Сб. 22 Сентября. 01:13
В белом свете фар ослепительно резко оказалась кирпичная стена с парой граффити, может быть, того самого клуба, а может, другого здания. Постепенно, пока автомобиль сдавал назад, она все больше погружалась во тьму, а где-то вверху тем временем ярко освещались светло-зеленые листья деревьев. Крупные капли воды попадали в освещенное пространство на долю секунды, чтоб после разбиться о землю. Мягкий синий свет внутри салона отдавал размытыми бликами на всем, до чего мог дотянуться. Под колесами раздавался характерный звук мелкой щебенки, которой был засыпан весь внутренний двор. Вскоре машина выехала на основную часть улицы, за окном показалась круглосуточная кофейня, неизвестно для кого в такое время открытая, и огни уличных фонарей стали все быстрее улетать на периферию зрения. Спустя пять с лишним минут городской пейзаж сменяется тусклым светом и желтоватой мелкой плиткой, покрывающей стены тоннеля. Взгляд на автомате падает на спидометр, наверное после увиденной на асфальте надписи: «Медленно. 60», первый и последний слоги которой были почти стерты колесами, неоднократно прокатившимися по ней. Чимин бо́льшую часть времени следит за дорогой, иногда заглядывает на экран возле руля, время от времени посматривает в GPS навигатор на телефоне, сам не знает зачем, изредка бросает взгляд на зеркала, хоть на дороге и пусто. И, конечно, непременно, раз в минуту-две слегка поворачивает голову направо и смотрит на Юнги. Движение плавное, почти неощутимое. Аккуратные повороты и постепенное изменение скорости действуют очень успокаивающе. Стереосистема выключена, потому что ехать еще минут двадцать. Может, в это время Юнги захочет немного вздремнуть. Однако тот начинает новый(или возрождает старый) диалог: — Так какой намечался вопрос до того, как ты понял, что не знаешь моего имени? — А, ты об этом. Хотел поинтересоваться твоими любимыми занятиями, стилем жизни, родом деятельности...Биографией, если можно так сказать.., – у него на лице появилась эмоция, будто еще много чего можно добавить, но одновременно и нечего. — Я... Честно говоря, до того, как вступить в отношения, я был занят учебой. Родители хотели сделать из меня «образованного человека», – он закатил глаза, – поэтому я не вылазил из дому, конечно, не по своей воле, и сутками пытался вникать в какое-то химически-хренологическое дерьмо, и хронология тут ни при чем. Чтоб сдать экзамены. Но надежды родителей рухнули быстрее, чем они ожидали, – на лице на долю секунды появилась легкая ухмылка. – В одну ночь, когда я приперся домой около полуночи, полунетрезвый-полубухой, с порога заявил им, что я гей, и что я нашел себе парня. А потом я пошел в свою комнату учиться, как ни в чем не бывало. Короче, вскоре я от них съехал и сдал эти долбанные экзамены не помню на сколько, но помню, как был удивлен, что там было больше шестидесяти процентов. Потом я сосредоточился на отношениях и ничему другому достаточно времени не уделял, чтоб это могло называться моим хобби. А потом отношения закончились, и сейчас я понятия не имею, чего хочу и к чему у меня есть задатки. Скоро окончательно вылезу из эмоциональной ямы и определю свою жизненную философию. А вообще, люблю музыку... В любом виде. С детства. — А, кстати, сколько тебе? — Мне двадцать шесть. День рождения в начале марта. По гороскопу рыбы, если тебе это о чем-то говорит. — Это были твои первые серьезные отношения? — Да. И, вероятно, я теперь долго не смогу с кем-либо близко общаться... И Юнги решил поделиться. От начала до конца пролил свет на этот период своей жизни. Проронил еще несколько слез и решил, что больше точно не будет, потому что это, по его словам, «фигня, которая не может задевать меня до конца моих дней». Чимин слушал его внимательно и поддерживал, если было нужно. Сравнивал услышанное с пережитым, чтобы лучше понять и быть способным в случае чего предотвратить падение Юнги на самое дно только что упомянутой им эмоциональной ямы. Но по рассказу Юнги, его интонации и тому, какие выражения он подбирал для лирического дополнения, Чимин почувствовал, что его опасения, скорее всего, не подтвердятся. Чувствовал, что вскоре