Сын барона Араруны

Из столицы вернулись Нино и Вило. А из своего путешествия – Жустино и лесной капитан. Причём они пришли не одни, а привели с собой свою мать Балбину. – Доктор Родолфо! – выпалил счастливый, запыхавшийся Жусто. – Моя Балбина нашлась! Её привели Жустино и мой сын капитан! Родолфо и Сеньорита вместе с Жусто отправились к вернувшимся беглецам, чтобы помочь им. *** – Мама, ты помнишь меня? – спросил Жустино, заглядывая в лицо Балбине. – Тебя? Да, помню, сынок, – ответила она, вглядевшись в него. – А меня ты помнишь, мама? – спросил лесной капитан. – Ты... – Балбина долгим взглядом посмотрела на него и после затянувшейся паузы ответила: – Да... Ты самый старший мой сын. И самый плохой. В этот момент показались Родолфо и Сеньорита. За ними семенил Жусто. – Кто это? – спросила старая негритянка. – Балбина, – приблизившись, сказал Жусто, – ты не узнаёшь меня? – Ты кто? – Я Жусто. – Нет, – покачала она головой. – Мой Жусто – молодой и красивый. А ты... посмотри на себя – ты старый и совсем некрасивый. Потом Балбина перевела взгляд на Сеньориту: – Я узнаю́ тебя, – проговорила она. – Да, я тебя узнала! Это ты отрезала мне палец! Ты! – Нет, Балбина, – вмешался Родолфо. – Сеньора Мария Ферейра давно умерла. Это её внучка... и моя жена. – А ты кто такой? – спросила негритянка. – Это наш брат по крови, – объяснил Жусто. – И он хочет предложить тебе свою помощь. Пойдём! – А вы? – спросил Родолфо у остальных негров. – У нас ещё есть дела, – уклончиво ответил лесной капитан. *** – Она будет жить в моей комнате, – сказал Жусто, когда Балбину привезли в дом Фонтешей. – Ведь кровать Бентинио всё равно пустует. – Хорошо, Жусто, – согласился Родолфо. – Думаю, здесь ей будет лучше, чем в посёлке беглых рабов. Мне кажется, она немного... не в себе. Заботься о ней! *** Донна Кандида решительно вошла в кабинет мужа: – Ферейра, я соскучилась по нашей дочери и хочу её видеть. Я немедленно отправляюсь в город! – Ты отправляешься в город? – переспросил барон. – Надеюсь, ты не вздумаешь запретить мне это? – спросила донна Кандида. – А если так, тогда что? – Тогда... Тогда я всё равно поеду. Но уже не спрашивая твоего разрешения! Барон пристально посмотрел на жену, но промолчал. *** В город баронессу и Вирджинию отвёз Бастиан. Все трое приехали как раз к свадьбе Анны и Рикардо. Жених уже нарядился в белый костюм. – Что я должен делать? – поминутно спрашивал он у отца, переминаясь с ноги на ногу от волнения. – Ничего, ровным счётом ничего, – отвечал доктор Фонтеш. – Только у алтаря, когда брат Жозе спросит, по доброй ли воле ты женишься, ты ответишь "да". Рикардо вздохнул. – А если я скажу "нет"? Родители переглянулись, Родолфо строго посмотрел на младшего брата. В церкви было полно народу. – Баронесса тоже здесь, – шепнул сеньор Эвералдо сеньору Каутинио. Тот оглянулся и кивнул. – Мама, а вдруг Рикардо не ждёт меня? – волновалась Анна, поправляя белое свадебное платье. – Пусть только попробует не подождать, – сказал сеньор Мануэл. – Я ему покажу! Уши надеру паршивцу! – Мануэл, прекрати! – взмолилась донна Нина. Анна убежала в комнату, и вот тут–то раздался стук в дверь. Это был инженер Эдуардо. – Простите, сеньора, – сказал он, смущённо топчась у порога. – Я пришёл к вашему мужу. Из комнаты снова выбежала Анна, нарядная, раскасневшаяся от суеты и волнений. Эдуардо, как зачарованный, уставился на девушку, не в силах оторвать глаз от её прекрасного лица. – Иди к себе, дочка! – быстро проговорила донна Нина. – А вы, сеньор, зайдите, пожалуйста, попозже. А ещё