***
— Я устал, — выдохнул Чонгук, входя в гримерку Юнги. Тот еще не был в сценическом костюме, а просто сидел на своем гримерном стуле с сигаретой во рту, читая газету. — От чего, куколка? — спросил Юнги, не удосужившись поднять глаза. — Я устал от него. Я презираю его и все, за что он выступал. Все, что он говорил мне, Юнги, все это было ложью. Он лгал мне все это время. Он притворялся, что он какая-то мерцающая жемчужина среди камней, но он был… он был… — Еще одним камнем? — Именно. — Проходили, — отмахнулся Юнги, а затем закрыл газету и встал. — Ну что? Планы изменились, Лунный цветок? Готов тоже принарядиться сегодня вечером? — Да, — твердо сказал Чонгук, снимая пиджак. — Я тоже хочу выступить. — Серьезно? — спросил Юнги. Парень с готовностью кивнул и сел за его туалетный столик. — Да! Я сам сделаю себе макияж. Вот только брови… поможешь? — спросил Чонгук. Юнги провел рукой по его волосам. — Конечно, милый, — сказал он, получая в ответ ослепительную улыбку. — Ты прекрасен, когда ты такой — безразличный к окружающему миру и страстный. — Спасибо. Хотел бы я быть таким всегда, — сказал Чонгук, а затем посмотрел на себя в зеркало. — Думаю, я просто боюсь. Я знал человека, который был безразличен к миру и страстен, но оказалось, что он был трусом. — Ты можешь не называть его имени, но я знаю, что ты говоришь о камне, — сказал Юнги, и Чонгук захихикал. Мужчина принарядил его (конечно, Чонгук тоже помогал ему, но в основном все делал Юнги), одел его в красивое бело-красное платье в стиле пин-ап, прицепил парик из черных волосы, укладка которых напоминала прическу Мэрилин Монро, и Чонгук чуть не задохнулся от восторга, покружившись на месте. Также на нем были туфли на длинных каблуках, и это, честно говоря, было немного неудобно, но он был не против. Чонгук присел. — Я чувствую себя прекрасно. — Ты выглядишь прекрасно, — сказал Юнги, положив руку на спину Чонгука, который после слегка повернулся, чтобы посмотреть на стоящего рядом мужчину. — Ты выйдешь и споешь, не так ли? — С-спою? — сглотнул Чонгук. — Да, Лунный цветок. Я слышал, как ты подпевал, когда переодевался на прошлой неделе. У тебя волшебный голос. Чонгук застенчиво улыбнулся. — Ох, ну тогда, думаю, можно и спеть, да. Если это будет хорошим шоу, — он кивнул и посмотрел на Юнги. — Конечно это будет хорошим шоу, только посмотри на себя, — мягко сказал Юнги, положив руки на его плечи. Потом он повернул Чонгука за подбородок так, чтобы тот смотрел на свое отражение. Чонгук прикусил свою красную нижнюю губу. — Посмотри на себя, — повторил он шепотом ему на ухо. Чонгук сглотнул. — Юнги, — начал он, но тут же почувствовал легкий поцелуй в мочку уха. — Ты такой красивый, — сказал мужчина, и Чонгук повернулся обратно, чтобы посмотреть на него, мило моргая своими кукольными глазами. И в этот момент Юнги потянулся, чтобы поцеловать его. Чонгук положил свои руки на чужие щеки, чтобы углубить поцелуй, и почувствовал, как мужчина прикусил его нижнюю губу, от чего слегка хныкнул, тут же отстраняясь. Юнги оглядел его, подмечая, что помада на чужих губах размазалась. — Переспим после твоего выступления? — Д-да, — Чонгук поспешно кивнул. — Звучит потрясающе. Он выступал в этот вечер, хоть и чувствовал себя скованно на сцене, ведь на него смотрели многие мужчины. Но все они смотрели на него с интересом, узнавая в нем того застенчивого кареглазого мальчика, который сидел у бара вместе с Юнги. Сегодня на нем было самое красивое платье. Они внимательно слушали, как он начал петь «Diamonds Are A Girl's Best Friend» своим мягким, глубоким, звучным голосом. Толпа была поражена тем, как красиво он звучит, как будто его голос сияет, словно лунный свет. После того как он спел еще пару песен, толпа зааплодировала, а Чонгук ярко улыбнулся, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Он сошел со сцены и, покраснев, направился в