Юнги любое упоминание этого, пусть даже и самое обидное, будет воспринимать как глупую шутку. Хотя, конечно, проверять Пак ни в коем случае не собирается. Они продолжают общаться, темы диалога плавно перетекают из одной в другую, Чимин делится своей историей, в ходе которой выясняется, что те неудачные отношения в его жизни тоже были первыми, а также то, что после них и до сих пор он ни с кем не сближался. Рассказывает Юнги о том, как он докатился, а вернее допереводился до такой жизни, приводя того в состояние, когда хочется слушать, не перебивая. Юнги узнает от Чимина о том, что японский язык не полностью состоит из иероглифов, а помимо них применяют две слоговых азбуки. Ему это вряд ли пригодится, однако он просто хочет слушать. Хочет слушать одаренного и успешного человека, хочет брать его в пример, хоть тот и младше на пару лет. Никто из собеседников не замечает ни конца тоннеля, ни поворота направо в сторону сектора с многоэтажками, ни реки Нактонган по левую сторону от дороги. Вскоре навигатор Чимина сам прерывает беседу и сообщает о том, что через пятьдесят метров нужно повернуть направо. Тут Чимин выдает веселым голосом: — А, кстати, мы почти приехали. – Он вспоминает улицу и номер дома, затем сообщает их Юнги. — Корейский язык удивителен – с полностью каменным лицом произносит Юнги. — Что? — Это пока ты так говоришь. Ровно до тех пор, пока ты совершенно случайно неправильно не произнесешь название какой-нибудь улицы и не призовешь демона, – окончание предложения утонуло в смехе Чимина, в то время как Мин только моргнул. Теперь уже точно последний поворот прямо к дому. Чимин припарковал машину, они вышли и он поставил ее на сигнализацию. Затем поспешили накинуть капюшоны и быстрым шагом направились в подъезд. В темноте не было видно ни дома, ни того, что его окружает. А даже если и было бы, то рассматривать особо все равно никто не стал бы, а иначе был бы весь мокрый. Только у самого входа загорелась лампа, и погасла незадолго после того, как за молодыми людьми закрылась дверь. Они зашли в лифт и начали подниматься на семнадцатый этаж. Повисла небольшая пауза, но продержалась она совсем не долго. Кто-то из них зевнул, а другой подхватил. —Сколько время? —Ты у меня спрашиваешь? —Не знаю, – он достал мобильник из кармана легкой куртки и показал Юнги, прежде чем повернуть экраном к себе. —Почти два... Наверное, жестокое преступление по отношению к твоему графику. —И да, и нет. Так-то надо бы поехать в офис, но завтра суббота и я могу работать дистанционно. Дверь в квартиру Чимина открывается примерно через две минуты после, и они заходят внутрь. Чимин вместо яркого потолочного освещения включает торшер, стоящий в том месте, где прихожая незаметно перетекает в гостиную, затем снимает обувь и верхнюю одежду. Юнги делает то же самое, и теперь на вешалке в месте обитания холостяка висит две куртки. Ах, Юнги еще даже не подозревает, как надолго место на крайнем крючке справа закрепится за ним и его курткой. Они проходят вглубь жилища, планировка тут достаточно необычная, кругом полочки, которые способствуют растворению границ разных пространств, но в то же время и сами их создают. Хозяин по пути то тут, то там зажигает маленькие неяркие светильники. Иногда даже не подозреваешь, куда сейчас потянется его рука. Месторасположение источников света может быть абсолютно любым и непредсказуемым. Наконец, Чимин отворяет дверь почти в самом конце коридора, тянет руку влево и через секунду среднего размера комнату заливает желтоватый свет. — Ой, ё-моё! У меня тут жуткий срач. — Ты поэтому не включал основное освещение? – Юнги сделал взгляд у́же, хотя, казалось бы, это невозможно. — Если честно, поэтому тоже. Думал, неприлично перед гостями... — Во-первых, я совсем не против беспорядка, а во-вторых, гости в твои планы на сегодня не входили, так что забей, – от этих слов Юнги Чимин заметно расслабился, так как уже планировал встать завтра пораньше ради уборки. — В любом случае, эта комната теперь твоя, и я намерен это все убрать, и как можно быстрее. Это может занять минут пятнадцать, так что я могу заварить тебе чаю, если хочешь. — Спасибо большое. Что