Сын барона Араруны

− Джимас, брат по крови хочет освободить рабов на фазенде Араруна, − сказал Родолфо на следующее утро. – Ты можешь послать письмо в столицу и спросить своих друзей, смогут ли они помочь нам на этот раз? − Конечно, Родолфо. Я напишу тотчас же, как закончу свою статью, − ответил юноша. − Джимас. Я слышал, что вчера вечером барон выгнал из дома свою дочь. Это правда, что она пришла к вам? − Да. Сеньор Аугусто разрешил ей остаться. − Понятно. А я хотел… − Родолфо замолчал. – Дурак! – вдруг вырвалось у него. – Глупец! На что ты ещё надеялся?! Тут Родолфо поймал внимательный взгляд Джимаса и пробормотал: − Извини, я пойду. Не забудь о письме. *** Всю ночь барон ворочался в постели, мешая спать жене, и бормотал про себя какие-то ругательства. Утром, даже не успев позавтракать, он приказал Бастиану приготовить лошадь. − Ты уезжаешь, Ферейра? – спросила донна Кандида, с беспокойством следя за сборами мужа. − Да. Не волнуйся, я скоро вернусь. − Ты едешь к нашей дочери? Тогда возьми меня с собой. − У меня нет никакой дочери, – отрезал барон. – И покончим с этим, Кандида. *** Не слишком широкая, но довольно пыльная дорога змеёй извивалась между зелёными холмами. Барон ехал неспеша, то и дело придерживая лошадь, которая и без того еле плелась, лениво отмахиваясь хвостом от облепивших её круп мух и слепней. Так же медленно и размеренно текли мысли барона. «Рафаэл, сын Марии дас Дорес… Ну конечно же! Как я сразу не понял этого! Я должен был догадаться ещё там, на балу в городской ратуше, когда он читал эти проклятые стихи… Джимас, помощник сеньора Аугусто, бывший раб… Какая ненависть сверкала в его глазах, когда он смотрел на меня! Как и в ту ночь, когда умер папа Жозе…» Пока барон предавался своим мыслям, с одного из окружающих дорогу высоких холмов за ним следили две пары блестящих глаз. − Послушай, Бентинио, может, лучше не надо? – спросил Жусто, судорожно сжимая в руке револьвер. − Как это не надо? – возмутился мальчик. – Прекрасная возможность покончить с ним! Или тебе жалко этого гада? − Я не могу в него выстрелить, − пробормотал Жусто. Потом всё же поднял револьвер и прицелился. − Да он еле плетётся, – прищурившись, сказал Бентинио. – Отличная мишень. Ну, стреляй! Жусто медлил. − Да стреляй же ты! – крикнул Бентинио. – Он же сейчас проедет! Старый негр снова опустил револьвер и разжал вспотевшую ладонь. − Не могу… − Тогда дай мне! Бентинио быстро схватил оружие и навёл на дорогу, но лошадь, а вместе с ней и всадник, уже скрылись за поворотом. − Ну вот, − разочарованно протянул мальчик. – Надо же упустить такой случай! Ну ничего, сеньор барон, мы ещё поквитаемся с вами… *** − Как у тебя всё быстро и ловко получается! – с восхищением сказала Сеньорита, наблюдая за Жулианой. – А я вот так ничему и не научилась. За меня всегда всё делали служанки. Стыдно признаться – даже постель застилали, представляешь? − Сейчас я буду стирать, – сказала Жулиана. – Хочешь, и тебя научу? − Конечно, – радостно согласилась Сеньорита. В дверь постучали. − Наверное, это дедушка вернулся, − предположила Жулиана и пошла открывать. На пороге стоял Родолфо. − Вы к Джимасу? – спросила девушка, поздоровавшись с гостем. – Но его нет дома… − Тем лучше, − сказал Родолфо. – Потому что я пришёл к Сеньорите. Он шагнул в комнату. − Мне необходимо поговорить с тобой. − Нам больше не о чем говорить, − ответила она. – Мы уже всё сказали друг другу. Извини, Родолфо, но это правда. − Ты не хочешь меня выслушать? − Нет. Уходи. − Неужели ты всё ещё считаешь меня предателем? − Нет, Родолфо, дело не в этом. Я поняла, что ошибалась. − Тогда почему же?.. − Прошу тебя, уходи. Я не стану разговаривать с тобой. − Хорошо, − сказал Родолфо. – Но, клянусь, если ты передумаешь, тебе придётся на коленях просить у меня прощения! *** Когда домой вернулся Джимас, стирка была в самом разгаре. Сеньорита