гримерку. Юнги стоял там, прислонившись к стене. — Ты видел? — спросил Чонгук, подойдя к нему. — Конечно, — сказал Юнги хриплым голосом. Прежде чем он продолжил, Чонгук поцеловал его, обхватив чужое лицо руками. Юнги хмыкнул ему в губы, кладя свои руки на его талию, которая стала еще меньше из-за надетого на парня корсета. — Чонгук, — позвал мужчина, пока парень прижимался к нему, целуя его шею. — Не здесь. Не так. Вылезай из этой одежды, и я отвезу тебя к себе домой. — Хорошо, — согласился Чонгук, и Юнги помог ему избавиться от одежды и макияжа, после хватая за руку, чтобы выйти вместе из бара. — Ты живешь поблизости? — спросил Чонгук, почти что жалобно скуля, следуя за Юнги по тротуару. — Не очень далеко. — Может, вернемся в твою гримерку? Это ближе, — попросил Чонгук. Юнги посмотрел на него. — Не перегибай палку, Чонгук. Ты же не хочешь получить за это? — Ты этого не знаешь, — поддразнил его парень, закусив губу. Юнги на это только закатил глаза, но на его лице появилась легкая улыбка. Обхватив Чонгука за талию, он пошел с ним вниз, но, прежде чем они смогли продолжить путь, парень схватил Юнги в проходе и прижал к стене. — Чонгук… — запнулся Юнги. — Только не на улице. — Здесь никого нет, — прошептал Чонгук, обдавая горячим дыханием чужую шею. — Я хочу поцеловать тебя. — Это только для того, чтобы забыть, хорошо? Между нами ничего не изменится. Не влюбляйся, — сказал Юнги, и Чонгук кивнул. Он никогда не хотел снова влюбляться. Чонгук прижался к нему поцелуем, тут же почувствовав руки на своей талии. Их губы нежно двигались. Это было не так, как с Тэхёном, но так и не должно было быть. В данный момент Чонгук хотел чего угодно, только не Тэхёна. — Чонгук… — торопливо проговорил Юнги, когда чужая рука опустилась ниже. — Куколка, милый, я знаю, знаю, что ты этого хочешь. Но мы просто не можем сделать это на улице… — Уже темно и почти полночь, — Чонгук опустился перед ним на колени. — Никто не узнает. — Ты ведешь себя крайне легкомысленно. Я не могу… — Почему ты так боишься? Ты самый храбрый человек, которого я когда-либо встречал, но… — Есть вещи, которых я должен бояться, — сказал Юнги, и теперь в его голосе звучали паника и неуверенность. — Чонгук, просто… просто встань… — Юнги, я… — начал Чонгук, глядя на мужчину с колен, и прежде чем он продолжил, раздался громкий звук сирены, вслед за которым послышался смех. Чонгук тут же увидел, что Юнги, лицо которого побледнело еще больше, опустил голову, поэтому поспешно поднялся с колен, а затем посмотрел в сторону и замер. Полицейские. — Мерзость. Я думал, что предупреждал тебя, когда сажал в тюрьму три года назад, разве нет, Мин Юнги? — голос мужчины в полицейской форме и с пистолетом на поясе прозвучал резко, когда он подошел к ним. Чонгук почувствовал, как к горлу поднимается страх. — Господи, — выдохнул он, и этот полицейский грубо схватил Чонгука сзади. — Господин, вы арестованы за гомосексуальные действия. Все, что вы сделаете или скажете, может быть использовано против вас в суде, — сказал мужчина, заведя его руки за спину, и вытолкнул его из переулка. — Н-нет… — заплакал парень, а затем покачал головой, повернулся и увидел, что Юнги все еще находится в проходе. — Юнги! Юнги! — Чонгук звал на помощь, но его затолкнули в заднюю часть полицейской машины. Чонгук почувствовал, как на глаза навернулись слезы от беспомощности. На водительском сиденье сидел мужчина, и Чонгук посмотрел на него. У него перехватило дыхание от угрюмого вида полицейского, холодные глаза которого смотрели на него с чистым отвращением. — Ты готов гнить в тюремной камере, пидор? Это то, чего ты заслуживаешь, чего заслуживают такие больные ублюдки, как ты. Слезы текли по лицу Чонгука. Водитель посмотрел на другого полицейского, который все еще стоял у машины. — Я пойду закрою тот ужасный бар неподалеку, а ты отвези этого в участок, — кинул