Сын барона Араруны

В полдень по приглашению барона в поместье Араруна прибыли сеньор Каутинио и его сын Жозе. Хозяин радушно принял их и сразу приступил к делу. − Сеньор Каутинио, я хочу предложить вашему сыну руку моей дочери. Молодой человек изумлённо вскинул голову, не веря своим ушам. − Вы не шутите, сеньор барон? – охрипшим от волнения голосом спросил сеньор Каутинио. − Ни в коей мере, − спокойно ответил тот. Тем временем в гостиную вошла Сеньорита. − Вот твой жених, дочка, − барон показал на побледневшего Жозе. − Жених? – воскликнула поражённая девушка, с ужасом уставившись на отца. − Именно. − Но я вовсе не хочу замуж, − пролепетала Сеньорита. Она заметила, что Жозе поражён и расстроен ничуть не меньше неё. − Тебя никто не спрашивает, − отрезал барон. – Через несколько дней мы объявим о вашей помолвке и назначим день венчания. И тут Сеньорите пришла в голову спасительная мысль. − Хорошо, отец, я не стану спорить. Ваше слово для меня – закон. Только прошу вас: перед тем, как будет объявлено о нашей помолвке, дайте нам с Жозе несколько дней, чтобы мы получше узнали друг друга. Ведь мы редко встречались и очень мало знакомы. − Думаю, на это можно согласиться, – благосклонно сказал сеньор Каутинио. − Хорошо, − согласился и барон. – Но только несколько дней! *** − Послушайте, Жозе, − сказала Сеньорита молодому человеку, когда они остались наедине, − вы знаете в городе Джимаса, который работает в типографии сеньора Аугусто? − Конечно. После знаменитого бала в честь Анны Тейшейры о нём знает уже весь город. − Прекрасно, Жозе. Тогда мы сделаем вот что: вы любите Аделаиду… да-да, не отрицайте!.. а я люблю Джимаса. Приходите ко мне каждый день и приводите его с собой, договорились? А я буду брать на прогулки Аделаиду. Вы поняли, что я имею в виду? − Да, − сказал Жозе. – Завтра я захвачу с собой Джимаса. *** − Очень странно, − бормотал барон, расхаживая по кабинету. – Что-то она слишком легко согласилась на этот навязанный ей брак. Уж я-то знаю свою дочь. Наверняка у неё что-то на уме. Задумала обмануть меня. Ну уж нет, я не позволю водить себя за нос! Барон распахнул дверь в коридор и рявкнул: − Бастиан! Юноша тут же примчался на зов хозяина. − Только что Сеньорита и Жозе, наш гость, ушли гулять в сад. Проследи за ними. Когда вернёшься, всё мне расскажешь. И не вздумай меня обмануть – шкуру спущу! Бастиан кивнул и быстро исчез за дверью. *** Счастливый Жозе подхватил Аделаиду под руку, и они ушли вдвоём, оставив Сеньориту наедине с Джимасом. − Я так счастлива, Рафаэл! Счастлива, что обрела тебя вновь, − проговорила девушка. – Я до сих пор люблю тебя… люблю… Она попыталась поцеловать его, но юноша уклонился. − Ты помнишь мою клятву? – спросил он, испытующе глядя ей в глаза. − Но ведь ты был тогда ребёнком, Рафаэл! Ребёнком, которому пришлось пережить смерть дорогого человека. Я думала, что твоя клятва… − Моя клятва осталась со мной, − твёрдо сказал Джимас. − Ты помнишь, что ты сказал тогда, прощаясь со мной на крыльце? − Да. Я сказал: «Сеньорита, я вернусь, чтобы убить твоего отца!» − И ты не забыл этих слов? − Нет. Я не могу забыть их. Не могу, и не должен. Пойми меня! Джимас внимательно посмотрел на девушку. − Я понимаю… Да, понимаю. И люблю тебя, не смотря ни на что. А ты… меня любишь? − Ты уже не та маленькая девочка, что плакала у столба, когда умер папа Жозе, − Джимас печально вздохнул. – И я уже не тот влюблённый в тебя мальчик. − Всё равно, − прошептала Сеньорита. – Поцелуй меня… И она закрыла глаза, поднимая лицо. − Нет! – отшатнулся он. – Я не могу! − Но почему? Джимас хотел что-то сказать, но, словно