Пятеро повешенных

02.01.1826 8:00 утра Роты снова, как и за день до этого, стоят строем на площади Мотовиловки, ждут приказа выступать, да вот только на лицах солдат вместо привычной энергии и радости — страх и уныние. От внимательного взгляда Быстрицкого, который вышел солдат своих строить, естественно такая перемена в настроении не укрывается, а потому юноша решает ещё пойти к своим товарищам — офицерам, чтобы расспросить их в чем причина отрешения солдат от былой гордости и радости. К своему удивлению Быстрицкий не так далеко от себя видит Щепилло, Кузьмина и Соловьева, в таком же замешательстве. Быстрицкий, не теряя времени к ним подходит. — Вы не знаете где Рыбаковский? И Мозалевский где? Давно не видел их. — с некой боязнью говорит Быстрицкий, насильно выгоняя плохие мысли связанные с этой пропажей из своей головы. — Так и Войниловича нет. — хмыкает Щепилло, пряча ладони в карманах шинели. — И как я понимаю не их одних. — выдает, кусая нервно губу, Кузьмин. — Хотя у Мозалевского есть причина здесь не быть — он же вроде поручение имел от Сергея Ивановича. Наверняка задерживается. — Пойдемте скажем об этом Сергею Ивановичу. Он знает наверняка что делать. Может мы ошибаемся и у них тоже были поручения? — самая разумная мысль приходит в голову Соловьева: остальные офицеры с ним соглашаются и тогда Быстрицкий, который первым заметил пропажу, решает пойти к Сергею в одиночку, остальных оставляя следить за порядком в уже выведенном полку. — Сергей Иванович? Можно вас на секунду? — Быстрицкий видит, что Муравьёв-Апостол собирается к переходу до следующего пункта назначения, о чем-то говоря с Михаилом Бестужевым-Рюминым, а все-таки его решает отвлечь. — М? — Сергей обрывает на полуслове речь свою и оборачивается, а Бестужев-Рюмин хмурится — может догадывается в чем причина? Быстрицкий чувствует, как от столь пристального в его сторону внимания у него на лбу выступают капельки пота. «Я не виноват в этом.» — мысленно успокаивает себя Быстрицкий, но медлит, видя однако, как продолжает нервничать Михаил и Быстрицкого это, честно признать, напрягает. — Рыбаковского, Мозалевского и Войниловича мы найти на площади и в квартирах не можем. Вероятнее всего не они одни ушли. Сергей нервно усмехается, Мозалевского сразу отметая из списка подозреваемых — он отсутствует в полку по объективной причине, но офицерам о том пока знать не нужно. Потом. А вот остальные? Тут же можно задуматься и о том, что они сбежали. Бестужев-Рюмин закрывает рот рукой и отворачивается резко: вполне вероятно, что юноша понимает: они сбежали потому, что струсили и на собрании про дневку в Василькове Михаил может поддержал бы Кузьмина, но увы, он тогда спал. — Я к вам приду, 5 минут. — Быстрицкий кивает и отходит обратно к черниговским офицерам, а Сергей подходит к Михаилу, осторожно его трогая за плечо. — Миш, ты чего? Ну сбежали и ладно — всего три человека, не страшно. К тому же у нас солдаты все до одного за нас. Бестужев-Рюмин поворачивается к Сергею обратно и медленно качает головой из стороны в сторону — его карие глаза сейчас, кажется впервые, такие холодные, пустые. — Да..