мужчина, и полицейский на водительском сиденье кивнул и уехал. Юнги по-прежнему стоял в проходе, прижавшись к стене. Когда полицейский увидел, что машина уехала, он повернулся, чтобы подойти к нему. — Ты обещал остановиться, — тихо сказала Юнги, и мужчина отвернулся. — Ты обещал, что… — Я ничего не обещал, — огрызнулся полицейский, посмотрев на него потемневшими глазами. — Что ты делал здесь с этим ребенком? Разве ты не должен сейчас устраивать маскарад? — Не называй это так, — сказал Юнги, теряя терпение. Полицейский подошел к нему ближе и затем прижал его к стене. — Я не видел тебя несколько дней, — прошептал он на ухо, от чего по позвоночнику побежали мурашки. — Хосок, — слабо выдохнул Юнги, чувствуя чужие губы на своей коже и чужие руки на своих бедрах. — Черт, — прошептал он, и Хосок оторвался от него. — Отвези меня к себе. — Хорошо, но на большее не надейся — утром ты уедешь, — резко выдал Хосок. Юнги помолчал несколько секунд, но кивнул, низко повесив голову. Хосок отошел от него и направился к своей полицейской машине. Юнги последовал за ним.***
Болтовня двух работающих полицейских ранним утром нарушила сон Чонгука. Он резко открыл глаза — острая боль кольнула левую часть головы — и тут же почувствовал холод вокруг себя, потому что оказался сидячим на цементном полу тюремной камеры, прислонившись к углу. — …и он уже двадцатый пидор, которого мы поймали за этот месяц. Мы должны помещать их в больницы или что-то в этом роде, — пробормотал один из полицейских. Чонгук захрипел пересохшим горлом. Ему нужна была вода. Он провел всю ночь в этой тюремной камере, то проваливаясь в сон, то просыпаясь, и в основном, конечно, он плакал каждый раз, когда просыпался. — Наплевать. Они все равно попадут в ад. Ты же знаешь, как это бывает, — один из полицейских засмеялся, и Чонгук посмотрел на него. Это был тот самый человек, что был накануне, с черными волосами и добрыми глазами, которые контрастировали с его резкими, режущими слух словами. Хосок, так его звали. Он мельком взглянул на Чонгука и подошел к тюремной камере, черные прутья которой отделяли Хосока, блеск этого общества, от Чонгука, гниющей плоти земли, заключенной в тюрьму. — Сколько тебе лет, парень? — спросил Хосок. — Двадцать три, сэр, — слабо ответил Чонгук, выглядевший еще меньше, чем когда-либо, забившись в углу. Хосок несколько секунд смотрел на него. — Не делай этого с собой, — сказал он тише, чтобы другие мужчины его не услышали. — Не разрушай свою жизнь. Оно того не стоит. Никогда не стоит. Лучше женись на девушке, заведи ребенка, живи так. Что бы ни происходило в твоей голове, что заставляет тебя хотеть… мужчин, забудь об этом. Ты причинишь вред всем и себе в том числе. Чонгук замолчал. — Да, сэр, — его голос надломился. Двери полицейского офиса резко распахнулись, и Хосок, удивившись такому и явно раздражившись, обернулся. — Кто позволил тебе войти сюда в таком… — Ким Тэхён, — раздался грубый голос, и Чонгук поднял голову, расширив глаза. Перед ним, с обратной стороны решетки, стоял Тэхён в простом сером костюме без галстука. — Я адвокат Чон Чонгука. Скажите мне, сколько стоит штраф, и я его заплачу. Чонгук застыл, наблюдая за хмурым и сердитым светловолосым мужчиной. — Господин, мы должны связаться с начальником и… — Мне плевать. Назовите мне цену. У вас нет абсолютно никаких доказательств того, что мой клиент был пойман за гомосексуальными действиями. Это абсолютная чушь. На что вы хотите, чтобы я положился? На ваше слово? Этого недостаточно. Так что либо позвольте мне заплатить штраф, либо мне придется обратиться в суд за несправедливое обвинение моего клиента. Никто из нас этого не хочет, не так ли? — спросил Тэхён, подняв бровь. Полицейские выглядели немного испуганными. Хосок прочистил горло, назвал цену, которую Тэхён заплатил из своего бумажника, и затем взял ключ, отпирая камеру, чтобы