Последний раз по-настоящему счастливой Моргана была в детстве, а теперь это яркое и воздушное чувство посетило её вновь. Впервые за пять лет она сменила цвет своей одежды, она нашла темно-зеленое бархатное платье, покопавшись в гардеробе одной из бывших придворных Саррума, вдовы его сына.
Она кружилась по комнате, наслаждаясь закатными лучами весеннего солнца и своей первой крупной победой.
— Госпожа, Вас просят спуститься, — сказала Айра, когда вошла в покои ведьмы.
— Что-то произошло? — спокойно сказала Моргана, остановившись посреди комнаты.
— Лорд Мордред здесь, госпожа.
Ведьма улыбнулась, услышав его имя, и стремительно вышла из покоев. Радость её переполняла, хоть она и была подвержена резким перепадам настроения и истерикам, сейчас всё было хорошо. И Моргана знала и чувствовала кому она была обязана, чьим идеям, словам и чьей поддержке. Она спешила по витиеватой лестнице прямо к крыльцу замка, чтобы поскорее увидеть его. Когда ведьма, наконец, вышла на крыльцо, её сердце бешено забилось в ожидании, непонятная и непривычная ей волна беспокойства и слишком яркого желания этой встречи прошлись дрожью сквозь всё её тело.
Увидев его со спины, о чём-то беседующего с Альфредом, она неестественно выдохнула, пытаясь скинуть странное переживание, и стала ждать, когда Мордред обернётся. Командир саксов что-то разъяснял ему, указывая рукой то на крепостные стены, то на ворота, и украдкой бросал взгляд на Верховную жрицу.
— Леди Моргана наблюдает за нами, не оборачивайтесь пока что, — осторожно сказал командир саксов.
— Я чувствую, — ровным голосом ответил Мордред. — Так каковы шансы взять Аматы? Насколько мне известно всё же не вышло выманить сыновей Саррума.
— Замок надежно защищён, там хорошие укрепления, — пояснял сакс. — Нужен грамотный план, и, я думаю, нужна магия.
— Моргана с этим справится.
— Нам нужны Вы, — твёрдо сказал Альфред. — Я надеюсь, что Вы понимаете горячность и чрезмерную эмоциональность Морганы, свойственную всем женщинам. Она не умеет командовать армией.
— Мятежное заявление, — нахмурился друид.
— Да, милорд, — согласился сакс. — Потому что Вы смогли разработать хороший план и завоевать Горн её руками. Она действовала, следуя Вашим идеям и указаниям, и я отчетливо увидел, что Вы имеете над ней власть.
— Да, это так. Ей необходима моя поддержка.
— А моему народу необходим умный правитель, который в состоянии контролировать жажду мести. Я с самого начала знал, что леди Моргану гложет лишь отомщение брату и больше ничего иного. Она холодна и жестока, и собирается использовать моих воинов, чтобы утешить себя.
— Вы сами выбрали её своей госпожой, — строго ответил Мордред.
— Её образ даёт нам защиту, но отдавать свой народ на растерзание я не собираюсь.
— Это предательство.
— Нет, Мордред, не предательство, — уверенно говорил Альфред. — Я служу своему народу и ищу пути, чтобы дать им благополучие. У меня не было иного варианта, чтобы остаться на этом острове, кроме служения леди Моргане. Но только благодаря Вам саксам удалось захватить Горн, где мы можем, наконец, найти достойное пристанище. И если нам удастся завоевать Аматы, согласно Вашему плану, то у нас будет королевство. Это Ваши заслуги, а не леди Морганы.
— Я не буду отрицать свой вклад в победу над Горном, — вздохнул друид, прекрасно понимая намёки Альфреда. — Но прошу Вас говорить прямо.
— Вам следует занять её место, — так же уверенно продолжал свою мысль Альфред. — Саксы охотнее поддержат мужчину, тем более Вы обладаете такой же силой, как и леди Моргана. Женитесь на ней. Она и дальше будет королевой, но управление ей не под силу. Мы год провели в Ишмире, тогда как с её возможностями можно было давным давно убить Саррума и захватить эти крепости… или даже проще: убить Аннис, у которой нет наследников, и занять её земли.