испугавшись готовых вырваться слов, повернулся и быстро пошёл прочь. Девушка растерялась. Она осталась стоять на месте, сжав руки и опустив голову. − Рафаэл… − вырвалось у неё как вздох. *** − О Господи! Что же я скажу барону?! – в смятении прошептал Бастиан, увидев Сеньориту, разговаривающую вовсе не с Жозе, а с Джимасом. Когда молодой человек ушёл, Бастиан незаметно последовал за ним. Он догнал Джимаса у ручья. − Эй, сеньор! Постойте! Джимас обернулся. − Я всё видел, − на одном дыхании выпалил Бастиан. – Хозяин велел мне следить за вами. И теперь мне придётся всё ему рассказать. − И ты это сделаешь? – спросил Джимас, оглядывая собеседника с головы до ног. − Но что же мне остаётся? – пожал плечами юноша. − Неужели ты так боишься барона, что трепещешь пред ним, словно курица? – усмехнулся Джимас. Бастиан смешался и, отвернувшись, пошёл было прочь, но Джимас неожиданно окликнул его: − Погоди! Вернись! Молодой негр остановился. − Ты можешь провести меня в барак? – спросил Джимас. − Да, сеньор. Но сейчас там только слепой Фулженсио. − Тем лучше. Только постарайся, чтобы нас никто не заметил. Барак был открыт – надсмотрщики не считали нужным запирать слепого негра, всё равно никуда не денется. − Кто здесь? – услышав шаги, спросил Фулженсио. − Брат по крови, − вполголоса произнёс Джимас. – Ты помнишь меня, Фулженсио? Я Рафаэл, сын Марии дас Дорес. − Рафаэл? – заволновался Фулженсио. – Дай мне руку, брат! Джимас положил руку ему на плечо. − Да, я помню тебя, брат. Помню, как ты покидал фазенду вместе со своей матерью. − Я вернулся, чтобы освободить вас, братья, − сказал Джимас. – Недолго вам осталось терпеть. Передай своим братьям, чтобы готовились к побегу. Скоро брат по крови откроет двери вашего барака. А пока мне пора уходить. Но я обязательно вернусь, обещаю. − Спасибо, брат Рафаэл, − Фулженсио крепко сжал руку Джимаса. – Мы будем тебя ждать. Будем ждать брата по крови… Когда с плантации пригнали измученных рабов, Фулженсио рассказал им обо всём. Если бы Джимас только видел, как загорелись глаза у этих уставших, избитых, изнурённых непосильной работой людей от той маленькой искорки надежды, которую он зажёг в их сердцах! *** Утром следующего дня, когда надсмотрщики пришли выгонять негров на работу, Бруно грубо оттолкнул в сторону слепого Фулженсио. − Не путайся под ногами, черномазый! – заорал он и огрел несчастного кнутом. − Не смей, надсмотрщик! – крикнул Жустино, схватив Бруно за руку. − Что? – опешил тот. – Что ты себе позволяешь?! Защищаешь братца? За то, что ты поднял руку на белого, я велю привязать тебя к столбу! − Сначала попробуй поймать меня, − раздувая ноздри, процедил Жустино. − Не надо, брат, не сопротивляйся, − тихо попросил Фулженсио. − Взять его! – приказал Бруно. – Сейчас ты постоишь у столба, а вечером мы устроим твоим братьям праздник. *** Когда начали сгущаться сумерки, во двор выгнали всех рабов из барака. Они окружили столб, к которому был прикован Жустино, таким плотным кольцом, что Бруно и его помощники с трудом протиснулись сквозь него. Большие костры ярко освещали чёрные, лоснящиеся от пота лица негров. Блестящие тёмные глаза ловили каждое движение надсмотрщиков. Наконец к столбу приблизился Бруно с кнутом в руках. Тамтамы смолкли, и все затаили дыхание. − Сейчас я послушаю, как громко ты будешь кричать и умолять о пощаде, черномазый, − злорадно сказал Бруно. − Я воин папы Жозе, надсмотрщик! – гордо ответил Жустино. Бруно поднял кнут… Услышав внизу шум и крики, Сеньорита поспешно выбежала во двор. − О Боже, за что его наказывают? – спросила она у одного из негров. − Он нагрубил