вытерла полотенцем мокрые руки и подошла к юноше. − Недавно приходил Родолфо, – сообщила она, − и я дала ему от ворот поворот. − Напрасно ты это сделала, − покачал головой Джимас. − Почему? − Родолфо любит тебя. − Ну и что? Мне-то какое до этого дело? Джимас вздохнул. *** − Добрый день, комиссар, − поздоровался барон, усаживаясь в удобное кожаное кресло в полицейском участке. − Здравствуйте, сеньор барон, − ответил доктор Антеро. – Давненько вы не были в городе. − У меня к вам дело… Вернее, небольшая просьба, − продолжил барон. − Пожалуйста, всё, что в моих силах, − толстенький комиссар широко улыбнулся и развёл руками. – Что же это за просьба? − Я прошу вас арестовать Джимаса, доктор Антеро, − сказал барон. − Но арест должен производиться на каком-то основании. Что натворил этот Джимас? Предоставьте мне обвинения, и тогда я его арестую. − Джимас ничего не натворил, комиссар. И тем не менее, я прошу вас немедленно доставить его сюда, в полицейский участок. − Но это нарушение закона! Нет, сеньор барон, я на это не пойду. − Вы забываете, что в Араруне закон делаю я, а не вы, его представители, − сказал барон, начиная сердиться. – Или вы немедленно доставите сюда Джимаса, и безо всякого основания, или я освобожу вас от должности комиссара полиции, которую вы так долго занимаете! Выбирайте, доктор Антеро! *** Примерно через час около полицейского участка спешился лесной капитан. Кинув поводья одному из своих помощников, он зашёл внутрь. − Я ждал вас, господин комиссар, − приветствовал его барон. − Простите, сеньор барон, я не совсем понимаю… − Болван! Комиссар полиции, бывший здесь раньше, отстранён мною от должности, и теперь я назначаю тебя новым комиссаром. Лесной капитан вытаращил глаза. − Ну, а теперь садитесь вот в это кресло, за стол, и приказывайте, господин комиссар, − сказал барон, чтобы подбодрить новоиспечённого начальника полиции. Капитан как-то неуверенно, боком, двинулся к освободившемуся месту. Усевшись, наконец, в указанное кресло, он оперся локтями о стол и сказал: − Приказывайте вы, господин барон. Барон едва заметно улыбнулся: он этого и ожидал, приглашая лесного капитана на новую роль. − Прикажите солдатам привести сюда Джимаса, который работает в типографии. − Солдаты! Вы слышали? Вперёд! – рявкнул капитан. Оба полицейских взяли винтовки наизготовку и поспешили выполнять приказание. − Отлично, господин комиссар, − похвалил капитана барон. – С вами выгодно иметь дело. Новоявленный комиссар широко улыбнулся, довольный похвалой самого барона Араруны. *** А настоящий комиссар в это время сидел в таверне сеньора Мануэла за одним столиком с Марио, Нину и Вило и громко жаловался на злую судьбу. Он уже порядочно выпил, язык у него заплетался, но он всё пил и никак не мог остановиться. При этом бывший комиссар говорил такие вещи, что будь рядом с ним барон, бедняге доктору Антеро не поздоровилось бы. − У нас в Араруне настоящее беззаконие… Да-да, беззаконие! А если выразиться точнее – диктатура одного человека. И никто меня не переубедит! Барона надо свергнуть, пока не поздно, иначе он здесь такого натворит, что весь город полетит в тар-тарары. Надо установить республику и отменить это гнусное рабство! Да-да, не удивляйтесь, молодые люди, я правильно говорю. Ведь я убеждённый республиканец и аболиционист. Но я представляю закон, и поэтому должен быть справедливым. Ведь нельзя арестовывать кого попало только за то, что этот человек не понравился сеньору барону, верно? А к Джимасу он уже давно придирается, уж не знаю, почему… Комиссар отодвинул в сторону опустевшую бутылку и взял себе новую. Марио, Нину и Вило с изумлением смотрели на него. Они ничего не понимали, а добиться вразумительного ответа от пьяного в стельку комиссара было невозможно. *** Вместе с арестованным Джимасом в полицейский участок пришёл и его вечный защитник сеньор