— Вы умный человек, Альфред, и должны понимать, что нас с Морганой связывает долг, и этим долгом как раз таки и является месть Артуру.
— Месть не всегда совершается через смерть, разве Вы так не считаете? Леди Моргана не имеет практически ничего, кроме Вас и моего народа, который хочет не войны, а пахать и сеять поля.
— Чтобы победить Артура нужно создать сильное государство, это действительно так, — заключил друид. — Я жажду его смерти не меньше, чем леди Моргана.
— А власть, милорд Мордред? Если Вы поможете саксам освоиться здесь и не поведёте их на погибель…
— Никто сейчас не говорит о войне с Камелотом, — решительно воспротивился он. — Это будет существенно позже и не губительно для саксонцев. Это будет ещё одна земля для пашни, разве не этого Вы желаете?
— Вы можете вселить эту мысль Моргане.
— Я ничего не скажу ей о Ваших идеях, Альфред, — спокойно сказал Мордред.
— А я могу лишь предупредить Вас, что буду служить ей, пока она не решит уничтожить мой народ в своих мстительных играх.
— Я Вас услышал, — вежливо улыбнулся Мордред.
Довольствуясь ответом, Альфред слегка поклонился и невзначай указал на наблюдательницу их разговора, и друид обернулся, встретившись с Морганой довольно радостными взглядами.
Она в миг встрепенулась, сошла с крыльца на брусчатку, чтобы пойти к нему навстречу.
— Всё получилось, — искренне улыбнулся Мордред, поднимая глаза на замок. — Это замечательно.
— Да, — мягко произнесла она, улыбнувшись в ответ. — Как в Камелоте?
— Паника, недовольство, страх. Теперь ты убийца и захватчица.
— Забавно.
— Я рад, что ты смогла захватить Горн.
— Мы смогли, Мордред, — ведьма с нежностью на него посмотрела, совершенно не скрывая свою излишнюю доброжелательность.
Он несколько смутился её слов, хоть они и были чистейшей правдой. Друид ощущал остаточную горечь после разговора с Альфредом, но глядя на Моргану не хотел вновь придаваться столь тяжелым раздумьям.
— Ты просила меня научить тебя латыни. Я привез пару книг.
— Спасибо, — спокойно проговорила она и взяла его за руку. — Только сначала я тебе кое-что покажу.
Он крепко сжал ее руку и послушно последовал за ней. Они зашли в замок и медленно шли вдоль коридоров с римскими статуями. Горн, оказывается, раньше был одной из римских крепостей. Мордред сразу начал подозревать об этом, увидев замок воочию, отчего его интерес к прогулке по нему возрастал. Они прошли ещё сквозь пару поворотов и спустились в полуподвальное помещение, освещенное факелами. Все стены были в полу разрушенных римских фресках-мозаиках. Там были изображены античные Боги и Богини, герои Энеиды…
— Это так красиво, — восторженно сказала ведьма, — ты знаешь истории этих людей?
— Это Боги, Моргана. Римские боги, — с восхищением ответил Мордред. — Вот, здесь, — он подошел ближе к стене и аккуратно провел рукой вдоль фрески, — Бог плодородия Сатурн пожирает своего сына.
— Зачем он это делает?
— Ему было предсказано, что один из его детей лишит его власти.
— Печально, что пророчества могут так влиять на человека. Иногда мне кажется, что пытаясь избежать судьбы, мы наоборот как раз таки возвращаемся к ней, исполняя все пророчества.
— Да, к сожалению.
— Здесь есть еще кое-что, — с азартом проговорила она, указывая вперед. — За той дверью. Только сними плащ и грязную обувь.
Мордред отворил тяжёлую деревянную дверь, и они вошли в бывшую римскую купальню. Прежние властители замка любили это место, отчего оно было ухоженным и чистым.
— Невероятно, — с трепетом проговорил друид, оглядывая помещение.
