Сын барона Араруны

В типографии сеньора Аугусто кипела работа. Но ещё там частенько кипели страсти. После посещения полицейского участка Рафаэл написал статью про барона Араруны, в которой полностью обнажал истинную сущность этого человека. В статье говорилось обо всём, что в действительности происходило на фазенде Араруна, о тех жестокостях, которые допускал барон по отношению к своим рабам. Всё это преподносилось в довольно резкой форме, что только усиливало желаемый эффект. Первой эту изобличающую барона статью прочитала Жулиана. – И ты подпишешься под ней? – спросила она, поднимая на Рафаэла глаза. – Конечно, – ответил он. – Я не привык бросаться анонимками! – Крепко написано, ничего не скажешь! – восхитился сеньор Аугусто. – Эту статью, сынок, мы напечатаем вне очереди, в завтрашнем номере! Когда в типографию заглянул адвокат Фонтеш, сеньор Аугусто показал рукопись статьи и ему. Тот внимательно прочитал её и после небольшой паузы спросил: – И вы собираетесь это напечатать? – Несомненно! – ответил сеньор Аугусто. – А почему бы и нет? Ведь всё, что здесь написано – правда, и мы с вами прекрасно это знаем. На следующий день статья Рафаэла действительно появилась на страницах газеты "Голос Араруны". – Жулиана, – сказал Рафаэл, обняв девушку за плечи, – прости, что я заставил тебя так страдать. Я люблю тебя, люблю безумно, и больше не могу скрывать этого! – Но почему же ты тогда так поступил со мной? – спросила она. – Я боялся, что со мной что-нибудь случится, и я не смогу вернуться к тебе, а ты будешь страдать. Я боялся, что любовь сделает меня слабым, и я не смогу продолжать борьбу. Но я только теперь понял, что даже если бы представился случай исполнить клятву, которую я когда–то дал, то всё равно не смог бы этого сделать: в последнюю минуту мысль о тебе удержала бы мою руку. Я очень люблю тебя, Жулиана! – Я тоже люблю тебя, – как эхо отозвалась девушка. – И как я ни старалась забыть тебя, у меня ничего не получалось. Завтра я пойду с тобой продавать газету с твоей статьёй! – Но это опасно, – возразил он. – Всё равно, – упрямо сказала она. – Пусть опасно, но я пойду с тобой! – Ни одного номера не осталось! – возбуждённо сказал Марио, когда после продажи газет все трое вернулись в типографию. – Всё раскупили! – Отлично! – воскликнул сеньор Аугусто. – Видно, придётся делать дополнительный выпуск этого номера... *** На улице возле входной двери дома Рикардо Фонтеша стояли Нино и Вило и поджидали своего друга. Когда Рикардо наконец вышел, они решительно подошли к нему. – Ты слышишь, что творится? – спросил Нино. – А что? – удивился Рикардо. – Весь город говорит об этом, а тебе, как видно, всё равно! Рикардо поднял брови, вопросительно глядя на друзей. – Что ты хочешь сказать этими намёками? – Договаривай, раз уж начал, – сказал Вило. – Твою жену преследует инженер Эдуардо! – выпалил Нино. – Он ей проходу не даёт! Неужели ты этого не замечаешь? Глаза Рикардо сузились... В тот же день инженер Эдуардо, придерживая рукой шляпу на голове, поспешно бежал из города. За ним гнался разъярённый Рикардо, которого пытались удержать друзья. Эдуардо едва успел вскочить на подножку уходящего поезда. Рикардо, тяжело дыша, остановился. – Будет знать, как преследовать чужих жён! – выкрикнул он. Друзья насилу его успокоили. – Он ревнует меня, мама! – радостно сказала Анна, узнав об этом. – Значит, он меня крепко любит! Я так счастлива! *** Тем временем в Куиломбо, в хижине папы Андре, на подстилке из соломы