лучше – завтра. – Хорошо, – убито сказал Эдуардо и послушно ушёл. – Он увидел тебя до того, как ты обвенчалась! – начала причитать донна Нина, осматривая дочкин наряд. – Это очень плохая примета. Никому нельзя видеть лицо невесты перед венчанием, иначе супружеская жизнь не заладится... – Бросьте, мама! – беспечно махнула рукой Анна. – Рикардо любит меня, и я его тоже. И никакие приметы не смогут помешать нашей любви! *** Сразу после венчания Анны и Рикардо Сеньорита потащила Вирджинию домой. – Идём, Ба, идём, – приговаривала она по дороге. – Тебя ждёт сюрприз! Когда Вирджиния вошла в гостиную, Родолфо пригласил туда же Жусто и Балбину. Увидев свою сестру, Ба расплакалась от радости. – Балбина, сестрёнка! Ты ли это? Ты помнишь меня? – Да-да, помню, – сказала Балбина. – Ты моя сестра... Обе негритянки обнялись со слезами на глазах. А хозяева дома и баронесса с дочерью стояли рядом и радовались их встрече, принёсшей обеим такое счастье. – А ты... – вдруг проговорила Балбина, заметив Бастиана, – ты мой сын. Самый младший сын. – Я? – растерялся юноша и оглянулся на донну Кандиду, но та, растерянная и удивлённая не меньше самого Бастиана, едва заметно пожала плечами. – Подойди ко мне, сынок, – позвала Балбина. – Обними свою мать. Бастиан нерешительно приблизился. – Да, – сказал он, взяв руку Балбины. – Да, я помню эту руку. На ней не хватает пальца. Эта рука всегда согревала, утешала и кормила меня, когда я был ещё ребёнком. Мама! Это ты! И Бастиан, обняв Балбину, расплакался, припав головой к её плечу. Донна Кандида и Сеньорита переглянулись, а Вирджиния вспомнила о своём потерянном сыне и поспешно отвернулась, скрывая слёзы. *** Когда после работы на плантации рабы вернулись в барак, они застали там Жустино и лесного капитана. Фулженсио обнял братьев. – Зачем вы вернулись? – спросил один из рабов. – Чтобы выполнить волю папы Жозе, который был нашим королём, – ответил Жустино. – Мы пришли отомстить за него! – Мы убьём надсмотрщика, – добавил лесной капитан. – Надо заманить его сюда, – сказал Жустино. – Устройте праздник, братья! Пойте, пляшите! Пусть Бруно придёт в барак! – А барон нам не страшен, – сказал Фулженсио. – Ведь он теперь не встаёт с инвалидного кресла! В это же время надсмотрщик Бруно разговаривал с бароном в его кабинете. Внезапно до них донеслись весёлые выкрики, пение и звуки тамтамов. – Что это? – барон вопросительно взглянул на надсмотрщика. – Сам не понимаю, сеньор, – пожал плечами Бруно. – С чего это они так веселятся? – пробормотал барон. – Сходи–ка, посмотри! Бруно кивнул и вышел. – В чём дело? – рявкнул он, появляясь в бараке. Тут же его окружили негры. Бруно оглянулся: путь назад был отрезан. – Это ещё что такое? – спросил он. – Что это значит? – Это значит, что пришёл час расплаты, надсмотрщик! – громко произнёс Жустино, внезапно появившись перед изумлённым Бруно. – Вспомни последние слова папы Жозе, которого ты забил насмерть у столба! Он сказал: "Пусть я умру, но на этой земле останется много моих воинов. И в назначенный час они придут и отплатят вам за всё зло, которое вы совершили!" – Отойди, брат, – проговорил лесной капитан. – Я хочу сам покончить с этим типом. – Ну что ж, давай сразимся, – сквозь зубы процедил Бруно. – Сперва брось оружие! – потребовал Жустино. – Мы безоружны. Надсмотрщик ухмыльнулся и с презрением отбросил в сторону револьвер и кнут. – Ты готов на тот свет, черномазый? – обратился он к лесному капитану. – Ты попадёшь туда раньше меня! – ответил тот. Негры разошлись, освобождая место для поединка, и