у тебя есть? — Ой, много всего, я так сразу и не вспомню... — А какой твой любимый? — Обычно пью мятный. Или иногда черный с лимоном. — О, у тебя есть мятный чай! Давай его, мне тоже он нравится. — У меня есть в пакетиках и россыпью. Какой лучше? — Мне абсолютно все равно. — Вот и хорошо, потому что я сказал на автомате, – честно признается, – а точно не помню, – Чимин вновь улыбается. Кухня находится в другой стороне квартиры, так что компания из двух человек направляется теперь туда. Чимин не опять а снова находит по пути пару светильничков, а на кухне включает свет, встроенный в вытяжку. Набирает воды в чайник и ставит его закипать. Юнги тем временем присаживается за обеденный стол и потихоньку привыкает к новой атмосфере. Чимин включает очередную настольную лампу и в ее свете оказывается пара толковых словарей, нетолстая книга про историю, применение и правописание ханча, куча бумаг с каким-то рукописным текстом, еще одна книга, открытая на главе «Именительный падеж и выделительная тематическая частица», много рукописных словарей, кучка замысловатых иероглифов, выписанная на лист из блокнота, и в придачу ко всему этому какая-то художественная литература... Хоть обложка и была без надписей, глупо было полагать, что книга на корейском. Пока Чимин пытался собрать этот бумажный армагеддон, Юнги с невозмутимым видом раскрыл книгу на случайной странице, посмотрел пару секунд, поднял брови и закрыл обратно. Потом, не убирая руки, сам не знал к кому обращаясь, сказал: — Это тоже чтоб демонов вызывать..? Или зрение испортить? – тут уже явно к Чимину. – Это что за язык вообще? — Китайский. Очень давний китайский... Честно признаться, я перевел пока только третью часть, но уже встретил около шестидесяти незнакомых мне иероглифов, – у него немного округлились глаза. – Шес! Ти! Де! Ся! Ти! Моя самооценка здорово упала, поэтому я положил это здесь и не трогал со вчера. — Слушай, – Мин сделал такое выражение лица, будто Чимин только что сказал ему какой-то бред сивой кобылы, – да твои пятьдесят штук, или сколько там, по сравнению со мной – да это ж кровь с птичьей лапы! – что-то его потянуло на лирические фразочки. – Я рядом с тобой чувствую себя как лягушка в колодце! Bсе же, надеюсь, что в твоем обществе что-нибудь интеллектуальное, да впитаю. Чимин тут же подхватывает: — Начало – уже половина дела. Если захочешь, я могу тебя научить, например, тому же китайскому... — Мне страшно становится при виде этого. У меня есть знакомая, которая сдавала экзамен. Потом выглядела так, будто огонь и воду прошла. Хотя, не знаю, может бывает и по-другому. Ты, например, как все это выучил? — Я всегда действовал по правилу: «Через три года и собака начнет читать стихи». Еще часто вспоминаю это: «Где посадишь бобы – взойдут бобы, где посадишь фасоль – взойдет фасоль». Но сначала, конечно, было сложнее. — И дорога в тысячу ли начинается с одного шага, – Юнги уже было закончил мысль, но напоследок решил добавить. – Так, все, прекращаем этот разговор, я больше пословиц и фразеологизмов не знаю! – оба рассмеялись, а секунд через двадцать послышался звук кнопки на чайнике, оповещающий о том, что вода закипела. Чимин все же переложил бумаги на полку, затем насыпал чай в маленький заварничек и залил кипятком. — Минут через пять будет готово. Я надеюсь, успею убрать за это время. Ну, то есть перенести весь свой срач в другое место... – он опять улыбнулся и поставил на стол емкость с сахаром. — Хорошо. Может, я помогу? Я так понимаю, там куча книг и прочей бумаги? — Там куча всего что попало! Я неделю сваливал в гостевую спальню все, что мне было лень убирать. Абсолютно все, – у него на лице была виноватая улыбка. – Кстати, если хочешь, можешь перенести в гостиную пару коробок с их содержимым. А лучше на кухню, – улыбка вместе с эмоцией, которую она передавала, стала еще ярче, – винишко обычно хранят на кухне... Они пошли обратно в комнату и занялись уборкой. В итоге, как и прогнозировал Чимин, все было закончено приблизительно через пять-семь минут. Он впервые за всю ночь включил свет, и только сейчас стало видно, что комната, отданная им в распоряжение Юнги, достаточно