайней степени абсурда: иметь одновременно на повестке дня свержение Тёмного Лорда, приказ добыть сына Джеймса в качестве жертвы для обряда, рехнувшуюся мать, которая, раз увидев Сириуса, требует его вдвое чаще, чем прежде — и эту идиотскую свадьбу. …Образцы приглашений посмотреть? Серьёзно?..       — Впрочем, не так уж это и необходимо, — голубые глаза Одиллии остекленели. — Не всё ли равно, какие, да?       Он вздохнул и переложил светлую кудряшку от её лица.       — Прости, правда — вообще не до того… — попросил он искренне. — Тебе кто-нибудь помогает?       — Не ты, — улыбнулась Одиллия и подровняла листы. — Насчёт твоей матери ты и сам в курсе. Мой отец готов оплатить мне любые безумства, но этим его участие ограничивается. Остаются только Эва и Джейн — мои ангелы, без них я бы уже концы отдала.       Обе были её подругами.       — Ты злишься?       Лия качнула головой. Глаза у неё были грустные.       — Устала, пожалуй. Я уже готова выйти за тебя с букетом из морковки в присутствии одного твоего эльфа, — она снова улыбнулась, и эта выученная нежная улыбка мешала дышать. — И не надо опять предлагать нанять организатора. Это моя свадьба. Я хочу сделать это сама.       — Мисс Коллинз, — позвала из другого конца зала деловитая брюнетка, раскладывая кисти и пуховки.       — Иду, — отозвалась Одиллия и вручила чертежи Регулусу.       Тот мельком заглянул. Стулья, амфитеатром обнимающие площадку для основного действа, были размечены разными цветами. Вероятно, коснись он палочкой схемы, она выдала бы какую-то легенду, но Регулусу было совершенно неинтересно.       Состоится ли эта свадьба?..       Он посмотрел туда, где Одиллию припудривала деловитая девчонка в зелёной мантии.       От всего этого тошнило невероятно. От наигранных улыбок Лии, от надуманной необходимости жениться, от всей собственной суррогатной жизни, которую он выбрал жить именно так. Ведь мог бы, как Сириус?..       Острое, неумолимое ощущение ненастоящей жизни, на которую уходило драгоценное, вполне настоящее время. И если раньше у него не было лучшей альтернативы, то теперь становилось всё труднее врать себе насчёт того, что великие цели и вся эта репутационная мишура весомее и ценнее, чем то, на что отзывается сердце.       Тошнота от самого себя как будто всё это время копилась понемногу, а теперь от каждой подобной мысли душа занималась неистовым огнём, побуждая действовать. Если он не мог послать к чёрту милорда с его притязаниями, если нужно было спасать магическую Британию в лице Поттера-младшего, если вполне могло сложиться так, что жить осталось какие-то недели — что он мог сделать, чтобы эту тошноту унять?       Может, хотя бы поговорить с Одиллией начистоту?..       Или, например, с Джеймсом.       Того всё ещё качало чем-то, во что Регулусу некогда и нечем было вникать — он только и мог, что верить: Джеймс справится.       Потому что Джеймс, конечно, справится. Он, как дерево с крепким стволом и здоровыми корнями, абсолютно точно в силах выстоять под рвущими крону ветрами. Даже без Регулуса. Которому выстоять бы самому…       …Если подумать, они с Джеймсом очень давно не были друг с другом по-настоящему. Регулус так выматывался, поддерживая фасады на работе и с милордом, что силы оставались только на бутафорские разговоры шёпотом в темноте. Ну, или на неистовый, какой-то даже отчаянный секс.       …А может, совсем по-настоящему они не были друг с другом никогда. Регулус не мог себе позволить подлинной близости — не в его обстоятельствах. Он всегда чувствовал конец своей жизни, словно лежал у самой пропасти и ощупывал край, ссыпающийся в бездну прямо под пальцами. В такой ситуации недальновидно было бы пускать кого-то сердцем к сердцу.       