надсмотрщику, Сеньорита. Девушка поспешила обратно в дом. − Отец, я прошу вас отменить наказание! – выпалила она, вбегая в кабинет. Барон недовольно поднял глаза от своих бумаг. − В чём дело, дочка? Какое ещё наказание? − Там, во дворе, надсмотрщики бьют Жустино! − Хорошо, пойдём, я разберусь. *** − Тридцать… тридцать один… тридцать два… − считал удары Бруно. Он старался вовсю. По спине Жустино стекали струйки крови, но никто не услышал от него ни малейшего крика. С той минуты, как его начали бить, он словно онемел. − Что здесь происходит? – раздался вдруг рядом голос барона, и вот уже он сам появился в освещённом кострами круге света. − Простите, сеньор, − Бруно опустил кнут и обернулся. – Этот дерзкий раб посмел поднять на меня руку! Неужели он не заслуживает наказания? − Ах, вот в чём дело! Вы правильно поступили, − сказал барон, обращаясь к надсмотрщикам. – Дай ему пятьдесят ударов, Бруно. − Но, отец… вы же обещали! – попробовала было возразить Сеньорита. − Здесь не может быть никаких «но»! – резко ответил барон и добавил: − Больше никогда не вздумай вмешиваться в то, что тебя не касается! Поняла? Когда Сеньорита пришла в себя от поразившей её грубости отца, его уже не было рядом. Праздник подходил к концу, костры догорали. Надсмотрщики отвязали Жустино от столба и поволокли в барак. Потом туда же стали загонять остальных рабов. Сеньорита с минуту постояла, молча наблюдая за происходящим, а затем решительно направилась к дверям барака. − Сеньорита, куда вы? – окликнул её Бруно. − В барак. Я хочу помочь Жустино. − Но я сейчас запру двери, и вы не сможете выйти обратно! − Запирайте. Я всё равно останусь, чтобы перевязать его раны. Бруно пожал плечами. − Ваше дело. Сеньорита переступила порог барака, и за её спиной противно и ужасно громко лязгнула решётка. *** − Сеньор барон, прошу простить меня, но это не моя вина, − нерешительно проговорил Бруно, топчась у двери. − Что ещё случилось? – недовольно спросил барон. − Мне пришлось запереть вашу дочь в бараке вместе с рабами. Она решительно отказалась выходить оттуда. − Ах, вот как, − процедил барон. – Она предпочла ночевать в грязном бараке, среди вонючих рабов! Ну так пусть там и остаётся! − Что ты говоришь, Ферейра! – раздался вдруг испуганный женский голос, и в кабинет вошла донна Кандида. – Это же твоя дочь! − Она мне не дочь, раз ставит меня в такое дурацкое положение, − холодно сказал барон. – Можешь идти, Бруно. Ты свободен. − Но не может же наша дочь ночевать в этом ужасном бараке! – запротестовала донна Кандида. − Почему же? Ведь она сама этого хотела, никто не запирал её там насильно. А теперь я не позволю ей выйти до тех пор, пока она не попросит у меня прощения! *** Когда утром надсмотрщики принесли рабам еду, Сеньорита ещё спала. Она лежала на подстилке из соломы, разметавшись во сне, как ребёнок, которому снится тревожный сон. Надсмотрщик Бруно с сожалением посмотрел на девушку и покачал головой. Сеньорита проснулась только когда всех негров выгнали работать на плантацию. Она села на своей подстилке и протёрла глаза. В бараке не было никого, кроме неё, Фулженсио и Жустино. − Доброе утро, – сказала девушка и встала. – У вас здесь есть хоть немного воды? − Посмотри в кувшине, Сеньорита, − ответил Жустино. − Спасибо. Когда она умылась, Фулженсио протянул ей миску с завтраком. − Поешьте, Сеньорита. Вы не должны оставаться голодной. Девушка взяла миску, понюхала её содержимое и тут же сморщилась. − Спасибо, − проговорила она, вернув миску Фулженсио, – но я не голодна. − Вам не нравится наша еда, Сеньорита, и это понятно. Вы никогда не пробовали