лежал раненный лесной капитан, вернувшийся почти что с того света. Он был без сознания, весь горел в сильном жару и в бреду без конца повторял, что убьёт барона... *** Весь город был буквально взбудоражен статьёй Рафаэла. Вечером в таверне сеньора Мануэла начали собираться люди, чтобы обсудить прочитанные подробности. Было уже поздно, на улице давно стемнело, а собравшиеся всё не расходились. Почти все из прочитавших статью приняли сторону Рафаэла и высказывались против барона, но нашлись и такие, кто его поддерживал. – Я в любое время предоставлю сеньору барону своих людей и оружие! – кричал нестарый ещё мужчина с окладистой бородкой, потрясая при этом тростью с круглым набалдашником. – Я тоже целиком и полностью на стороне барона! – заявил другой плантатор, невысокий и лысый. – Что касается меня, – сказал третий, – то я абсолютно согласен со всеми словами и действиями сеньора барона. И я готов помогать ему вопреки любым вашим статьям, которые пишут бывшие рабы! Услышав это, Рафаэл вспыхнул, сверкнув глазами. Родолфо быстро положил ладонь на его руку и сказал, не повышая голоса: – Господа, попрошу вас обходиться без оскорблений. Все мы здесь свободные люди и имеем одинаковые права. Каждый может высказывать своё мнение, но не задевая при этом чести другого человека! – Эти проклятые аболиционисты совсем обнаглели, – пробурчал низкорослый рабовладелец с розовой сверкающей лысиной. – Все насквозь пропитались их идеями и посходили с ума! Даже сюда добрались! Уже каждый третий в Араруне – аболиционист и республиканец! Так дальше не может продолжаться! С этим надо покончить, и как можно быстрее! Сеньор барон действует совершенно правильными методами – иначе с этими чёрными скотами никак нельзя. Они дикари, и понимают только язык бичей! Рафаэл сбросил руку Родолфо, встал с места и в упор посмотрел на произнёсшего эти страшные слова рабовладельца. – Что ты на меня уставился, ченомазый? – не выдержал тот. – Хочешь получить пулю? Так я могу подарить её тебе... За твою паршивую статью, ублюдок! Плантатор выхватил револьвер и дрожащими от ярости руками навёл его на Рафаэла. Похоже было, что он и в самом деле собрался стрелять, но юноша не двинулся с места. – Прекратите! – потребовал Родолфо. Он встал рядом с другом и положил ему на плечо руку. – Успокойся. Сядь. Рафаэл послушался. Он снова занял своё место за столом и с нескрываемым презрением посмотрел на беснующегося, брызжущего слюной лысого плантатора, который всё ещё размахивал своим револьвером. – Вы, рабовладельцы, называете негров животными, – юноша обвёл взглядом собравшихся. – Так кто же животные? Рабы, которые своими руками создают богатства для господ с белой кожей, или вот такие хозяева, которые умеют только убивать и калечить других людей? Лысый плантатор снова рванулся к Рафаэлу, но тут на его пути вырос комиссар. – Прошу вас успокоиться, сеньор Мальдонадо, иначе мы будем вынуждены попросить вас покинуть собрание! – Хорошо, – сорванным от ненависти голосом прохрипел тот и сел. Спор сторон разгорался всё яростнее... А в это время небольшой отряд всадников из пяти–шести человек спешился возле типографии сеньора Аугусто. Это были нанятые бароном наёмные убийцы. Люди в чёрных масках с грохотом ворвались в помещение. Дома была одна Жулиана. Один из бандитов схватил девушку и зажал ей ладонью рот, чтобы она не кричала, а остальные принялись громить всё, что попадалось под руку. Привязав Жулиану к креслу, чёрные всадники выбежали на улицу, снова