большая. Пространство приблизительно четыре-четыре с половиной на шесть метров, очень просторно, но при этом уютно. Деревянный пол, на нем светлый ковер, похожий на мех, стены в кофейных оттенках с картинами на них, основное освещение встроено в белый натяжной потолок. Окно расположено напротив двери, но немного левее – ближе к центру стены. Белая оконная рама, ручки и подоконник видны из-за толстых тяжелых штор, которые точно ночью не будут пропускать свет с улицы. Вход находится справа от центра. Еще правее, между дверным проемом и стеной стоит высокая полка. На ней местами встречаются какие-то безделушки: блокноты, свечки и, конечно же, светильнички. Дальше вдоль правой стены есть довольно большой белый горшок с каким-то неприхотливым растением. Затем – широкая, но неглубокая и невысокая тумбочка с проводами, переходниками, дисками и книгами, над которой на стене висит телевизор, а рядом с ним розетка, в которую он включен, и еще пара свободных. В правом дальнем углу вплотную к ней расположен шкаф с закрытыми полками и ящиками. Дальше возле окна удобное кресло, видимо, чтоб читать эти самые книги. В пространстве, глубиной чуть меньше метра между левым краем подоконника и рабочим столом есть стул на колесиках. На столе помимо пары тетрадей и настольной лампы ничего нет, но это только потому, что за ним еще одна открытая полка. Вот там-то уже и бумага, и папки, и стакан с ручками-карандашами, впрочем, все что нужно переводчику, да и вообще любому уважающему себя человеку на рабочем месте. Также еще три розетки, куда и подключена лампа, встроенные в стену ниже поверхности стола(На самом деле, о их присутствии там Юнги даже не догадывается, а Чимин забыл). Наконец, кульминация, и в то же время самая важная в мире вещь для Юнги: изголовьем к левой стене находится высокая кровать чуть меньше чем два на три метра, застеленная коричневым покрывалом, поверх которого много белых подушек. Слева от нее маленький комодик с одной маленькой полочкой сверху, на котором есть ночник и стакан, чтоб среди ночи не лазить по квартире, дабы попить воды. И, о Будда, еще одна розетка... Прямо возле кровати! Да о таком даже президенты мечтают! – все вышесказанное – это то, что Юнги увидел за несколько секунд пребывания там. —Фига себе! Я ожидал просто чего-нибудь, а тут хоромы! И как ты успел убрать тут за пять минут? —Просто стащил хлам в свою комнату, вот и все. Так, пойдем пить чай! – у Чимина такое выражение лица, как у гостеприимной бабули. —Пойдем. Чаепитие затянулось на двадцать минут благодаря тому, что Чимин нашел зефир в кухонном шкафчике. После он любезно предоставил своему гостю зубную щетку, пару полотенец и зарядку для телефона. Оба еще минут пятнадцать носились по квартире, готовясь ко сну, а после пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам. Когда Юнги посмотрел на экран телефона, который поставил на зарядку на ночь, то увидел, что едва ли два часа прошло момента их с Чимином знакомства. А ведь они уже так много друг о друге узнали... Оба заснули в хорошем настроении спокойным сном.* * *
Сб. 22 Сентября. 07:26
Солнце уже поднялось над землёй. Чимин просыпается первым, что логично. Он максимально тихо встает, выходит на кухню и заваривает кофе. Затем садится на диван в гостиной и включает ноутбук, который стоит на журнальном столике рядом. На экране сразу же появляется яркая точка над одной из иконок, оповещая о том, что пришел ответ с работы . Еще ночью Чимин написал в агентство о том, что в офис не явится. Хотя надобности в этом не было, он все же посчитал, что так будет лучше, тем более, что у него есть возможность и внеплановый выходной ему лишним никак не станет. Оттуда ответили, что отправят пару документов, которые нужно будет перевести до двадцати ноль ноль, на электронную почту. Суббота, работы и так намечалось совсем не много, да еще и приблизительно одну треть ее Чимин сделал вчера, пока насиживал рабочие часы в офисе. Так что сегодня на расслабоне. Это не может не радовать. Он открывает ленту новостей, хоть это все его и не особо-то интересует, но все же. «А вдруг Земля на краю гибели? Я не хотел бы стать последним, кто об