такое… − Блюдо, – подсказала девушка, не сдержав улыбки. − Это бобы, − пояснил Фулженсио. – Может быть, это не очень вкусно, зато питательно. − Но я правда не хочу есть, – сказала Сеньорита. Неприятный запах всё ещё преследовал её. *** Тем временем из города приехали Фонтеши. Сам адвокат и его сын Родолфо были, как всегда, радушно приняты бароном в гостиной. − Я хочу поговорить с вашей дочерью, сеньор барон, − сказал Родолфо. – Где она? Я могу её увидеть? − В бараке, − ответил барон. − Что вы сказали? Сеньорита в бараке? − Да. Она ночевала там вместе с рабами и отказывается выходить. − Но почему? − Глупое девчоночье упрямство, − процедил барон. − Если хотите, я приведу её, − предложил Родолфо. – Только дайте мне, пожалуйста, ключ от барака. Барон снял с пояса ключ на цепочке и протянул молодому человеку. − Хорошо, доктор Родолфо, попытайтесь. Может быть, вас она послушает… Увидев Родолфо, Сеньорита отодвинулась к стене барака и крикнула: − Уходи! − Не валяй дурака, вставай, − сказал он. − Нет! Уйди! Я не хочу тебя видеть! Ты продался моему отцу! Предатель! − Успокойся. Давай уйдём отсюда вместе. − Не хочу! Я останусь здесь навсегда, мне здесь хорошо. А ты уходи! Уходи! − Ну уж нет, я тебя здесь не оставлю, − сказал Родолфо и быстро подхватил девушку на руки. − Что ты делаешь? – вскрикнула она. – Отпусти! Поставь меня немедленно, слышишь?! Но Родолфо только перехватил её поудобнее и вынес из барака. − Отпусти меня! Ты с ума сошёл! – изо всех сил отбивалась Сеньорита, но всё было бесполезно. Родолфо внёс её в дом и отпустил только перед дверью гостиной. − Благодарю вас, доктор Родолфо, – сказал барон, усадив дочь в кресло. – Я хочу спросить вас… Вы всё ещё любите мою дочь? − Да, сеньор барон. − Прекрасно. В таком случае, вы немедленно женитесь на ней. − Но отец!!! – воскликнула Сеньорита. − Молчи. Тебя никто не спрашивает. Здесь решаю только я. И я хочу, чтобы ты немедленно вышла замуж за доктора Родолфо. Сеньорита перевела горящий взгляд на молодого адвоката. − А вы… Неужели вы станете венчаться с человеком, который вас ненавидит? Родолфо слегка побледнел. − Сеньор барон, я не хочу злоупотреблять вашим доверием и заставлять девушку выходить замуж за человека, который ей неприятен. − И всё же, доктор Родолфо… − начал барон, но молодой человек перебил его: − Хорошо, сеньор барон, раз вы так настаиваете. Я женюсь на вашей дочери. Но прежде я хочу, чтобы вы узнали правду. Родолфо глубоко вздохнул. Он чувствовал себя словно перед прыжком в ледяную воду. Ведь он прекрасно понимал, что после такого признания потеряет Сеньориту навсегда. − Знайте, сеньор барон, что я обманывал вас всё это время. Я не тот, за кого себя выдавал. У меня другие взгляды, другие убеждения… На секунду Родолфо замолчал, но увидев устремлённые на него со всех сторон взгляды, твёрдым голосом договорил: − Я республиканец и аболиционист, сеньор барон. А теперь – прощайте. Родолфо повернулся спиной к барону и вышел из гостиной. Несколько секунд стояла гробовая тишина. Даже Сеньорита притихла в своём кресле. Потом барон медленно, словно ему было невыносимо трудно повернуть голову, перевёл взгляд на адвоката: − Что это значит, доктор Фонтеш? Что за нелепую чушь нёс здесь ваш сын? − Это значит, что он весь пошёл в отца, − спокойно ответил адвокат и неспеша, с достоинством последовал за Родолфо. Сеньорита вцепилась пальцами в ручки кресла: она наконец-то всё поняла. Но было уже слишком поздно… − Они сбросили маски… Что ж, прекрасно! – сквозь зубы процедил барон. – И это называется старый друг! Хорошо, доктор Фонтеш, теперь мы будем играть в открытую. По