образовали большой круг, в центре которого оказались противники. Бруно вдруг зло рассмеялся и вытащил из рукава длинный узкий нож. – Я знал, с кем буду иметь дело, – усмехнулся капитан и, в свою очередь, достал из рукава нож. Лицо надсмотрщика исказила гримаса ненависти. Он быстро сделал выпад, но капитан ловко увернулся и сам перешёл в атаку, однако и Бруно успел уйти из–под удара. Так повторялось несколько раз, пока, наконец, лесному капитану не удалось ловко выбить у надсмотрщика нож. Оба противника, сцепившись, рухнули на пол, и капитан придавил Бруно своим огромным телом. Надсмотрщик задыхался под ним, но сдаваться не собирался. Изловчившись, он перехватил руку капитана с ножом, и, напрягая последние силы, пытался развернуть остриё от себя. И наконец это ему удалось – казалось, что близость смерти придала ему нечеловеческую силу. Теперь нож был направлен прямо в живот лесному капитану. Руки обоих противников дрожали от напряжения. И вот Бруно, извернувшись, как змея, сделал последнее отчаянное усилие. Хватка капитана, обманутого манёвром надсмотрщика, слегка ослабла, и Бруно, который только и ждал этого, всадил нож в живот противнику по самую рукоять. Капитан охнул и ничком растянулся на полу. Солома под ним мгновенно окрасилась кровью. – Вот, – тяжело дыша, проговорил он, показав на распростёртое тело. – Вот он, ваш лесной капитан, которого вы все так боялись. Он оказался слабее самого слабого из вас! – А теперь давай со мной, надсмотрщик! – выступил вперёд Жустино. – С тобой? – протянул Бруно, кинув насмешливый взгляд на невысокую фигуру негра. – Изволь! Он стремительно бросился вперёд. Фулженсио, затаив дыхание, наблюдал за поединком. Один его брат уже проиграл, теперь сражался второй... Не успев понять, что произошло, Бруно перекувырнулся в воздухе и шлёпнулся на пол. Едва он успел подняться, как какая–то неведомая сила вновь отправила его в полёт. Поднявшись в третий раз, он развернулся к противнику и попытался ещё раз броситься на него, но это оказалась его последняя попытка. Взлетев в очередной раз, надсмотрщик упал навзничь, неестественно подогнув под себя руку, всё ещё сжимающую окровавленный нож. Упал, чтобы больше не встать. Негры молча стояли вокруг. – Вставай, надсмотрщик! – сказал Жустино. – Вставай, я жду! Бруно не шевельнулся. Фулженсио опустился на колени и припал ухом к его груди. – Он мёртв, брат, – сказал он, поднимаясь. Жустино с торжеством посмотрел на поверженного противника и, вскинув руки, во всё горло выкрикнул: – Папа Жозе!!! От этого крика содрогнулись ветхие стены барака, где–то далеко откликнулось эхо. Оставив надсмотрщика, братья подняли на руки раненого лесного капитана и перенесли его на соломенную подстилку. Фулженсио принёс воды, и капитан жадно выпил её. – Как ты, брат? – спросил Жустино. – Ничего... Надсмотрщик... убит? – Да. Папа Жозе отомщён. Не умирай, брат. Держись! – Ему нужен врач, – сказал Фулженсио. – Здесь, в бараке, мы ничего не сможем сделать. – Нет, – прошептал капитан, – я не умру, пока не расквитаюсь с бароном... И в этот момент перед изумлёнными неграми появился сам барон в сопровождении остальных надсмотрщиков. – Взять его! – приказал он, указав на лесного капитана. – Что вы хотите с ним сделать? – спросил Фулженсио. – Вы не оправдали моего доверия, – словно не услышав вопроса, сказал барон. – Отныне барак снова будет запираться на замок! Затем он кивнул на тело Бруно: – Унесите его отсюда! Барак заперли. Жустино и Фулженсио, ухватившись руками за решётку, смотрели на барона. – Что делать с