Аугусто. Правда, от его заступничества было мало толку, но Джимас всё равно был ему благодарен за поддержку. − Этого человека вы хотели видеть, сеньор барон? – спросил капитан, показывая на юношу. − Да, комиссар. Этот щенок называет себя Джимасом и где-то раздобыл себе фальшивую вольную грамоту. На самом же деле его имя – Рафаэл, и он мой бывший раб. Я продал его тринадцать лет назад, но поскольку его имя вымышленное и вольная грамота поддельная, значит, этот раб сбежал от своего хозяина. Правильно я говорю, комиссар? − Да, сеньор барон, − кивнул лесной капитан, готовый подтвердить всё, что скажет барон. − Я заявляю, что этот раб принадлежит мне и будет работать на меня до тех пор, пока не найдётся его настоящий хозяин. − По-моему, это справедливо, – поддакнул лесной капитан. − Но позвольте, ведь вы же продали Джимаса и больше не имеете на него никаких прав! – возмутился сеньор Аугусто. − А вы не вмешивайтесь, – грубо оборвал его лесной капитан. – Здесь я распоряжаюсь! − Ну, а ты что скажешь? – спросил барон у Джимаса. – Разве всё это неправда? Юноша шагнул к столу, за которым восседал новоявленный комиссар. − Я не собираюсь выкручиваться, чтобы ложью вымолить себе свободу, − твёрдо произнёс он. – Да, я – Рафаэл, сын Марии дас Дорес. Но кроме этого я ещё и воин папы Жозе, сеньор барон! Барон с трудом сдержал ярость и повернулся к лесному капитану: − Этот черномазый – мой раб, ну так и поступайте с ним, как со всеми беглыми рабами. Вас ли мне учить, сеньор комиссар! *** Джимасу связали спереди руки длинной толстой верёвкой, другой конец которой лесной капитан прикрепил к седлу своей лошади. Юноша успел сказать лишь несколько ободряющих слов убитому горем сеньору Аугусто, как лошади тронулись с места. Сначала они ехали мелкой рысью, а потом барон, издеваясь, пустил своего коня галопом, и лесной капитан, чтобы не отстать от него, сделал то же самое. Когда верёвка натянулась, Джимас упал, и всадник на всём скаку поволок его за собой. Так они промчались мимо трёх друзей, которые возвращались из таверны. Увидев, как лесной капитан безжалостно погоняет своего коня, а за ним по пыльной, усыпанной острыми камнями дороге на верёвке волочится Джимас, молодые люди с ужасом переглянулись. ‒ Вот о чём нам говорил комиссар, ‒ сказал Марио, взглянув на друзей. В конце улицы всадники остановили лошадей. ‒ Я всегда мечтал протащить на верёвке белого, ‒ самодовольно заявил лесной капитан, обращаясь не то к барону, не то к пленнику. ‒ Ну, что разлёгся! ‒ прикрикнул он на Джимаса. ‒ Поднимайся живее, ублюдок! ‒ Нам некогда ждать. Поднимите его! ‒ приказал барон помощникам капитана. ‒ Да, сеньор, ‒ с готовностью ответили те, но даже не успели спрыгнуть с лошадей. Джимас, опираясь на связанные руки, встал сначала на колени, а потом, переведя дыхание, поднялся на ноги. Барон пристально, не скрывая усмешки, посмотрел на своего пленника. Их взгляды встретились, и барон первым отвёл глаза в сторону. ‒ Поехали, ‒ скомандовал он, снова пустив лошадь мелкой рысью. *** Потрясённый арестом Джимаса, сеньор Аугусто поспешил к Фонтешам, чтобы сообщить им обо всём, что произошло. ‒ Хорошо, ‒ хладнокровно сказал адвокат Фонтеш, выслушав подробности. ‒ Сеньор барон поступил незаконно, сместив начальника полиции. Я займусь этим делом, и прежде всего поеду поговорить с судьёй. ‒ Так барон заявил, что Джимас – его бывший раб? ‒ спросил Родолфо. ‒ Именно так, ‒ подтвердил сеньор Аугусто. Родолфо на секунду задумался. ‒ На днях должен прийти ответ из столицы от друзей Джимаса. Если они сообщат, что смогут нам помочь, мы освободим его вместе с остальными рабами, вот и всё. Но на всякий случай я попрошу Марио и его друзей заняться поисками настоящего хозяина Джимаса. Тогда мы сможем доказать, что барон не имеет на него никаких прав. Тут в гостиную примчались Бентинио и Жусто. ‒ Что-то