крайней мере, теперь я знаю своих врагов! *** Вернувшись домой, Родолфо позвал к себе Жусто. − Ты говорил, что умеешь изготавливать ключи. − Да, сеньор, − кивнул негр. − Так вот, Жусто, я снял слепок с ключа от барака барона Араруны. Ты сможешь сделать такой ключ? В скором времени он может нам пригодиться. − Я постараюсь, сеньор. − Спасибо, Жусто. Только никому ни слова! Даже Бентинио. Договорились? − Я принесу вам ключ, как только он будет готов, − пообещал Жусто, спрятав слепок. *** Остаток дня барон провёл в прескверном расположении духа. Вечером, чтобы выместить на ком-нибудь свой гнев и хоть немного развлечься, он приказал надсмотрщику Бруно продолжить «праздник». Когда Сеньорита узнала об этом, она сперва не поверила, но увидев жуткие приготовления, побежала в свою комнату и бросила на кровать большой чемодан. − Что вы делаете? – послышался испуганный голос, и в приоткрывшуюся дверь боком проскользнула Аделаида. − Ухожу. Помоги мне собрать вещи, − попросила Сеньорита. − Уходите? – растерянно переспросила Аделаида. − Да. В комнату вошли Кандида и Вирджиния. − Дочка, что случилось? Куда ты собираешься? – встревожено спросила донна Кандида. − Я ни минуты больше не останусь в этом доме! – громко сказала Сеньорита. – Здесь почти каждый день льются слёзы и кровь! Помоги мне собрать вещи, Аделаида. Я хочу быть готова и уйду, если отец не отменит приказ наказать Жустино! − Не отменю! – раздался вдруг яростный голос, и на пороге появился барон. – Но ты уйдёшь без своих чемоданов, уйдёшь только в том, что на тебе надето. Вон из моего дома, негодная девчонка! Убирайся! Барон схватил дочь за руку и толкнул к двери. На пороге Сеньорита остановилась и обернулась, но отец грубо вытолкал её в коридор, и ещё долго до оставшихся в комнате женщин доносился его исступлённый рёв: − Вон! Вон!! Вон!!! У меня больше нет дочери! Забудь дорогу в этот дом! Раскрытый чемодан так и остался сиротливо лежать на кровати. *** − Что случилось на этот раз? – осведомился барон, увидев Бруно у себя в кабинете. − Простите, сеньор… Я хотел сообщить вам… Этот проклятый раб, Жустино, во время порки повторял одно имя… − Какое имя? – нехотя спросил барон. После довольно резкого разговора с женой у него не было никакого желания заниматься такими мелочами. − Имя Рафаэла, сеньор, − ответил Бруно. − Что? Какого ещё Рафаэла? − Не знаю, сеньор. Но это можно выяснить у самого Жустино. Он говорил, что скоро Рафаэл отомстит за него и за всех остальных. − Рафаэл… − задумчиво повторил барон и поднялся с кресла. – Ну-ка, пошли в барак! *** Жустино лежал на соломенной подстилке в углу, вся его спина представляла собой сплошную рану. Рядом на полу сидел его брат Фулженсио. Когда загремела решётка, Жустино слегка повернул голову, чтобы посмотреть на вошедших. − О каком Рафаэле ты говорил у столба? – спросил барон. Жустино не ответил. − Ты выдержишь третью такую же порку? – неожиданно спросил барон. − Нет, сеньор. Если меня накажут ещё раз, я умру, − глухо ответил Жустино. − Тогда говори, черномазый! – нетерпеливо крикнул Бруно. Жустино молчал. Надсмотрщик размахнулся и хлестнул его кнутом. − Остановитесь! – воскликнул Фулженсио. – Не бейте его! Прошу вас, сеньор барон! Я сам расскажу вам правду! − Не говори им, − с усилием произнёс Жустино. − Я не хочу потерять тебя, брат, − Фулженсио нащупал его руку. – Я скажу вам, сеньор барон… Рафаэл – сын Марии дас Дорес. − Сын Марии дас Дорес? – повторил барон, не веря своим ушам. – Причём здесь этот щенок? Он давно уехал отсюда! Бруно молча смотрел на хозяина. − Запри барак, − велел барон. – Я буду в своём кабинете.