ты прав. Пошли. — Михаил явно не хочет говорить о своих опасениях, ну а Сергей не заставляет, потому Муравьёв-Апостол, как и обещал, идет к офицерам на площадь, а Михаил следует за ним в полном молчании. «И в самом деле, чего я так испугался? Раз всего трое — не страшно» — немного подбадривает себя по пути Бестужев-Рюмин, только вот плохое предчувствие поселяется в его жилах, то и дело всплывая в мыслях. Снова юноша вспоминает офицеров, которые отказались присоединяться к ним, а здесь — сбегают. Совсем все становится плохо, странно, что Сергей того не видит. Муравьёв-Апостол подходит к Щепилло и остальным — те тут же начинают командира расспрашивать, не отправлял ли он офицеров этих куда? — Нет.. — скрипя сердцем лжет про Мозалевского Сергей, а после встречается глазами с черными, как ночь, глазами Стаса и понимает: скрывать ему нечего. Они верны командиру — они не расскажут. —.. почти. — заканчивает фразу Муравьёв-Апостол и вздыхает уже гораздо спокойнее — с души будто падает камень. — Мозалевский в Киеве. Он прибудет к Брусилову. — Значит всего два? — светлеет лицо Михаила — он улыбается, после чего перенимают мнимую радость и черниговцы. — Два — совсем другой разговор. — Анастасий ощущает, как после этой новости к нему возвращается былая решимость: несколько отказников бывает всегда. — Будем считать, что они просто перестали видеть в себе силы нас поддержать. — заключает Сергей и выходит к солдатам, которые с нетерпением ждут его слова. — Простим их. — кажется себе самому говорит Соловьев, потому что все офицеры уходят вслед за Сергеем Ивановичем и улыбается. Вера всех всегда спасала и будет спасать. — Не страшитесь ничего. Может ли вас опечалить бегство подлых людей, которые не в силах сдержать своего обещания и которые чувствуют себя не только неспособными, но даже недостойными разделить с нами труды и участвовать в наших благородных предприятиях. Если кто-нибудь из вас столь малодушен, что из бегства ничтожных людей делает невыгодные заключения о нашем деле и желает покинуть своих товарищей, пусть тот сейчас оставит роты и, покрытый негодованием, идет куда хочет; его никто не будет удерживать, ни уговаривать. — Сергей говорит твердо, громко и видит, что на солдат настрой его действует: они снова воодушевляются, приветствуют Муравьёва-Апостола и точно радуются тому, что сами не стали предателями. Соловьев, слыша речь своего командира тускнеет: не простил. Да может и не сумеет. Лица солдатские снова излучают спокойствие и никто из них так и не покидает свои ряды за все 10 минут молчания Муравьёва-Апостола. --- 9:00 утра Не смотря на все лишения и проблемы, Черниговский полк все-таки быстро и достаточно дисциплинированно собирается, и выходит из деревни Мотовиловки по дороге, которая, через деревню Марьяновку и Пологи, ведет к Белой церкви. Сергей отправляет за порядком в строю следить Сухинова, а сам все так же едет на лошади вдоль своего полка: юноша не хочет признавать, что боится, и честно, не знает даже куда им идти. Ну вот придут они в Белую церковь, а дальше? Надо им до Ковалевки хоть как дойти. Успеть. Неприятно все очень складывается, не в пользу восставших, а из-за этого так и хочется дело свое бросить, просто уйти одному, всех в полку оставив и где-нибудь далеко в лесу схоронится, лишь бы не искали, но Муравьёв-Апостол мысли такие подавляет: он все это затеял, а потому и разрешать все надобно ему. Своих офицер не бросит. Снова на губах Сергея играет кроткая улыбка — он радуется, что солдаты вышли из деревеньки спокойно и сегодняшний побег офицеров почти не поколебало их веру в командира. От воспоминаний часовой давности Сергей морщится и натягивает на голову треуголку с пером сильнее, прикрываясь таким образом от дождя — да, впервые за столько дней снегопада пошел дождь и даже в этом Сергей сумел усмотреть примету благодатную: все-таки любые изменения на благо, а потому раз уж погода сама указывает на то, что день сегодня не обычный, значит и у восставших есть шанс завтра победить, ведь раз в год всегда бывает чудо, как этот летний дождь посреди холодного зимнего январского дня. --- 16:00 вечера Где-то приблизительно посреди утомительного пути Сергей