вскочили на коней, и главарь скомандовал: – В полицейский участок! Скорее! Кони с места рванулись в галоп. В полицейском участке, до смерти перепугав охранников, бандиты разрядили пистолеты в камеру с арестованнными неграми, буквально прошив несчастных пулями, затем снова вскочили на коней и исчезли в ночи. Жулиане, наконец, удалось освободиться от верёвок, и она побежала в таверну сеньора Мануэла, чтобы всё рассказать дедушке. Услышав выстрелы, комиссар, доктор Фонтеш, Родолфо и брат Жозе покинули собрание и поспешили в полицейский участок. – Вот видите, – показал комиссар на расстрелянные чучела, – я был прав. – Я тоже это предвидел, – сказал адвокат. – Барон счёл опасным для себя выступление этих негров в суде и решил от них избавиться. – Как хорошо, что вы, комиссар, догадались спрятать Жустино и Фулженсио у брата Жозе! – сказал Родолфо. – Но барон ни в коем случае не должен узнать, что они живы. Пусть думает, что они оба погибли сегодня ночью. Жулиана наконец добралась до таверны и разыскала в толпе дедушку. – Они всё разбили, разбросали, – сказала она, чуть не плача. – Там ужасный беспорядок. – Что ты говоришь, дочка?! – воскликнул сеньор Аугусто. – Ах, негодяи! Ты не пострадала, милая? – Нет, со мной всё в порядке. Но все ваши рукописи уничтожены. Увидев Жулиану, подошли Рафаэл и Марио с друзьями, и, уловив конец разговора, переглянулись. – Мы пойдём с вами, – сказал Вило. – Судя по всему, вам не помешает помощь. Он, Марио и Нино первыми вошли в разгромленную типографию. – Это барон, – уверенно сказал Марио, остановившись посреди хаоса. – Всё из-за вашей статьи, – сказал Нино. – Барон, наверное, очень разозлился. На пороге показался сеньор Аугусто. Жулиана и Рафаэл поддерживали его под руки. – Дедушка, – тихо проговорила Жулиана, – эти люди сказали мне перед уходом, что это было только первое предупреждение... *** Утром Родолфо отправился к брату Жозе, чтобы поговорить с неграми. – Вы не вернётесь в участок, – сказал он, – но вы должны дать мне слово, что не попытаетесь бежать отсюда до суда. Ваши показания очень ценны для нас. – Хорошо, – кивнул Жустино. – Мы даём тебе слово, брат по крови, что не убежим отсюда. Однако вскоре после этого к неграм зашёл брат Жозе и завёл совсем другой разговор: – Вы так счастливо избежали смерти этой ночью, что обязательно должны поблагодарить Господа. Вам нужно скорее бежать отсюда, пока вас не нашли! – Но мы не можем, – возразил Фулженсио. – Мы обещали доктору Родолфо, что дождёмся суда. – Я возьму этот грех на себя, – вздохнул священник. – Мне кажется, что вам обоим сейчас лучше будет скрыться из города. – Но мы дали слово не убегать! – сказал Жустино. – А я полностью согласен с братом Жозе, – подал голос ризничий Бобо, просунув голову в приоткрытую дверь. Жустино и Фулженсио переглянулись и задумались. Следующей ночью, тайком выбравшись из ризницы, они направились в Куиломбо. *** Сеньор Аугусто, Рафаэл, Марио и Жулиана проработали всю ночь, стараясь привести в порядок типографию. К утру ничто не напоминало о ночном разгроме, если не считать разбитой посуды и уничтоженных рукописей. Жулиана мыла пол, Рафаэл и Марио, забравшись на стол, складывали книги в шкаф, а сеньор Аугусто возился у печатного станка. Вдруг в глазах у него потемнело, он схватился за сердце и зашатался. Оба парня спрыгнули на пол и бросились к нему, из кухни прибежала Жулиана. Рафаэл и Марио перенесли потерявшего сознание старого журналиста в спальню и уложили на кровать. Через