И всё-таки Регулус не удержался и пустил его ближе, чем планировал; и теперь это соприкосновение жгло их обоих — только у Регулуса хотя бы была анестезия в виде проблем посерьёзнее.       Но были моменты, когда всё это откатывалось на задний план, и он мог видеть Джеймса, настоящим, каким он был. Его усталость, его уязвимость, ревность, отцовскую радость; его злость, его нежность и благородство. Его любовь.       И в такие моменты становился очевиден неукротимый беспорядок между ними — абсолютно ничего не было нормально в их отношениях. И вряд ли, конечно, что-то могли поправить разговоры. Честно говоря, Регулус не представлял, что могло бы что-нибудь поправить. Как минимум нужно было пережить октябрь, а там смотреть, куда кривая выведет.       Он прикрыл глаза, но передышка закончилась — пришла Одиллия и улыбчивый фотограф «Ведьмополитена». Очередная съёмка, очередное интервью на два разворота.       Окей, поехали.       Час спустя они выпали на мокрую мостовую, Регулус раскрыл зонт у Лии над головой, она подхватила жениха под локоть. Некоторое время шли молча, дышали дождём и изредка переглядывались. В конце концов Регулус не выдержал.       — У тебя есть кто-нибудь?       Одиллия скользнула взглядом по стальной луже вдоль проезжей части.       — Двести двадцать пять гостей, которых нужно отметить на плане поимённо. И это только с моей стороны. С твоей я тоже раскидаю, но тебе придётся проверить, потому что на миссис Блэк надежды никакой, — Регулус пристально на неё взглянул, и она согласилась не делать вид, что не поняла его. — Это ты пытаешься поговорить о том, что случилось на дне рождения Нарциссы? — спросила она тогда.       — А что случилось на дне рождения Нарциссы? — выгнул бровь Регулус.       Одиллия усмехнулась: изволь.       Регулус вдохнул свежий ароматный воздух. Кажется, он собирался поговорить с ней искренне. Это не так делается.       — Как думаешь, кто был там со мной? — спросил он, глядя перед собой.       Одиллия чуть пожала хрупким плечом.       — Кто-то, с кем ты хотел бы стоять у алтаря вместо меня?       Регулус усмехнулся. Он с Джеймсом у алтаря? Британию разорвёт.       — Можно выразиться и так, — признал он.       — Я никому не скажу, — пообещала Одиллия, глядя под ноги на блестящие мокрые стоптанные камни. Помолчали.       — Ты даже не спросишь, кто это? Или почему он скрывался на празднике?       — Захочешь — сам расскажешь.       Регулус снова взял паузу, но слова зудели на кончике языка, и удержать их не было уже никакой возможности.       — Это Джеймс, — произнёс он.       Одиллия вскинула на него удивлённые голубые глаза. Регулус улыбнулся. В каком-то роде это тоже был поток, который он глушил, как мог, во имя безопасности и из страха; а теперь поток, наконец, вырвался, и освобождение приносило болезненное удовольствие.       — Я люблю его, — добавил Регулус поэтому. Возможно, он вёл себя к гибели. Возможно, хуже это бы уже не сделало. — Я живу с ним. Не один, как думают все, а с ним.       Брови Одиллии поднимались всё выше.       — Джеймс… Поттер? — уточнила она растерянно и вдруг спросила, как будто это имело какое-то значение: — А его сын зовёт тебя папой?..       Регулус почесал бровь — вся эта тема с Гарри Поттером до сих пор не лежала у него на душе ровно — и объяснил:       — Он пока никого не зовёт папой — он слишком маленький. Ему только два месяца от роду. Он размером с нюхля, Лия. И он интересуется элементарной трансфигурацией — в основном, в качестве колыбельной.       Она улыбнулась, заломив брови.       Помолчали в колкой тишине.       — Что ты так на меня смотришь? — не выдержала Лия сотню шагов спустя.       — Скажешь что-нибудь? — попросил Регулус.       Она усмехнулась.       — Ты спросил, есть ли у меня кто-то. Нет, Регулус, — у меня всё гораздо скучнее. Мне пока некогда заводить любовников. Но я не против, если они будут у тебя.       Регулус качнул головой: всё это было совершенным фарсом, от начала и до конца.       — Не мы первые — не мы последние, — утешила Лия. — Я, знаешь, не идиотка. Я не надеюсь, что мы будем влюблены, как в сказке. Не всем везёт, как Нарциссе.       Регулус хмыкнул. Он чувствовал, что ей ужасно грустно. Хочется, как Нарциссе — как любой девчонке — потерять голову от любви и чтоб носили на руках смотреть звёзды, а не вот это вот всё: жемчуг-музыка-цветы-приглашения, сумасшедшая свекровь и муж в комплекте с семейным любовником. И, главное, она не была Регулусу противна, и, если бы у него в жизни был один только сферический в вакууме брак по расчёту — он мог бы и на руках, и звёзды; и, пожалуй, стерпелось бы и слюбилось в конце концов, если бы они оба в это вложились, но. Но.       — Прости, что тебе со мной не повезло.       — Судя по всему, тебе со мной не повезло больше, — она мягко улыбнулась.       — А если свадьба не состоится? — спросил он наполовину в шутку. — Убьёшь меня?       Одиллия посмотрела на него серьёзно.       — Ну что ты, — заверила она. — Я бы не посмела. Ты просто съешь в одного всех устриц, чтобы они не испортились. И комментарии всем желающим будешь давать один. И розы! Все розы, которые мы заказали для оформления площадки, я запихну по одной тебе в зад, — пообещала она ласково.       Они переглянулись и расхохотались оба.       — А что? Планируешь сбежать из-под венца? — спросила Одиллия живо, отсмеявшись. — Хоть заранее бы сказал, — посетовала она.       — Не в этом дело, — поморщился Регулус. — Скажем так: это были не все мои секреты…       Они как раз дошли до площади Гриммо. Регулус впустил Лию в дом и сложил зонт, определил его в подставку в виде ноги тролля — сомнительной эстетической ценности подарок от дяди по отцу на последнее Рождество.       Лия уже отдала плащ Кричеру и теперь с интересом смотрела на Регулуса, очевидно не понимая, можно ещё о чём-то спросить или уже не стоит.       — Я бы рассказал тебе, — задумчиво предложил Регулус, сам не зная, стоит ли. — Но только если ты дала бы Обет о неразглашении.       Лия — надо отдать ей должное — не стала негодовать и оскорбляться недоверием. Не сводя с его лица прозрачно-голубых глаз, она расстегнула рукав серебристого платья, освобождая запястье.       Домой Регулус вернулся к ужину — и не один. Всё равно там был развёрнут штаб, так что, можно сказать, они с Одиллией пришлись к месту и атмосферы не повредили.       Свет горел по всему первому этажу. В гостиной Северус педантично раскладывал по серебряным чашам душицу и голубые туркениты.       — Нет, а почему Гарри? — гадал Сириус, распечатывая коробку со свечами. Свечи были толстые, жёлтые, с длинными белыми фитилями. — В пророчестве ведь не сказано его имя прямым текстом?       Северус только головой покачал — блаженный. В самом деле — никакой не было разницы, о Гарри шла речь в пророчестве или нет, если Тёмный Лорд взял его на прицел.       Джеймс вошёл в дом со стороны заднего двора.       — Развоплощает, — сердито выплюнул он — видимо, проверял, снимают ли драконьи камни звериный облик.       — Меня не развоплотит, я тебе гарантирую, — со второго этажа сбежал Римус с какой-то книжкой в руках. — Регулус, привет, ты вовремя. Дотянем до полнолуния? Осталось-то…       — Попробуем, — пожал плечами Регулус. Трудно было что-то обещать.       — Вы что творите-то, — рыкнул Римус, заметив бурную подготовку к обряду на крови. — Я сказал — мы не будем проводить этот ритуал! Тебе кони двинуть не терпится, как я посмотрю?       Они с Северусом заспорили — Одиллия у Регулуса за плечом замерла, как будто ей Мерлин явился.       — Всё нормально? — спросил её Сириус, откладывая так и не вытащенные из коробки свечи.       Она отвела от Римуса зачарованный взгляд огромных голубых глаз и кивнула.       — Конечно. Спасибо.       Джеймс остро взглянул на неё, следом — на Регулуса и выцепил его за локоть в холл.       — Какого дьявола, Регулус? — спросил он горячо. — Зачем ты её притащил?       — И тебе здравствуй, — хмыкнул тот и притянул к себе Джеймса за талию.       Тот был замечательно злой ещё до того, как увидел Лию, а теперь и вовсе загорелся, и Регулус с упоением его поцеловал, согласный и на недовольство, и на возмущение, и, в целом, на что угодно.       — Ты с ума сошёл? — отпрянул Джеймс и не удержал быстрый взгляд в гостиную.       Лия очень кстати не стояла на пороге с осуждающим лицом — вместо этого уже модерировала спор без правил между Римусом и Снейпом, маленькая и очень разумная между ними двумя, и тогда Джеймс вгляделся в лицо Регулуса в попытках понять, что за блажь на него накатила.       Регулус ответил предельно серьёзно.       — Я хочу успеть, — объяснил он. — Прожить что-то настоящее. …Она предложила помощь. Я рассказал ей всё, как есть. И о нас тоже.       Долгое мгновение они смотрели друг другу в глаза, а потом Джеймс обнял его так, как умел только он один — тепло и тесно.       — Что она сказала? — спросил он бережно.       Регулус, прежде чем ответить, ещё поцеловал на шее у Джеймса синий след от прошедшего по касательной заклятья. Давно это здесь, интересно?..       — Ничего. Спросила, зовёт ли твой сын меня отцом.       — Святая, — вздохнул Джеймс.       — Ангел. Я сразу тебе говорил, — подтвердил Регулус с улыбкой.       — Хватит уже обжиматься, — рявкнул из гостиной Снейп.       — Так приятно, когда это говорят не нам, — чеширски улыбнулся Сириус.       — Вдвойне приятно, когда это говорят тому, кто всегда говорит это нам, — поддержал его Римус беззлобно.       Одиллия перевела взгляд с одного на другого — кажется, сообразила, кто они друг другу и, чтоб куда-то убрать взгляд, посмотрела на Снейпа. Тот выглядел так, будто всерьёз просчитывал, как не заразиться слабоумием от окружающих имбецилов.       — Есть у тебя коготь гиппогрифа, Поттер? — сказал он, заметно решив не комментировать ничего во избежание. — Тут леди вызвалась нам Феликс сварить…       — Если чего нет, я на работу метнусь, — пообещал Римус. Одиллия с готовностью принялась накидывать полный список ингредиентов, чтобы удобнее было отмечать недостающее.       — А Дамблдору кто-нибудь сказал о том, что у нас тут наклёвывается? — поинтересовался Регулус, присаживаясь на подлокотник дивана.       Все переглянулись.       — Я пригласил его сегодня поговорить, — признался Джеймс.       — Уверяю вас, он и так в курсе, — Римус достал из-под блокнотов с записками коробку. — Так, это тебе, — он передал Регулусу из коробки костяную пуговицу. Такие же пуговицы получили все, кроме Одиллии. — На костях хорошо держатся отслеживающие чары, — объяснил он. — У каждого эта штучка должна быть при себе в день икс. На случай, если Волдеморт решит сбежать с заложником, мы должны иметь возможность друг друга найти.       — Мы не предусмотрим всё, — сумрачно вздохнул Снейп, пряча свою пуговицу в карман брюк.       — Это не значит, что мы не можем попытаться, — парировал Римус бодро.       Так они провозились ещё добрых три часа.       Одиллия взялась за зелье, Снейп, конечно, встрял у неё над плечом с ценными советами; Регулус сел прикинуть, нельзя ли перекроить обряд на крови так, чтобы перенести угрозу на неживой объект.       Явился Дамблдор, забрал своих в столовую, переговорить с глазу на глаз. Регулус проводил взглядом спины Сириуса и Римуса, но не особенно напрягся насчёт того, что директор не соизволил побеседовать при всех.       