предлагает своим товарищам сделать передышку в деревне под названием Пологи, если Сергею память не изменяет. Офицеры транслируют предложение солдатам на что получают одобрение и тогда Муравьёв-Апостол слезает с лошади, потягиваясь и всячески разминая руки, и ноги: наконец хоть немного ногами по земле походить можно, вернуться-таки в реальность эту, а не только на высоте все скакать, да скакать без устали. Юноша берет лошадь за поводья и заводит её в деревню, что на данный момент выглядит разоренной: не понятно даже кем, но, наверное, для солдат это даже хорошо — у них не будет соблазна грабить дома, а Сергей потому не боится получить осуждение от жителей, которых здесь попросту нет, и есть у офицера предположения, что были бы здесь царские солдаты, так внушили бы они населению, что Муравьёв-Апостол и войско его — грабители, и не приняли бы их здесь. А так получается: нет людей — нет проблем. Юноша подходит к Анастасию с Михаилом, дабы ребятам помочь выгрузить вещи, что в повозке лежат, на которой ехали Михаил и Ипполит. Так за будничными заботами проходит полчаса и солдаты медленно расходятся по, на время арендованным, домам, а вот Сергей напротив подходит к Сухинову, который кажется собирается тоже пойти в один из домов, где остановились остальные офицеры-черниговцы. — Сергей Иванович, вы что-то хотели? — с вопросом Сухинов Муравьёва-Апостола опережает, и тот кивает медленно: все ещё пытается в голове своей структурировать свой вопрос. — Не мог бы ты до Белой церкви доехать, разузнать где полк Вадковского? Он обещал привести его, а не полка, не Вадковского все нет. Пугает меня это. Иван кивает согласно. — Только дождись вечера, а то вдруг там жандармы рыскают. — заботливо просит Сергей и возвращается к своему занятию — к укладке пледа на постель. --- 19:34 вечера Сухинов собирается на свое задание, и так, как Сергей Иванович ему разрешил нескольких солдат взять с собой, юноша не игнорирует эту привилегию, выбирает себе нескольких верных рядовых со своей роты, из которых составляет конный отряд, после чего берет лошадь и для себя, и отправляется в путь с солдатами. На радость Сухинова выходит так, что Белая церковь от Пологов оказывается недалеко, а потому Иван проходит последние метры, чувствуя, как душа волнуется и как-то трепещет в груди нервно: очень хочется верить в то, что с Вадковским все хорошо, а ещё, что он где-то в Белой церкви и просто забыл о назначенной дате встречи. Не хочется узнать о том, что он арестован — это ведь последняя надежда заговорщиков. Однако, Александру Фёдоровичу надобно отдать должное, ибо он по поведению своему — настоящий борец за вольность и товарищей своих: чего- бы он не обещал до этого — все выполнял, а значит здесь причина не в нем, а в обстоятельствах. Однако, надежда не вечна, тем более, когда живешь ею, на нее уповаешь, надо ведь судьбе так поиздеваться, дабы разбить в щепки её, веру повергнуть в крах, лишь для того, чтобы силу воли человеческую проверить на прочность. Такая же ситуация ждет и Ивана, просто офицер пока не знает об этом, однако начинает догадываться, когда видит, что в Белой церкви-то не спокойно. А ещё на другой дороге юноша видит казаков, вероятнее всего от графини Браницкой, посланных ею для разведки обстановки и охраны её имения от бунтовщиков, которых графиня, из-за многочисленных слухов считает заочно грабителями. Сухинов, естественно, встречей решает воспользоваться: если казаки здесь были и ранее, то они уж точно видели Вадковского, если тот куда-то с Белой церкви ушел. Иван сначала решает не раскрывать свои истинные намерения, а потому молча меняет курс и едет навстречу казакам. Те, думая, что