несколько минут он пришёл в себя. – Дедушка, ты очень напугал нас, – сказала Жулиана. – Как ты себя чувствуешь? – Всё в порядке, дочка, – тихо ответил сеньор Аугусто. – Просто я очень переволновался. Не беспокойте меня, пожалуйста, дайте полежать... – Он работал вместе с нами всю ночь, – сказал Рафаэл, возвращаясь к прерванной уборке. – Всю ночь... – Да, – согласился Марио. – Он работал даже больше нас. *** – Я поеду домой, – сказала мужу Сеньорита. – Мне нужно рассказать Ба правду о её сыне, которую от неё столько лет скрывали. – Это необходимо? – спросил Родолфо. – Совершенно необходимо! – ответила Сеньорита. – Я так хочу поскорее обрадовать Ба! – В таком случае поезжай, – сказал Родолфо, целуя её. В тот же день Сеньорита уехала на фазенду Араруна. – Я просто безумец, что отпустил её туда одну! – сказал Родолфо отцу. *** Днём доктор Фонтеш зашёл навестить сеньора Аугусто. Узнав, что у того прихватило сердце, адвокат прошёл в спальню. – Сеньор Аугусто! – позвал он тихонько. – Я же просил меня не беспокоить, – отозвался старый журналист, решив, что это Марио или Рафаэл. – Сеньор Аугусто, это я, – сказал адвокат погромче. Сеньор Аугусто открыл глаза. – Доктор Фонтеш, это вы, – пробормотал он. – Извините... Присаживайтесь, пожалуйста. – Как вы себя чувствуете? – участливо спросил адвокат. – Уже лучше. Сейчас я ещё немного полежу, и всё пройдёт. – Может быть, вам пригласить врача? – Нет, – сердито сказал сеньор Аугусто. – Никаких врачей! Я же говорю: сейчас полежу, и всё пройдёт само собой. Прошу вас, доктор Фонтеш! – Ну хорошо, хорошо, – пошёл на попятную адвокат. – Отлёживайтесь. Я ещё приду навестить вас, если позволите. – Конечно. Я всегда рад вас видеть, – улыбнулся журналист. – Только, пожалуйста, не приводите с собой никаких врачей! *** Сеньорита прошла в дом через чёрный ход. – Мама, – сказала она, когда улеглась первая радость от этой неожиданной встречи, – мне нужно поговорить с Ба, а ты, пожалуйста, приведи на кухню Бастиана. – Для чего, дочка? – удивилась донна Кандида. – Узнаешь, мама, узнаешь! – с этими словами Сеньорита поспешила на кухню. – Ба! – воскликнула она, обнимая свою старую няню. – У меня есть для тебя очень хорошая новость... – Хорошая новость? – переспросила Вирджиния. – Ах, дочка, ты смеёшься надо мной! С тех пор, как я узнала о смерти своего сына, для меня не может быть хороших новостей. – Это неправда, Ба! – горячо воскликнула девушка. – Я знаю, что это ложь! Твой сын жив! Именно это я и приехала сказать тебе. – Мой сын жив? – повторила Вирджиния. – Что ты такое говоришь, дочка? Я не ослышалась? – Нет, – заверила Сеньорита. – Хочешь, я прямо сейчас приведу его сюда? Возьму за руку и приведу! Подожди немного... И, оставив плачущую Вирджинию, Сеньорита побежала к лестнице. В дверях она столкнулась с матерью и Бастианом. – Вот, – торжественно сказала Сеньорита, взяв юношу за руку. – Ба, это твой сын! Бастиан, Вирджиния – твоя мать! Это чистая правда. Твоя сестра Балбина всё перепутала. Умер не твой сын, а её. Но она вырастила твоего ребёнка как своего собственного, и столько лет подряд называла Бастиана своим сыном, что сама поверила в это. Вирджиния протянула руки, и Бастиан бросился в её объятия. – Сынок, мой сынок, – шептала она, не отпуская от себя юношу, словно снова боялась потерять его... *** В посёлке беглых рабов раннее утро. Над раненным лесным капитаном склонились папа Андре, Фулженсио и Жустино. Мать Мария, поддерживая голову раненого, поила его какими–то