Когда он ушёл, Джеймс сообщил:       — Он нас подстрахует. И здесь, и если вдруг придётся менять место дислокации. И потом тоже, когда всё закончится, — он взглянул на Регулуса и Северуса, и стало ясно, что он имеет в виду неизбежные слушания по делам Пожирателей Смерти.       Регулус возвёл очи горе. Какая забота, подумать только.       В гостиную заглянул Бингл.       — Мастер Джеймс, вам доставка из гравёрной мастерской.       — Отлично! — обрадовался тот. — Быстро успели!       Джеймс выскочил принимать заказ, а Регулус обвёл всех присутствующих задумчивым взглядом. Северус бережно протирал ножи. Одиллия складывала по мешочкам и коробкам остатки ингредиентов. Римус грыз карандаш над структурой обряда — вернувшись с совещания, он присоединился к Регулусу. Сириус с энтузиазмом зачаровывал детские комбинезоны: в книжке, которую он получил в подарок на прошлое Рождество, нашлись весьма занимательные отводы и защитные чары.       Каждый без колебаний вносил свою лепту в общее дело, хотя не всё было просто между этими людьми. И Эванс ситуацию не облегчила.       Впрочем, это с какой стороны посмотреть.       Именно ради неё и её ребёнка в доме Поттеров Снейпа терпят со стоическим спокойствием и — на удивление Регулуса — даже без завуалированных нападок. Римус вон вообще за него радеет, как за своего.       Регулус вспомнил, как его самого приняли в этом доме на том только основании, что он брат Сириуса. Как тот же Римус носился с его спиной, считал и пересчитывал формулу ограничения проклятия, брал выходные без оплаты, наседал насчёт режима сна и питания…       Может, не только Одиллия тут была святой. Он улыбнулся.       — Ну, вроде порядок, — сообщил Джеймс, наконец, продемонстрировав всем драконьи камни со свежими гравировками. — Проверить, конечно, не получится — выясним, сработает ли, только по факту.       Все столпились вокруг камней, переглядываясь: мрачный уставший Снейп, маленькая заинтересованная Лия, Сириус и Римус плечом к плечу.       — Тревожненько как-то, — поделился Сириус с кривой усмешкой. — …Как насчёт на сегодня всё и по пивку?       Снейп посмотрел на него, как на умалишённого, с толикой жалости даже.       — Да ладно тебе, Нюнчик, — хлопнул его Сириус по плечу. — Мы сделали всё, что могли. Надо расслабиться. И Лили развеселить не помешает.       Так они и завалились в дом к Сириусу и Римусу — все, кроме вежливо отказавшейся Лии.       Разбудили Гарри, получили за это от Лили, ржали, качали ребёнка по очереди — завершил испытание Регулус с лекцией на тему использования лунных камней в зельеварении.       Выбирали пластинки, вешали гирлянды в гостиной — перевешивали, потому что «это не те гирлянды, которые нужны для настроения».       Уговаривали Сириуса успокоиться с гирляндами; уговаривали Бингла не выпендриваться с закуской; уговаривали Северуса, что всё будет хорошо, потому что они все, включая Хранителя тайны, в зачарованном доме, и пока никто отсюда не вышел, ничего ни с кем не случится.       Напоили Северуса пивом, чтоб не психовал. Он перестал, но только когда у него на коленях угнездилась Лили, и они сплелись в объятьях в неразделимое целое.       Сириус в какой-то момент добыл из ниоткуда гитару, а у Римуса оказался вполне неплохой голос — Регулус слушал, как они примериваются друг к другу; чувствовал, тесно прижатый, как у Джеймса приподнимается в дыхании грудь; смотрел, как Лили качает головой в такт песне. И думал: вот оно как.       Он когда-то был уверен, что знает, зачем живёт, лучше, чем каждый из них. А оказалось, вот зачем вообще стоит жить.       Чтобы вот так вот сидеть: слышать, чувствовать и видеть.