этом узнает». Но там все как обычно. Примерно полчаса он лазил в компьютере: удалял ненужные файлы, отвечал на сообщения, прочел пару статей. Решил прогуляться пешком до супермаркета, что приблизительно за семьсот метров от дома. Поэтому он меняет домашние штаны на джинсы и натягивает свитер сверху на футболку. После берет кошелек и ключи. Напоследок вырывает лист из блокнота, и пишет на нем черной ручкой: «Доброе утро! Я пошел в магазин за продуктами, скоро вернусь». Напоследок дописывает номер телефона и кладет записку на обеденном столе. Теперь можно со спокойной совестью покидать квартиру. Коридор, лифт, подъезд, и вот, наконец то, свежий воздух. Идет неспеша между домов, наслаждаясь утренней атмосферой. Вскоре выходит на более яркие и оживленные улицы, такие, какие обычно представляет большинство людей, когда им говорят «Обычная улица в Корее»: узкая проезжая часть, на которой особо не погоняешь, но двум автомобилям есть где разминуться. Широкие тротуары с посаженными по их краям невысокими молодыми деревьями с мелкими бордовыми листиками, что колышутся на ветру. Каждый в своем темпе передвигаются люди. Стены пяти-шестиэтажных зданий полностью покрыты разными вывесками, да так, что это скорее для красоты, чем для того, чтоб какое-то место среди них найти. Потому что это просто нереально, настолько их много и настолько сильно они сливаются и путаются друг с другом. Аж в глазах рябит. Электрики таких мест боятся, как огня, потому что провода закреплены на столбах самым неподобающим образом, и чтоб отремонтировать что-то, нужно будет сначала распутать это нечто. Это, как понимаете, нереально. И в куче смотрится настолько колоритно, что хочется делать фотографии не вылизанных туристических улиц, а именно этого безобразия. Супермаркет находится на параллельной улице, которая, впрочем, отличается только количеством полос на дороге. Он работает с восьми, так что уже открыт. Там Чимин берет все, что нужно для супа, кетчуп, сыр, макароны, несколько упаковок чая, пачку кофе, какао, много фруктов, овсяную крупу, печенье и еще зефир. Потому что вчера (а точнее сегодня ночью) они все слопали. Нет, Чимин разошелся и слопал большую часть. Еще он по пути встречает знакомую и они болтают несколько минут обо всем и ни о чем. Идет на кассу самообслуживания, оплачивает покупки картой и складывает в пакет. Затем направляется обратно.Сб. 22 Сентября. 08:24
По приходу домой он понимает, что ничего с его ухода не изменилось. Свет на кухне, оставленный им, все так же горит. «Неужели Юнги до сих пор спит? Хотя, он вчера вымотался, почему бы и нет?», – Чимин, вместо того, чтоб строить догадки, решает проверить. Он ставит пакет с покупками на один из стульев за столом и идет к комнате Юнги. Тихо, еле различимо стучит в дверь, чтоб не разбудить в случае чего. Но тот отвечает изнутри ленивым и сонным голосом почти сразу: «Да, заходи!» Пак аккуратно приоткрывает дверь, а потом заходит внутрь. После того, как он переводит взгляд с дверной ручки на кровать, ему открывается умилительная картина: Юнги, по всей видимости, только что проснувшийся, лежит под одеялом в обнимку с одной из подушек, прячет руки и лицо от утренней прохлады. — Доброе утро! Не разбудил? – Чимин осветил все помещение своей белоснежной улыбкой. — Доброе... Не знаю.., – честно отвечает он. – Вроде, еще не совсем проснулся, но и не спал. — Как спалось? — Ой, я давно так не высыпался. Тепло, уютно, шума с дороги не слышно, свет фонарей в глаза не бьет. Мне, вроде, что-то снилось даже, а такое бывает редко. Правда не помню точно, что, какое и как долго, – он потянулся и зевнул, что прибавило дополнительную порцию милоты. — Это хорошо. Ладно, выходи на кухню, когда наваляешься вдоволь. Через десять минут в глубине квартиры слышатся звуки открытия дверей. Еще через пять Юнги является в дверном проеме со словами: «Могу я помочь тебе с приготовлением завтрака?» — Конечно, сделай пожалуйста бутерброды с сыром... О! – Чимин засунул руку в холодильник и вытащил оттуда упаковку. – И с ветчиной. Где-то была еще пекинская капуста, – он наклонился и снова залез в холодильник рукой, – о, нашел. А, кстати, может