выпустить Чонгука. — Кстати, есть улика. Я видел его в том проходе возле печально известного гей-клуба. Он стоял на коленях перед другим мужчиной. Они явно не просто разговаривали, — выплюнул Хосок. Тэхён посмотрел на него, подойдя ближе. — И ты, Чон Хосок, тоже? — спросил он и под чужой взгляд прочертил своими глазами путь от ширинки и обратно. — Ты же тоже с ним не просто лясы точишь. — Ч-что? — настороженно выдохнул Хосок. Тэхён продолжал внимательно смотреть на него. — Я знаю больше, чем ты думаешь. Я в курсе того, что происходит. Если кто-нибудь из вас попытается его тронуть, — сказал мужчина, жестом указывая на Чонгука, — я знаю множество способов засадить вас в тюрьму, господин Чон. И я уверен, что вы этого не оцените. — Забирай его и проваливайте, — пробормотал Хосок, выталкивая Чонгука из камеры. Тэхён положил руку на спину парня и вывел его, не обращая внимания на злобный взгляд Хосока. — Тэ… как… как ты… — Юнги позвонил мне сегодня рано утром и рассказал, что случилось, — Тэхён скрежетнул зубами и, как только они вышли из полицейского участка на яркий дневной свет, отпустил Чонгука. — О чем ты только думал? — Я… — Чонгук посмотрел на него. — Я… я не думал. — Очевидно, блять. Стоять на коленях перед другим мужчиной? В проходе на улице? Ты в своем уме, Чонгук? — рявкнул Тэхён. — Ты просто ревнуешь, — сказал парень тоненьким голоском. — Ревную? — спросил Тэхён, приподняв бровь. Чонгук замолчал, оглядывая пустую парковку, на которой больше никого не было, кроме них и машины Тэхёна, стоявшей в стороне. Мужчина подошел к нему ближе. — Я только что спас твою гребаную жизнь, — низко прорычал Тэхён. — Тебя могли посадить в тюрьму на месяцы, а то и на годы, потому что ты ни хрена не понимаешь, что жизнь — это не волшебная сказочная страна, где ты можешь делать все, что хочешь, и жить, как хочешь. Ты думаешь, Чонгук, остальные из нас не ломают голову, пытаясь со всем разобраться? — Чонгук застыл на месте. — Ты думаешь… ты думаешь, остальные из нас не хотят снять с себя все обязанности, ходить поздно ночью в бары и трахать мужиков посреди улиц? А? — спросил Тэхён, подойдя к нему ближе. Чонгук отвернулся. — Никто из нас не счастлив. Никто из нас не доволен жизнью, которую мы ведем. Я хочу… — начал Тэхён, а потом схватил Чонгука за рубашку. — Я хочу прижать тебя к стене и поцеловать со всей силы прямо сейчас, ты это понимаешь? — Тэхён кричал, но голос его звучал слабо. — Но я не могу, Чонгук. Не могу! Я ничего не могу сделать, потому что… потому что… мы просто не можем! Почему ты, блять, не можешь этого понять?! По лицу Чонгука потекли слезы, и он покачал головой и оттолкнул мужчину от себя. — Я не хочу… — Перестань пытаться быть счастливым, Чонгук, — сказал Тэхён, на его шее вздулись вены. — Это невозможно. Ни в этом мире, ни в каком-либо другом. Мы не созданы для счастья, разве ты не понимаешь? Такие люди, как ты и я, не созданы для счастья. Нам суждено горевать и жениться на женщинах, которых мы никогда не будем любить. Не мы решаем, кого нам любить, а мир. — Но он не должен, — Чонгук плакал. — Я не хочу этого. — Если бы я мог изменить весь мир ради тебя… чтобы ты мог любить того, кого хочешь, я бы сделал это, — тихо признался Тэхён, подходя к нему ближе. Чонгук следил за ним, всхлипывая. — Если бы я мог жить в мире, где двое мужчин могут открыто любить друг друга, я бы жил там. — Ты не можешь, — Чонгук опустил свои глаза, позволяя слезам хлынуть вниз, его голос сорвался на рыдания. Он чувствовал себя ребенком. — Ты не можешь. — Я понимаю это. Почему… почему ты этого не понимаешь? — спросил Тэхён, окольцевав его талию. — Почему ты до сих пор не сдался? — Чонгук посмотрел на мужчину, в глазах которого стояли слезы. — Я сдался, Чонгук. Сдался, потому что не смог. Я не мог быть тем, кем хотел быть, я должен был быть тем, кем все хотят меня видеть. Я не мог быть