травами, уверяя, что эти настойки помогут ему быстрее выздороветь. – Он приполз к нам несколько недель назад, – рассказывал папа Андре. – На него страшно было смотреть: живот распорот и по земле кишки волочатся. Пока он до нас добрался, у него в ране даже черви завелись. Но мы его выходили и надеемся, что скоро наш больной встанет на ноги. *** Когда к Жозе Каутинио пришёл инженер Эдуардо, Аделаида очень удивилась. – Вы же уехали из нашего города! – Я вернулся ненадолго, – ответил инженер. – Только чтобы помочь запустить машину для переработки кофе. Не зря же мы над ней работали! *** Примерно в то же время Анна заглянула в гости к Жулиане. Вид у неё был очень расстроенный. – Что случилось? Ты плакала? – участливо спросила Жулиана, взглянув на подругу. – Мы с Рикардо всё время ссоримся, – ответила Анна. – Он ко мне придирается. Представляешь, даже не разрешает мне видеться с мамой! – Не может быть! – всплеснула руками Жулиана. – Почему? – Я не знаю... хотя догадываюсь. Во сне он часто повторяет имя баронессы, жены сеньора барона. Жулиана ахнула. – Даже когда он целует меня, всё равно думает о баронессе, – договорила Анна. – Я не знаю, что делать... – Но ещё совсем недавно ты была так счастлива! – сказала Жулиана, покачав головой. Она не знала, как утешить подругу, что ей посоветовать... *** Вскоре к барону приехал брат Жозе, чтобы поговорить о повторном венчании его дочери с Родолфо Фонтешем. – Сеньор барон, – начал священник, – я прошу вас отказаться от этой затеи. Повторное венчание невозможно. – Почему же? – Вы бы только послушали, что говорят об этом мои прихожане! – Да, отец, – вставила Сеньорита, неожиданно появившись в гостиной. – Вы бы слышали, как удивляется портниха, когда снимает с меня мерки на платье! – Меня не волнует, что по этому поводу говорят ваши прихожане и тем более портнихи! – отрезал барон. – Или это венчание состоится, или доктор Родолфо никогда не увидит своего ребёнка! – Но это противоречит всем законам, как божьим, так и человеческим! – снова начал говорить священник, надеясь убедить барона. – Я решительно отказываюсь венчать вашу дочь с доктором Родолфо второй раз. Прошу вас, подумайте, что скажут люди, когда увидят, что венчается девушка, которая уже ждёт ребёнка?! Видимо, барон, как следует вдумавшись в эти доводы, и сам сообразил, что его настойчивость ни к чему хорошему не приведёт. – Будь по–вашему, – согласился он наконец. – Но только при одном условии: я признаю этот брак, если доктор Родолфо согласится жить в этом доме. Я не хочу расставаться со своей дочерью. – Конечно, сеньор барон! – обрадовался брат Жозе. – Я уверен, что доктор Родолфо согласится. В конце концов, ведь не зря же я трясся по этой ужасной дороге в посёлок беглых рабов и отбил себе всю задницу! – добавил он потише, так, что его услышала одна только Сеньорита. *** Узнав, что барон готов признать венчание, совершённое в Куиломбо, Родолфо чуть с ума не сошёл от радости. – Так он требует, чтобы я жил в его доме? Я согласен. Но после рождения ребёнка мы с Сеньоритой всё равно уедем из Араруны. И Родолфо, взяв с собой Жусто, отправился на фазенду барона. *** Тем временем лесной капитан почти окончательно выздоровел. – Скоро мы вернёмся в Араруну, – говорил он братьям, – и убьём барона! – Конечно, брат, – отвечал Жустино. – Мы уже свели счёты с надсмотрщиком Бруно, и так же сведём их с бароном! Через несколько дней ты совсем поправишься, и тогда мы отправимся на фазенду, покончим с бароном и освободим