Он прошёлся вдоль бассейна, чувствуя тёплую воду на босых ногах. Сделав полный круг, он наклонился, чтобы дотронуться до воды рукой. Он сидел к Моргане спиной, несколько раз оборачиваясь, с благодарностью и некой долей поклонения глядя на нее. Моргана наблюдала за ним, радуясь его восторгу, и почему-то ей вдруг резко захотелось поиграть и пошутить, и она не придумала ничего лучше, чем попытаться столкнуть своего соратника в воду.
Не успела она направить на него полную силу воздушного потока, как Мордред резко обернулся и остановил её магию. Он поднялся с плит и, глядя на нее с легкой усмешкой, попытался взять её за руки, но Моргана лишь засмеялась и сделала пару шагов назад. Друид пошёл за ней, а она решила играть дальше и побежала.
— Догони меня! — игриво крикнула она, с весельем оглядываясь на Мордреда.
Он легко догнал её, потому что ей хотелось быть пойманной, и как только он настиг её, то достаточно резко взял на руки, и несмотря на свои ожидания, не получил сопротивления. Она опешила от его поступка, но ее телу было невообразимо приятно от его своеобразной дерзости.
— Что ты делаешь? — спросила она, успокаивая сбитое дыхание.
— Ты хотела столкнуть меня в воду, — с демонстративной искусственной обидой произнес друид.
— Неправда, — она широко улыбнулась, крепко вцепившись в его плечи. — Ты собираешься сейчас сделать то же самое…
— Неправда, — наигранно проговорил он, делая шаг к бассейну.
— Если ты это сделаешь, я тебе отомщу, — игриво произнесла она.
— И какой же будет твоя месть? Тоже столкнешь меня в воду?
— Я ещё не придумала.
— Тогда мне совершенно нечего бояться, — он усмехнулся и сделал ещё один шаг к бассейну.
— Стой, стой, — она ещё крепче вцепилась в его плечи, сжимая ткань его дублета. — Всё же не надо, Мордред, пожалуйста.
— Отпустить тебя?
— Да.
— В воду? — он сделал ещё шаг, самый последний, и стоял теперь у самого края плитки, удерживая Моргану над бассейном.
— Нет, нет, нет, — она постучала рукой по его плечу. — Не надо в воду.
Он сделал несколько шагов назад, глядя прямо в её нетерпеливые и волнительные зелёные глаза. Он чувствовал её тепло, живость её тела, и ему так хотелось не отпускать её, наоборот, обнять ещё крепче, расцеловать всё её лицо, ему казалось, что эта обстановка, и ее беззаботная весёлость располагали к романтике, но он не мог прикоснуться к ней больше, чем уже было дозволено. Он держал её на руках и считал это уже максимальной оказанной нежностью. Моргана смотрела на него в ответ, словно ждала чего-то большего, в глубине сердца она чувствовала необычайное умиротворение и совсем не хотела, чтобы он отпускал её.
— Скажи мне что-нибудь на латыни, — тихо и с придыханием сказала она, не отрывая взгляда.
—Tu es mulier mirabilis. Y les admiro, {лат. Ты замечательная женщина, и я тобой восхищаюсь} — волнительно проговорил он, и всё же пытаясь вернуть себе сдержанность, он острожно поставил Моргану на ноги.
— Что это значит? — она неспешно сняла руки с его плеч.
— Прикоснись к воде, она невероятная тёплая, — он отвёл взгляд от нее и сел на плитку, вновь касаясь рукой глади бассейна.
— Серьёзно? — она засмеялась и села рядом с ним, также окуная руку в тёплую воду.
— А что ты хочешь услышать?
— Какое-нибудь хорошее пожелание. Мы скоро отправимся осаждать Аматы. Как и должно быть по плану.
— Ты переживаешь?
— Немного, — она вздохнула и задумчиво посмотрела вдаль бассейна, — я рада, что ты рядом со мной.
Почему-то она почувствовала комок в горле, произнося эту фразу, какой-то непонятный зажим, словно стеснение. Она начала умывать лицо, чтобы избавиться от этого ощущения. Мордред вернул на неё взгляд, полный признательности и обожания, поклонения и страсти, и тут же вновь отвёл его, испугавшись встретиться с ней глазами, испугавшись её возможной реакции.