раненым? – спросил один из надсмотрщиков. – Бросьте его в реку, – небрежно сказал барон. – На корм рыбам. – Но он же ещё жив! – воскликнул Жустино. – Они не посмеют, – не слишком уверенно проговорил Фулженсио. – Они не сделают этого... – А Бруно? – спросил другой надсмотрщик. – Он никогда не боялся воинов папы Жозе, – сказал барон, – и вот поплатился за это. Пусть его похоронят, как подобает белому человеку. – Он убит тем же приёмом, каким был убит Онорио, – сказал надсмотрщик. – Значит, и Онорио убил Жустино. Берегитесь, сеньор барон, этот негр владеет приёмами борьбы капоэйра. Лицо барона перекосила кривая усмешка. __________________________ * Capoeira (капоэйра) – это одно из красивейших и эффективнейших боевых искусств в мире. Какие бы мнения не существовали по этому поводу, но за акробатическими и плавными движениями капоэйры, которые едва не достигают соперника, скрывается смертельная опасность. Капоэйра таит в себе много загадок, которые не понять человеку не посвященному в капоэйру.Точного ответа на вопрос что же такое капоэйра нет. В капоэйре переплетено искусство сражения, стремления к свободе, музыка, танец, пение, духовное единение с высшими силами, общение. Капоэйра имеет на сегодняшний день четкие градации мастерства (в различных школах по–разному), свою уникальную философию, традиции, характерные черты, различные направления и стили. Но начиналось все стремлением бразильских рабов к свободе. Именно им приписывают создание капоэйры 5 веков тому назад. Взято отсюда: boxing–do.com/kapoeyra.html *** – Ба! – позвала донна Кандида. – Нам пора уезжать. – Да, сеньора, конечно, – ответила Вирджиния и на прощание нежно обняла сестру. Бастиан тоже обнял Балбину. – Мы ещё увидимся, мама, – уверенно сказал он. Когда коляска остановилась перед домом, баронесса и Вирджиния поспешили туда, предоставив Бастиану заботу о лошадях. Они вошли в гостиную, но там было пусто. Тогда донна Кандида заглянула в кабинет мужа, затем в спальню, но барона нигде не было. – Боже мой! – проговорила донна Кандида. – Что мы наделали! Уехали, оставив его одного, совершенно беспомощного! Ведь он не мог сам уйти. Должно быть, его похитили! – Что вы, сеньора, – дрожащим голосом ответила Вирджиния. – Кому это нужно? – Разве у моего мужа нет врагов? – возразила баронесса. Тут открылась дверь, и в гостиную вошёл барон. Увидев жену, он остановился, будто натолкнулся на невидимую преграду. Донна Кандида несколько мгновений расширенными глазами смотрела на мужа, пока, наконец, не поверила в очевидное: барон стоял на своих ногах. Он снова мог ходить! *** Через некоторое время из города прибыл комиссар со своими людьми. Барон проводил его в барак. – Арестуйте этих двоих! – сказал он, указывая на Жустино и Фулженсио. – Это бунтари и зачинщики. Они убили моего надсмотрщика! Комиссар кивнул. – Взять их! Обоих негров вытолкнули из барака и взяли под охрану. – Будем считать, что всё случившееся было недоразумением, – обратился барон к остальным рабам, которые столпились вокруг него. – Теперь, когда эти смутьяны арестованы, я снова оставлю двери барака открытыми. Наш договор остаётся в силе. Работайте, и вы получите свои вольные грамоты. Я помню своё обещание. – Да, хозяин, – ответил один из рабов. – Простите, но когда Жустино убивал надсмотрщика, мы ничего не могли сделать. – Я знаю, – мягко сказал барон. – И именно поэтому продолжаю доверять вам. Жустино и Фулженсио препроводили в полицейский участок и вновь посадили за решётку. Едва об этом узнали Рафаэл и Родолфо, как тут же наведались