человеком, который бросает все ради любви. Я не мог… Чонгук притянул его ближе, обхватывая руками его шею и плача у него на груди. Собственные слезы Тэхена падали на чужие волосы. Они молча обнимались, не говоря ни слова, просто плача. Через некоторое время Чонгук сел в машину Тэхёна, и тот отвез его домой. — Береги себя, — сказал Тэхён, когда они доехали. Чонгук на это просто промолчал и сухо попрощался, выходя из машины. Не оглядываясь назад, он пошел к своему дому. Открыв дверь, он остановился. Это должно было произойти именно сегодня. — Чонгук! — вскликнула Рози, увидев его. Она была в белом платье, ее волосы были аккуратно уложены, а на губах играла улыбка. — Где ты был? Я вернулась вчера вечером. — Привет, — сказал Чонгук, входя в дом. Улыбка Рози померкла. — Ты… ты выглядишь бледным. Ты в порядке? — А ты? Тебя не было целый месяц. — Я в порядке. Малыши тоже, — сказала Рози, говоря о детях своей сестры. Чонгук хмыкнул. — Ты в порядке? — спросила она еще раз, схватив мужа за руки. — Где ты был? — Я был… Я был с другом, — сказал Чонгук, глядя в сторону. — С каким другом? — он не ответил. — Чонгук? Что… что случилось? Рози увидела, как на глаза мужа навернулись слезы, и она крепче сжала его руки. Слова Тэхёна звучали набатом у него в голове. Не мы решаем, кого нам любить, а мир. Мир решает. Чонгук посмотрел на нее. Мир решает. — Я гей, — выдохнул Чонгук, выбираясь из рук Рози. Повисла тишина. Рози моргнула глазами. — Ч-что? — Я гей, — повторил Чонгук, глядя на нее и отступая назад. — Я — гомосексуалист. — Что? — повторила в свою очередь Рози, уставившись на него с серьезным лицом. — Мне нравятся мужчины, — прошептал Чонгук. Рози продолжала смотреть на него без всякого выражения. Чонгук сглотнул. — Мне нравятся мужчины, Рози. Некоторое время она стояла неподвижно, и парень почувствовал… страх? Рози не изменилась в лице, только изменилось ее дыхание. Она моргнула глазами. — Что? — глупо повторила Рози, выражение ее лица дрогнуло. — Рози, — начал Чонгук. — Мне так жаль. Ты не заслуживаешь такого мужа, как я. Ты заслуживаешь того, кто будет любить тебя и заботиться о тебе. Я… я совсем не тот, кто тебе нужен. Мне не нравятся женщины. — Что значит, тебе не нравятся женщины? — осторожно спросила Рози. — Как тебе могут не нравиться женщины? — Я просто… не чувствую к ним влечения, — сказал Чонгук, отводя взгляд. — Я… я никогда не чувствовал этого, а только заставлял себя верить в это. Но… но со временем… я не мог игнорировать эту часть меня, Рози. Ту часть меня, которая… которая чувствует большее влечение к мужчинам. Рози сделала шаг в сторону от него. — Это был Тэхён, да? — спросила она, глядя на него большими глазами. — Рози… — Он… — начала она, а потом отвела взгляд. — Это был он. Да? — Да, — плечи Чонгука опустились. — Я… влюблен в него. Брови Рози поднялись вверх. Она очень медленно, очень аккуратно повернулась, чтобы посмотреть на него. — Ты что? — Мы… мы были вместе несколько месяцев. Он даже возил меня во Францию. Я влюбился в него, — ответа не последовало, и наступила слишком долгая тишина, режущая, которая заставила Чонгука затаить дыхание. — О боже, Рози, скажи что-нибудь, — умолял Чонгук. — Тебе… тебе нравятся мужчины, — кивнув, сказала Рози, глядя в сторону остекленевшими глазами. — И ты влюблен в Тэхёна. Тебе… тебе нравятся мужчины, и ты любишь Тэхёна. Ты не любишь меня. — Нет, — сдавленно пискнул Чонгук. — Ясно. Конечно. Да, — Рози кивнула и медленно посмотрела на мужа, который не имел ни малейшего представления о том, что творилось у нее в голове в этот момент. — Конечно. Конечно, Чонгук. В этом есть смысл. — Да? — с небольшой надеждой спросил парень. Рози подошла к нему. — Чонгук, — осторожно начала она. — Я знала, что что-то не так. Я должна была догадаться, — девушка говорила шепотом. — Это нормально, все в порядке. Глаза Чонгука расширились. Он был в полном