добавить кетчуп? Или лучше нарезанные помидорки? Или и так хорошо? — Я бы добавил свежие. Ты любишь хлеб с темной корочкой или еле поджаренный? — Чем больше хрустит, тем лучше, – И снова его рука в холодильнике. Он находит помидоры, достает из пакета два штуки и моет их под краном, кладет на тарелку рядом с куском сыра и капустой, а затем ставит на стол рядом с упаковкой ветчины и хлебом на разделочной доске. — Хорошо. Сколько тебе сделать? — Мне... ну, сделай три... нет, лучше четыре. А я пока сделаю еще кофе и отварю яйца. Сколько тебе сварить? — Давай.., – он думает пару секунд, – давай два. — Будет сделано! – говорит Чимин, с улыбкой отдав честь. Они занимаются готовкой, иногда перекидываются парой слов, накрывают на стол и завтракают все с таким же хорошим настроением. Потом расходятся по комнатам: Чимин садится на кресло у себя, берет на колени ноутбук и, попивая кофе, заходит на почту. Разархивировав нужные документы, заходит в текстовый редактор и начинает строчить их перевод. Юнги тем временем у себя в комнате, сидя на кровати ищет в телефоне чат с бывшим парнем. Когда находит, решает не перечитывать давние сообщения, сердечки, голосовые с милым тоном, а сразу пишет в строку приветствие. После спрашивает, не занят ли тот сегодня приблизительно в пять-шесть вечера, чтоб Юнги смог заехать и забрать некоторые свои вещи. И отправляет. Ответное сообщение приходит минут через десять. «Доброе утро. Да, я буду дома, можешь прийти». После он извиняется за тот вечер в клубе. Просит прощения за то, в какой форме он высказал все это. Не то, чтоб он очень сожалел и хотел опять встречаться с Юнги, совсем нет. Просто попросил прощения, как полагается разумному взрослому человеку, чтоб тот не держал на него обиду. Вся переписка происходит сухо, в нейтральном неофициально-вежливом стиле, с соблюдением правил пунктуации, без скобочек, смайликов и в принципе чего-либо, что могло бы указывать на любую симпатию между ними. Юнги отвечает, что все нормально (по правде, он еще сам толком не знает, действительно ли это так). «Жду тебя вечером» 09:35«До встречи»
09:36
* * *
В дверь Чимина постучали несколько раз. Тот дал разрешение войти, и Юнги, не заходя в комнату, спросил: — Извини за беспокойство, ты сегодня свободен в пять-шесть вечера? Может, в семь? — Да, конечно. А что? — Да так, я хотел заехать туда, где раньше жил, забрать некоторые свои вещи. Не мог бы ты меня подвезти? – он заходит внутрь. — А, да, без проблем! Прямо сейчас могу посмотреть маршрут, если скажешь, где это. — На Кымсадон. Как я понимаю, немного западнее отсюда. Может, километров на пятнадцать. Чимин проходится пальцами по клавиатуре так, словно это клавиши пианино, щелкает мышкой пару раз и говорит: — Вот, нашел. — Уже? — Да, у меня вкладка с картой была открыта. Смотрел правильное название населенного пункта. — Хорошо. Долго ехать? — Совсем нет. Может, минут двадцать... Тридцать, если не повезет на длинных светофорах и будет большая очередь перед тоннелем. — Вот и прекрасно, – Юнги уже собирался уходить, но Чимин остановил: — Во сколько обедать будем? – они одновременно посмотрели на часы, которые показывали всего лишь десять. Юнги посмотрел на Пака, как баран на новые ворота, но тот улыбнулся и продолжил. – Ну, то есть не обед, а ланч. На работе за ним закрепилось звание обеда, это привычка. Потому что я хочу что-нибудь пожевать. Ты как? — Ну, не знаю. Можно заварить чаю. Это всегда оптимальный вариант. — Полностью согласен, – как ни странно, ни у одного из них нет родственников из Великобритании. Определенно нет. – Только сейчас закончу, у меня тут всего...три... Шесть, девять, двенадцать предложений. — Хорошо, я пока поставлю чайник, – ответил Юнги с еле уловимой улыбкой. Если бы их разговор был перепиской, то количество поставленных в ней скобочек(по крайней мере самим Чимином) было бы неисчисляемым. Чимин с первых минут их разговора чувствовал что-то... Симпатия? Да, наверное это она. Дружеская, словно им суждено было встретиться. Да, очень рано пока делать выводы, но все же, ему кажется, что все идет именно так, как надо, и без этого человека в жизни чего-то не хватало бы. Друг.