туда и уговорили комиссара дать возможность повидаться с арестованными. Негры рассказали им всё, что произошло в бараке на фазенде Араруна, в том числе и то, что барон снова научился ходить, и что именно он отдал приказ утопить раненого лесного капитана. *** Жозе вернулся домой к ужину. Аделаида как раз накрывала на стол. – Ты почему так поздно? – спросила она. – Что–нибудь случилось? – Нет, всё в порядке. Просто много работы, – ответил Жозе. Вдруг Аделаида покачнулась и опустилась в большое кресло. – Что с тобой, дорогая? – испугался Жозе. Он наклонился и взял жену за руку. – Кажется, пришло время, – сказала она. – Мне нужен акушер. – Да, но где его взять? – растерянно пробормотал Жозе и бегом бросился к Фонтешам. *** Анна и Рикардо совсем недавно вернулись из свадебного путешествия. И вот теперь Анна, узнав, что подруга нуждается в помощи, поспешила к ней вместе с мужем. *** Жозе вернулся в сопровождении Балбины и кухарки Фонтешей Рут. – Я так давно не принимала роды, – причитала Балбина. – Боюсь, что у меня ничего не получится. Тем временем к Фонтешам зашёл сеньор Каутинио. Узнав от донны Иннес, что у Аделаиды сложные роды, он мигом забыл о своей обиде и поспешил в дом сына. – Ну как она там? – спросила Анна. Они с Рикардо и приехавшая вслед за ними донна Иннес сидели в гостиной, как на иголках. – У неё тяжёлые роды, – ответил Жозе. – Я не могу больше видеть, как она мучается. – О, Боже мой! – воскликнула Анна. – Я пойду к ней! – Не вздумай, дочка, – остановила её донна Иннес. – Ничего страшного, – проговорила Анна, пытаясь утешить Жозе. – Всё обойдётся... – Ну как? – спросил сеньор Каутинио у сына. – Плохо, отец. В городе нет ни одного акушера. Доктор Аморино уехал несколько недель назад. – Сынок, не стоит так беспокоиться о здоровье какой-то мулатки. Эти черномазые рожали и не в таких условиях! – Она моя жена, отец, – тихо сказал Жозе. – И мать моего ребёнка, который вот–вот появится на свет. И если, отец, вы пришли сказать только это, то лучше уходите отсюда совсем! Сеньор Каутинио свирепо посмотрел на сына и, надев шляпу, вышел. Но по дороге его начала терзать совесть. "Каутинио, – настойчиво шептала она ему на ухо, – ты забыл, что в тебе тоже есть негритянская кровь от твоей прапрабабки? Нельзя оставлять собственного сына в такую трудную минуту. Там сейчас рождается твой внук... или внучка. Ещё один Каутинио..." И сеньор Каутинио, прислушавшись к голосу совести, решительно повернул назад. Ворвавшись в дом, он быстенько сбросил с себя пиджак и принялся помогать Балбине и Рут. Аделаида из последних сил металась на подушке. – Поднатужься, дочка, ещё немного! – подбадривала её Балбина. – Что не так? – спросил сеньор Каутинио. – Ребёнок повернулся ножками, – объяснила Рут и вытерла пот с бледного лица Аделаиды. – У неё больше нет сил. Если она сейчас не родит, она умрёт. Сеньор Каутинио дико взглянул на пожилую негритянку. – Нет, – пробормотал он. – Ты, черномазая! – вдруг заорал он на измученную Аделаиду. – Я тебя побью, черномазая! Я отлуплю тебя, если ты сейчас же не родишь мне внука!!! От неожиданности Аделаида снова ожила. Сеньор Каутинио провёл ладонью по лбу, утирая пот. В гостиной царила напряжённая обстановка. Анна и Рикардо молча стояли у двери. Жозе сидел на диване, опустив голову на руки. – Всё будет хорошо, – снова нарушила молчание Анна. – Мама мне рассказывала, что я тоже родилась ножками вперёд. И ничего, вот она я, стою перед вами живая и здоровая. Жозе не ответил, возможно, даже не услышал слов Анны. Но вот дверь спальни