замешательстве. — Правда? — спросил он, и она схватила его за руки. Парень посмотрел на ее руки, а потом снова на нее. Рози улыбалась. — Все в порядке. Это не твоя вина, — прошептала она. — Ты чувствуешь, что влюбился, не так ли? — Да, но… — начал Чонгук, но Рози не дала ему закончить, крепко сжав его руки. — Все в порядке, Чонгук, — сказала она так ласково, так нежно. — Я рада, что ты мне рассказал. Не волнуйся. — Ого, — Чонгук слегка улыбнулся. — Я не думал… не думал, что ты так отреагируешь. Наверное, я думал, что ты расстроишься или… — Все в порядке. Не волнуйся, — повторила Рози и притянула его к себе, чтобы обнять. Чонгук замер на секунду, но потом обнял ее в ответ и улыбнулся. Правда, счастье длилось не долго. — Я сделаю все, что нужно, Чонгук, — сказала Рози. — Я помогу тебе. Я знаю, что это такое, я изучала это, — шепотом продолжала она. — Я отвезу тебя в больницу. Мы тебя вылечим. Не волнуйся. Не волнуйся. Все тело Чонгука отреагировало раньше, чем его разум осознал, что происходит. Он оттолкнул Рози. — Что? — Все в порядке, — повторила девушка. — Я знаю, что ты сейчас испытываешь огромные эмоции, но это обычное дело. Не волнуйся. Ты просто болен, Чонгук. Ты просто болен. — Болен? — спросил Чонгук и тут же почувствовал головокружение, когда понял, что происходит. — О боже. Рози, нет, нет, нет… это не… это не болезнь… — Чонгук, — Рози схватила его за руки и усадила на диван. — Все в порядке. Тебе просто нужно немного лекарств и какой-то терапии. Тебе нужен врач. Тэхён… Тэхён — плохой человек, понимаешь? То, что он сделал с тобой, было неправильным. Мне так жаль, Чонгук. Мне очень жаль. Тэхён — отвратительный человек, запутал тебе голову, у тебя просто больные мысли… — Я не болен! — крикнул парень, оттолкнув от себя жену, когда она попыталась обнять его еще раз. Чонгук вскочил с дивана. — Ты не понимаешь, Рози! Я в порядке, я в полном порядке. Я не болен. Это нормально. Выслушай меня! Это нормально, когда мужчины любят мужчин, а женщины — женщин. Я просто… я больше не люблю те… — Ты не можешь любить мужчин. — Могу, Рози, я знаю, что это звучит абсурдно, но… Рози ударила его по лицу. Чонгук вздрогнул и попятился назад, глядя на нее расширенными глазами. — Ты не понимаешь, Чонгук. Если я не помогу тебе, ты будешь гореть в аду. Ты будешь гореть в аду, Чонгук. Я помогаю тебе… — Черт возьми, Рози, что с тобой? — спросил Чонгук, расширив глаза от страха, когда она схватила его за запястья. — Я знаю, что они делают в больнице, — быстро сказала она и ласково улыбнулась. — Они помещают пациентов в комнату и… и бьют их током, Чонгук. Это помогает. Я слышала об этом. Тебе это поможет, Чонгук… — Рози! Я в порядке! Я абсолютно в порядке! Ты себя слышишь вообще? — закричал Чонгук, оттолкнул ее и бросился к двери, быстро надевая ботинки. — Т-ты сошла с ума. Ты… ты ведешь себя как помешанная! — Я пытаюсь помочь тебе, Чонгук! — крикнула Рози, и парень посмотрел на нее. — Ты же мужчина, ради всего святого! Ты не должен чувствовать влечение к мужчинам! Это неправильно, неправильно, слышишь меня? — Это не так, — Чонгук покачал головой. — Это не неправильно. — Ты… — Рози глубоко вздохнула. — Ты чертовски отвратителен, — и выдохнула. Чонгук замер. Она никогда раньше не ругалась. — Ты охренеть какой отвратительный. Мужчины… Любить мужчин. Ты мог бы лучше убить себя, это было бы менее аморально, чем быть с мужчиной. Слова Чонгука застряли у него в горле, а глаза расширились. — Р-Рози, — ошарашено слетело с его губ. Он открыл дверь и вышел из дома. Он понятия не имел, куда идти. Бар был местом, которого он боялся, так как не хотел видеть Юнги после произошедшего. К Чимину он пойти не мог, слишком многое пришлось бы ему объяснять. Чонгуку нужно было куда-то идти, пока Рози окончательно не слетела с катушек и не натворила чего-нибудь похуже. Тэхён. Он мог пойти только к Тэхёну.