наших братьев из барака! *** Не зная, что ему угрожает такая серьёзная опасность, барон устроил в доме праздник в честь прибытия доктора Родолфо. А вечером он позвал дочь и её мужа в гостиную, усадил напротив себя в кресла и завёл разговор о политике. Конечно, больше он обращался к Родолфо, но Сеньорита тут же доказала, что и она кое-что понимает в политических делах. Она заговорила о Конституции. – Что ты знаешь о Конституции, дочка? – удивился барон. И Сеньорита выложила всё, что знала. Она сказала, что если бы сама составляла Конституцию, то обязательно внесла бы в неё закон об отмене рабства и уравнивании прав всех людей, независимо от цвета их кожи. – Вы не согласны со мной, отец? – спросила девушка, закончив свою пламенную речь. – Нет. Но зато с тобой согласен твой муж, – сказал барон. – Ведь так, доктор Родолфо? И молодой юрист наклонил голову. *** Балбина как-то рассказывала Жусто, где хранятся сокровища семьи Ферейра. Однажды, много лет назад, ей пришлось прятаться от пьяного хозяина, и она забилась под кровать в маленькой комнатке за кухней, где и пролежала всю ночь. Под утро хозяин, не заметив её, отодвинул от стены шкаф и спустился в свою сокровищницу. В первый же день Жусто, прекрасно помнивший эту историю, отправился в комнатушку, где находилась потайная дверь. Во второй раз он привёл с собой Бастиана, и они оба залезли в подвал, набитый золотом, откуда Жусто прихватил золотую статуэтку. Позже, в бараке, когда все рабы были на плантации, Жусто и Бастиан с восторгом рассматривали золото... *** – Раз твоя мать была негритянкой, значит, ты – мулат, – задумчиво сказала Жулиана, глядя на Рафаэла. – Но ты белый и совсем не похож на мулата. – Нет, я не мулат, – ответил юноша. – Я квартерон. Во мне только на четверть негритянской крови. Моя мать – мулатка, отец – белый. Негритянкой была только моя бабушка по материнской линии. – Так значит, ты почти белый! – Почти белый, – усмехнулся Рафаэл. – Благодаря барону Араруны. – Не надо так говорить. Всё-таки, он твой отец, и ты должен любить и уважать его. – Любить и уважать? – вскинулся юноша. – За что, Жулиана? Может быть, за то, что он продал меня и мою мать первому встречному работорговцу?! Девушка растерянно покачала головой. – Но ведь он – твой отец! Он подарил тебе жизнь! – Лучше бы он этого не делал! Я бастард, рождён вне закона. Барон использовал мою мать для своих утех. На некоторое время он даже перевёл её из барака в дом. А когда она ему надоела, он избавился от неё! Я ненавижу барона Жулиана, ненавижу и презираю! Жулиана вздохнула. – А барон знает, что ты – его сын? – Нет. Он думает, что я сын его троюродного брата Аристидеса. – Но может быть, если он узнает правду... – Он станет ненавидеть меня ещё сильнее. – Но почему? – Барон очень гордится своей репутацией хозяина, который никогда не спал с рабынями. И если вдруг выяснится, что у него есть сын, рождённый рабыней, Бог его знает, на что он пойдёт, чтобы только опровергнуть это. *** – Отец! – сказала однажды Сеньорита. – Вы ведь обещали дать Бастиану вольную! Почему же вы не сдержали своего слова? – Позови Бастиана и Вирджинию, – сказал барон вместо ответа. Сеньорита привела обоих в кабинет отца. Барон достал из ящика стола две бумаги. – Возьмите. Это вольные грамоты тебе, Вирджиния, и твоему сыну Бастиану. Сеньорита взяла вольные грамоты, передала их Ба, а потом кинулась на шею отцу, обняла его и с чувством воскликнула: – Отец, вы такой... Как я вам благодарна! Я люблю вас, отец!