отворилась, и оттуда вышел измученный сеньор Каутинио, неся на руках малюсенький пищащий комочек, завёрнутый в одеяльце. Жозе вскочил и протянул руки к этому крошечному существу. – У тебя родился сын, – с гордостью сказал сеньор Каутинио, – а у меня – внук! – Похоже, что он белый, отец, – сказал Жозе, взяв ребёночка на руки. – Всё ещё может измениться. Но это мой внук, и я люблю его. Люблю таким, каким он родился. Вот он и появился на свет, ещё один Каутинио... Я хочу назвать его Жозе Бониффацио, в честь своего прадеда. Выйдя на улицу, Анна сказала мужу: – А если и наш ребёнок родится так же? Рикардо внимательно посмотрел на неё и ответил: – Нет, наш ребёнок родится как положено. *** Когда Балбина назвала Бастиана своим сыном, то больше всех, пожалуй, растерялась Сеньорита. – Но я думала... – прошептала она. Сеньорита давно подозревала, что Бастиан – потерянный сын Вирджинии. Решив выяснить всё наверняка, она отправилась в полицейский участок поговорить с Жустино и Фулженсио. Комиссар беспрепятственно пропустил её, пошутив при этом: – Надеюсь, вы не передадите арестованным оружие? Сеньорита улыбнулась и покачала головой. Один из солдат открыл камеру и впустил её внутрь. – Жустино, Фулженсио, – начала девушка, – я должна выяснить у вас очень важную вещь. Вспомните, был ли у вашей матери Балбины сын по имени Себастьян? Негры переглянулись. – Нет, не было, – пожал плечами Жустино. – Кажется, не было, – подтвердил Фулженсио. – Вспоминайте хорошенько, – снова попросила Сеньорита. – Поймите, это очень важно! – Хотя... погодите! – сказал вдруг Фулженсио. – Брат, помнишь, когда наша мать уходила с фазенды Араруна вместе с партией проданных рабов, с ней были два мальчика: её сын и её племянник, которого она тоже называла сыном. – Да, я вспомнил, – сказал Жустино. – Совсем маленький мальчик, ещё грудной, по имени Себастьян. Да, она называла его так! – Это точно? Вы не ошибаетесь? – с волнением спросила Сеньорита. – Нет, – покачал головой Фулженсио. Он и его брат уже сами догадались, к чему эти расспросы. – Значит, это был сын Вирджинии, – сказал Жустино. – Да, наш Бастиан – сын Ба, – кивнула Сеньорита. – Спасибо, что помогли во всём разобраться! *** Когда барон закончил свой обед, донна Кандида сказала: – Ферейра, наша Ба нашла свою сестру Балбину. Они встретились вчера у Фонтешей. – Так пусть Бастиан привезёт её сюда, – ответил барон. – Спасибо, сеньор! – с чувством сказала Вирджиния. В тот же вечер Бастиан привёз Балбину на фазенду Араруна. – Здесь тебе будет хорошо, мама, – сказал он. Эти слова услышал барон. – Почему "мама"? – спросил он. – Разве Балбина мать тебе? – Да, – ответила старая негритянка. – Бастиан – мой сын. Я узнала его. Когда много лет назад я покидала ваш дом, со мной были два мальчика: мой сын и сын моей сестры Вирджинии. Вскоре сын Вирджинии умер, и со мной остался только один ребёнок – мой Бастиан. – Вот как, – произнёс барон. – А я-то был уверен, что Бастиан – сын Вирджинии, поэтому специально выкупил его и взял в дом. Ба, услышав, что её сын умер, горько расплакалась. На другой день Балбина решила возвратиться в город. – Почему ты уезжаешь? Разве тебе плохо здесь? – спросила донна Кандида. – Да, плохо. В этом доме мне всё напоминает о тех ужасных днях, что я провела на этой фазенде. – Но, мама, куда же ты пойдёшь? – спросил Бастиан. – Нет, – сказала Балбина, через плечо оглянувшись на юношу, – я ошиблась. Ты не мой сын! И оставив донну Кандиду, Бастиана и Вирджинию в полнейшей растерянности, Балбина ушла из дома полковника Ферейры.