случилось, сеньор? ‒ выпалил мальчик. ‒ Да, ‒ ответил Родолфо. ‒ Барон арестовал Джимаса и велел лесному капитану доставить его в свой барак. Его протащили на верёвке через весь город, как беглого раба! ‒ Ну вот, ‒ напустился Бентинио на Жусто. ‒ Если бы ты тогда выстрелил, ничего этого не случилось бы! *** Надсмотрщик Бруно гостеприимно распахнул двери барака. Руки Джимаса освободили от верёвок и втолкнули юношу внутрь. Решётка за ним тут же захлопнулась. ‒ Вот не думал, что тринадцать лет спустя снова стану рабом полковника Ферейры, ‒ невесело усмехнулся Джимас. В углу зашевелился слепой Фулженсио: ‒ Рафаэл? Да, это твой голос! Неужели это ты, брат? ‒ Да, Фулженсио. Барон узнал меня. ‒ Прости, брат по крови. Это я тебя выдал. Но иначе они запороли бы моего брата. ‒ Понимаю, ‒ тихо проговорил Джимас и начал читать уже знакомые стихи: ‒ Я как печальная цапля, живущая на речном берегу… Рабы притихли. Они так и сидели молча, даже когда стихотворение закончилось. Каждый думал об одном ‒ о свободе. *** Палящие солнечные лучи, душный знойный воздух, выгоревшая земля под босыми ногами, и ни одной капли воды… Рабы на кофейной плантации работали вяло, изредка облизывая сухим языком потрескавшиеся губы. Время от времени на их спины опускалась ленивая плеть надсмотрщика. Джимас на мгновение распрямился, чтобы утереть струящийся по лбу солёный пот, и тут же его плечо обжёг сильный удар. Юноша обернулся. ‒ Работай как следует, ‒ буркнул надсмотрщик. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и надсмотрщик почувствовал, что не в силах выдержать взгляд этих тёмных, чуть прищуренных глаз, с презрением смотревших на него. Он отвернулся, перекинул плеть в другую руку, и, выругавшись, побрёл дальше по полю. *** Так прошло несколько дней. Как-то в один из вечеров Жустино задумчиво произнёс: ‒ Я обязательно убегу от барона, потом украду у него мою Аделаиду и женюсь на ней. ‒ Тебе лучше забыть об Аделаиде, Жустино, ‒ сказал Джимас. ‒ Это ещё почему? ‒ вскинулся тот. ‒ Потому что она любит другого. ‒ Нет! Ведь она любила меня! ‒ Пойми, Аделаида очень красивая девушка, и сейчас она живёт в господском доме. В неё влюбился богатый сеньор. Это правда, поверь мне. ‒ Кто этот сеньор? ‒ спросил Жустино, сжав кулаки. ‒ Как его имя, брат? ‒ Прошу тебя, Жустино, оставь Аделаиду в покое. Она любит и любима. Ты никогда не сможешь дать ей ничего, а этот сеньор выкупит её. ‒ Я убью этого белого! ‒ прорычал взбешённый Жустино. ‒ Кто он? ‒ Я не помню его имени, ‒ солгал Джимас, поняв, что молодой негр в своей слепой ревности действительно может совершить убийство, как только доберётся до Жозе Каутинио. ‒ Я не верю, что он наш брат по крови! ‒ громко сказал Жустино, обращаясь к остальным рабам. ‒ Если это действительно так, то почему он ещё не у столба?! Все посмотрели на юношу. ‒ А тебе очень хочется, чтобы его наказали? ‒ неожиданно спросил кто-то из рабов. Жустино не успел ответить: решётка заскрежетала, и в барак вошёл барон в сопровождении двух надсмотрщиков. Остановившись напротив Джимаса, он с издёвкой спросил: ‒ Ну как себя чувствует белокожий раб в новых условиях? ‒ Работает. Вместе со своими чёрными братьями, ‒ спокойно ответил юноша. ‒ Ты верно сказал, ублюдок! ‒ процедил барон. ‒ Твои братья – эти грязные рабы! ‒ Да, и я горжусь этим. Лучше быть братом чернокожих, чем жить среди таких белых, как вы! Глаза барона вспыхнули злобой. ‒ Проклятый щенок! ‒ разъярённо сказал он и, размахнувшись, дал Джимасу пощёчину. Все негры испуганно шарахнулись в разные стороны. Надсмотрщики подались вперёд, следя за каждым движением Джимаса. Но юноша и не подумал нападать на барона. Было абсолютно ясно, что тот пытается спровоцировать его, чтобы появился повод для наказания. ‒ Когда-нибудь я верну вам эту пощёчину, сеньор барон, ‒ не отводя взгляда, проговорил Джимас. ‒ Что ж, я подожду, ‒ ухмыльнулся тот и направился к выходу. Надсмотрщики потопали за ним. *** Барон был не в духе. Весь вечер он просидел в столовой наедине с дюжиной бутылок крепкого вина, а затем распорядился позвать Аделаиду. ‒ Садись, выпей со мной, ‒ сказал он, когда девушка, робко постучавшись, вошла. ‒ Но, сеньор, я не смею… ‒ Сядь! Я приказываю тебе. Аделаида присела на краешек стула, и барон налил ей бокал вина. ‒ Пей. ‒ Но я не пью этого, сеньор, ‒ попыталась возразить девушка. ‒ А теперь будешь пить, потому что я так хочу, ‒ сказал барон. Аделаида послушно отпила из бокала и тут же закашлялась. ‒ Неженка, ‒ буркнул барон. ‒ Хоть ты и мулатка, но мне очень нравишься. Ты будешь развлекать меня этой ночью, поняла? Аделаида с ужасом уставилась на хозяина. ‒ Но, сеньор… ‒ Ты сейчас же пойдёшь в комнату наверху и будешь ждать меня. Я скоро поднимусь к тебе. Ну, ступай! Я не люблю повторять дважды. Аделаида встала и на подкашивающихся ногах вышла из столовой. В коридоре её, рыдающую, остановила донна Кандида, и девушка всё ей рассказала. ‒ Не плачь. Пойдём со мной, ‒ донна Кандида взяла её за руку. ‒ Вирджиния спрячет тебя на кухне. А он проспится и всё забудет. *** ‒ От Джимаса никаких вестей, ‒ ответил Родолфо на немой вопрос Жулианы. Девушка прерывисто вздохнула и вынесла из своей комнаты белый конверт. ‒ Это прислали ему вчера, ‒ сказала она. ‒ Что это за письмо? ‒ спросила Сеньорита. ‒ Он всегда получал такие письма перед тем, как исчезали рабы из бараков, ‒ пояснила Жулиана. Родолфо вскрыл конверт и пробежал глазами первые строки письма. Обе девушки выжидательно смотрели на него. ‒ Плохо, ‒ сказал, наконец, Родолфо. ‒ Друзья Джимаса пишут, что на этот раз не смогут нам помочь и просят пока повременить с освобождением рабов. Значит, придётся подождать. *** На другой день в типографию сеньора Аугусто приехал Бастиан. Он привёз большой чемодан с вещами Сеньориты. ‒ Донна Кандида попросила меня отвезти вам ваши вещи, ‒ сказал он, втащив тяжёлый чемодан в дом. ‒ Спасибо, Бастиан, ‒ девушка усадила молодого негра за стол, и Жулиана поставила ему тарелку с завтраком. ‒ Как там мама? А Ба? Они скучают по мне? Юноша еле успевал отвечать на её вопросы. ‒ Скажи, Бастиан, ты знаешь что-нибудь о Джимасе? ‒ тихо спросила Жулиана. Бастиан оторвался от тарелки и, поймав взгляд девушки, низко опустил голову. ‒ Он убирает кофе вместе с другими рабами… *** Когда юноша вернулся на фазенду, его тут же схватили и заковали в колодки. ‒ За что ты велел наказать Себастьяна? ‒ спросила донна Кандида у мужа. ‒ За самовольную отлучку, ‒ отрезал барон. ‒ Но я же приказала ему, Ферейра! Значит, это я виновата. Накажи и меня тоже! ‒ Давно пора это сделать, ‒ угрюмо сказал барон. ‒ И чего ты теперь хочешь? ‒ Чтобы ты освободил Себастьяна! Ведь это я приказала ему отвезти нашей дочери её вещи! ‒ Меня это не волнует. ‒ И потом, кто же будет прислуживать в доме? ‒ Бруно! ‒ потеряв терпение, крикнул барон. Надсмотрщик так неожиданно возник на пороге, что донна Кандида невольно вздрогнула. ‒ Да, сеньор? ‒ Освободи Себастьяна, ‒ приказал барон. ‒ Хорошо, сеньор. Бруно вышел. ‒ Спасибо, Ферейра, ‒ сказала донна Кандида. ‒ Я знала, что ты это сделаешь. *** Надсмотрщик Бруно остановился над Бастианом: ‒ Если ты признаешься, кто такой брат по крови, я освобожу тебя. Если нет ‒ пойдёшь к столбу. Выбирай! Бастиан сжался от ужаса. Больше всего на свете он боялся наказания у столба. Когда били других рабов, он закрывал глаза и затыкал уши, чтобы не видеть и не слышать этого кошмара. ‒ Ну, отвечай, ‒ нетерпеливо потребовал Бруно. ‒ Я не знаю, сеньор… ‒ Врёшь! Мне сказали, ты видел его. Юноша изменился в лице. ‒ Я лучше пойду к столбу, ‒ прошептал он и отвернулся, чтобы скрыть овладевший им ужас. ‒ Я же приказал тебе освободить его! ‒ раздался голос барона. Бруно оглянулся. ‒ Простите, сеньор, сейчас сделаю.