— Артур переживает, что ты убьёшь меня.
— А ты не переживаешь? — она рассмеялась, поворачиваясь к нему.
— А нужно ли?
— Нет, — она продолжала улыбаться. — Ты стал его другом?
— Да, — он кивнул ей, внимательно наблюдая за её улыбкой.
— Это прекрасно. Ещё один шаг к победе над Камелотом.
— Будущее саксонское королевство должно быть сильным, — проговорил он, отгоняя любовные грёзы и возвращаясь к предостережению Альфреда. — Это необходимо, иначе мы не сможем достойно противостоять Артуру.
— Я понимаю, — с грустью вздохнула Моргана, осознавая, что планы ее мести медленно откладывались. — Но мне необходима его смерть. Так же как и тебе, разве нет?
— Да. Но сейчас наша цель укрепить твоё положение на острове, чтобы не было неудач, постигших тебя в прошлом.
— Не будет. Этого больше не будет, — уверенно сказала она.
— Vinces omnes inimicos tuos, domina. {лат. Вы одолеете всех своих врагов, госпожа.}
— Что это значит? Это хорошее пожелание?
— Да. Перевести?
— Не нужно, — она повернулась к нему. — Напиши мне его на бумаге и пойдём сейчас, пока у тебя есть время, учить латынь. Как только я что-то выучу, я постараюсь сама перевести…
***
Альбион настигали большие перемены. Они витали в теплом весеннем воздухе, разгоняя зимние тучи и усиливая напряжение от грядущего. Неизвестность могла испугать каждого, но не королеву Камелота, которая была готова к любым возможным происшествиям. Она снова посетила приют в бедном квартале, чтобы успокоить беспокойство среди самых незащищённых подданных, и после изнуряющей речи медленно возвращалась обратно в замок, в сопровождении сэра Гвейна.
— Миледи, — почтительно сказал Гвейн, — признаться честно, я восхищён Вашей смелостью и состраданием.
— Спасибо, — она улыбнулась и кивнула ему.
Когда-то они были обычными друзьями, но теперь с ней практически никто не смел говорить без титулов и формальностей. Только Мерлин всё ещё оставался её другом, а не только подданным.
Гвейн уважал Гвиневру, и с интересом наблюдал за ней, её открытыми переживаниями и страхами, которые женщины её положения обычно скрывали или попросту не испытывали, отдаваясь увеселительным досугам.
— Тебе не страшно за свою жизнь? Теперь, когда Моргана захватывает крепости, она может вернуться и отомстить, — обратилась Гвиневра к рыцарю, когда они прошли сквозь шум рыночных палат.
— Страх — это удел труса, миледи, — спокойно ответил Гвейн.
— Почему ты не боишься её? — не имея никакого повода, кроме обыкновенного интереса, допытывалась королева. — Признаться честно, даже Артур испытывает страх.
— Из-за страха мы начинаем переоценивать врага. Ведь если бояться магии, то победить ее сложнее, — не своими словами говорил Гвейн.
— Я говорю не про магию, — несколько напряжённо сказала Гвиневра и остановилась.
— А про что? — он тоже остановился.
— Моргана — это ведь не только магия, она человек… Знаешь, она не всегда была такой жестокой, — Гвиневра начала откровенничать. — Когда-то мы были подругами и я любила её.
— Но она предала Вас, — вздохнул он, с некоторым напряжением глядя на королеву Камелота.
— Несколько лет назад, когда она пыталась захватить власть вместе с Агравейном, она призналась мне, что как только она начала понимать, что у нее есть магический дар, то ее пытались убить, — с сожалением проговорила Гвиневра. — Правда ли это? Я ничего не знала, как и не знала о том, что её пленил Саррум.
— Вы говорили об этом с кем-нибудь ещё?
— Нет, — она тяжело вздохнула.
— А чтобы изменили Ваши знания, миледи? Моргана без какого-либо раскаяния убивает невинных людей.