это обычный путник, не предпринимают никаких действий и просто продолжают ехать дальше к Белой церкви. Как только Иван приближается к казачьему отряду на максимально доступное расстояние, он обнажает шпагу и с криком: — Вперед! — бросается на них. Казаки пугаются — быстро их рассеивается отряд: казаки разворачивают лошадей, но одного из них Сухинову поймать удается. Казак пытается сопротивляться, вынуждает подняться на дыбы свою лошадь, которую держит крепко за уздечку Иван, а после обнажает саблю, но Сухинов опережает казака и ударом своей шпаги сшибает его с лошади. — Вы не бойтесь, я не убивать вас приехал. Вы скажите: не видели ли вы тут полк 17-й егерский полк, и я вас тут же отпущу. — 17-й.. — задумчиво повторяет казак, практически сразу забывая свой минутный испуг. Юноша поднимается с земли и отряхивает штаны от налипшего на них снега, однако Сухинов его все ещё держит своею шпагой. — Так он уже день-другой вышел из Белой церкви неизвестно куда. Больше не знаю ничего, да и то не сам видел — товарищи рассказывали. Иван опускает шпагу, а после её убирает в ножны. — Спасибо. — хмыкает Иван, решая на слово казаку не верить и проверить все самостоятельно. Казак, пользуясь тем, что Сухинов отвлекается от него, вскакивает на лошадь и уезжает обратно к своей графине, а Иван садится на свою лошадь и медленно подъезжает к своим солдатам. Там юноша спешивается, лошадь свою отдает одному солдату. — Ждите меня, сейчас вернусь. — Иван разворачивается и доходит пешком до заставы Белой церкви, солдат своих оставив у распутья. Хоть немного недоверчиво смотрят на Сухинова солдаты на заставе, видимо нет у них приказа его арестовать, потому как Ивана пропускают. Юноша заходит в город, чувствуя, как бешено в груди сердце бьется: а вдруг ловушка? Иван опускает руку на рукоять шпаги, практически сразу правда встречаясь с жителем этого места. — Извините, а вы не видели Вадковского? — Так он же уже день как ушел. Юноша, идущий недалеко от горожанина, которого спросил Сухинов, поддакивает в ответ. Иван хмурится: а куда же ему уйти? Он ведь обещал ждать. Нужно переговорить с Сергеем Ивановичем, может он знает где может быть Вадковский. — Спасибо. — отрешенно бросает Иван и выходит: не может же столько человек одновременно лгать, да и в любом случае Вадковского нет на месте, значит что-то случилось. Сухинов выходит через заставу, снова на себе ловя странные взгляды солдат и опускает глаза на запорошенную снегом дорогу: если не смотреть, становится не так жутко. Взбираясь на свою лошадь Иван замечает ещё один, совсем короткий, но от того не менее жуткий взгляд солдата. «Знает, точно знает. И зачем пропустил?» — Сухинов отметает лишние мысли и направляется обратно в Пологи к Сергею Ивановичу. --- 20:27 вечера Стоит Ивану приехать обратно, он тут же бросается в дом, где остановился Муравьёв-Апостол. Солдаты, которых Сухинов за поддержку и помощь прежде благодарит безмерно, обещают лошадь его вернуть в подобие казарм, которое они здесь отыскали и где Сергей Иванович предложил лошадей держать, а Иван заходит в дом, только потом понимая, что не постучался. — Иван Иванович, вы нашли Вадковского? — даже не оборачиваясь спрашивает Сергей и Сухинов в который раз удивляется, как Муравьёв-Апостол так четко распознает кто пришел к нему. — Нет. Полк его, говорят, день назад ушел Только с ним-ли? — Александр Фёдорович не мог уйти. Значит его арестовали. — размышляет в слух Сергей и только после того разворачивается к Ивану. — Спасибо вам. Идите спать, вставать завтра придется рано. Сухинов вздыхает и выходит из дома Сергея Ивановича. Значит арестовали. И снова они без поддержки остались.