— Прости, Гвейн, наверное, не стоит говорить об этом, — она осеклась. — Теперь Моргана злая и жестокая королева…
— Я бы искренне хотел Вас поддержать, миледи, — с уважением сказал Гвейн.
— Я бы хотела всё исправить… Если бы мой муж не был так категоричен, не было бы ненависти к магии, то и Моргана бы не стала такой жестокой. Она могла быть… другой, — тихо проговорила Гвиневра.
— К сожалению, миледи, никто не имеет власти поворачивать время вспять, — вздохнул Гвейн, удивляясь словам королевы.
— Да, — она покачала головой и грустно улыбнулась. — Спасибо, что ты выслушал меня…
Гвиневра пыталась поговорить с Артуром о сестре множество раз, искренне пыталась понять, что же произошло тогда, пять лет назад, на самом деле. И если же Артур когда-то желал примириться с сестрой, то после убийства отца и попытки захватить Камелот, он не оставлял себе никаких надежд на ее исправление, хоть и грезил о разных способах, даже нашёл охотника на колдунов, который мог лишать магов своего дара. Королева внимала мужу, но сама страдала от разрешимых противоречий внутри себя, её сердце источало доброту, и она простила Моргану, испытывая к ней жалость и снисхождение, считая её жертвой жестоких обстоятельств, и сколько бы Артур или нынешняя действительность не являли ей иного, она не хотела верить.
Возвратившись в свои покои, Гвиневра легла на мягкую постель, вспоминая разговор с Гвейном, и мысленно отругала себя за излишнее откровение. Вечером Артур собирался устроить пир, несмотря на тяжёлые политические дела. Следовательно королеве нужно было подготовиться, но ее служанки сейчас не было рядом, поэтому она решила переодеться самостоятельно. Ей было спокойнее делать привычные бытовые вещи в одиночестве, не нуждаясь в помощи слуг, иначе она до сих пор чувствовала себя неловко и нелепо.
Она медленно сняла роскошное платье из синей атласной ткани и, увидев кровь на нижней юбке, расплакалась. Гвиневра снова была пуста.
***
Моргане было сложно учить латынь, пытаясь понять их письменности и странное произношение, словно более прямое и яркое, чем её родной валлийский язык. Она с удовольствием слушала и пыталась повторять, что-то быстро запоминала, но никак не могла понять общую систему этого языка. В течение последующих дней она периодически открывала «Записки о галльской войне» Цезаря, пытаясь научиться хоть немного читать, но особых успехов у нее не было.
Она никогда не задумывалась о прошлом, никогда не думала о других народа или истории. В детстве ее этому не учили, магическое обучение тем более не предполагало чего-то большего, чем максимум теологические рассуждения. Моргана смотрела на эти строки, написанные пока что непонятным для нее языком, и осознавала сколько же там на самом деле знаний.
Теперь она стояла перед своим саксонским войском и представляла себя великой полководицей, учёной женщиной, а не только магической жрицей. Моргана понемногу начинала мыслить иначе.
— Осада может быть тяжёлой, — обратился к ней Альфред, пытаясь проанализировать военную ситуацию. — Мы думали, что захватом Горна удастся выманить их на бой в поле.
— Не будет, — спокойно ответила Моргана, выходя из своих мыслей. — Два ублюдка думают, что они укрылись в крепости, но это совершенно не так.
— И что вы предлагаете ещё, миледи?
— Я сама войду в крепость и открою вам ворота, — она улыбнулась, глядя на задумчивого Альфреда. — Я Верховная жрица, не стоит сомневаться в моей силе.
Ведьма была как никогда уверена в себе и своем могуществе, она чувствовала себя на своём месте и ощущала то, что, наконец, она вырвалась из пучины несчастий, и что теперь страданий у неё будет гораздо меньше.
Туман осел на замок Аматы. Моргана незримо для дозорных замка подошла к крепостным стенам и с лёгкостью отворила ворота для своих воинов. Всё оказалось гораздо проще, чем она себе представляла.
